"(НЕ)Принятие"

      Пожалуй, пустующая на время каникул школа была действительно обителью покоя. Оставались только Непризнанные, которые большую часть времени коротали у реки на пляжах или в библиотеках факультетов. Редко когда, если доводилось найти друга среди прирождённых, их приглашали в столицу или в ад, погостить на каникулы. Но, стоит признать, я такие истории мог пересчитать по пальцам. Прирождённые слишком кичатся своим происхождением и мало когда идут на контакт со вчерашними смертными до того, как серокрылые определятся со стороной.       Впрочем, столпотворения не было ни в столовой, ни в прачечных. Закончив с делами, чтобы выкроить пару суток на посещения мира смертных с Вики, я нервно думал о том, как стоило бы всё распланировать, чтобы действительно провести это время с пользой для её навыков. В ней что-то упрямо пряталось. Не решалось раскрыться. То ли из опасений, то ли действительно не соображая — как именно навык должен проявиться. Впрочем, это было основной проблемой вчерашних смертных. Их таланты были на поверхности, но подобрать провоцирующий активацию фактор было невероятно сложно.       Мы провели несколько встреч за прошедшие дни в стенах школы, бродя по парку. Иллюзии давались ей всё легче. Кажется, в этом её навыки подходили к качеству сборки амулетов. Когда эта магия войдёт в список учебных дисциплин, Вики сможет, уже не напрягаясь, изменить на время внешность или создать что-то знакомое. Меня восхищало её любопытство и попытка впитать как можно больше знаний. Восхищал азарт, с которым она пробовала новые для себя заклинания, раз за разом, до тех пор, пока не получался достойный результат… И ещё больше восхищал восторг — детский непосредственный восторг от того, что всё получается, пусть и не с первого раза. Даже маленькая победа — сродни чуду.       Вереск, кажется, стал неотъемлемой частью моей жизни за слишком короткий промежуток времени. Я улавливал его во всей школе и за её пределами, стоило немного подтянуть к энергии воспоминания. Девушка могла оказаться где угодно: на лётном поле, отрабатывая манёвры по методике, заданной Раймондом, где-то в оранжерее в компании с Мисселиной, увлечённо копающейся в земле, или с Геральдом… Последний меня отчего-то настораживал. Слишком заботлив, сдержано и предельно аккуратно подталкивал её к чтению нужных книг, изредка выводя за пределы школы, чтобы показать тех или иных животных, составляющих фауну мира бессмертных. Кажется, в свою комнату она приходила ближе к полуночи и уходила с рассветом. И всё же слушать её восторги о пегасах и русалках было невероятно занимательным. То, что для нас, живущих в этих условиях с первого вздоха, было обыденным, для неё и подобных ей было удивительным. И эти сияющие голубые глаза, широко раскрытые, взирающие на новый мир с восторгом — пленили…       И снова рисунки. Множество рисунков, которые я невольно выводил на бумаге в свободное время… Я начал, как и она, находить в этом успокоение. Даже не раздражался больше, если с первого раза не выходило. Терпеливо, как Вики с новыми заклинаниями, постепенно, шаг за шагом добивался сносного результата, испытывая какую-то забавную для самого себя гордость от того, что миниатюра или портрет вышли достаточно похожими. И тем приятнее было видеть её гордость — бессознательно научила не быть гневливым кретином, который в саморазрушении видит выход из любой ситуации.       Я сидел в кабинете, в очередной раз доводя до ума новую методичку, которую после зимы надо было уже отдать на согласование Кроули, а после в печать. Дополнение к учебнику с более углублёнными данными по амулетам. Удивлённо отмечал, что последнее время к прежнему увлечению почти остыл. Да, всё время уходило на рисунки. Инструментам в пальцах на смену пришёл простой карандаш.       В дверь тихонько постучали. Я уловил отголосок вереска, непроизвольно улыбнувшись:       — Входи…       Скрип провёрнутой дверной ручки, невесомые шаги внутрь, два оборота ключа в замке, и снова шаги. Секунда, и на плечи легли прохладные, даже через рубашку ощутимые пальцы. Я прикрыл глаза, чувствуя, что если и было какое-то раздражение, скопленное за этот день, то оно улетучилось с появлением Вики. Лёгкий наклон, она заглянула через моё плечо.       Короткая пауза и вздох:       — Кажется, я не вовремя…       — Почему? — я отодвинул от себя пергаменты с расчётами, чуть повернув голову и рассматривая задумчивый профиль девушки: — Это не дело первой необходимости и может немного подождать. Что-то случилось?       Но она продолжала смотреть на пергамент. Вдумчиво и как-то слишком серьёзно. Я подавил насмешку: словно уже понимает, словно знает, какая техника, и соображает в составлении, а не просто собирает по инструкции. И всё же лёгкая морщинка между задумчиво сведённых бровей. Несколько минут «на подумать». На моё удивление, взяла со стола карандаш, выводя короткую формулу, делая… Верный расчёт.       Тонкий пальчик ткнулся в пергамент:       — Могу ошибаться, но тут небольшая погрешность. Преломление в гранях после обработки будет другим, — проговорила Вики, делая отметку карандашом в пергаменте. — Две десятых единицы энергии, только и всего…       Я прикусил язык, снова подвинув к себе бумаги. Ошибка действительно была. Не фатальная, почти не влияющая на действие амулета, но сбой мог произойти. Рассеянный в гранях источник энергии должен был резонировать в кристалле, чтобы усилиться достаточно для запуска заложенной функции. Внеся правки и сделав верный расчёт, я внимательно посмотрел на девушку. Вики знакомо опустила голову, стеснительно скрывшись за волосами.       Пришлось прочистить горло:       — Умница… — я вздохнул, осторожно отведя русые прядки с её лица, улавливая смущённую улыбку. — С такими темпами, ты будешь невероятно востребована в цитадели после учёбы…       «Займёшь моё место, которое я потерял невероятно давно, оставив создание амулетов на волю дилетантов…» — тоскливо вздохнул внутренний голос от волны воспоминаний. Видимо, на моём лице что-то отразилось, потому что девушка вздрогнула, опустив глаза. Вереск плеснул с оттенками грусти по кабинету. Она попыталась отступить на шаг от стола, но я перехватил её за запястье, не позволив отойти. Вопросительный взгляд заставил её отвернуться.       Слова звучали хрипло от накатывающих эмоций:       — Мисселина… Рассказывала недавно о том, что тебя связывало с мамой.       «Беда подкралась, откуда не ждали…» — протянул внутренний голос. Думал, что будут сплетни от студентов, Геральд расскажет ей, Кроули на худой конец. От Мисс точно такого не ожидал. Всё выходило из-под контроля. Пальцы разжались, и я выпустил её руку, откинувшись затылком на подголовник стула, глядя в потолок. Логичный исход. Что ж, следовало ожидать. Вечно скрывать не вышло бы в этом муравейнике, где каждый язык по длине может сравниться с протяжённостью границы между Штатами и Канадой.       Я вздохнул:       — Понимаю. Неприятные новости, — выдавив кривую усмешку, я потёр пальцами переносицу, чувствуя, что из-за нервов чёртова голова снова начала пульсировать от подступающей боли. — Ступай. Я передам серафиму Кроули, что нужно сменить наставника. Но всеми святыми тебя заклинаю не говори о…       Вздох, шелест юбки. Положение, которое меня пугало после первого раза и в то же время пленило больше, чем какой-то другой жест доверчивости и преданности от женщины. На коленях, около стула, сидя на пятках, обхватывая прохладными пальцами одной руки мою ладонь, другой лаская лицо, привычно убирая пульсирующую боль. Вики не смотрела на меня, словно на побитую собаку, не испытывала жалости, не выдёргивала злость от прежних стычек. Девочка делала выбор иначе, руководствуясь сердцем.       Молчание, скопированное у меня движение половины пути, и замерла, ожидая ответа. Я застыл, не решаясь приблизиться: «Ей противно, должно быть, знать, что я был с Ребеккой прежде, чем понял, что прошлое должно остаться там, где его место». Вики… Вики была другой. Права была Ребекка — девочка никого не оставила в мире смертных после себя. У неё не было той отчаянной цели — продлить чужую жизнь. Сейчас она просто открывает то, чего была лишена годами.       — Ты ненавидишь меня? — тихий вопрос, заставивший вздрогнуть.       Я сглотнул, всматриваясь в голубые испытующие глаза:       — Нет. И ненавижу себя за прежние нападки. Я тебя… Я…       «Пять и ещё пять…» — нервно пронеслось в голове, когда ощутил прикосновение прохладных полных губ к своим губам. Нерешительное ответное движение. Каждая секунда — глоток чистого воздуха прохлады верескового поля. Я… Я понимаю аналогию, понимаю посыл… Ветер в вересковых полях, парусом наполняющий лёгкие…       Бережно перетянул на руки, почти не разрывая поцелуя. Сжалась, став снова похожей на птицу, согреваемую в ладонях. Не воробей, нет. Синица… Или… Или всё же бабочка, льнущая к жару в попытке отогреться, но не сгореть. Запоздало вспоминаю, что дверь она закрыла — в безопасности. Несмело скользящие по лицу пальцы, снимающие и головную боль, и остатки страхов. «Почему я не вызываю у тебя отвращение?» — где-то глубоко внутри. Вереск успокаивается, чувствуя, что её не прогоняют, что всё идёт как прежде, как ей нужно и хочется.       Потеплевшие губы оторвались от моих. Припухшие, робко улыбающиеся. По щеке почти невесомо скользнул кончик носа. Чувствуя, что ещё немного и рискую стиснуть её, как удав, руками, разжал объятия под тихий смешок.       Выпалил, почти не задумываясь:       — Спасибо…       Вики приподняла бровки:       — За что?       — За то, что всё ещё рядом, — взгляд зацепился за цепочку скрытого её платьем амулета. — Сними. Немного доработаем… Думаю, стоит добавить функцию сокрытия мыслей или подмены.       Она неожиданно хихикнула:       — Ты уж точно умеешь читать мысли, — улыбка в ответ на мой вопросительный взгляд, и она пояснила: — Как раз ради этого я и пришла. Пробовала сама, но не вышло — я не смогла понять, как построена связка компонентов. Обычно другие камни нужны…       Я вздохнул:       — Ты когда-нибудь перестанешь играть на опережение моих задумок? — амулет лёг на стол, я направил на него лампу, не ссаживая девушку со своих колен, лишь развернул удобнее, чтобы видела весь процесс. — Смотри… Существует два вида амулетов. На самом деле куда больше, но на первом этапе пары хватит. В первой части, как велит учебник, функция определяется набором компонентов. Во второй она закладывается посредством заклинания, а камни лишь усиливают эффект. Понимаешь?..       Кивок:       — Но в этом амулете нет ничего, верно?..       — Верно. Задумывался просто как украшение, — я прикрыл глаза, чувствуя, что начинаю краснеть как подросток.       Вики чуть повернулась:       — Спасибо… — снова прикосновение губ. — Но почему именно вереск?       Я удивлённо приподнял бровь:       — Это твоя энергия. Неужели не прислушивалась к… — доходило невероятно медленно. Я опустил голову, уткнувшись лбом в её плечо. — Прости…       «Откуда бы ей знать запахи вересковых, если даже аромата кувшинок не встречала. Она различает нас, но не знает, как именовать… И распознаёт свою энергию, но дать определение не может, не имея возможности сравнить…» — нервно пронеслось в мыслях. Отложил украшение обратно на стол, виновато обняв девушку. Вики молчала, позволяя мне переварить это «открытие».       Выдохнув, я тронул губами её шею, отметив волну знакомых мурашек:       — Прости меня, я всё ещё не всегда улавливаю разницу между тобой и…       — Это нормально, — Вики улыбнулась. — И всё поправимо, правда?..       Голубые глаза внимательно смотрели на меня. Ответ не требовался, но уже влетел в мою голову идеей. Улыбнувшись бабочке, я снова кивнул на амулет:       — Сейчас закончим с этим, и иди собираться.       — Сегодня?.. — глаза Вики загорелись.       — Именно сегодня, — я снова подвинул к нам амулет и склянку с инструментами. — Теперь смотри…       Короткая строчка заклинания на бумаге, чтобы запомнила. Отогнутые лапки, позволившие вытащить камни из креплений. Девушка, кажется, даже не дышала, внимательно следя за всеми манипуляциями. Как искра энергии с вплетённым в структуру заклинанием легла в основу заготовки, камни вернулись на свои места в том же порядке. Всё предельно аккуратно. Напоследок она сама снова зафиксировала крепления. Мне хотелось улыбнуться от того, как она сосредоточенно закусила кончик языка, делая всё с хирургической точностью.       Повтор заклинания, и амулет засиял ровным голубоватым свечением, подтверждая правильность выполненных действий. Девушка чуть нервно выдохнула, проведя пальцами по каменному цветку. Невероятно довольная от того, что всё получилось так, как надо.       — Умница, — я вернул амулет на её шею, справившись с карабином застёжки, пока она придержала волосы для удобства. — Вызубри заклинание. При проверке активация будет происходить именно от него. Если не будут искать, уже зная наверняка о происходящем — ничего не найдут. А теперь беги собираться. Через полчаса встретимся в аудитории с порталом.       Резкий, но осторожный поцелуй:       — Хорошо… — Вики улыбнулась, неохотно поднимаясь из объятий.       Обратный ход действий: торопливые невесомые шаги, щелчки ключа в замочной скважине, скрип дверной ручки, снова шаги, щелчок закрывшейся двери и бег по коридору в сторону лестницы. Кажется, когда её шаги затихли, я готов был инструментами подкорректировать срок собственной жизни. То, что планировалось держать в тайне как можно дольше, в конечном итоге всплыло не к месту. И тем страннее и удивительнее было то, что результатом этого знания не стал её побег от меня, как можно дальше. Знать, что связь выстроилась на прошлом, которое завершилось свержением…       Я поднялся из-за стола, разложив всё как было, и покинул кабинет. Самому тоже стоило подготовиться. Место было знакомым по прошлому. Я не бывал там невероятно давно. Ещё с тех пор, когда Дино было лет пять земных, если не меньше. Последний раз, именно в год его поступления в школу. Заброшенная хижина, которая уже не принадлежит миру смертных. Там замерло время, там не бывает посетителей. Если только энтузиасты, желающие понять какова жизнь смертных в столь суровых условиях. Мне было и самому любопытно побывать там снова.       «И увидеть реакцию Вики. Безусловно — это самая важная часть спуска…» — стремительно бредя в сторону преподавательского этажа, думал я. Почему-то я стремился как можно больше увидеть её эмоций. Уловить, изучить, понять, прочувствовать, почерпнуть из них собственные изменения. Она открывалась размеренно и постепенно. Словно та же кувшинка, но с запахом свежих цветов вереска. В голове копошились мысли о том, что нужно бы ещё найти что-то из пищи с собой. Спуск не на несколько часов… И оставить сообщение серафиму Кроули на случай, если нас будут искать.       Комната, раскрытая сумка, в которую зачем-то полетел свитер и гигиенические мелочи. Я почему-то замер, пытаясь упомнить, было ли там хоть какое-то подобие уборной. На ум пришло, что точно была небольшая жестяная ванна. Амулет, который я так и не отнёс в кабинет после посещения Монмартра, полетел следом. Торопливо сменив обувь на более тёплые ботинки, бросил в сумку две пары перчаток. Размер явно будет больше, чем надо… Да и нормализовать температуру тела с помощью энергии труда не составит, но разве не в этом был смысл — позволить ей почувствовать себя живой, как прежде, но свободной? Возможно, в тех условиях как раз и откроется скрытый талант.       Метания по комнате закончились тем, что я замер перед зеркалом с сумкой в руках, глядя на всклокоченного великовозрастного кретина в отражении, который в большей мере хотел просто сбежать из школы с Вики, пусть и на короткий срок. Видеть эти яркие искры восторга в голубых глазах, слышать её смех и понимать, что ещё одно достижение, ещё одна «галочка» в списке её познания мира заняла заслуженное место. И, пожалуй, понимать, что я не бесполезен для неё.       Старательно гоня все противоречивые мысли о происходящем, я запер комнаты, передал через стража письмо для серафима, спешно набросанное буквально на коленке, и побрел в сторону кухни, чтобы сделать небольшой запас пищи на двоих. До обеда было ещё далеко, а значит, меньше шансов напороться на Непризнанных и оставшихся в школе коллег. Снова косились как на умалишённого. Но мне почему-то было невероятно плевать на их мнение. Вообще на всё было плевать, кроме того, что набросал в сумку всего подряд, не особо заморачиваясь тем, как всё это можно будет приготовить в тех условиях. Впрочем, очаг там был…       Сумка приятно тянула руку. Предвкушение тянуло нервы. И в голове разливался яркий калейдоскоп предстоящих событий.       В аудиторию влетел быстрее, чем мог бы на крыльях. Вики снова была там раньше меня. Какое-то короткое пальто, более тёплое платье по колено из ангоры, кажется, плотные то ли колготки, то ли чулки, ботинки, шапка. Смахивала на студентку колледжа, собравшуюся на отдых куда-то в северные края. Собственно, так и было на самом-то деле. Через плечо сумка. Заглядывать даже нужды не было — набор для рисования, сменная одежда на всякий случай и обычные гигиенические мелочи, без которых женщины не рискуют надолго покидать свои апартаменты.       Девушка вскочила, сдув выбившуюся из-под шапки прядь со лба.       — Но зачем это?.. — она развела руки, имея в виду свой наряд. — Мы ведь можем всё наладить за счёт движения энергии в телах.       — Уокер, впечатления не всегда равны в цене энергии.       Вопросительный и немного настороженный взгляд. Она страдальчески свела брови:       — Я не понимаю…       — Минуту… — я натянул свитер и подошёл к водовороту, протянув раскрытую ладонь: — Идём. Сейчас всё поймёшь.       Ни единой секунды заминки. Тонкие прохладные пальцы скользнули в мою ладонь. Машинально сплёл пальцы, отметив немного приподнявшиеся от удивления брови. Улыбнулась, позволяя увлечь себя в жерло портала. Уже в полёте подумал, что джентльмен из меня, мягко говоря, неважный — стоило забрать сумку, ведь могла быть тяжёлой. Что ж, уже по результатам спуска…       Сложенные крылья, заклинание ускорения, и белые облака заклубились ещё яростнее. Ладошка Вики нервно сжалась крепче от непривычной скорости перемещения. Подавив усмешку, я задал направление порталу и расслабленно прижал крылья к спине, притянув девушку ближе. Легкая, как и всегда. Даже в ворохе одежды… Пальцы прошлись по сгибу серого крыла. Она чуть поёжилась, но выдавила робкую улыбку — стыдится крыльев? «Ерунда какая…» — немного тревожно проносится в голове.       Впереди показалась цель спуска, и я развернулся в падении ногами вперёд, придерживая Вики и чуть раскрывая крылья. Лицо почти сразу начал щипать ощутимый мороз. Воронка портала исчезла, оставив нас на усыпанном снегом склоне. Сразу провалились по щиколотку. Девушка охнула, плюхнувшись в сугроб, едва я разжал руки. Огромные от удивления глаза, приоткрытые губы. Подскочила, стараясь устоять, благодарно ухватившись ладошками за моё предплечье.       — Это… Это… — казалось, что она задыхается. — Господи…       — Наше временное убежище, — я кивнул на стоящую чуть дальше хижину и потянул на себя её сумку, забирая: — Побудь здесь, отнесу багаж…       Радостно покивав, Вики застыла на месте, рассматривая склон, виднеющиеся ниже острые пики елей, вспарывающие ясное небо. Вереск в объятиях мороза почти физически ощущался. Холодный, чистый. Светлый как снег. Я покачал головой, торопливо уходя в хижину. Замершее внутри время. Ни пылинки. Четыре маленьких комнаты, из которых две спальни, одна большая кухня-гостиная и один импровизированный санузел. Обилие дерева и очаг, кажется, только недавно остывший. Шёпот заклинания, едва вложил в жерло сухие дрова — радостно заплясали языки пламени. Разложенные на столешнице продукты, чтобы не забыть. Ещё заклинание, чтобы быстрее согреть воздух внутри.       Довольно потерев руки, я вышел обратно к слепящему снегу. Открывшееся взгляду зрелище едва не вынудило рассмеяться во всю силу лёгких. Вики, как маленький ребёнок, примеривалась к тому, чтобы лизнуть сосульку, отбитую с угла крыши. При виде меня смущённо отбросила находку. Виноватый взгляд. Робко хихикнула, переступив с ноги на ногу, вслушиваясь в хруст снега под подошвами ботинок.       — Скрипит! — радостный возглас. — Снег скрипит. И щиплется, если успевает растаять на коже, когда становится водой!       Я зачерпнул немного, скатав небольшой шарик, и бросил его вперёд:       — Тебе здесь нравится?..       — Очень! — голубые глаза стали насыщено синими. Она подошла ближе, подбросив в воздух пригоршню снега и подставляя под неё лицо. — Это сказка, кажется… Я сплю, да?..       Качнув головой, заправил выбившуюся из-под шапки прядку обратно:       — Не спишь. Всё по-настоящему.       Вики подскочила ближе, доверительно показывая ладошки с несколькими снежинками:       — Ты видишь? Они все разные! Я читала в журнале, что снежинки никогда не повторяются в своей форме и узоре. Всегда разные… Как и нет двух полностью одинаковых людей… Это как… Как генетика, только проще, — она неожиданно отбежала чуть в сторону, где ещё не успела вытоптать снег, и упала на спину. — И небо такое потрясающе чистое!.. Видишь?       В горле стоял комок. Я просто смотрел на этот восторг, обращённый к чему-то обыденному, обычному, к тому, что я всегда считал нормальным, знакомым. Она что-то щебетала, вытянув руку и указывая в небо, что ещё светит солнце, но вон там, из-за вершины горы, уже выходит серп месяца. И о том, что снежинки, когда падают и отражают солнце, похожи на бриллианты. И о том, что на крыльях они таят медленнее, чем на руках и одежде… Простые истины, которые узнавала маленькая бабочка в прежнем мире, который ей было позволено видеть только через окно.       Призывно протянутая рука, и я шагнул к ней, проглотив этот упрямый ком боли и ненависти к «высшим» существам, которые могут исправить абсолютно всё, убрать смертельные болезни и позволить таким, как она, прожить пусть и короткую, но полную жизнь. Лёг рядом, чувствуя, как снег забивается за шиворот. Вики выставила ладошку перед лицом, подула на неё, и в абсолютно чистом небе появилась полоса одинокого перьевого облака. Ещё и ещё… Я обомлел, удивлённо всматриваясь в это непонятное явление.       «Любопытно…» — пронеслось в голове. Попытка отследить заклинание — провал. Его не было.       Я прочистил горло:       — Как ты это делаешь?       — Не знаю, — Вики улыбнулась. — Просто представляю, что снег вернулся в небо. И получается вот это… Это же физика. Состояние воды, переходящей из твёрдого состояния в…       Снова щебет, и ещё пара облаков. Не могло всё быть так просто — талант, раскрывшийся меньше чем за час на волне восторга и радости, что увидела что-то незнакомое?..       Вики неожиданно повернулась ко мне, внимательно посмотрев в глаза:       — Я как-то открыла на рождество окно в своей спальне и прикасалась к снегу. Мне было шесть… Потом от отца влетело по первое число, — она хихикнула и резко помрачнела, снова откинувшись в снег. — Почему я вечно нарушала запреты?.. И сейчас продолжаю… И я понимаю, что опасно. Для нас обоих опасно. Но… — тонкие уже ледяные пальцы скользнули в мою ладонь, чуть сжавшись, — но почему запретно всегда именно то, что приносит счастье?..       Хотелось завыть. С трудом совладав с эмоциями, я выдавил улыбку, поднимаясь из снега и утягивая её следом за руку. Облепленные снегом серые крылья смотрелись белоснежными и переливающимися. Это контрастом бросалось в глаза. Румяная от мороза, яркие глаза с заиндевевшими ресницами… И губы уже синие от холода. Я спохватился, показав, как избавиться от налипшего на перья снега, и повёл её к дому.       — Ты уже основательно промёрзла. Заболеть не получится, но всё же лучше не рисковать.       — Хорошо, — Вики кивнула, прошмыгнув в распахнутую дверь. — Ух ты!..       Едва не закатив глаза от нового приступа восторга, я с трудом удержал улыбку и собственную энергию, отчего-то рванувшуюся навстречу взбурлившему в тепле вереску. Вики можно было выжимать — вымокла насквозь. В протопленной гостиной снег растаял. Пришлось брать инициативу в собственные руки, помогая избавиться от верхней одежды любопытно осматривающейся девчонке. В ботинках хлюпал талый снег, пальто отсырело. Губы наконец-то начали обретать цвет не схожий с сугробами за окном.       Вздохнув после моей лекции о последствиях переохлаждения, послушно ушла в спальню переодеться. Я со вздохом покачал головой, глядя, как девица шустро юркнула в распахнутую дверь одной из комнат. Её внутренний ребёнок никогда не пресытится впечатлениями. Всё новое будет восприниматься с восторгом ещё очень и очень долго. И я отчего-то радовался тому, что становился свидетелем этому чуду «первооткрывателя». Смахивало на какой-то эмоциональный вампиризм с моей стороны. Попытка «присосаться» к этому, понять, осмыслить то, что в обычных условиях было бы ничем не примечательным днём.       Перенёс свою сумку в свободную комнату, только уже там сообразив, что самому не мешало бы просохнуть. Стянутый свитер пришлось вынести и повесить на второй стул рядом с пальто около очага. Остальное заклинанием. Попытка чем-то занять руки обернулась тем, что я обнаружил отсутствие чая в том, что прихватил со школьной кухни. Сейчас это было бы более чем к месту. Что ж, можно было бы…       За спиной хихикнули:       — Кажется, я провидица, — Вики поставила на столешницу маленькой кухни пачку какого-то чая. — Только он зелёный. Мне Лора с Земли принесла, пока я в лазарете была…       Хотелось высказаться о запретах и беспечности, но пришлось отмахнуться от этих мыслей. Я внимательно посмотрел на девушку в бежевом вязаном платье с коротким рукавом и длиной юбки чуть выше колена. Плетёные текстильные балетки на босу ногу, скрученные в косу волосы и обжигающе яркий румянец. Не удержался, проведя пальцами по полыхающей после мороза щеке. Вики прикрыла глаза, наслаждаясь прикосновением, и неожиданно подалась вперёд, обняв меня за пояс.       По комнате почти шёпотом пролетело:       — Спасибо за этот день. И за все последующие. Это действительно похоже на сказку… — задорная живая улыбка.       Руки автоматически обняли её в ответ, поглаживая худощавые плечи. Бабочка перевела взгляд на принесённую мной из школы снедь. Раздался очередной тихий смешок. Она чуть приподняла голову, с долей лукавства взглянув на меня. Оттеснила от столешницы, развернувшись и разложив продукты, распределяя то, как и что стоило бы сделать. Я получил команду вскипятить чайник, чему и не подумал сопротивляться. Внутренне порадовавшись тому, что магия решает вопросы с водопроводом, как и с большинством проблем, набрал воды и подвесил небольшую тару над очагом, наблюдая, как девушка задумчиво потянулась к небольшому котелку.       Охнув, неожиданно выбежала из комнаты в спальню и вернулась с тетрадью, которую сунула мне в руки:       — Я пыталась самостоятельно подбирать составы амулетов. Не знаю, правильно или нет. Может, это уже будет в каких-то учебниках для более старших курсов. Посмотришь?..       — Разумеется… — я принял тетрадь, отходя к очагу.       Медленно доходило, что из незанятых сохнущей одеждой вещей остался только видавший виды диван с продавленными подушками. Плюнув, подтянул ковёр ближе к нему и сел прямиком на пол, листая врученную тетрадь. Ряды расчётов по огранке и преломлении энергии в гранях кристаллов, взаимосвязи форм камней, характеристики «базы» заготовки. От меди до стали. Золото, серебро, платина, ещё какие-то сплавы, наиболее распространённые в изготовлении амулетов.       Большая часть разработок даже с набросками схем и рисунками того, как амулет должен выглядеть по итогу. Внимание полностью переключилось на ровный почерк, все детали, которые она учла. Время пролетало, кажется, со скоростью света. Я даже как-то разочаровано вздохнул, когда спустя час с небольшим на половине тетради всё закончилось. Хотелось взять карандаш, чтобы внести пару правок. Всего пару, на половину толстой тетради, с какой-то очередной мультяшкой на обложке.       Я вынырнул из чтения, потерев глаза пальцами.       Кап-кап-кап…       Сердце, кажется, ударилось в горло, застряв там, мешая дышать. Взгляд нервно метнулся к стоящей у тумбы Вики. Замерла, не шевелясь. Вереск не откликался и никак не показывался. Кажется, она была где-то не здесь разумом.       Кап-кап-кап…       — Вики?..       Кап-кап-кап…       Резко подскочив с пола, я быстро приблизился к ней, разворачивая к себе за плечо. Подрагивающий в пальцах нож, прорезанная глубоко ладонь, с которой стекали алые капли. Огромные испуганные глаза. Бледнее обычного. Я сглотнул, поддев её лицо за подбородок, заставляя не смотреть на рану. Не выходило. Кажется, она впала в какой-то транс, неконтролируемую панику. Столешница была уже залита кровью, готовой течь на пол. Снова опустила голову глядя на порез.       Шёпот:       — Я умру теперь, да?..       — Нет, глупая! Смотри на меня. Ну же… — снова поддетое пальцами бледное лицо. — На меня, Вики… Дьявол… Сейчас!..       Подвёл к раковине, провернув кран, отобрал нож, подставив её руку под проточную воду, чтобы промыть порез и видеть, куда следует накладывать исцеляющую магию. Начинал жалеть об этой глупой авантюре со спуском. Девушка дрожала, покорно глядя на меня, а не на порез. Огромные перепуганные глаза, из которых скатывались слезинки размером с горошину. Словил себя на мысли, что запаниковал и сам, прекрасно понимая, что это лишь порез. Всего лишь порез… Она меняла крылья, видела кровь, ничего не произошло…       За окнами выл ветер и сыпал снег. Огромными пушистыми хлопьями. Казалось, что вот-вот готовился сорвать крышу, или всю хижину унести куда-то к дьяволу. Вики продолжала всматриваться в мои глаза, не дыша, подрагивая, приоткрыв губы. «Здесь — её мир. Пока ещё её мир. Здесь ей страшнее. Кажется, что сон рассеялся, и этот чёртов порез может её убить. Надо действовать быстрее…» — нервно носится в голове.       С трудом собравшись с мыслями, я прошептал заклинание. На нервах, связка исцеляющей магии, приводимой в движение энергией, удалась не сразу. Несколько попыток, и рана начала сходиться. Медленно. Сейчас я бдительно следил, чтобы даже не осталось и следа. Обезболивающее заклинание следом. Снова под воду, чтобы смыть остатки подтёков крови. Сердце билось, будто бешеное. И всё ещё испуганный послушный взгляд. Осталось лишь лёгкое покраснение, которое пройдёт до конца, как только внутри восстановится циркуляция энергии.       — Смотри. Всё… Нет ничего. Никакой крови, Вики. Всё в порядке… — приподнял прохладную ладошку, указывая глазами на гладкую нетронутую кожу.       Она опустила взгляд. Снова послушно, автоматически, беспрекословно подчиняясь просьбе, которая доносится в затуманенное страхами сознание. Глубокий чуть обрывистый выдох, сжавшаяся в кулак подрагивающая ладошка. Вики вздрогнула, начав оседать на пол. Успел подхватить. Шок с запозданием накрыл её окончательно. Отключилась, повиснув в руках, уткнувшись лбом в моё плечо.       Вторым триггером из прострации выдернула подпрыгивающая явно не первую минуту крышка на чайнике. Пришлось брать себя в руки ещё быстрее. Торопливо уложив девушку на диван, снял прихваткой наполовину выкипевший чайник. Щепотка заварки в кружку, остатки кипятка, чтобы успел настояться, когда Вики придёт в себя. Снова набранная вода, крестик в памяти, чтобы опять не упустить кипение, подвешенный чайник.       Кружку торопливо перенёс к дивану, поставив на пол, опустился на колени, проводя пальцами по покрытому испариной лбу бледной, как простыня, Вики. Если бы не покрасневшие глаза и кончик носа, если бы не налившиеся на лбу от перенапряжения вены, счёл бы, что просто уснула. Но нет — тяжёлое дыхание, панический плеск вереска. Выдернул свою энергию, пытаясь убаюкать травы пустошей в какой-то глупой надежде, что отклик будет именно на мою.       Утих ветер за окном, прекратился снегопад. Мята взвихрилась, мелкими искрами пробегая по бледной щеке, увлекаемая моими пальцами, поглаживающими её лицо. Дрогнули тонкие веки с сеткой голубых венок под тонкой кожей. Она приоткрыла глаза. Судорожный вздох, подтянутая к лицу ладошка. Развернула и снова сжала пальцы.       — Прости… Я растерялась…       — Всё в порядке, — соврал я, чувствуя, что самого колотит после такого приключения. — Вики, ты бессмертная. Умереть от кровопотери сейчас почти нереально. Нужно потихоньку вытравливать эти страхи…       Робкий кивок:       — Я… Я буду стараться. Просто сейчас вспомнила, как после такого пореза несколько месяцев восстанавливалась, — она вздрогнула, зажмурив глаза. — Ты прав. Нужно принять на веру, что теперь всё совсем иначе.       Она осторожно села, всё ещё придерживаясь за подлокотник и периодически осматривая ладонь. Недоверчиво и неуверенно сжимая её в кулачок, словно опасаясь, что края пореза снова разойдутся. Но как бы Кроули не ворчал, а базовые навыки целительства были у каждого прирождённого на уровне автоматизма. В противном случае, был риск сгинуть у смертных во время заданий, даже не будучи уже студентом школы. Случалось всякое, и пусть даже на уровне обывателя, стоило знать самое необходимое и элементарное.       Успокаивалась неохотно. И всё же, когда чай оставался лишь на дне кружки, а чайник был снят с огня, кажется, уже смогла прийти в себя. Вялая улыбка, виноватый взгляд. Похожа была на ребёнка, который случайно поранился и порвал новую одежду, а опасается теперь трёпки больше из-за испорченного наряда, нежели из-за травмы.       Тоскливый вздох при попытке отправить спать. Отдельно… Снова провал. Уже в темноте, отвернувшись к стене, чувствуя просевшую позади себя постель. Незнакомое место, перепуганная событиями и впечатлениями девчонка — прогнать не смог бы даже при желании. Только развернулся, обняв, чувствуя, что ещё протекают волны нервной дрожи. В голове снова какие-то глупые аналогии с тем, что смахиваю на персональную грелку в полный рост. Да и не важно, в сущности. Если ей со мной безопасно, если доверяет именно так… Пускай. Это стоит достаточно дорого. А дальше, даже если прознает Ребекка…       О таком исходе я старался вообще не думать, но периодически всё равно мелькало в тандеме опасений и предвкушения. В полудрёме осторожно анализировал поведение энергии, пришедшей в покой. Вереск скрывался полностью, едва она засыпала. На сей раз мне не удавалось провалиться в сон достаточно долго, получилось прислушаться. Пахло только ею самой — кожей, шампунем, какой-то почти неуловимой парфюмерией, которая используется постоянно и уже почти въелась в тело… С запозданием, как всегда, доходит, что это не парфюмерия… Это запах стерильности. Медикаменты, больницы, аптеки — запах её прошлой жизни в «банке».       Давно отвыкнув от объятий во сне, кажется, сейчас я испытывал какую-то тревогу, стараясь вовсе не переворачиваться, чтобы ненароком не придавить её крыло или не скинуть с довольно узкой постели. Но, судя по всему, Уокер это нисколько не смущало. Девица просто сжалась в комок, подложив ладошку под голову, вторую прижав к собственной груди. Положение подбиралось недолго, найдя нужное, просто провалился.       Повторяя её позу, прижимая крепче, чувствуя, как миниатюрная ладошка сонно накрыла мою, всё же пытаюсь разобраться в событиях, предшествовавших её кошмару. Облака. Без заклинаний, без ничего. Просто захотела и сделала несколько незамысловатых движений и жестов. И всё же покоя не давала эта буря, разразившаяся после пореза. Отчётливо слышался вой ветра, снегом готово было замести. Кажется, завтра мы не увидим крыльца. Мог ли это быть отклик таланта? И если да, то как характеризовать? Провоцируют эмоции? Радость — лёгкая магия создания перьевых облаков; страх — метель и пурга, наверняка способные замести всё, что угодно на своём пути.       Экспериментировать не хочется. И всё же… Какие-то сподвижки, судя по всему. В удачу собственную верилось слабо, оставалось только снова уповать на время, которое будет куда более удачным и спокойным. Сон не шёл. Вики развернулась в руках, притиснувшись чуть ли не намертво. Дыхание в кожу, ледяной нос, уткнувшийся в грудь, заставил вздрогнуть, но, по ощущениям, словно нажала какую-то кнопку в моей голове, потому что всё оборвалось, погрузив меня в крепкий сон.       В голове мешалась какая-то ерунда. Кровавые слёзы из глаз Вики, кричащая Ребекка, какой-то полубредовый сумбур, который мог получить полное право на существование, с событиями, где, вот прямо сейчас, нас из постели поволокут на казнь. Запрет нарушен — мною дважды. Вики не сможет спасти даже должность матери. И ошибкой было лишь то, что я не активировал амулет. Подсознание играло на опережение, или в какие-то поддавки, поскольку руки помнили гладкий камень, нагревшийся после прочтения заклинания сокрытия.       Я учёл все опасности. Единственное упущение — не выставил заклинание оповещения на местность, в случае спуска кого-то из крылатых. Но это почему-то волновало не слишком сильно. Я не указывал, куда именно собирался. Вики тоже не успела бы кого-то предупредить, как мне хотелось верить. Значит, в безопасности…       Пробуждение было спокойным. Почему-то было ещё довольно темно… Вики потянулась, осторожно скользнув кончиком носа по моей груди, подтягиваясь выше. Движение губ, касающихся шеи. Кажется, она сочла, что выспалась в достаточной мере, сейчас же «ненавязчиво» пыталась дополучить то, чего по объективным причинам вчера мы оба лишились. Очередная провальная попытка притормозить невнятным ворчанием, которую она прервала поцелуем. «Кажется, я окончательно спятил…» — встревожено пронеслось в разуме, когда совершенно несдержанно ответил на этот провокационный акт.       Снова немного сонная улыбка. Вики разорвала поцелуй, скользнув тёплыми пальцами по моему плечу:       — Спасибо за вчерашний день, и за то, что помог с этим справиться. Я постараюсь привыкнуть. Правда…       Я вздохнул:       — Со временем это пройдёт. Просто помни, что бессмертное тело исцеляется куда быстрее. И умереть в такой ситуации бессмертный может лишь действительно этого желая. В прочих случаях тоже не…       Лёгкий толчок в плечо, заставивший меня перекатиться на спину, удивлённо приподняв брови. Вики, не мешкаясь, устроилась на моих бёдрах, наигранно капризно надув губки:       — Не хочу сейчас думать о смерти…       — Ладно, молчу, — очередной почти невесомый поцелуй. — К ночи или завтра утром стоит вернуться в школу.       Девушка чуть повернула голову к окну, в сумерках мигнула улыбка:       — У нас сутки. Я хочу порисовать немного…       — Не вижу проблем.       — И не только порисовать… — лукаво улыбнулась Непризнанная.       — Не думаю, что после вчерашнего…       Она со вздохом села ровно, чуть задумчиво склонив голову набок. Сползшее до бёдер одеяло, тонкая ночная сорочка, растрепавшиеся из косы во сне волосы, серые крылья, чуть приоткрытые, словно собиралась взлетать. Впрочем, собиралась, в какой-то мере. Я следил за настороженным любопытством на её лице, приподнимающимися озадаченно бровями. Лёгкий ступор, приоткрывшиеся от удивления губы, кажется, очертили идеальную букву «о». Заминку уловил достаточно быстро, отчаянно покраснев от волны стыда — физиологию «пробуждения» ещё никто не отменял.       Вики слегка заёрзала, продолжая сидеть на моих бёдрах. От того, как я затаил дыхание, кажется, фыркнула:       — Я думала это шутки…       — Снова книги?.. — она серьёзно кивнула, чем вызвала у меня короткий смех: — Много же нового тебе придётся освоить помимо этой детали…       Задумчивый наклон головы к другому плечу. Она закусила нижнюю губу и поддела пальцами бретели ночной сорочки, вопросительно глядя на меня. Хотелось спросить о заинтересованности в прелюдии, но времени мне не дали. Видимо, на лице было написано всё же несколько больше, чем я мог сказать. Улетевший на пол элемент ночной одежды… Улыбка угасла, но цепкий взгляд остался. Склонилась, упираясь в подушку под мой головой ладонями. Испарились остатки сонливости с бледного лица.       Тихий вопрос:       — Я красивая?..       В голове был сквозняк, я смотрел в гипнотизирующие голубые глаза с невероятно широким зрачком:       — Очень…       — Ты почти никогда не смотришь на тело… Лицо, глаза… Тело слишком худое и холодное, да?..       Я поджал губы, пытаясь перекатиться. Не позволила. Потянув за руку, провёл пальцами по прохладной коже на её талии, подбираясь выше, лаская острые лопатки с приоткрывшимися серыми крыльями, едва склонилась, увлекаемая движением моих рук. Удивлённый, чуть настороженный взгляд. Притянув за затылок, ответил почти в губы, чувствуя, что «пробуждение» уже не особо играет роль, ему на смену пришло влечение в самой острой из возможных вариаций.       — Не знаю, кто говорит тебе эти гадости… Не знаю, Уокер… Но если узнаю — выдерну ему язык, а прежде научу это делать тебя саму, — попытка отстраниться пресечена. Всё ещё заставлял смотреть в свои глаза и ловил ответную реакцию, продолжая говорить: — Ты не плакса, ты сильная, ты красивая, ты невероятно добрая и светлая… И ещё тысяча положительных эпитетов, кто бы ни утверждал обратное…       Вики сглотнула:       — Тогда почему не?..       — Тело никогда не покажет эмоций… — ладонь сместилась с её затылка на плечо, шею, выше: касаясь подбородка, большой палец чуть скользнул по контуру нижней губы, секундой позже, нервно закушенной. — На лице они написаны все… Самые яркие. Тело показывает куда меньше.       Она оттолкнулась от моей груди, снова скользнув бёдрами по скрытому простынёй органу. Прикрыл глаза, чувствуя, что напряжение близится к сумасшествию. Прохладные пальцы прошлись от середины моей груди вниз. Ещё движение, скользнувшее вверх-вниз, стремясь, кажется, сдвинуть тонкую хлопковую ткань. Всматривается, пытаясь понять только что сказанное. Чуть выгибается от ладоней, скользнувших по её талии, впалому животу, сжавших упругую грудь с вишенками твёрдых розовых сосков.       Движение…       Непроизвольно закатив глаза, услышал тихий смешок. Очередной наклон вперёд. Губы, удивительно тёплые, скользнули по подбородку, куда-то чуть дальше по линии. Дыхание опалило шею. Скольжение проворного язычка, щекотнувшего мочку моего уха. Волна мурашек от места прикосновения по всему телу, приподнимая волоски на руках, снова поглаживающих прохладу в попытке убедиться, что мы действительно не спим.       Простыня сбилась окончательно. Влажная… Скольжение разгорячённой плоти по уже скопившемуся в паху напряжению. Оттолкнулась, любопытно, кажется, задев кончиками прохладных пальцев головку. Обхватила ладонью, приподнимаясь… Из холода в бесконечный тесный жар… Стон — уже не совсем понятно — мой или её. Попытка опуститься до конца, принять. Почему-то становится тревожно. Нелепая попытка придержать проваливается в бездну — слишком сложно, но из наслаждения выдёргивает тихий всхлип.       Сев, обнял, удерживая за талию и бедро. Лица почти на одном уровне. Но так угол менее острый всё же. Хочет видеть — пускай. Но секс не должен причинять боль. Чуть тяжёлое дыхание, благодарная полуулыбка, улетающая в короткий чувственный поцелуй. Прохладные руки обернулись вокруг плеч, задевая пальцами крылья. Попытка привыкнуть к иному углу, к незнакомому положению.       Неуверенный кивок и первые обрывистые такты её почти самостоятельных движений. Продолжая вглядываться в зрачки, пытаясь что-то углядеть. Тональность дремавшего прежде вереска стала чуть насыщеннее. Медленно, до подконтрольного допустимого предела. Самому сдерживаться невероятно сложно, но рассудок всё же остаётся сравнительно трезвым. «Болевой порог низкий…» — пролетают в голове слова Мисселины. Осторожность — с Вики иначе нельзя. Слишком хрупкая…       «Бабочка…» — мечется в одурманенном медлительностью разуме. Обретённая опора тонких рук на плечах, прижавшийся к моему виску вспотевший лоб — ей уже не до контроля. Учится расслабляться, чувствовать собственное и моё тело. Расходящаяся тугая плоть обхватывает до очередной волны мурашек, до пересохших губ. Ладони невесомо проскальзывают от её поясницы к ягодицам. Снова невзначай нащупанная родинка на крестце, прохладная кожа — гладкая, мягкая… Дурманит… Вся она — дурманит, как вересковый мёд того, кто не пробовал в жизни ничего слаще обычной родниковой воды.       Лёгкое ускорение, приоткрывшиеся серые крылья, которые почти за одно мгновение поднявшегося над горизонтом солнца, пробившегося в комнату через незанавешенное окно, становятся золотыми. Спешно согнав промелькнувшую мысль, которой сейчас совершенно не должно быть в голове, тронул поцелуем припухшие пересохшие губы. Стон — выдохом в этом прикосновении. Её любопытство разлетелось вместе с очередным движением опускающихся бёдер.       Чуть ниже, но продолжая удерживать, чтобы не было больно. Толчок в плечи валит обратно на постель… Меняет угол, чуть отклонившись вперёд, контролируя, задавая собственный ритм, чуть быстрее, чуть острее. Стоны почти музыкальные, которым я вторю не многим тише. Перехватывая упирающиеся в грудь ладони, сплетая пальцы. Словно ещё более узкая, словно ещё более пламенная, пропускающая наконец до конца, словно убедив собственное тело — новое ощущение — поддайся, впитай скорость и глубину, почувствуй. Голубые глаза закатываются, и её внутренний жар смахивает на жидкую лаву, запертую в прохладе тела — пульсирующую, сдавливающую мышцами до безумия, до точки кульминации.       Почти…       Сдерживаться сложно. Короткий вдох в попытке расслабиться — пока не умеет контролировать тело и желание, нарастающее изнутри, почти растекаясь поверх меня. Удручённый стон, вызывающий невольную улыбку. Перекат, ответный благодарный взгляд. Нависаю на вытянутых руках, воспроизводя выбранный ею ритм, чувствуя прохладные ладошки на пояснице, притягивающие ближе.       Вереск становится абсолютно приторным, находя волну, понимание, своё наслаждение, утраченное на короткие минуты замешательства. Ускорение, стоны, переходящие в почти неудержимые крики. Густой, застревающий ответными стонами воздух в лёгких, сжимающийся жар в её теле, увлекающий в убийственную разрядку со скоростью лавины, прокатывающейся от макушки до пяток. Выгнувшееся навстречу тело, на последних аккордах общего наслаждения. Сжалась, вспыхнув изнутри — снова крик, закатившиеся голубые глаза, приоткрытые в жадной попытке глотнуть воздуха губы.       Обессиленно опустившись на локти, силясь не раздавить, я вслушивался в сердце бабочки, грохочущее в каждой клеточке тесно прижатого тела, упоённо целовал изогнутые в улыбке губы, пахнущие вереском, желанием, чем-то позабытым, и робко пытающимся выбраться из закромов собственной памяти.       Довольные голубые глаза, словно вчерашняя пурга, раздували с души чёрную копоть одиночества. И в голове металась только одна, снова непрошенная мысль, которую, увы, теперь уже не выходило отбросить: «Долго ли будет длиться счастье, обогретое тонкими крыльями хрупкого махаона?..»              Торендо усмехнулся:       — Об этом не стоит переживать. Не думаю, что ей стоит безвылазно пребывать в стенах школы.       Я приподнял бровь, сдерживая лёгкое негодование:       — Но обучение ещё не окончено. Нет, я понимаю, что она уже определилась с направлением и не станет его менять. Талант также удалось раскрыть достаточно быстро. Но всё же, есть ещё некоторые предметы, которые ей стоит понять, прежде чем…       Поднятая ладонь, унизанная обилием золотых перстней. Серый лёд глаз старшего целителя, кажется, вырезал у меня на лбу то ли ругательство, то ли поставил под сомнение наличие ума. Он одним движением заставил меня смутиться и проглотить возмущение, но всё же я не понимал, какой был смысл от столь стремительного желания серафима оставить Ребекку в столице. Едва ли кто-то успел прознать о том, что нас связывало с ней нечто помимо дружбы. Опасения никто не отменял, но мы были осторожны. Отдельная спальня в моём доме, частые визиты сына на выходных…       Торендо вздохнул:       — Друг мой, вы сумели отобрать из потока Непризнанных последней пары десятков лет самую способную, привели её в мою обитель — главного лазарета Рая, а теперь уповаете на то, что я позволю её способностям задохнуться в школьной рутине?.. — лёгкая насмешка во взгляде и голосе. Он отрицательно двинул подбородком, глядя мне в лицо: — В этом нет смысла. Просто бездарно потраченное время, которое здесь поможет развить нешуточный потенциал! А те знания… Что они дадут ей?..       — Сведения о новом мире, — слишком раздражённо, кажется, выпалил я. — Простите… Она толком не знает ничего о месте, где оказалась, проводя в стенах лазарета Цитадели две трети суток. Нет отдыха, нет какой-то подспудной теоретической базы. Лишь благословения и целительство. Даже её задания на земле… Они перестали быть общими!       Снова удручённый вздох. Удручённый больше из-за моего нежелания уступить его доводам. Впрочем, кажется, они уже и не имели значения. Всё решили без меня. Скорее всего, Торендо уже направил запрос серафиму Кроули о переводе на дистанционное обучение. Весь упор шёл только на выбранную дисциплину. Да, меня раздражало то, что она едва передвигала ногами от усталости вечерами, за пару выходных дней пыталась нагнать остаток программы, вычитать как можно больше по своему направлению развития. В отдельной спальне появилась небольшая библиотека из тех книг, что Торендо выдал ей для подготовки.       Не отсутствие близости, нет… Именно уровень её усталости, именно понимание того, что Ребекка всё ещё не готова к нашим нагрузкам, не знает, что можно ожидать от нового мира. Не знает, по существу даже структуру общества. Слепо движется выше и выше, не понимая, что в случае одного ошибочного шага всё покатится в пропасть безвозвратно.       Из гнетущих мыслей вывела усмешка серафима:       — Займитесь дополнительным обучением, Престол. Это в ваших силах. Вы прирождённый и знаете этот мир, как никто. Что до мисс Уокер…       — Миссис… — поджав губы, поправил я.       Кажется, на моём лице промелькнула судорога, поскольку собеседник фыркнул:       — Её прошлое утратило значение. Брак из прошлой жизни остался там, где её сердце ещё билось, а крыльев не было даже серых, — он усмехнулся. — Впрочем, если взглянуть с другой стороны, то я могу предположить, что вы как раз стремитесь вернуть ей этот статус своей партией…       Не удержав хлынувшую к лицу кровь, я прикрыл глаза:       — Едва ли ей это хоть сколько-то интересно с учётом событий… Она днями пропадает в вашей обители. Боюсь, с такими темпами её, как вы соизволили выразиться, «партией», станет работа, — я задрал голову, подставляя лицо лучам дневного солнца. Прогулка по парку Цитадели начинала меня утомлять. — Да и…       Поцокав упреждающе языком, Торендо усмехнулся:       — Она обретается в стенах вашего дома. Её крылья белее с каждым разом. Что мешает вам претворить собственное желание в жизнь, когда придёт время? — кривая улыбка, смахивающая на судорогу, когда он взглянул на вздымающиеся стены и башни Цитадели: — И не говорите мне о робости, ради всего святого… Вы не постеснялись входить с ней в свет, познакомить с сыном, представить нынешним наставникам. Не разочаровывайте меня, Фенцио…       Я поджал губы, невольно проворчав:       — Прежде чем пройдёт обряд — это всё равно невозможно.       — Я именно этого и добиваюсь! — всплеснул руками мой собеседник… Уловив скепсис в моём взгляде, он озадаченно застыл посреди мощённой дорожки, неожиданно расхохотавшись: — Не стоит пытаться убить меня ревнивым взглядом. Сколь бы девушка не была привлекательна, к ней я питаю лишь научное притяжение и чисто профессиональный интерес — сколь скоро это земное создание сдастся, или напротив — как легко достигнет высот. К слову… — его взгляд стал колючим. — Желаю этого и вам. Как минимум до обряда. Законы не щадят никого…       Короткий кивок и старший лекарь Рая, советник Цитадели Торендо стремительно и раздражённо направился по обратному пути, оставив меня наедине с мыслями. В голове металось, что мои реакции выдали всё достаточно прозрачно. Скорее всего он и Кроули уже всё поняли, но не хотят вставлять палки в колёса только по той причине, что Ребекка действительно делает успехи. Наказание ждёт двоих, поскольку нарушают законы так же двое… У моей… Любви?.. Пожалуй, уже да… У неё была впереди целая жизнь в новом мире.       Опустившись на парковую скамью, я потёр ладонями лицо, взглянув на шпили на фоне привычно серого столичного неба. Кажется, меня одолевала апатия… Да, я стремился провести её через обряд как можно скорее. Да, я наивно полагал, что она будет проводить всё время рядом, если останется при Цитадели даже до того, как пройдёт распределение. Да, я был глуп, сочтя, что столь сильные способности, на которые сам же указал, никого не заинтересуют…       «Так на что я теперь жалуюсь?.. В праве ли жаловаться?..» — отбилось в голове. Знал, что, если продолжу давить, она просто переберётся, как большинство служащих истока Рая, в персональные комнаты в одной из этих белых башен. У неё нет сил слушать мои упрёки, которые у меня нет желания на неё вываливать. Отчего-то казалось, что я выбрал совершенно не тот путь. Пожертвовал чувствами в угоду скорости. Не позволил к себе привыкнуть, не позволил осознать свой статус, сразу запихнул в бесконечный круговорот проблем и необходимости двигаться вверх, не оглядываясь.       С другой стороны, я видел, как совершенствуются её навыки. Слышал сплетни в кулуарах, что Ребекка на лучшем счету самого старшего целителя. Слышал, как отзываются о ней те, кто попадал под её очарование и в заботливые руки серокрылой пока ещё лекарши…       «Я идиот…» — тоскливо пронеслось в голове. — «Я влюблённый идиот…»