"(НЕ)Принятие"

      Поскрипывание пера в собственных пальцах немного раздражало. Отбросив в мусорное ведро истрепавшуюся принадлежность, схватил новое. Дело пошло живее. Ведомости уже были заполнены. Осталось только закончить проверку отчётов кураторов о заданиях у смертных и подбить в табели, определив общий балл. Впрочем, никто не сомневался, что этот поток Непризнанных справляется со всем. С интервалом в десяток лет в школу попадал такой выводок, который справлялся с любым заданием, становился сильнейшим, а уже после успешно присоединялся к выбранной стороне Равновесия.       Наткнувшись на имя Вики, я с любопытством пролистал все табели предметников, отметив, что по всем дисциплинам был максимальный балл. Статистику портило только начало по моему предмету, которая сейчас пошла на безусловное опережение и добралась до уверенной «четвёрки». С усмешкой припоминая все детали тех событий, я едва удержал сарказм, направленный на себя самого: «А был бы не так слеп, не портил бы статистику и стал бы счастливым несколько раньше…» В последнем не сомневался. Никто не торопился, не происходило какого-то давления. Постепенно, спокойно, но каждый находил в другом то, чего не хватало.       Мне лишь нужно было понять — что ей мог дать я, кроме себя самого… И, что ещё важнее — зачем я ей вообще нужен…       Оставленное в кабинете небольшое зеркальце отразило расслабленное лицо, которое задумчиво смотрело вперёд без прежнего напряжения и злости, которая была постоянным спутником. Кажется, теперь я невольно, словно экспериментатор, отслеживал каждую эмоцию и её последствия в мимике. Голова отчаянно искала что-то положительное, чтобы не морщины сократить, но чтобы хотя бы перестать распугивать обитателей школы.       На дальнем углу стола под стопкой пергаментов лежат собственные наброски. Откинув отвлекающие бумажки с рисунков, я едва удержал саркастичную усмешку: а ведь божился, что рисование не моё. Впрочем, судя по исполнению, действительно не моё совершенно. Явная диспропорция, непонимание того, как совершенство тела и лица, даже будь оно сотню раз уродливым, можно ещё больше исковеркать неумелыми руками. И всё же пытался… Зачем-то… «Что ж, вечность впереди позволит хоть что-то суметь изобразить достоверно и достаточно красиво, чтобы закрыть свою очередную «галочку» достижений на старости лет…» — усмехнулся я про себя.       Стук в дверь заставил вздрогнуть. Я заметался на месте, растерявшись с рисунками в собственных руках. Мозг, выдернутый из созерцания слишком резко, не придумал ничего лучше, кроме как бросить пергаменты в открытое окно. Бумага закружилась, подгоняемая ветром. Я наблюдал за своими «трудами праведными», понимая, что большего кретина в школе отыскать будет весьма проблематично… Но исправить, по крайней мере сейчас, ничего не выйдет.       — Твою ма-а-ать… — потерев лицо раскрытыми ладонями, протянул я, упав обратно на стул. Стук в дверь повторился, пришлось ответить: — Войдите…       Неуверенно открывшаяся дверь, и Дино вошёл в кабинет:       — Отец, я… Не помешал?..       — Нет… Нет, разумеется. Проходи, — я удивлённо прочитал заклинание, материализуя табурет. — Ты давно не заходил… Что-то случилось?..       Неуверенно опустившись на предложенный стул, сын вздохнул:       — Я разошёлся с Лилу…       Вскинув бровь, я спокойно протянул:       — Ну, в школе предостаточно достойных девушек, на кого можно обратить внимание…       Сын настороженно кивнул, не ожидая от меня, столь старательно подталкивающего его прежде к этим отношениям, такого спокойствия. Да, партия безусловно достойная. Прежние связи помогут по завершении школы отправить его на службу в цитадель. Удачная женитьба тоже могла бы сыграть на руку, но текущее положение собственных сердечных дел настраивало на какой-то лирический лад, который всенепременно находил для Дино достойное оправдание для отказа от связи с белокурой Лилу. И пусть дочь советника… Ничего.       Сын вздохнул:       — Это вторая проблема… И тебе она точно придётся не по душе…       — Ну, если не демон…       — Непризнанная.       Я настороженно обернулся, уже предвкушая, что мне действительно всё это не по душе. Очень.       — Только не говори, что…       Опустив голову, Дино ждал моё буйство так, словно я вот-вот начну разносить кабинет. В какой-то мере хотелось, но сдержался, понимая, что от моего срыва легче никому не будет как минимум. Как максимум… Что ж. Вполне логично, что воспитанный мной молодой мужчина, перенявший предпочтения и, частично, характер, заинтересовался той же девушкой. «Заинтересовался?..» — я внимательно рассматривал уже явно не просто заинтересованного сына.       Внутри почему-то мешались жалость и ревность, на которую я права не имел никакого, не говоря уж о том, чтобы попытаться вставлять палки в колёса. Со вздохом я спокойно обвёл раскрытой ладонью кабинет:       — А теперь вспомни ту жизнь, что мы вынуждены были оставить в цитадели, когда я оступился. Есть ли разница между этой клетушкой, в которой даже дышать порой невыносимо, и тем, что у нас было?..       — Но…       — Подумай как следует. Стоит ли того хоть какое-то чувство?..       — Стоит, — выпалил Дино, подняв взгляд. — Я не буду бросаться с головой в омут и смогу дождаться обряда…       «Последняя попытка», — вздохнул я, нервно проговорив:       — А если она станет демоном?..       Дино улыбнулся:       — Так говоришь, словно никогда её не видел. Какой из неё демон?..       «Не вышло…»       — Мы вообще о ком сейчас говорим? — вкрадчиво поинтересовался я.       Сглотнув, сын выдержал мой взгляд:       — Вики… Уокер… — он поджал губы, — у меня какое-то больное желание её защищать и оберегать…       «Наследственность, мальчик мой…» — вздохнул я внутренне:       — Всё будет так, как ты захочешь, но не торопись. Идёт? Пусть для начала выберет сторону. И Шепфа тебя сохрани от того, чтобы кинуться в этот омут до срока… — «Что я несу?.. Зачем я лгу ему?..» — Ступай…       — Вот так просто? — Дино недоверчиво рассматривал меня.       Я развёл руками:       — А ты ждал что я буду биться в гневном припадке? Ещё ничего не ясно: всё может перемениться в любую минуту. Сторону выберет другую, и всё — запрет.       Дино настороженно кивнул, поднимаясь с табурета. Всё ещё нерешительность, недоверие. Я понимал его чувства. Все их тональности. Памятуя мою агрессивную манеру поведения, получить исчерпывающие, не скандальные ответы на больные для обоих вопросы было сродни обуху, огревшему по голове. Сам до этого довёл. И понимал это как никогда чётко. Я даже для собственного сына был тираном, что уж говорить о тех, кто оказывался поблизости впервые и короткий промежуток времени…       Дверь закрылась за ним. Я снова перевёл взгляд на своё отражение — та же мимика, что прежде. Перо в пальцах согнулось, уронив кляксы на пергамент табеля. Пришлось вывести заклинанием чёрные пятна. Очередное перо улетело в мусорку, и я сжал руками голову: «Куда я лезу? Зачем?.. Почему? Ему она подходит больше, чем мне. Он моложе, перспективнее, сильнее… Смогут быть счастливыми, если сумеют притереться и пройти острые углы…»       Отражение шевельнуло губами, силясь перекрыть словами грохот крови в ушах и камнепад мыслей. Не выходило… И всё же шептал, как безумный:       — Она делает выбор… Не мы, — успокаивающе и чётко почему-то проговорил я сам себе. — Господи, какого дьявола я вообще так спокоен?!       Всё схлынуло от одной только мысли, что я поступаю в корне неверно. Молодость всё равно возьмёт своё рано или поздно. Нужно будет только проследить, чтобы до обряда они не совершили опрометчивых шагов. Нужно убедиться, что молодые ангелы… Ангел и Непризнанная… Мой сын и… очередная Уокер… «Способная сломать то, что попадёт в её руки!» — нервно рявкнул внутренний голос, который всё же пробился из-под толстого панциря адекватности, которую я в себе дрессировал.       «Нужно поговорить…» — всерьёз решил я.       Заперев кабинет, направился на учебный этаж. Её занятия, как я знал, закончились минут двадцать назад. Должна была сдать книги, как собиралась. Но в библиотеке пусто. Непризнанные, посмеивающиеся над чем-то, при моём появлении подозрительно притихли. Закрались дурные предчувствия…       Из библиотеки вышел уже немного растерянным, заметив бегающую по этажу озабоченную чем-то Мисселину.       — В чём дело?.. — притормозив её у очередной аудитории, поинтересовался я.       — Смена крыльев… — выдохнула коллега, — Уокер…       Тугой узел предвкушения беды затянулся ещё туже:       — Что «Уокер»?       — Болевой порог низкий. После процедуры сбежала куда-то. Вот найти пытаюсь. Думала в лазарет пошла, но там не было…       «Дьявол! Вот уж действительно — полная противоположность Ребекки, которая крылья меняла, словно платья…» — встревоженно подумал я.       — Не переживай. Я её найду, — чтобы снизить подозрения, осторожно уточнил: — У остальных нормально?       Мисс вздохнула:       — Вполне. Но девочку дразнить начали… Я одёрнула, но ты же их знаешь. «Плакса» — самое невинное…       «Выродки…» — стремительно двигаясь к выходу из школы, думал я. Последствия разговора с Дино ушли на второй план. Сейчас важно было найти и успокоить Вики. Мало того, что боль, так ещё и оскорбления от остального потока Непризнанных. Разум прояснился, привычно отводя на потом все разборки и скандалы. Прежде — цель. О том, что она слаба и ранима, вопрос уже не стоял. Вопрос был лишь в том, что могла натворить глупости…       Статуя, парк, поле крылоборства — пусто. Попытка вытянуть ментальный след вереска из прочих энергий школьных обитателей из-за волнения накрылся медным тазом. Пришлось подключить то, что имело на меня не меньшее влияние, чем сама энергия. Прикрытые глаза, следом ощущение прохладных пальцев на щеке — уже лучше, но всё же мало… Поцелуй… «Почему ты постоянно такая холодная?..» — проносится в подкорке, но источник вереска вырисовывается, и отголосок ведёт безошибочно.       Едва ли не бегом — тропинка, ведущая к обрыву острова…       «Дура!» — панически скачет внутри.       Тонкий силуэт с окровавленной спиной у самого края. Обхватив себя руками, смотрит вниз, беззвучно и до боли знакомо подрагивают ссутуленные плечи. Крылья больше, светлее, как я и предполагал. Молодой и чистый будущий ангел. Просто стояла. Улавливаю, что не собиралась прыгать. Просто здесь тихо… Она искала покоя и возможность выдохнуть после боли и унижений.       Кап-кап-кап… различаю даже на расстоянии.       Несколько неуверенных шагов, осторожное прикосновение энергии, чтобы не спрыгнула от испуга, предупредить о своём присутствии. Ощутимая дрожь, и полуоборот головы. Убедилась, что опасности нет, снова отвернувшись, молча. Только дыхание сбитое. Окрашенное кровью светлое платье, переброшенные вперёд волосы, чтобы не тревожили ещё не затянувшиеся раны от смены. В голове невольно проплыл рассказ серафима Кроули о болезни, кровотечениях.       Попытка притронуться повлекла сбивчивый шёпот:       — Не стоит… Кровь с белого сложно отстирать. А я в ней, кажется, с ног до головы…       — Ерунда… — спокойно ответил я, встав рядом. Осторожно сжатое пальцами плечо, ориентируясь в отголосках её боли. — Давай я отведу тебя в лазарет…       Вики упрямо вздёрнула подбородок, смахнув кулаком слёзы с щёк:       — Я — плакса… — короткое резюме.       — Эмоциональность — это нормально. Хуже, когда ты не в состоянии показать чувства, — спокойно проговорил я. — Хуже было бы, оставляй ты все эмоции где-то вне восприятия…       «Как мать…» — тоскливо вздохнул я внутренне.       Вики опустила голову, кажется, даже сжалась ещё сильнее. Я со вздохом развернул её лицом к себе, успокаивающе поглаживая и неуловимо снимая магией боль. Не лазарет, но хоть как-то. Расслаблялась медленно, уткнувшись лбом в плечо и шмыгая покрасневшим носом. Снова нелепая аналогия с обиженным ребёнком, который не понимает, за что на сей раз ей причинили боль. Неизбежную, важную, которую впредь терпеть придётся раз пять, не меньше.       Робко обнявшие в ответ девичьи руки. Без подтекста, кажется, словно пытаясь показать, что болезненную черту всё же удалось преодолеть совместными усилиями. По плечам поглаживал уже по инерции, словно пытаясь успокоить в большей мере себя самого. Запоздало перед глазами носились кадры того, как она прыгнула бы с обрыва. И не менее запоздалая мысль о том, что стоит быть с ней внимательнее. Не в отношении ножа в спину, а в её поведении. Травля едва ли закончится до тех пор, пока она не сможет сама дать отпор.       «Если к обидчикам полезу я — всё закончится ещё плачевнее…» — невольно пронеслось в мыслях.       — Давай всё же сходим в лазарет… Там есть настои для того, чтобы уменьшить боль… — проведя пальцами по щеке Вики и приподнимая лицо повторил я. — Станет легче. И стоит впредь бежать не сюда, а к лекарю, если терпеть боль сил нет.       Девушка вздохнула:       — Мне нужно научиться терпеть. Ведь боль не испытывают только мёртвые, верно? Это признак жизни…       Озвученные собственные мысли ввели в ступор. Я недоверчиво всматривался в голубые глаза, подсвеченные опускающимся солнцем. Уокер немного пугала меня. Пугала тем, что из непосредственного ребёнка показывался взрослый человек в самый неожиданный момент. Когда казалось, что она сломалась до предела, Вики неизменно поднимала голову, выжимала улыбку и продолжала идти. Сквозь слёзы, но продолжала…       Ладони обхватили бархатистые девичьи щёки. Из головы как-то вылетело, что мы в школе, и к обрыву может прийти кто угодно, отследив энергии или ища её. Да та же Мисселина, наверняка не обратившая даже внимания на то, что я обещал Вики найти и привести в школу. Я видел в её глазах себя настоящего. Без зеркала и попытки найти идеальное отражение без нервной усмешки. Я видел живого себя, который способен испытать не только озвученную боль.       И это манило больше, чем должно было…       «Правило десяти шагов…» — сдерживая порыв, подумал я, слегка наклонившись. Ответ незамедлительный. Подавшись вперёд, накрыла мои ладони своими. Поцелуй уже перестал быть коротким прикосновением без отклика, который влекла за собой неопытность. Бессознательная попытка девушки взять инициативу. Скользнувший по сомкнутым губам проворный язычок словно выбил весь воздух одним этим движением, заставив зажмуриться и непроизвольно податься на запретную, куда не взгляни, игру. В голове закрутились мысли о том, что мне уже мало и этого. Всё же, я был пьяницей, который после долгого воздержания получил в свои руки графин самого прекрасного вина, что могли создать смертные. Купаж из наивности, робости, нежности, маленького привкуса стали, который ещё не развернулся, но это лишь временное.       Неохотно оторвавшись от моих губ, Вики снова опустила голову:       — Я… мне нужен совет…       Не менее неохотно выпустив её лицо из колыбели рук, я отступил. Вики напряжённо свела брови к переносице и прикрыла глаза. Несколько безуспешных попыток. Поджатые губы. Дёрнула нервно подбородком, пытаясь сконцентрироваться через боль после смены крыльев. Я молча наблюдал за попытками, силясь понять, что она задумала, чувствовал движение магии, движение энергии вереска. Но… ничего не происходило.       Наконец Вики тихо хихикнула, пробормотав уничижительное: «Ну и идиотка…» Энергия снова взвихрилась, и правильно зачитанное заклинание активировало иллюзию. На смену испачканному кровью бежевому платью пришло ярко-зелёное с вышивкой. Я оторопело наблюдал, как ткань меняет цвет, текстуру, меняется фасон и длина. Вики кусала губу, стараясь держать концентрацию, чтобы позволить мне оценить вид и качество использования магии. Тем важнее было, что после того раза в горах, к теме иллюзий мы не возвращались ни единого раза.       Любопытный наклон головы в ожидании указания на ошибки или похвалы. Для неё это стало традицией, кажется: достижение, которое хотелось отточить и выполнять ещё лучше. А я даже не мог подобрать слов — не так много времени прошло. Заклинание слышала всего раз, в первый не смогла подключить аромат к текстуре, сейчас же — всего лишь платье, казалось бы… Но опять же, слишком мало времени для того, чтобы без помощи воспроизвести даже эту малость…       Я прочистил горло:       — Прекрасно…       — Пока хватает минут на пятнадцать, — Вики удручённо вздохнула. — Стоит переключить внимание, и иллюзия опадает. Нужно как-то озаботиться стабильностью…       — Пятнадцать… — я поднял бровь. — Ты вообще что-то ещё выучила за это время? Или только с иллюзиями упражнялась?..       Гордо поднятый подбородок и полуулыбка:       — Всё по программе и сверх неё. Разве не в этом цель?..       Сглотнув, я снова восхищённо осмотрел её с ног до головы, уже понимая, что даже прикоснись я сейчас к наряду — текстура волокон под пальцами будет иной, чем прежде.       — И в чём заключался требуемый совет? — немного настороженно поинтересовался я.       — Как увеличить длительность действия иллюзии? — она закусила губу. — Допустим, чтобы мне отсюда добраться до лазарета в таком виде и не «уронить» заданные параметры?       Я придержал силой воли отпадающую челюсть, тихо проговорив:       — Только удерживая концентрацию на сотню процентов, но для стабилизации до нескольких часов можно использовать…       — Амулеты, — Вики улыбнулась, — осталось найти флюорит…       — У меня есть, — торопливо проговорил я. — Но зачем тебе?..       Вики чуть дёрнула подбородком:       — На случай таких моментов. Если я не могу быть в достаточной мере сильной и терпеливой, иллюзия сможет показать то, что должны видеть окружающие… Пусть я сама и буду знать, что всё плохо… — короткий наклон головы. — Спасибо, что… выслушали и поддержали. Доброй ночи, ангел Фенцио…       Что-то менялось. Я кивнул в ответ, наблюдая, как она уходит в сторону школы, всё так же укрытая пока ещё хрупким образом, который осыплется, едва она подумает о чём-то более важном. Всё держалось лишь на упрямстве и сосредоточенности по сути. И что-то мне подсказывало, что с её нераскрытым потенциалом амулеты ей не пригодятся вообще никогда. Посветлевшие крылья скрылись за деревьями, когда тропинка вильнула под ногами Вики в сторону школы, и я выпал из созерцания.       Хотелось бы похвалить себя, что из-под хрупкой недотроги стала пробиваться незакалённая пока ещё сталь. Понять бы ещё причины… Только ли из-за сближения?.. Я побрёл следом, вовремя вспомнив, что надо бы от стены школьной башни свои художества подобрать. Можно, конечно, глядя из окна подтянуть магией, но раз уж я всё равно неподалёку — не помешает.       Мысли возвращались к дневному разговору с сыном: «Чего ждать от этого? Отступиться, уйти и позволить им быть вместе?». По всему выходило лишь то, что стоило плыть по течению. Учить Вики мне так или иначе придётся, избежать разговоров и встреч не выйдет. Быть соперником сыну я не хотел ни в каком виде. Приняв решение, оставить всё, как есть, и предоставить выбор ей, я почему-то успокоился окончательно. Всё то же пресловутое правило десяти шагов. Лишь ей было решать, кому навстречу сделать ещё пять из них…       Внутренний покой прояснил голову, и я лишь у стен школы одумался, поняв, что привычных приступов мигрени не возникало даже невзирая на потрясения. Пройдя до стены, куда выходили окна кабинета, я сошёл с дорожки, осматриваясь и попутно выискивая свои кривенькие рисунки. Разбирал невольный смех, что я, как преступник, планирую уничтожить или перепрятать «следы преступления». Нашлась даже пара пергаментов…       Я разогнулся, подняв их с земли, едва не вздрогнув от голоса:       — Неожиданно… — проговорил Геральд, выходя из тени. — А я всё думал — кто же у нас решил художествами заняться…       Поджав губы, я посмотрел на коллегу:       — Это теперь противозаконно?       — С учётом, что ты трёшься около Вики всё возможное и доступное время, не связанное с учёбой, а рисует у нас только она, как я знаю…       Закатив глаза, я сделал несколько шагов к Геральду, вытянув руку, чтобы забрать бумаги:       — Повторю вопрос: что противозаконного в том, что я решил посмотреть на рисование и попробовать самостоятельно?..       Пальцы ухватились за стопку, но демон свои разжимать не торопился:       — Бекки знает, что ты вьёшься вокруг её дочери?       — Я не вьюсь. Это всего лишь попытка наверстать пропущенную программу, чтобы… — я вздохнул, — чтобы Вики прошла обряд признания в числе тех, кто дольше в школе, а не тратила время на…       Геральд поморщился:       — Кому ты заговариваешь зубы?.. Если бы я не знал всей истории целиком, охотно развесил бы уши и покивал на твою постановку игры в «доброго самаритянина», который решил позаботиться о милой девочке, — голубые глаза демона полыхнули в сумраке. — Вот только я слишком хорошо помню все твои фокусы с тех пор, как Вики сюда попала. И нападки, и вечный недовольный бубнёж о том, что она неспособная размазня… И вдруг внезапно ты подобрел? Не после разговора с её матерью ли? Какую игру ты ведёшь?..       — У меня нет желания с тобой обсуждать собственные решения. Отдай бумаги и оставь меня в покое, — максимально спокойно после выпада проговорил я, пытаясь забрать всё ещё удерживаемые им пергаменты. — Геральд, оставь меня в покое. Ради всего святого…       Рывок за бумаги, в которые я всё ещё впивался как клещ. Стоило бы уже отпустить, отмахнуться и уйти, но я почему-то продолжал цепляться за чёртовы бумажки, не желая с ними расставаться. «Что-то мне это напоминает…» — тоскливо вздохнул внутренний голос. Пальцы Геральда смяли сутану на груди под узором, притягивая ближе. Острое ощущение, что я сейчас рисковал снова получить по физиономии стало почти предсказуемым.       Рык и горячее дыхание опалили ухо:       — Не знаю, что у тебя на уме, но надеюсь на благоразумие. Думаешь, я не вижу, как ты втираешься в доверие? Ты её видел? Ребёнок… И ты со своей «ранимой» инфантильной натурой явно не от большой доброты к ней ручонки протянул… — взгляд исподлобья, в котором я так редко видел угли ада. — Оступись, уйди… Дай ей жить, а не стать жертвой вашей с Бекки вражды.       Я вздохнул:       — Надеюсь, у тебя есть ещё какие-то дела, кроме того, чтобы так щедро делиться своими «предупреждениями» со мной, — начиная злиться, я, выпустив пергаменты, ответно притянув его за грудки. — А ты чего так разволновался? Какие цели у тебя?.. Демона из неё сделать, м?..       Геральд непонимающе хлопнул глазами. Запал иссяк. Второй раз за сутки прозвучала реплика, которая едва не заставила меня усмехнуться:       — Какой из неё демон?..       — Тогда объясни мне своё желание её защитить, раз так рьяно лезешь со своими функциями цербера, — я усмехнулся всё же, отметив замешательство, выпустив его и выдернув из рук пергаменты. — У Ребекки было больше шансов стать демоном…       По сумеркам прокатился вздох:       — Не имеет значения «почему» я хочу её защитить. Важно, что если потребуется, я сотру тебя в порошок…       Хмыкнув, я развернулся, направляясь прочь:       — Попробуй, если повод подостовернее придумаешь. Вот только не от меня её стоит защищать, демон. А от ей подобных, — уже выйдя на дорожку, я обернулся через плечо: — У Непризнанных больше шансов её уничтожить. И куда больше поводов…       «Лжец…» — очередное резюме в собственный адрес. Ответа в спину не долетело. Демон задумчиво продолжал стоять под школьной стеной, глядя себе под ноги. Опустившиеся крылья, опустившаяся на грудь голова, сжатые в кулаки крупные руки. Хотелось бы пробраться в голову, понять… Отчего-то в сознании всё ещё металось, что любой обитатель школы подойдёт ей больше, чем я. Любой… Ангел, демон, Непризнанный… Не имело значения ни происхождение, ни пол… Просто был я, и были остальные… Моложе, сильнее, разумнее и не имеющие за плечом роман с…       «Почему я старательно отсекаю их родство, прекрасно зная, что Ребекку не остановит ничего, если узнает и пожелает меня уничтожить? Геральд в этой ситуации будет сродни детской шуточке…» — словно ответом на первые мысли о мести пронеслось в голове. Желание мести, кажется, угасло окончательно. Или же я гасил его всеми доступными образами, начиная понимать и чувствовать девчонку так, как давно уже не принимал кого-то, с кем вынужден был обретаться на клочке пространства, ограниченного школой.       В кабинет возвращаться не хотелось совершенно, но всё же стоило заглянуть и посмотреть в окно, не осталось ли где-то ещё бумаг с рисунками. На этаже уже было пустынно. Проверка на остаточную энергию вереска на лестнице почему-то привела меня к собственной двери, а уже потом удалилась дальше по этажам в сторону обители лекарей. Стало любопытно — зачем она заходила. Может, конечно, ждала, что я уже успел вернуться, но перепалка под окнами задержала.       «Не вовремя Геральду приспичило выяснять отношения и наносить очередные «упреждающие» удары…» — с тоской подумал я почему-то.       Толкнув отпертую дверь, я едва не наступил на протиснутый под неё альбом. Кажется, тот же, с мультяшкой на обложке. Но нет, просто похожий. Подняв его с пола отчего-то подрагивающими руками, я запер дверь, устало прислонившись к ней спиной. Открывать было безумно волнительно. Напрочь забыв про окно, я прошёл к столу, швырнув в мусорное ведро пергаменты со своими кривыми и отсыревшими набросками. Душа была в предвкушении чуда… Или что там вместо неё было во мне…       И я не прогадал…       Словно зарисовки событий в деталях.       Аудитория, судорога от гнева на лице, изогнутые в недовольном крике губы, плещущие ядом и оскорблениями в адрес Вики. От мимики — отвращение и полная растерянность внутри. По краю наброски каждой детали от гнева до банальной ненависти. Разрушительной и беспочвенной, как оказалось. Взгляд на себя со стороны, куда более внятный, чем на стёртые рисунки из первого альбома, который она выронила перед тем, как сломать крылья на парящем острове под мыслительным деревом.       Перевёрнутый лист… Кто-то другой, но черты остались. Только усталость и тоска. «Дьявол, если я с таким лицом был перед студентами, проще удавиться сразу… Страдалец чёртов…» И всё же в памяти пролетели её слова, что под усталостью душу разглядеть оказалось непомерно сложной задачей. Я всматривался в эмоции, которые в себе не желал видеть. Отверженный, отвергнутый, свергнутый, отброшенный и без отдушины, которую искал не один десяток лет…       Ещё лист…       Покой. Снова момент с занятия, смешанный с яростью, очевидно, после выходки Моники и перед тем, как начать разносить Донни за нападки. Невольное обещание себе, что этот опыт надо повторить всё же. «Я — плакса…» — в ушах голосом Вики. Может быть и плакса, но лучше подвижные черты и слёзы, которые облегчат боль внутри, чем холод, который запирает каждое чувство где-то в душе, не позволяя ему пробиться наружу.       Снова лист…       Пейзаж…       Горный перевал в размытых тонах акварели вместо привычного карандаша. Краски режут глаз в обход привычной чёрно-белой палитры. И всё же восхитительное погружение в ту самую атмосферу. Кажется, что границы рисунка раздвинулись и в лицо ударил порыв ветра несущий аромат горных трав, вереска и неуверенный плеск собственной мяты, кощунственно тронувшей что-то прекрасное, запретное и недоступное. И всё-таки, даже в тусклом свете включенной настольной лампы рабочего кабинета закатное солнце на рисунке казалось непередаваемо ярким и красивым.       Перевёрнутый лист…       Кувшинка. Показалось, что снова только карандаши, но нет… Тонко, почти прозрачно заданные тени, чудилось, что сейчас от порыва ветра лепестки качнутся, цветок сорвётся с ладони… С двух ладоней. С более тоненькой, под бледной кожей которой голубые реки вен, и пальцы которой кажутся почти игрушечными. От вида собственной руки хотелось сморщиться — медвежья лапа под этой ручкой смотрелась бы более органичной. И всё же по кончикам пальцев прошла знакомая прохлада от воспоминаний об этой миниатюрной ладошке в своей руке.       Лист…       Я видел себя и не себя одновременно. Расслабленное положение с волосами, рассыпанными по траве. Взгляд в небо, которое уже было розоватым от опускающегося солнца. Казавшаяся закостеневшей и непластичной фигура с раскрытыми крыльями, словно в расслабленном полёте, казалась куда легче, чем я воспринимал её в действительности. Но вот лицо… Снова целый разворот с гаммой эмоций, которые я искал, но не находил в зеркале неделями. Она же смогла поймать и отразить их все на бумаге. Ту утраченную мягкость огрубевших от возраста черт, которые пробудились именно в её компании.       Усмешка, снова расслабленность, задумчивость, растерянность… Сочувствие… «Я способен на такое?..» — отстранённо подумалось мне. Вскользь брошенный взгляд в зеркальную гладь на углу рабочего стола показывал тот же спектр чувств и нечто ещё более важное — понимание себя…       Дальнейшие листы были пустыми…       Только на чистом развороте аккуратным убористым почерком Вики Уокер было выведено всего одно предложение, которое я прочитал вслух, но отчего-то шёпотом, словно кто-то мог подслушать:       — «Что будет дальше?..» — вздох в пространство, и собственный невольный ответ: — Понятия не имею, но жду… Всё равно жду.              Бекки вышла из школы, направляясь ко мне, отчитывающему сына. Только недавно я радовался, что всё спокойно, и тут: громом среди ясного неба — вызов в школу. Дино подрался с Люцифером. Причины оба пояснять отказались. Лишь весь разнос в кабинете директора хмуро буравили друг друга неприязненными взглядами, фыркали и потирали синяки на лице и руках, содранные костяшки на пальцах.       Я впервые видел сына в таком виде и состоянии. Вообще не его поведение, не его поступок и не в его характере всё это. Понимал и то, что дыма без огня не бывает: драки не бывают спонтанными. Не у детей. Пожалуй, именно в их случае чувство справедливости как правило является оправданным и не подлежит каким-то сомнениям и обсуждению, как минимум в компании старших. Наедине — может быть, и пусть бы даже снова с рукоприкладством.       И всё же, отчего-то я был разочарован его поведением:       — Ты ведь ангел… Неужели нельзя было попытаться решить всё как-то без применения насилия?! — ещё не видя приближающуюся Ребекку, бушевал я. — Дино, это не нормально — махать кулаками, не имея на то повода!       Сын шмыгнул носом:       — А ты думаешь, его не было?!       — Ну так расскажи! — потребовал я. — Решим всё вместе, как прежде…       Дино выглянул из-за моего плеча, увидев Ребекку, и опустил голову:       — Не будет уже, как прежде…       Я вздохнул:       — И как с тобой после этого разговаривать?!..       На плечо легла ладонь, заставив слегка вздрогнуть от неожиданности. До боли знакомый голос тихо проговорил:       — Словами, Престол Фенцио… Дети имеют больше прав на эмоции, чем мы, — Ребекка обошла меня, опустившись на корточки перед Дино и поддев пальцами лицо. — И всё-таки в чём-то твой отец прав… Не всё решается силой. Иногда пользоваться словами мудрее…       Мальчик сморщился, но дёргаться не стал. Даже когда Ребекка вынула из кармана платья несколько склянок, расположив их на стоящей рядом скамье. Короткий вздох, она села на неё, притянув Дино ближе. Несколько марлевых тампонов, смоченных в содержимом склянок, пришли в движение, увлекаемые её пальцами. Синяки проходили, кровоподтёки, разбитая губа затягивалась. Аромат шалфея щекотал обоняние. Сын терпел пощипывание и даже не морщился, даже не поднимая взгляда.       Я же, уже забыв о скандале, следил за тем, как она сноровисто переключилась на его руки со стёсанными костяшками пальцев. Чистый бинт, и снова исчезающие царапины. Запах зелий, шалфея, яблочной энергии Дино и свой немного нервный плеск энергии мяты. Хотелось продолжить взбучку с одной стороны, но понимал, что уже бессмысленно. Та самая земная поговорка: «После драки кулаками не машут». Что случилось, то случилось. Ребекка что-то шептала. Я не различал ничего, кроме интонаций. Спокойных и мирных…       Дино вздохнул:       — Спасибо вам… — снова манеры на первом плане. Прикосновение губ к тыльной стороне её ладони, и он перевёл взгляд на меня. Уверенный и серьёзный, как никогда: — У меня были на то причины. И, боюсь, появятся ещё не раз. Надеюсь, мы сможем это обсудить в другой раз…       Короткий кивок, и сын молча ушёл в сторону школы. Ребекка собрала использованные бинты, снова заткнула пробками склянки, убрав их в карман. На Дино уже не смотрела. На меня тоже. Шалфей отголосками звучал разочарованно. Для матери не бывает чужих детей, кажется. Облегчить боль, успокоить, обработать ранки и болячки с синяками, а уже потом судить и рядить о том, кто прав, а кто нет.       И сейчас, кажется, она была недовольна именно моим поведением.       — В чём дело?.. — настороженно поинтересовался я.       — Ты излишне суров… — тихо ответила светловолосая, холодно смерив меня взглядом. — И ты вешаешь ярлыки, которые ему сейчас совершенно ни к чему.       Я поджал губы:       — Ты что-то знаешь об этой потасовке?.. — Ребекка спокойно кивнула, и я нервно рассмеялся. — Прекрасно… Все, кроме меня, в курсе, а я отчитываю сына за драку, у которой, оказывается, всё же повод есть… Поделишься?..       — Это ни к чему. Мальчики пришли к взаимопониманию. Да — метод оставляет желать лучшего. Но не забывай, это мы — старшие — обязаны держать лицо и показывать лишь общепринятые эмоции, упиваясь оттенками, — взгляд Бекки стал почти осуждающим. — Кроме того, всё же задумайся о ярлыках. Сейчас он даже не будет слушать о том, что он ангел или демон. Дино в первую очередь ребёнок, твой сын, а уже после представитель одной из сторон Равновесия…       От каждого слова в лицо бросалась краска. Я испытывал стыд за эту действительно совершенно недостойную вспышку, ещё и в её присутствии. И ещё больший стыд перед сыном, понимая её правоту — ему ещё не нужны пока все эти частности со сторонами. А драки… Мальчишки дерутся всегда, девочки реже, но тоже бывает, и это нормально. Ребекка смотрела иначе — непредвзято и достаточно осознанно. Видя в нём то, что было выше сторон и частностей.       Устало опустившись на лавку, я упёрся локтями в колени, потирая лицо ладонями:       — Ты права… Позже извинюсь перед ним… Сейчас обоим стоит остыть и привести мысли в порядок, чтобы суметь построить конструктивный диалог.       Тонкая ладонь погладила моё плечо:       — Ты воспитал достойного будущего мужчину в одиночку. Его методы не всегда будут соответствовать твоим ожиданиям, как и наоборот, — снова поглаживание в попытке снять напряжение. — Вот только помни, что ты должен быть в первую очередь на его стороне, а уже после на стороне своих эмоций.       Я повторил шёпотом, перехватив её ладонь и поцеловав тонкие пальцы:       — Ты полностью права. И спасибо за сказанное…       Теплая ладонь в моей почему-то казалась невероятно органичной и правильной. Я знал, как бережны могут быть её руки. И видел их силу только что. С Кроули она занималась лишь несколько месяцев, но уже освоила большую часть лекарской магии и стала практиковаться в составлении зелий и растворов. Снова успешно… В голове всё чаще мелькали мысли о том, что стоит присмотреться к её успехам после более долгой практики тем, кто более сведущ в целительстве. Я знал их лишь поверхностно, к сожалению…       Неожиданно посетившая мысль сорвалась с губ прежде, чем я успел её как следует обдумать:       — Предстоят каникулы. Тебе не хочется покинуть школу?.. Не на все месяцы, к сожалению, но на выходные, пока я буду свободен от работы… — я вздохнул, понимая, что уже сунул голову в петлю. — Возьмём Дино, по выходным будем выбираться куда-то в другие замкнутые части мироздания. Здесь есть, на что посмотреть…       Ребекка опустила голову:       — Я и так сейчас являюсь причиной того, что ты отдалился от сына. По школе летают сплетни и слухи, которые тебе совершенно ни к чему. Удели время Дино… Я никуда не денусь отсюда.       «И ты снова права, моя милая Ребекка…» — вздохнул я внутренне…