"(НЕ)Принятие"

      — Уокер!..       Девчонка вздрогнула, опустив голову и привычно закрывшись волосами. Могла бы — сбежала, но поймал в коридоре, хоть и с трудом. Несколько не очень уверенных шагов в мою сторону. Вики застыла, молча. Только сжатая книга в руках, мурашки на открытых предплечьях. Хотелось зажмуриться, уйти, не трогать. Просто оставить в покое. Но, во-первых, я три дня таскал в руках чёртову шкатулку с её амулетами, которые она оставила, удирая, а во-вторых, мне нужно было получить её согласие на дополнительные. Серафим мог настаивать сколько угодно, но без её желания пользы от этих занятий не будет никакой.       Вики сглотнула:       — Я что-то не так сделала?..       Со вздохом я отрицательно качнул головой, кивнув на выход из школы:       — Всё в порядке, но нам нужно поговорить, — она вспыхнула ещё сильнее, пришлось уточнить: — По поводу учёбы.       По коридору пролетел нервный вздох со смехом:       — Хорошо…       Девушка пошла вперёд, я, словно надзиратель, следом в паре шагов позади. Пустой двор, слава небесам, встретил тишиной. Только шелест листвы кустарников и деревьев. Вики молча брела в сторону сада, продолжая сжимать книгу и глядя под ноги. Не сговариваясь и не обсуждая, шла туда, где было удобно побеседовать с глазу на глаз и не пытаться как-то надавить. И всё же я нервничал после недавнего поцелуя, после своих снов. Находиться рядом было куда греховнее даже после всего, что металось в перетряхнутом до основания разуме.       Невольно я впервые присмотрелся к ней внимательнее: бледная тонкая кожа какого-то болезненного оттенка, худощавая, заострённая фигура, черты лица, ссутуленные лопатки, словно крылья слишком много весят для неё и приходится прикладывать усилия, чтобы держать спину прямо. В тёмном платье казалась ещё более тоненькой. И всё же обладала красотой, которую когда-то давно смертные чтили эталоном: кукольное лицо с большими наивными глазами, аккуратный нос, губы были бы полнее, не будь она такой худенькой, острый подбородок. Всё это, словно корона, венчала густая копна русых волнистых волос, пахнущих каким-то пряным шампунем.       Наконец, она замерла на развилке парковых дорожек. Одна вела к обрыву школьного острова, вторая — к оранжереям школьного сада. Вики выжидательно обернулась:       — Какие-то недочёты в амулетах?       — Нет. Всё хорошо. Я заменил в том, который со спорным компонентом, камень, — со вздохом я протянул ей шкатулку. — Моё негласное правило — студенты забирают то, что создали, и то, что работает. Кто знает, может, тебе что-то из этого пригодится?..       Вики робко подняла глаза, неуверенно глядя на шкатулку. Вздох, и тонкие пальцы обхватили лакированную деревянную коробочку с амулетами, в числе которых был и подарок. Отчего-то я невероятно стеснялся вручать его напрямую. Девушка, на моё везение, не стала заглядывать внутрь и перебирать содержимое. Только сложила ношу поверх книги, огляделась, наткнувшись взглядом на мраморную скамейку, обилие которых было повсеместно на территории для удобства, чтобы гуляющие могли провести время в тишине. Груз был отложен на поручень, она снова распрямилась, всматриваясь в моё лицо, также выражающее всю неуверенность вселенной.       Я неожиданно рассмеялся, опустив голову. А когда поднял… Любопытные глаза Вики изучали меня снова так же внимательно, как и прежде, но так… заинтересованно. Начинало медленно доходить, что я пытаюсь показывать именно то, что она не могла найти для рисунка. Те детали, которых не хватало для того, чтобы образ перестал быть нелюдимым и вызывающим отвращение.        — Прости… — я прочистил горло. — Так вот, я… Серафим Кроули просил меня заняться твоим дополнительным обучением. Раскрыть талант, установить предпочтения, склонности к той магии, которая даётся лучше и легче, чтобы определить упор обучения… — я осёкся, снова немного неуверенно взглянув в любопытные голубые глаза. — Но, после недавних событий, могу предположить, что тебе это…       Уокер вздохнула:       — Почему вы вините только себя?.. — тихо поинтересовалась она. — Ведь… выбор был и у вас, и у меня. Я могла… уйти и не реагировать, верно?..       Я застопорился, непонимающе рассматривая её. Любопытство испарилось. Появилась какая-то серьёзность. Так смотрят дети, когда понимают, что происходит что-то, имеющее для них значение. И всё равно: лёд голубых глаз оставался тёплым. Уокер со вздохом опустила голову, ожидая от меня ответа хотя бы на один из двух вопросов, я же в ступоре рассматривал русоволосую макушку. Гипнотизирующий блеск солнца в густых локонах. Опущенные крылья приподнялись и опустились от терпеливого вздоха.       Пауза перешла допустимые пределы. Я кашлянул, прочищая горло, чувствуя себя таким же подростком:       — Мужчина несёт ответственность за…       — Ответственность несут двое, — тихо, но твёрдо ответила Вики. — За всё. От взглядов, которые встречаются в нужное время, до поцелуев и большего. В этом нет ничего…       Я усмехнулся:       — Ничего, кроме заведённых и устоявшихся правил…       Чуть горькая живая усмешка:       — Правила существуют для того, чтобы их нарушать. Искать лазейки… Вот только моя жизнь сплошь состоит… состояла из правил, которые нарушать было ни в коем случае нельзя.       Поджав губы, я помотал головой:       — Разговор был всё же об учёбе, Вики, — она согласно кивнула. — Так что я приму отказ, если…       — Его не будет, — твёрдо ответила девушка. – Учёба никогда не будет лишней…       Я вскинул бровь, но от комментариев по этой реплике воздержался. Пришлось подойти с другой стороны:       — Всё от полётов, до основных дисциплин…       — Никаких проблем, — Вики улыбнулась, глаза вспыхнули, кажется.       Удержав усмешку, я проговорил:       — Тогда не понимаю, почему ты до сих пор здесь…       Брови девушки взлетели на лоб:       — То есть?       — Через час в аудитории с водоворотом…       Вики охнула, подхватывая книгу и шкатулку. По воздуху плеснули русые локоны. Цокот каблуков плетёных босоножек, бег в сторону школы. «Боже, ну почему именно сейчас, с этим покоем внутри, который доказал, что она меня не боится — нет зеркала рядом. Ведь могу же… МОГУ!..» — с какой-то внутренней оторопью думал я, глядя в спину убегающей младшей Уокер.       Обернулась, выпалив со смехом, звонким, чистым:       — Без сутаны лучше!..       Я замер. Сначала от этого смеха, потом от понимания — комплимент? Мне? От неё?..       Почему-то первым порывом было содрать с себя всё, кроме брюк и исподней рубашки. Вторым: «Да что она себе позволяет?!». Торопливо удалился к себе, всё же действуя по плану первой мысли. Как же не хватало в моменте этой беготни от парка до собственных покоев зеркала. Что увидели окружающие — плевать. Разве что… разве что, бегущий по коридорам и этажам преподаватель, скорее всего внушал всем тревогу. Но надо ли повторять, что мне было плевать?..       Покои, балахон долой. Посох с таким грохотом пролетел по полу, что стало даже немного неловко. Я пронёсся чуть ли не бегом через гостиную и спальню к зеркалу. Улыбка! Да!.. Секунда, и снова уголки губ ушли вниз… «За что?..» Нормально… плевать. Чёрт… Cдавил виски пальцами. «Господи, ну почему?!» Я не буду делать ей больно! Я приложу все силы…       Ноги несут по коридорам так, словно за плечами не десятки лет свободы, одиночества, пустоты, словно крылья уже снова раскрылись, наполнились ветром. «Ещё и водоворот… Я ведь ничего такого не планировал… Зачем ляпнул?» Почему-то становилось смешно, но почти сразу пришла идея о том, как следует провести первый дополнительный урок для неё. Узнать лучше, рассмотреть этого будущего ангела, который так легко переходит из робости в сосредоточенность и уверенность.       «Удивительное управление характером и собственными чувствами…» — нервно пролетело в голове, когда я толкнул дверь кабинета. Вики уже была на месте. То же платье, только небольшая сумка через плечо, мог поспорить, что внутри альбом и карандаши. Если выпадет хоть минута передышки, попробует что-то изобразить. Невольно промелькнувшая мысль о том, что мне всё же доведётся посмотреть на это чудо созидания, почему-то придала какого-то азарта.       Вики встрепенулась, поднявшись из-за парты. Привычно опустившаяся голова. Покорность, которую предстоит если не искоренить, то уж точно уменьшить. Должна стать сильной.       — Куда мы?..       — К смертным. В горы… — я протянул руку, подойдя к водовороту. — Примеры лучше видеть своими глазами…       Ярко блеснувшие глаза заискрились восторгом. Пара неуверенных шагов, и тонкие пальчики были вложены в протянутую руку. Снова поймав себя на мысли, что чувствую себя подростком, удержал мурашки, приложив усилия. Задав направление водовороту, я первый шагнул в портал, увлекая её за собой. Вики молчала, всматриваясь в клубящиеся облака водоворота. Прижатые к спине серые крылья, серьёзное лицо, в которое я с любопытством всматривался раз за разом, находя для себя что-то новое.       Ноги ступили в невысокую траву на горном склоне. Вики оглянулась через плечо, отмечая свои крылья на привычном месте.       — Почему?..       — Мы в своих телах, — пояснил я. — Смертные, если таковые каким-то чудом забредут на перевал, нас не увидят…       Вики огляделась по сторонам. Почему я наслаждался её восторгом?.. Сияние, раскрывшиеся руки, раскрывшиеся крылья. Она всё больше была похожа на счастливого ребёнка, открывающего для себя не только новый мир, но и старый. Закружилась на месте, не решаясь дышать. Неожиданно замерла, опустив голову и приподняв длинную юбку струящегося тёмно-синего платья, глядя под ноги. Скинутые балетки, и узкие щиколотки пошевелили густую сочную траву горного перевала.       Кажется, о моём существовании она вовсе забыла. Опустилась на корточки, ведя пальцами по травинкам. Наткнулась взглядом на какой-то цветок. Простой, неяркий. Пальцы прошлись по белым соцветиям. Дёрнулась было сорвать, но сжала руку в кулак, прошептав что-то едва разборчивое. Снова лёгкое прикосновение. Она вздохнула, встав на ноги, и едва не шатнулась, вспомнив обо мне.       — П-простите… Просто тут очень… красиво, — она сглотнула. — В школе тоже, но этот мир мне всё-таки ближе пока.       Я спокойно кивнул:       — Понимаю, но цель всё же урок, — едва не усмехнувшись от того, как она вздрогнула от моего серьёзного тона, я сел на траву. — Присоединяйся.       Вики послушно села:       — А за кем мы будем наблюдать?       — Птицы, — просто ответил я. — Для начала пара очевидных фактов… Знаешь ли ты, что полностью раскрытое крыло взрослого небожителя равно его росту и больше?..       Она обернулась, взглянув на невзрачные серые крылышки. Раскрыла их, пытаясь оценить размер:       — Но у меня…       — Пока ты Непризнанная и даже первой смены не прошла. Это будет в конце месяца. Станут чуть больше, светлее. Приблизятся к цвету предпочитаемой стороны… — пояснил я. — Так вот. Соответственно, раскрытые крылья равны росту бессмертного, умноженному на два. В противном случае, невозможно было бы удержаться в воздухе.       Я раскрыл свои крылья для наглядности. Вики затаила дыхание, снова непроизвольно сжавшиеся кулачки, в которые она стиснула юбку. Понятливый кивок:       — А почему у мамы золотые, а не простые белые?..       Едва не сморщившись, я со вздохом пояснил:       — Проходя ступени развития после принятия стороны, крылья приобретают оттенок статуса, — я поднял голову. — Вот и цель нашего спуска…       Я указал пальцем на приближающуюся точку. Вики затаила дыхание, тоже заметив орла. Птица неспешно работала крыльями, пролетая над нами, кружа, словно наслаждаясь вниманием невидимых наблюдателей. Девушка откинулась спиной на траву, рассматривая его, оценивая махи, уверенные движения, парение. Восхищённый взгляд, приоткрытые в восторге губы. Какие-то расчёты, видимо, сравнивая то, что я говорил о пропорциях тела и размахе, чтобы удержаться в воздухе.       Она сглотнула:       — Он ловит потоки, да?.. В горах направление ветра меняется почти поминутно, но он не сбивается со своего курса.       — Верно, — я тоже лёг на спину. — В него заложено природой подстраиваться под каждый порыв ветра. А теперь смотри…       Материализовав незаметно небольшую птичку, я взглядом направил её к орлу. Хищник увидел жертву, сложил крылья, стремительно сокращая расстояние между собой и добычей. Когтистые лапы сомкнулись на иллюзии, раскрылись крылья, затормаживая падение. Но птичка юрко вывернулась, взлетая выше. Орёл недоумённо развернулся, падая спиной вперёд. Несколько взмахов, и он снова устремился за жертвой. Махи крыльев яростнее. Когти снова сошлись на теле иллюзии, и та наконец осыпалась.       Вики встревоженно вскрикнула, едва не сорвавшись на помощь.       — Он же убьёт её!.. — нервно выкрикнула она.       Я тихо рассмеялся:       — Не думаю, но если бы даже мог: это естественный отбор. Орлы — хищники. И всё той же природой заложено в них быть охотниками.       — Но это так… жестоко… — встревоженно отозвалась Непризнанная. — Умом понимаю, что такова жизнь, но…       — Но суть в том, как он летает. Ты обратила внимание?.. Сложить крылья для ускорения свободного падения, поймать, расправить, уловив поток воздуха. Он чётко ориентируется в своём теле. А теперь вспомни ситуацию на парящем острове под мыслительным древом, — Вики смущённо вспыхнула, всё ещё наблюдая за кружащим над нами орлом. — Ты забываешь, что у тебя есть крылья. А ведь всё могло обойтись и без переломов, если бы ты сориентировалась и поймала равновесие, махнув ими всего один раз.       Девушка тихо проговорила:       — Но я не буду орлом никогда. Он, как и вы, уже родился с крыльями. Для меня же они пока… Что-то немного неестественное…       — Просто нужно чуть больше времени, — я кивнул, — а ещё не забрасывать полёты, учиться чувствовать ветер, порывы, чувствовать каждым пером, кожей, разумом.       Вики чуть повернулась ко мне:       — Но куда делась птица?..       Я усмехнулся, вытянув ладонь и создавая новую иллюзию. Синица нахохлилась, любопытно рассматривая нас и не собираясь улетать, кажется. Вики села на траве, подтянув к груди укрытые платьем колени. Восхищённый взгляд, робко протянутая тонкая ладонь… Безмолвная команда, и птичка перепорхнула с моей руки к ней. Девушка восхищенно улыбнулась, нерешительно проведя пальцами по крыльям. Птаха довольно защебетала, наслаждаясь неожиданной лаской.       Перед глазами невольно встала картинка Ребекки с бабочкой. Такого робкого восторга, как Вики, она не показывала никогда. Сейчас же я наблюдал за восторженным воркованием девушки над иллюзией. Синица в тонких пальцах притихла, неуловимо отзываясь на каждое прикосновения, разминая крылья. Они даже были чем-то похожи, кажется. Маленькие, юркие, тихие и такие хрупкие…       От избыточных мыслей иллюзия осыпалась. Вики хлопнула глазами, глядя на свою опустевшую руку:       — Ой…       Я рассмеялся от её озадаченности.       — Это лишь иллюзия. Достаточно представить в деталях образ, отдать немного энергии и закрепить заклинанием, —короткий взмах пальцами, и синица с радостным щебетом появилась снова, раскрыла крылья и унеслась прочь. — Думаю, это тебе тоже захочется освоить?..       Вики опустила голову, обняв свои колени:       — Не думаю, что получится…       — Почему? — поинтересовался я.       Девушка отвернулась, глядя на закатное солнце. От лучей светила бледная молочная кожа стала чуть смуглее, голубые глаза сияли непередаваемо ярко и были печальными до такой степени, что мне даже стало не по себе. Она прикрыла глаза, когда лёгкий ветерок колыхнул волосы, отбросив их за её спину.       Слова звучали чуть хрипло:       — Потому что моя жизнь была очерчена границей дома. Я видела мир только по телевизору и в окно, не имея возможности оглядеться, притронуться, вдохнуть… Возможно, это причина того, почему я никак не могу принять наличие своих крыльев, — она опустила подбородок на колени. — Мне кажется, что это всё сон. Я проснусь с той же болезнью, в постели своего дома. Без крыльев, без права на ещё один шанс, ещё одну попытку жить. Там не было крыльев, сил, права на то, чтобы ошибаться. — Вики грустно улыбнулась, покосившись на меня. — Насекомое в стеклянной банке, которое через стекло два десятка лет видело, как пробуждается природа весной, как летом порхают бабочки по участку у дома среди маминых цветов, как осенью опадает листва со старого клёна под окном и как зимой улица снаружи кутается в снег… Я не ищу к себе жалости, не прошу о снисхождении. Но вы правы, мне просто нужно немного больше времени, чтобы поверить в то, что я не умру, если даже палец порежу, как это было раньше…       Я вслушивался в слова, чувствуя, как бегут мурашки по телу от страха, как поднимаются волосы от этого откровения, вставая дыбом. Своё положение низшего, привязанного к школе, стало казаться детским лепетом в сравнении с этим. Жить в замкнутом цикле… Просто существовать, обитая в четырёх стенах каждую минуту два десятка лет, видя лишь приходящих учителей, отца и тех, кто может выйти наружу, с лёгкой печалью и мыслью: «Чем я хуже?» Ничем. Просто такова была злая шутка судьбы. Запертое в больном теле сознание, которое искало свободы, но нашло её лишь в смерти.       Она дёрнула рукой, смахивая непрошенные слезинки, улыбнулась, покачав головой, и умолкла. Пальцы снова робко погладили траву, наслаждаясь текстурой, насыщенным цветом, стебельками. Запах пьянящего горного ветра. Неуловимый аромат радостного, наслаждающегося окружающим пространством вереска. Ей нужно было время, чтобы понять себя, почувствовать. И новый мир, новая жизнь подарили ей для этого бессмертие.       Вики сглотнула:       — Оказывается, смерть — это не так уж плохо и страшно. В ней есть что-то притягательное и светлое, даже невзирая на то, что пришлось отсечь прошлое. Жаль, правда, что пришлось оставить отца, — неуверенная улыбка угасла. — Это — единственное, о чём я жалею.       Я продолжал молчать, подбирая слова. Попытка утешить была бы провальной. Мне не понять той бури, что была в ней. Но всё же почему-то я чувствовал какую-то странную благодарность за это признание. Благодарность в большей мере за то, что она решилась мне открыться. Именно мне, а не кому-то другому. Впрочем, это уже было очень большим шагом для неё. Говорить о собственных страхах с тем, кто лишь несколько дней назад всеми силами пытался унизить.       «До какой же степени ты сильная, Уокер… — подумалось мне. — При всей своей ранимости, слабости, сейчас ты перестраиваешь свой мир, чтобы жить дальше, а не просто существовать…»       Непроизвольно дёрнувшаяся рука накрыла тонкие пальцы, перебирающие травинки, успокаивающе поглаживая. Имел ли я право на такое проявление собственных ещё не до конца осознанных чувств?.. Но… не одёрнулась, позволяя продолжить. Колыхнувшиеся энергии прошлись по пространству. Ароматы трав горных лугов смешались с запахами мяты и вереска, поднимая в очередной раз мурашки, тонкие волоски на руках под одеждой.       Вики чуть повернула голову:       — Приступов больше не было?..       С трудом сообразив о чём именно спрашивает, я отрицательно помотал головой:       — Нет. Почему-то прошло. Почти бесследно.       — Это хорошо, — девушка улыбнулась, всё же вытягивая пальцы из моей ладони и поднимаясь на ноги. — Думаю, пора возвращаться. Это было познавательно.       Я кивнул, поднимаясь следом:       — Может, попробуешь создать всё же иллюзию?..       Вики склонила голову набок:       — Какое заклинание? — я проговорил связку слов несколько раз, получив утвердительный кивок. — Одушевлённый образ сложнее, как я понимаю, так что… Попробую что-то проще…       Вытянутая тонкая ладошка, шепот заклинания. Энергия снова пришла в движение. Я с любопытством следил за тем, как иллюзия в её ладони уплотняется, обретает форму. Белые лепестки кувшинки чуть колыхнулись ветром. Вики улыбнулась, рассматривая нежный цветок в своей ладони. Неуверенная улыбка стала грустной. Я понял причины лишь спустя секунду — запаха она не знала, и иллюзия была неполной.       Встав чуть позади, я подложил свою ладонь под её, заполняя «брешь» в иллюзии. Нотки свежего озёрного цветка щекотнули обоняние. Вики радостно улыбнулась, чуть повернув голову. Ветерок колыхнул лепестки цветка, распространяя аромат по пространству.       — Всё можно исправить, — тихо, но уверенно проговорил я. — Теперь на это у тебя есть целая вечность. Главное — не опускать руки.       Вики вздохнула, снизив концентрацию. Иллюзия дрогнула и растаяла. Кувшинка исчезла вместе с отголосками запаха. Девушка медленно обернулась ко мне. Снова слишком близко. Снова трепетное движение энергии вереска, обволакивающе разлившееся в вечернем воздухе, становящемся всё холоднее в сгущающихся сумерках. Поднявшаяся тонкая ладонь скользнула пальцами по моей щеке, вынудив закрыть глаза, прислушиваясь к прикосновению, прохладному скольжению по коже. Солгал насчёт головной боли прежде, но сейчас она снова бесследно испарилась, словно и не было.       Полшага вперёд, и ответные полшага… Ветер бросил волосы в лицо, вытягивая мяту к поверхности, выманивая её, словно какое-то забитое животное, чувствующее безопасность. Прикосновение полных, таких же прохладных, губ к губам. Неуверенно, робко. Не зная и не понимая, что стоит делать дальше. Вдоль позвоночника, кажется, скользнула льдинка. Притянул ближе, беря в руки инициативу, чувствуя ладошку, уперевшуюся в грудь. Не с попыткой остановить, но находя опору, чтобы не потерять равновесие.       Губы приоткрылись, позволив едва ощутимо осторожно проскользнуть языком внутрь. В теле прижимающейся Вики частило сердце. Снова аналогия с перепуганным немного птенцом, который не знает, как стоило бы действовать дальше. Ответно проскользнувший, пытающийся скопировать движение тёплый язычок неуверенно огладил губы. Девушка вздохнула, расслабляясь — всё идёт как должно и правильно до той меры, которая нам обоим известна.       Мысли о запретах разлетелись вдребезги. Цветение мира в ярких красках недоверчиво распахнувшейся души, которая боится очередного предательства, но всё ещё верит в какое-то чудо. Поцелуй был долгим, неторопливым и изучающим. Тонкие пальцы отвели волосы, перебирая. Дыхание норовило замереть в этом моменте, позволив испытать весь спектр собственного обновления.       «Кто знает, может, девушка тоже чему-то научит тебя…» — в одурманенном разуме пролетели слова серафима Кроули. Бессознательно и, как всегда, с запозданием я понял, что именно он имел в виду. Учиться снова себя чувствовать, открываться. Пусть на старте… Впрочем, именно на старте это проще. Без регалий и власти, которая норовит упорхнуть, едва ослабишь внимание, словно та же иллюзия. Может именно это и было той опорной точкой, когда почти равные начинают двигаться рука об руку…       «Рано судить…» — с сожалением разорвав поцелуй, подумал я. Вики стояла с закрытыми глазами, всё ещё продолжая поглаживать моё лицо. Расслабленная, подрагивающие веки. Думаю, если бы мог заглянуть в глаза, видел бы её мысли о произошедшем. Как это в ощущениях той, кто видел поцелуи только в кино?.. Что чувствует молодость, впервые узнавая прикосновения чужих губ к своим?.. Моя собственная молодость упорхнула невероятно давно, и едва ли я вспомнил бы и свой первый поцелуй, и эмоции, что были им повлечены.       Ледяной водой окатило понимание простой истины — опасно. Каждая наша ошибка будет фатальной… Так почему я продолжаю обнимать её, не решаясь убрать ладонь с тонкой талии, всматриваясь в сосредоточенное и в то же время умиротворённое лицо Вики?.. Опасность и страхи, которые ещё долго будут выбивать почву из-под ног. «И ведь всё началось только с одного желания отомстить Ребекке… Чтобы сейчас я не видел причин даже для того, чтобы боль причинить хотя бы словом одной из них…» — подумалось мне.       Пальцы скользнули по прохладной девичьей щеке, заправляя растрепавшуюся от ветра русую прядь за ухо. Вики приоткрыла глаза, выпадая из собственных мыслей. Робкая улыбка, снова румянец… Романтическая чушь в голове действовала на нервы, но почему-то именно в ней улеглись все ураганы, что отравляли и выворачивали наизнанку. Порыв внутри утих, оставив внутреннему пьянице лишь купаж из головокружения и эйфории, которую я не заслуживал.       Вскинутая голова, мысленный посыл призвал воронку портала. Выпустив девушку из кольца рук, сделал шаг назад, просто взяв за руку, увлекая её следом. Время вышло, пора было возвращаться в школу, в тот мир, который теперь должен был стать для неё домом в сжатые сроки, чтобы суметь выжить и справиться с тем, что готовило будущее. Стать ангелом, самым чистым ангелом, которого будут не одну сотню лет, чувствую, ставить в пример…       Пустая аудитория, сумерки.       — Доброй ночи, — она осторожно поднялась на цыпочки, подавшись вперёд и тронув прохладными губами мою щёку. — Спасибо за этот урок…       Я наблюдал, как она торопливо пошла к выходу. Прощаться не хотелось. Внутренняя звенящая тишина подталкивала к очередной волне размышлений. «Если её мысли прочтут, увидят то, что происходит — её уничтожат без предисловий…» За себя было уже совершенно не страшно. Хотя, казалось бы… Сын, которого я когда-то подвёл, пойдя на поводу у своих чувств. И сейчас я совершаю эту же ошибку снова… «Ошибку? — удивился внутренний голос. — Ошибка ли то, что приносит в существование глоток жизни и заставляет снова двигаться не по инерции, не по импульсу безумного атома, который лишь рикошетит о стены, силясь самостоятельно определить направление, если не может его задать?..»       — Доброй ночи, Вики… И спасибо тебе за этот урок… — прошептал я опустевшей аудитории.              В кабинете Кроули было тихо. Старик заканчивал проводить занятия для прирождённых, так что меня сопроводил охранник в кабинет, попросив подождать. Что ж, я никуда не торопился. Сына уже успел повидать, Ребекку найти так и не смог, но сделал скидку на то, что она сейчас занималась с утра до вечера, едва находя силы на то, чтобы добраться до общежития и оказаться в постели, а не уснуть в саду под деревом, где предпочитала отрабатывать задания для самоподготовки.       Расслабленно откинувшись в кресле, я размышлял о том, что, кажется, нашёл ту самую часть себя, утерянную в годах, в одиночестве. «Я просто пытаюсь оправдать собственное желание удержать женщину рядом…» — встревоженно пронеслось в сознании. Пальцы покручивали цепочку нового амулета. Отполированные грани голубого халцедона в камнях отражали солнечные лучи, переливая их и чуть окрашивая. Хотел вручить, но уже становилось смешно от себя самого — какой толк с этих побрякушек той, кто предпочитает быть скромной и не бросаться в глаза среди себе подобных?..       Дверь распахнулась, серафим приветственно кивнул, устраиваясь за своим столом. Заклинание, и на столе появился чайный сервиз. Травяные нотки залитой кипятком заварки. Даже на небесах такие частности… Я благодарно сделал глоток, незаметно спрятав амулет в карман.       Кроули потёр глаза пальцами:       — Ну и задачку ты мне подкинул…       — О чём вы?.. — я недоумённо вскинул бровь.       — Сегодня первая смена крыльев у Непризнанных, среди которых была твоя протеже… — директор нервно рассмеялся. — Нам, прирождённым, не понять, до какой степени менять крылья больно… Да, они появляются и отрастают снова у тех, кто оказывается среди нас, притянутый с Земли. Только, разве что, в случае ссылки удаётся познать все прелести… Но, дьявол…       Я настороженно выпрямился, отставив чашку на блюдце:       — В чём дело?..       — Ребекка… — серафим нервно рассмеялся. — Снова всё с ног на голову. Серокрылые слабы. Кто-то кричал, кто-то плакал… Одну даже пришлось уговаривать, будто маленькую. Но… не её. Встала, подошла… За всю процедуру и звука не проронила, ни единой слезинки.       Хотелось гордо усмехнуться, указав на то, сколько времени я уговаривал старика на то, чтобы обучать её сверх программы. Сдержался, лишь опустил смиренно взгляд:       — У неё безумная сила воли и духа. Полагаю, Ребекка станет примером для большинства Непризнанных в очень скором времени. Разве что, если не случится выгорание, — я вздохнул. — Судя по рассказам, ушла в учёбу с головой.       Собеседник хмыкнул:       — Более того, пошла помогать в лазарет. Буквально вынудила меня подписать бумаги на практику, назначив её именно туда, — он сложил руки перед лицом, соединив кончики пальцев. — Упорная, но есть некая деталь, которую, полагаю, тебе следует знать… Не думаю, что её цель только в том, чтобы закрепиться и стать лучшей на потоке. Я навёл справки, просмотрев её происхождение и то, что она оставила в смертном мире…       «Дочь?..» — нервно подумал я. Серафим уловил в моих глазах понимание вопроса:       — Именно. Девочка. Она нездорова. Недуг необычный, и дитя может умереть в любую минуту, — серафим вздохнул. — Но запрет, Фенцио… Если Ребекка попадётся, спасая дочь, казни не миновать… Таковы наши законы. Как бы нерациональны они ни были. Непризнанные не должны вмешиваться в течение жизни смертных, кем бы они для них ни были…       — У вас есть дети?.. — почему-то поинтересовался я, совершенно позабыв о субординации.       Серафим вздохнул:       — Были. И каждый из них положил свою жизнь на то, чтобы сохранить Равновесие в его исходной версии. Но кроме моей гордости, что они были кровью от моей крови и плотью от моей плоти, у меня не осталось ничего… — он прикрыл глаза. — Но ситуации всё равно разные…       — Если бы вы смогли их спасти, неужели не попытались бы?..       Больной взгляд прошёлся по мне. Понимание установилось, но ответ был всё равно один:       — Законы запрещают нам вмешиваться в течение жизни смертных. Непризнанных они карают многократно строже, — в голосе Кроули прорезалась сталь. — Целители прописали Ребекке порошок, который помогает оставить в прошлом память о земной жизни. Надеюсь, ей хватит мудрости принимать его и не пытаться как-то повлиять на события. В противном случае ни ты, ни я не сможем её уберечь…       Я хмуро кивнул:       — Понял вас… — поднявшись из кресла, я направился к выходу, — попробую объяснить ей… Всего доброго…       — Едва ли выйдет, — спокойно ответил серафим. — Не забывай, что тебе нельзя сближаться с ней до обряда определения стороны…       — Я помню, — холодно ответив это, я покинул директорский кабинет.       От одной мысли, что я мог бы, как Ребекка, быть ограниченным в том, чтобы помочь собственному сыну, разбирал гнев. Злило то, что устаревшие законы удерживают в узде от всех проявлений человеческих чувств и эмоций. Они запрещали любить, помогать, быть с теми, кто дорог нам… Ещё и чёртов порошок, который прописали Ребекке. Я знал, что это такое… И без того ледяное спокойствие и сосредоточенность на результате усугубятся этой дрянью, отсекая лишнее. Делая из человека пустую бесчувственную оболочку, которая губит в себе зачаток любой эмоции, любого стремления…       Вереница каждым углом знакомых коридоров. Уже знал, где найду её, чтобы поговорить, обсудить… Как и знал, что скорее всего буду уповать на то, чтобы она перетерпела эту боль без использования порошка. И в то же время… Как можно запретить матери спасать своё дитя, имея в руках все возможности и козыри… Самой, без привлечения чьей-то помощи…       Двор, парк, беседка со статуей Равновесия. Так и есть, на мраморной скамье, лицом к образу цельности миров ангелов и демонов. И какова ирония, что сидящая перед статуей всё ещё человек, который не может оставить попыток спасти единственное родное существо. В большей мере мать, чем кто-то из прирождённых, в большей мере ангел, чтобы получить право принять сторону до срока, получить право даровать жизнь собственной дочери, оставшейся среди смертных…       Я опустился на скамью рядом с Ребеккой, протянув раскрытую ладонь. Безучастно скользнувшие в ответном жесте пальцы, уже на уровне автоматизма сплетающиеся. Смотреть продолжала на землю под своими ногами. Ледяной пустой взгляд. Крылья стали больше, светлее. Испорченное платье на спине. «Стоит сделать заказ в столичном ателье, чтобы отшили несколько нарядов, которые ей подойдут… Или вообще попытаться на время каникул показать ей город, в котором при благоприятном исходе она будет коротать свою вечность…» — отстранённо подумал я.       — Как ты себя чувствуешь?..       — Нормально, — безучастно ответила Ребекка. — Бывало и больнее. Я не… не надеялась, что ты решишь найти меня.       Опустив голову, я вздохнул:       — Тебе больно. И я знаю минимум две причины этой боли. Неужели ты считаешь, что я в праве тебя оставить с ней наедине?..       — Ты не должен подставляться. Я не хочу быть виноватой в наказании, которое обрушится на тебя, если наша связь всплывёт… — тихо ответила Непризнанная. — У тебя сын, которому ты нужен. Он должен быть на первом месте, прежде меня. Всё прочее не важно — только дети. Понимаешь?..       Я кивнул:       — Справимся, Бекки… — протянув руку, я тихо попросил: — Дай порошок.       Склянка безропотно перекочевала в мою ладонь, извлечённая из её кармана. Я взглянул на синий рассыпчатый кристаллический порошок.       — Может, мне всё же стоит смириться?..       Я чуть повернул к ней голову:       — Знаешь, в чём главная красота смертных?       — Нет…       — Вы живы, эмоциональны, подвижны. Вы цените каждое знание, каждую эмоцию. Вы упорны и сильны в том, что бессмертные обитатели Ада и Рая не считают и на сотую долю ценным и необходимым для себя, — покрутив склянку в пальцах, я поддел её лицо за подбородок, заглянув в глаза. — Чего хочешь ты сама? Имея цель, двигаться к её достижению, или забыть её навсегда, став как все прочие?..       Ребекка вздохнула:       — Я не справлюсь с этой ответственностью. Право хоть какого-то воздействия я получу лишь когда крылья будут белыми. Срок слишком долгий, когда на счету каждые сутки…       — Значит, будем пробиваться к экстернату… — я выдержал удивлённый взгляд, спокойно продолжив: — Только порошок… Подумай, нужно ли тебе будет всё это, если начнёшь принимать его?..       Светловолосая качнула головой отрицательно:       — Мне нужно продолжать чувствовать, чтобы не терять цели… — пальцы снова сплелись с моими. — Спасибо за эти слова…