"(НЕ)Принятие"

      Сказать, что я был удивлён собственной отчаянностью — ничего не сказать. Разобравшись с уборкой за остаток дня, в сон провалился, не чувствуя ног от усталости. Снова той, нормальной, когда не остаётся сил ни на что, кроме того, чтобы торопливо принять душ, смыв пыль, а после упасть в постель и раствориться в ней до самого утра. На сей раз от усталости даже снов не было. Просто голова коснулась подушки в своей спальне, а через десяток часов глаза открылись, созерцая позабытый белый потолок, не совсем соображая, куда делась люстра из комнаты школы и где я вообще оказался.       В окно било пока не слишком яркое солнце, и всё же я был рад, что даже мимолётной встречей смог успокоить бабочку. Перед глазами за секунды пронеслась вереница кадров вчерашнего столкновения около лавки с творческими принадлежностями. Признаться, она выбила из головы даже мысли о том, что я на крючке у Торендо, который наверняка поделится измышлениями с Кроули. Всё повторялось. Только вот в прошлый раз я лез в это сознательно. А теперь?.. «Стоит ли винить кого-то в том, что ты сам, будучи лишь назначенным к ней наставником, который должен был защищать, забрался куда-то под кожу девушки?..» — саркастично поинтересовалось подсознание. Взаимно, стоит заметить. Смешно, но я готов был терпеть головную боль, даже если она, Вики — её причина.       Торопливые сборы, нужно ещё пару дел завершить, прежде чем я суну голову в петлю. Спешно накинутая на шею цепочка амулета сокрытия мыслей на случай, если поймают. Всё может случиться… Следует быть осторожным. Всё смешнее было осознавать, что веду себя как романтичный дурак. «Престарелый Ромео с сединой до бровей…» — фыркнул внутренний голос. Но всё же, стоило прикрыть глаза, как перед ними вставал образ девушки, испуганно вцепившейся в рубашку, едва избежав падения. Недоверчивая улыбка, тени под глазами, приоткрывшиеся чуть более тонкие, чем прежде, губы… ледяные пальчики, пробежавшиеся по тыльной стороне ладони.       Вспоминались её рассказы о бабочках. О махаонах, переживших холода, проживших больше года, который им отведён. Вики смогла скоротать зиму, расцвести по весне, чтобы сейчас, летом, стать лишь подобием себя прежней? Недопустимо… Вспомнился встревоженный писк, когда Ребекка пережала её ладонь в гневе. Не припоминал, чтобы даже нашкодившему сыну как-то причинял боль. Всё удавалось улаживать словами либо не физическими наказаниями, которые и за наказания-то считать было глупо.       Торопливо выскочив за минимум провизии, я вернулся в дом, разделив всё между кухонными шкафами и холодной кладовой. Запоздало сообразив, что вполне вероятно останусь в городе чуть ли не до конца августа, я уже не стал повторять сей сомнительный подвиг, собрал второй экземпляр наработок для методического пособия… Первым делом — уладить насущное — сходить к Кроули. Хочется верить, что серафим не улепетнул из города куда-то, где есть песок и озеро в месте замершего времени. Старик всё больше сдавал. Каждый год как пытка… Усталость, годы, болезни. Как я знал — не одну сотню лет с перерывами провёл у смертных, заработав на свою голову пачку неизлечимых болезней. Благословения, как и целительство, развитые в достаточной мере, всегда востребованы для мира смертных. Вот только способных их раскрыть в себе невероятно мало.       Невольно замерев на пороге, я оглядел свою обитель, задавшись единственным вопросом: зачем мне эта громада?.. Если всё же по протекции Торендо вернусь в город, можно будет выменять дом на что-то менее просторное и обширное. Тут на одной только уборке уже все силы растратишь, а уюта как не было, так и нет. «Возможно, по той причине, что мне он не очень-то и нужен… Мне одному — не нужен. Были бы спартанские условия с койкой, ванной, шкафом и кладовкой — хватило бы и этого…» — хмыкнул я внутренне. Дом действительно был слишком большим. Прежде всё это как-то не угнетало, но после школы с парой жилых комнат и ванной он действительно казался излишне огромным.       «Неужели я привык к минимализму за прошедшие годы до такой степени, что теперь все эти блага кажутся излишествами?..» — от этой мысли почему-то стало чуточку тревожно. Помотав головой и гоня лишние размышления, я всё же покинул старую обитель и захлопнул дверь. Магия, как и прежде, прошила тело, запоминая энергию как единственный возможный ключ. К дому серафима Кроули брёл на автопилоте. Если повезёт, можно будет передать через него наработки и согласовать кое-какие детали. Дальше по накатанной схеме уже в стенах школы: проработать, развернуть, дополнить новыми данными и расчётами… Практика обширная, хватит на несколько книг.       Однако, снова неудача. Дверь открыла супруга серафима — высокая сухощавая женщина неопределённого возраста. Я не был с ней знаком достаточно. Прежде несколько раз встречались в цитадели на мероприятиях, не более того. Однако, мне любезно предложили передать директору документы и сопроводительную записку. Набросав в прихожей несколько строк о том, что буду ждать ответа: стоит ли развивать эту тему вообще и ждать ли содействия, я торопливо откланялся, оставив всю сумку. Уже выйдя за ворота куда более просторного особняка, чем мой дом, я выдохнул, даже порадовавшись, что старика не оказалось на месте. Меньше вопросов, меньше нервотрёпки, больше возможности провести время там, где меня наверняка ждали.       Давнишний отказ от привычки носить наручные часы играл злую шутку, как и собственная память, кажется. Торендо ведь собирался поговорить с Вики… «А если она в цитадели до сих пор?.. — нервно пронеслось в голове. — Что ж, как минимум я могу безопасно найти дом. Ребекка скорее всего точно занята работой. Но всё-таки околачиваться поблизости — не самое мудрое решение». Я со вздохом раскрыл крылья, взмывая почти на ходу в небо. Набрав достаточную высоту, направился на юг, оценивая ориентир. Дом был то ли ближним к лесу, то ли упирался в него… Кажется, на радостях я плохо запоминал такие детали.       За замковой стеной столицы было несколько внешних поселений. Я был удивлён, что Ребекка не выбрала себе дом в городской черте, а предпочла окраину. Причём самую окраину. Крылья не мешали расстоянию, которое пролегало между цитаделью и пригородом, но всё же… Стремление к власти, статусу… И вдруг — такой отшиб.       Впрочем, вопросы отпали, стоило добраться до южной части. Судя по мощёной чистой улице, обсаженной деревьями и клумбами, квартал был привилегированный. Ухоженные дворики, чистота, опрятность. Дома из светлого отёсанного камня, терракотовые черепичные крыши, сады, какие-то парки, скверы и фонтаны. К чему серый и унылый город, утопающий в межсезонье и зимой в грязи и слякоти, если здесь явно обслуживание пригорода не дремлет?.. Достаточно обширные территории, прилегающие к домам, позволяли разбить задний двор на свой вкус. Смахивало на соревнование — у кого более вычурно и ярко будет выглядеть сад или лужайка в период цветения.       «Странно, не помню, чтобы кроме западного и восточного пригорода были какие-то дополнительные поселения…» — удивлённо подумал я.       И снова всё предельно понятно — единственный небольшой, на моё удивление, участок задним двором примыкал к лесу. Невысокий холм, густые лиственные деревья, тропинка с заднего двора, крыша деревянной беседки… Цветы, вишнёвые деревья, выбеленные стены небольшого двухэтажного дома и полное понимание — здесь уютно. Чувствуется женская рука. Мог поклясться, что где-то за домом в тени деревьев разбит миниатюрный лекарский огород, в котором произрастало самое необходимое. Ребекка любила растения. И со слов Вики, это не изменилось с тех пор, как она была смертной. С другой стороны — чем плох досуг копания в огороде даже для серафима, входящего в совет как заместитель Торендо?..       Взяв чуть правее, чтобы не привлекать внимания, я приземлился почти под самым лесом и дальше побрёл пешком. Кажется, местные не отказывали себе в удовольствии прогулок под сенью деревьев. Протоптанные тропинки, густые кроны, запахи пряной зелени, сырой земли, трав и диких цветов. Запахи лета и зноя после долгих дождей. Мир бессмертных порой был не менее красивым чем то, что было на Земле. В голове проносились побережья, горы, склоны, перевалы, бурные реки и запахи прелой листвы. Всё, что я любил прежде, и, судя по всему, теперь начинал любить снова. Потому что снова мог делить возможность посещения этих мест с небезразличным человеком.       С женщиной… С любопытной девушкой, которая прежде это всё видела лишь на экране телевизора…       Сердце глухо ударилось в груди, когда я добрался до окраины леса, примыкающего к заднему двору. Под сводами отмеченной мной беседки расположился переносной мольберт и небольшой столик, заставленный красками и склянками с кистями. Половину «инструментов» я не мог и назвать. Несмотря на отдаление, всё было видно едва ли не в мелочах. Вики в голубом сарафане, заметно посветлевшая, с палитрой в руках, с мазком акварели на щеке, что-то выводила на закреплённом листе. Задумчивая, с лёгкой улыбкой, которую я почти не видел в школе. Только в редкие моменты, когда она оказывалась в моих комнатах больше, чем на один вечер. Когда ждала моего возвращения, что-то расслабленно рисуя и успокаивая нервы.       Зрелище захватывало своей красотой…       Не задумываясь, наколдовал синицу, с ответной улыбкой отправив её к девушке. Птаха, разливаясь чириканьем, понеслась в сторону беседки и спустя минуту уселась на край мольберта. Вики оторвалась от рисунка, удивлённо покосившись на неожиданную гостью. Голубые глаза расширились. Протянутая ладошка, куда птица перепорхнула, направляемая моей волей. Поглаживание тонкими пальцами, и иллюзия полетела обратно ко мне, указывая направление, щебетом уговаривая девушку не отставать…       Знак был воспринят верно. Вики отложила кисть и палитру, подхватив длинную юбку сарафана, выбегая следом за разливающейся трелями синицей. Озарившая лицо широкая улыбка, лёгкая оглядка на явно пустой дом и плеск вереска, едва она меня заметила. Снова ухнулось куда-то сердце от вида её, бегущей навстречу. И только я, кажется, замер… Застыл в мгновении от вида девушки, торопливо несущейся по тропинке, счастливой тем, что снова довелось увидеться. И всего несколько секунд отделяют от окончательного покоя. Не было чувства приторности, слащавости или какого-то противоречия её радости и собственных эмоций, совпадающих на все сто процентов из ста возможных.       Накатывающая, словно цунами, волна энергии вереска почти одурманила. Вики раскрыла крылья, легко скользнув в воздух, сокращая остатки расстояния, почти спланировав в мои руки с искренней счастливой улыбкой. Устояв на ногах, удержал под бёдра и спину, чтобы лица были на одном уровне. Привычно скользнувшие от висков вниз прохладные ладошки обхватили лицо. Вики наклонилась, нерешительно замерев на половине пути. Повторяя мои прежние манёвры, оставляя путь к отступлению на случай, если…       «Я не передумаю…» — отчаянно проносится в голове.       Скользнувшая выше ладонь притянула ближе к губам. Никакой неуверенности, никакой робости, никакого промедления. Прикосновение необходимое до сумасшествия. Кажется, остановись она сейчас, реши бы сбежать, я умер бы на месте, словно от нехватки воздуха. Поцелуй глубокий, почти отчаянный. Кусаясь и боясь дышать, оттягивая нижнюю губу. Жадно, захлёбываясь в восторге знакомого ощущения нужности и счастья, которое, казалось, осталось где-то давным-давно позади. За месяц накопилось столько всего, что требовалось наверстать, выплеснуть и разделить… с ней. Без запретов, без стеснения. Лишь желая того, чтобы это не заканчивалось как можно дольше.       Ни единой попытки разорвать объятия, остановиться. Глубоко, чувственно, сплетаясь языками до безумия, до удушья. Секунда за секундой теплеющие губы, наливающиеся спелостью и жаром от стремительно побежавшей по венам крови. Ладошки скользнули с лица дальше, руки обвились вокруг плеч и шеи, словно я вот-вот собирался отстраниться. Глубокий довольный вздох в попытке уловить хотя бы капельку воздуха, не задохнуться от ощущений, восторга… От всего, что происходило сию секунду, от того, что продолжится… Обязательно продолжится. Тихий стон счастья, которое удалось получить в необходимой обоим мере. Приоткрывшиеся серые крылья взмахом от радости качнули нижнюю листву на деревьях.       Кажется, я окончательно спятил. Выдернутая энергия сливалась с вереском в таком пряном вихре, что сложно было вдохнуть. Терялся счёт времени, терялось пространство. Только гулкие удары сердца в теле Вики, только отзывающееся в таком же стремительном грохоте своё собственное сердце, только привкус верескового мёда и ощущение прогревающейся бледной кожи под одеждой, словно от прикосновения в ней разливалась лава. Проваливаясь всё глубже в собственный покой, кажется, я взлетал над всеми мирами. Губы. Вереск. Сладковатое дыхание бабочки, снова махнувшей крыльями в попытке прижаться теснее.       Неохотно отстранившись, Вики продолжала молчать, упираясь виском в мой лоб. На рубашку капнула пара одиноких слезинок. Я удивлённо поддел пальцами её лицо, не решаясь опустить на землю:       — В чём дело?..       Вики насупилась, вывернув подбородок, снова порывистое движение вперёд, по щеке скользнули мягкие русые волосы, когда накрепко прижалась, уткнувшись носом в моё плечо.       — Скучала, — вздохнула она. — И рада, что ты пришёл. И…       — Ох, Уокер… — я всё же аккуратно разжал руки, опуская её на землю. — Ты себе и примерно не представляешь, до какой степени, оказывается, скучал я…       «Кажется, я и сам этого не представлял до этой минуты…» — пронеслось в голове. Пальцы прошлись по её щекам, стирая совершенно неуместные для происходящего влажные дорожки. Снова зажмурилась. Щёки невероятно тёплые, румянец, припухшие после затяжного поцелуя губы, к которым снова тянуло припасть, как к живому источнику, бархат лица, тоненькая кожа трепещущих век. Внутри всё обрывается от одной мысли, что ненароком её можно сломать или как-то навредить. И тогда я буду искренне желать сломать собственные нечестивые руки.       Снова порывистое объятие за пояс, словно в попытке обрести баланс и устойчивость, вцепилась пальцами в рубашку на спине. Упирающийся в плечо лоб. Взволнованный плеск вереска.       — Я боялась, что до конца лета не увидимся… — прошептала Вики. — А ещё, что я вернусь в школу, а тебя снимут с наставничества, и придётся…       Я со вздохом тронул русую макушку поцелуем:       — Всё будет хорошо. Я приложу к этому все силы, что имею, — взгляд обогнул пространство. — Давай пройдёмся? Не думаю, что после вчерашнего стоит злить серафима моим присутствием…       Вики отстранилась, тихонько кивнув, привстала на цыпочки, снова потянувшись к губам. Ответил незамедлительно. «Шаги» и дистанцирование сегодня были совершенно не к месту. Границы стёрлись. Мы действительно слишком сильно соскучились, чтобы в очередной раз доказывать друг другу, что можно уйти в любой момент. Уже не могли… Не хотели, судя по всему. Оторваться невозможно. Снова скользнувшая по щеке потеплевшая ладошка, зачастившее в прижатом теле сердце.       С неохотой оторвавшись от губ, взял её за руку, собираясь повести глубже в лес на короткую прогулку. Вики неожиданно вздрогнула, съёжившись, зашипела, едва не отскочив в сторону. Я удивлённо приподнял бровь, после чего всё же перевёл взгляд на её руку. Покраснение, синяки от захвата на внешней стороне ладони, поцарапанная кожа на месте, где впилось в кожу какое-то колечко из редко виденных на ней украшений. Я поджал губы, рассматривая повреждения и ожидая пояснений.       Вики вздохнула:       — Я не решилась вчера с ней говорить о произошедшем. Передавила слишком сильно на нервной почве, а дальше…       — Она целитель… Залечить такого рода повреждения — дело на полминуты.       Снова отведённый взгляд:       — Это ненормально, когда тебе причиняют боль, а потом пытаются её убрать. Это не лечение…       Я вздохнул, старательно выводя все повреждения с тонкой ладошки, царапины с пальцев:       — Противоречишь себе.       — Почему?..       — Я тоже перед тобой грешен, но…       Вики яростно помотала головой:       — Это другое. Просто… просто мы видели всё иначе. Оба. Сейчас всё изменилось… — она запнулась, неуверенно посмотрев на меня. — Ведь изменилось же, да?..       — Полностью, — я ещё раз осмотрел её руку, осторожно подтянув её к своему лицу и запечатлев на пальцах короткий поцелуй. — Идём. Я не отниму много времени. Нужно подготовиться к… Ты уже говорила с серафимом Торендо?..       Девушка неожиданно вспыхнула и нервно хихикнула, послушно следуя за мной, увлекаемая за руку:       — О да… Утром ходила с мамой в цитадель. Я до последнего была уверена, что смогу научиться и целительству… — она залилась ещё более отчаянным румянцем и робко отвела глаза. — А потом упала в обморок в лазарете от вида крови. Словом, вопрос был снят.       Я расхохотался, представив себе озадаченные лица Ребекки и Торендо, но всё же постарался взять себя в руки, на всякий случай осмотрев девушку на наличие ушибов. Меня там не было. Могла и удариться при падении, повредить что-нибудь. Но, кажется, миновало. Вики в это время старательно делилась тем, что успело произойти за время разлуки. Четыре изрисованных от корки до корки альбома. Один, как выяснилось, надёжно прятался в её спальне, чтобы мать не нашла. С лукавой усмешкой обещала показать, и что мне понравится.       Рассказ о том, как продвигается изучение техник с амулетами, о том, как они в единственный погожий день летали на пастбища пегасов. Наивно распахнутые глаза и восторг, как когда-то у Дино от вида дельфинов… В голове нервно проскочило, что стоит и ей показать тот островок. Если повезёт, может удастся выбраться до конца каникул, но загадывать я не хотел. Попадать под горячую руку Ребекки самому было не страшно. Пугало, что могло достаться Вики. И разнос в этом случае будет минимумом возможного. Максимум — уже не раз упомянутое домашнее обучение и снова замкнутый цикл в стенах дома на окраине столицы.       Я вслушивался в слова, стараясь не перебивать, периодически уточняя какие-то детали, внимательно осматриваясь по сторонам, стараясь избежать избыточного наблюдения со стороны соседей Вики и Ребекки. Пройдя лес насквозь и выйдя к южной окраине парящего острова, повернули назад. Всё больше подмечал за собой черт, которые, казалось, давно утратил. Готовность слушать, понимать, желание быть в курсе событий, её жизни, интересов. Все узнать до конца, что её заботило и угнетало.       — Ты придёшь ещё?.. — тихо спросила Вики, когда из-за крон снова показались беседка и стены дома.       — Постараюсь, — честно ответил я. — В любом случае, я буду в столице. Поблизости. У меня дом в городской черте.       Девушка удивлённо приподняла брови:       — Я думала, что ты всегда был в школе…       «Мисс рассказала не всё, выходит…» — чувствуя, как потёк ледяной пот по спине, подумал я. Рано или поздно это пришлось бы рассказать. Стоило ли сейчас рушить идиллию? Влезать снова в эту историю и раскрывать то, что неизбежно вызовет отвращение? Вики выжидательно молчала, предусмотрительно не стараясь меня поторопить, не выпуская руку, продолжая… доверять. Сейчас — доверять. Расскажи я всё — сбежит. «Видимо, это закономерность — рассказать правду и утратить всё. Как в первый раз, так и теперь…»       Я искривил губы в подобии улыбки, чувствуя, что прежняя судорога снова пробилась, исказив черты до знакомой гримасы отвращения, которое было, как и раньше, направлено на себя:       — Нет. Раньше я был работником цитадели. И ряд событий привёл в школу после понижения в должности. Я согрешил…       Вики поджала губы:       — Мама? — уловив сдержанный кивок, она отвела взгляд. — Вы любили друг друга?       — Я любил, — «Нет смысла скрывать…» — Это было… давно. Не имеет значения теперь, но я пойму…       — Ты только что произнёс, что «не имеет значения»… — грустная улыбка Вики, чуть крепче сжавшая мою прохладная ладонь, — а говоришь, что я противоречу себе и своим суждениям.       Удивлённо подняв бровь, я обернулся к ней:       — Ведь это отвратительно…       — Это прошлое, — спокойно проговорила Вики. — Сейчас у нас будущее.       «Откуда в тебе столько мудрости?..»       Острое желание трусливо сбежать она пресекла довольно быстро, просто обхватив меня за пояс. Что крутилось в её голове? Попытка заглянуть в голубые глаза и считать мысли провалилась — сам себя одёрнул — её право на собственное мнение. Ответное объятие вышло нерешительным. Я не мог поверить, что всё бывает до такой степени просто. Бабочка снова раскрыла крылья, укрывая ими от тяготящих мыслей, словно щитом. Спасая то, что было ей дорого. Нам обоим, как мне хотелось верить, дороже всего в мире бессмертных или в любом другом.       Я вздохнул:       — Рано или поздно сплетники раскроют всё прошлое. Я бы предпочёл, чтобы ты узнала это от… непосредственных виновников сплетен. В противном случае…       — Не сейчас, пожалуйста, — Вики подняла на меня взгляд, в очередной раз потянувшись к губам. — Мне сейчас удивительно хорошо и спокойно. Кажется… Кажется, что я стала целостной, понимаешь?.. Потеряла часть себя, а сейчас нашла. И мне ничего не страшно. Наверное, я знаю, что если буду падать, ты поймаешь. Как в первый раз… На острове под мыслительным деревом у школы.       Не раздумывая, склонился, впиваясь в её губы, проваливаясь в какое-то смутное видение, что если бы в тот раз мог бы переиграть всё, изменить — не позволил бы упасть, без каких-то сомнений так бы и сделал. Удержал бы и не отпускал до самого конца. До этого дня или до каждого последующего. Набирающий обороты поцелуй дополнил красочную картинку, подменяя те события. И альбом из её рук выпал не в падении, а только лишь потому, что обнимает так же, как сейчас, скользя пальцами по моему лицу, шее, в вырезе расстёгнутой горловины рубашки. И эти губы не издали бы крика боли, а такой же стон, как сейчас, когда лопатки вжались в крону высокого дерева.       В голове появились какие-то порочные мысли, которые до безумия хотелось реализовать сию секунду, но… Грязь собственных помыслов окатила ушатом ледяной воды — не здесь, не так. Вики воодушевлённо заёрзала, прижатая к дереву, невольно хихикнув в поцелуй, уловив моё напряжение в руках, вцепившихся в дерево на уровне её головы и талии. «И это ещё хорошо, что нижние части тела не соприкасаются…» — с нервным хохотом отозвался внутренний голос. Тело продолжало бунтовать, словно у гормонально нестабильного подростка, чувствуя, видимо, что рядом находится та, о ком были все мысли и воспоминания последнего месяца.       Неохотно отстранившись, заправил русую прядь за ушко:       — Иди… Иначе я сойду с ума.       Голубые глаза прищурились в понимающей усмешке, тонкий палец прочертил мою нижнюю губу. Ещё один короткий и быстрый поцелуй, едва соприкоснувшиеся губы, и она поднырнула под мою руку, привычно подхватив юбку сарафана и убегая в сторону дома. Сердце дёрнулось было следом, но разочарованно пропустило пару ударов, поняв, что так ничего не выйдет. А я… Я понимал, что теперь по несколько раз в неделю буду так же наведываться сюда, под сень деревьев, отправляя иллюзию птицы, чтобы дождаться даже крох её внимания, жадно собирать каждое прикосновение губ и снова сходить с ума хотя бы на пару часов.       Различимая улыбка из беседки, чуть закушенная припухшая нижняя губа, следом взмах руки. Воздух колыхнулся, и в нём рассыпалась стайка бабочек. Самых разных. Не меньше десятка пёстрых и ярких, привлекающих внимание и вызывающих восхищение. Я снова застыл, едва удержав отпадающую челюсть. Выходит, практиковалась не только в рисовании и амулетах. Десяток иллюзий, из которых одна достигла меня, сев на предусмотрительно вытянутую ладонь. Сглотнув, понял, что Вики освоила даже тактильную функцию и все мелочи. Насекомое перебирало лапками, пускало лёгкий ветерок от взмахов крыльями, едва ощутимый на коже.       Бабочка исчезла, выведя меня из оцепенения. Исчезла и Вики с мольбертом из беседки. Лишь захлопнулась задняя дверь дома, расположенная под увитым плющом козырьком. Я мотнул головой, раскрыв крылья и под углом поднимаясь в воздух… Головокружение, эйфория, восторг. Вся она — мой восторг и сумасшествие. От себя самого в том числе. Либо это уже такой переход от зрелости в маразм?.. Когда ты готов краснеть, словно подросток, гулять за руку, заглядывать в глаза и млеть от того, что рядом есть нужный человек, хотя бы старающийся тебя понимать и чувствовать.       Розовеющее закатное небо манило и пьянило. И привлекало внимание одной деталью — от горизонта до горизонта его покрывали длинные росчерки перьевых облаков. Невесомые, лёгкие, уже истаивающие на концах, но всё ещё заметные. Из-за прогулки в лесу и густых крон деревьев я небо не видел ровно до взлёта. Сейчас же зачарованно завис в воздухе, рассматривая это сказочное зрелище. И ведь на сей раз это было даже не связано с жестами. Строго от настроения. Впрочем, едва ли она привлекала символы, когда на столицу обрушились ливни или была метель в горах. Просто чувства, которые выплёскиваются в управлении погодой.       Удовлетворённо хмыкнув, я развернулся в сторону города, прикидывая, как стоило бы выстроить занятия по медитациям, когда придёт время вернуться в школу, чтобы явления перестали зависеть исключительно от настроения. Требовалось стабилизировать силы и возможности. Внутри пел ветер, задевая какие-то струны, кажется. Губы продолжали гореть от привкуса вереска, от несдержанных поцелуев, которые, кажется, говорили больше, чем когда-то ещё смогут сказать слова.       Стремительный полёт без излишеств. Только добраться домой, переварить, понять и осознать происходящее. Не возникало прежней потребности в том, чтобы развлекаться адреналиновой гонкой с падением спиной вперёд со сложенными крыльями. В голове вырисовывалась какая-то идеальная картинка будущего, которое вполне могло не наступить никогда, если я только совершу один неверный шаг. Как сказала Вики в ночь рождества: «Я впервые безумно хочу жить». И я теперь хотел. Не коротать остатки мнимого бессмертия на территории школы, но выйти из опостылевших стен и вернуться на своё давно потерянное место, имея стимул, сильнее прочих, направленный на то, чтобы добиваться целей и не забывать, ради кого всё это делается. И ради чего…       «Ради будущего…» — опустившись ногами на крыльцо дома, подумал я.       В стыке косяка и двери на уровне замка был втиснут конверт с тиснением. Я приподнял брови, вытянув его и извлекая пригласительный. Сомнений не было — банкет у Торендо. Не требовалось угадывать, что сейчас среди высших я буду смотреться как белая ворона. Впрочем, цель оправдывала средства. Пара часов унижения и возможность показать, что я ещё не отошёл от дел, могу быть полезен, способен заменить целый отдел бессмертных, которые обеспечивали изделиями цитадель и некоторых демонов. Стоило того, наверное, и уж точно способствовало тому, чтобы не останавливаться на достигнутом, стремиться к возвращению, когда придёт срок…       «А когда он придёт?..» — толкнув дверь в прихожую, подумал я. Щёлкнул замок, отделяющий меня от окружающего мира. Я прислонился спиной к двери, понимая, что не раньше завершения обучения Вики. Экстернат или медленно и размеренно — не важно. Получит сторону — уже проще станет. Дальше просто доучиться, определиться с назначением… И всё. Спокойная жизнь. «А ей оно надо?..— хмыкнуло подсознание. — Откуда ты знаешь?.. Может, уже завтра она просто развернётся и уйдёт, ведомая более надёжным и перспективным кандидатом на собственную жизнь, чувства и желания?.. Снова останешься за бортом. Снова в пролёте, замкнутый на существовании в стенах школы… Смысла двигаться дальше может и не быть…»       Попытка согнать ревность и злость — провал и головная боль, сдавившая виски и затылок. Слишком сильная после всего благодушного настроя сегодняшнего дня. Нетвёрдая походка в сторону спальни, где я оставил таблетки, выданные Торендо. «Стоит ли вообще их пить?..» — проносится в мыслях. Уже в комнате — затуманенный вспышкой мигрени взгляд выхватывает флакон. Рука тянется непроизвольно, зная, что может стать легче от этого.       Перед глазами яркая вспышка склоняющегося в поцелуе лица. Прикосновение губ привкуса верескового мёда…       И не менее чёткое осознание при отступающей пульсирующей боли. «Я не буду это пить… Не так плохо…» — крутится в голове, когда по лицу, будто фантомное прикосновение, проскальзывают прохладные, медленно нагревающиеся пальчики Непризнанной, убирающие всю боль. Головную, душевную… Уверен, с тем же успехом и без особых затруднений уберут и физическую, если доведётся. Быть может, по мнению Торендо и Ребекки она не такой уж хороший лекарь, но для меня лучшего не найти.       Падая на застеленную постель спиной, не раздеваясь, почему-то чувствую знакомую почти невесомую ношу, лежащую поверх себя, тихий смех от того, как ей любопытны реакции тел на прикосновения, поцелуи и всё прочее, даже мурашки, бегущие от дыхания, касавшегося кожи. Но сейчас это больше смахивает на лекарство, не имеющее никакого отношения к таблеткам. Только крылья серой бабочки, которой уже очень скоро предстоит превратиться в нечто невероятно светлое и прекрасное. И быть свидетелем этого преображения едва ли не честь.              В доме было тихо. Дино уже спал, согласившись слетать на выходные домой. Я продолжал корпеть над какой-то книгой по подбору минералов с чашкой травяного чая. Непременно с нотками шалфея. Кажется, я не мог уже без этого привкуса в своей жизни. Мысли даже почти не скакали. Уговаривал себя после того, как десяток раз прочитал одну и ту же страницу, едва аромат чая развернулся окончательно, а смысла так и не уловил. Сходил с ума, получая в свои руки одно из самых перспективных сокровищ цитадели.       Правда, сейчас всё реже. Снова бесконечная череда работы у обоих. У меня объёмная партия амулетов для нужд боевых полков, у Ребекки сезонный наплыв «клиентов» в лазарете цитадели. Снова объёмный поток молодых ангелов, которых выпустили на задания. Разумеется, кто-то травмировался, влипал в переделки во время выполнения поручений. Словом — день за днём одно и то же. Латка, целительство, старательные попытки как-то дополнить уже имеющиеся знания. К тому же, имея какие-то пусть и поверхностные знания из мира смертных, она вполне неплохо применяла их и здесь. Ассистируя во время необходимых операций. Редкость, но среди небожителей случалось и такое…       Из размышлений и очередного пространного диалога с самим собой вывел робкий стук во входную дверь. Будь дождь сильнее, пожалуй, я бы и не услышал. Рецепторы нервно переключились на то, чтобы определить того, кто решил в десятом часу нанести визит.       От ощущения энергии шалфея по коже поползли мурашки. Торопливо отложив книгу, я едва ли не бегом понёсся к двери, чтобы впустить неожиданную, но при этом самую желанную гостью. Щелчки замков, засова, пробежавшаяся по телу энергия… Я дёрнул на себя дверь, и обмер, едва взглянув на Ребекку. Стекающая ручьём вода, почти белые слипшиеся крылья. Даже без плаща, который укрыл бы голову. Блестящее лицо… И судя по опухшим глазам, не только из-за привычного ливня для середины октября.       Я втянул её за руку, пытаясь укутать в объятия, дать хоть немного энергии, чтобы согреть. Встревоженно захлопнул дверь, возвращая замки на исходную. Мокрая насквозь, дрожащая, словно в лихорадке. Последний раз я такой её видел полгода назад, когда она не нашла дочь дома, а после узнала о том, что девочка была в больнице на обследовании.       — В чём дело?!.. — встревоженно осведомился я.       — Я… я… — Бекки, кажется, задыхалась. — Я не могу…       — Что случилось?.. — руки успокаивающе скользили по подрагивающим плечам. — Нет. Стой… давай сначала в ванную, чтобы отогреться. Я найду что-то из одежды, хорошо?..       Ребекка обрывисто вздохнула:       — Побудь со мной. Иначе я с ума сойду.       — Разумеется! — я потянул её за руку в сторону ванной комнаты, прикосновение губ к холодному лбу. — Пару минут. Найду рубашку и полотенца. Хорошо?       Нервный кивок, и она толкнула дверь в ванную комнату. Зашумела вода в кране. Я же рванулся в свою спальню, невольно радуясь предусмотрительности, попеременно краснея и бледнея от того, что взял на себя смелость заказать для неё немного запасной одежды. Хлопковая сорочка, женское бельё, расчёска, полотенце. Понимал, что может привычно отвергнуть любую попытку озаботиться гардеробом, но, кажется, сегодня это было весьма уместным.       Я вернулся в ванную, сложив на тумбу всю свою ношу и глядя, как Ребекка сидела в ванной, поджав к груди колени. Медленно набиралась горячая вода. Опустившись позади ванной коленями на пол, я притянул её ближе, поглаживая ссутуленные подрагивающие плечи. Требовалось дать успокоиться, а уже потом расспрашивать о том, что произошло. Неожиданно обхваченная лихорадочно горячими пальцами ладонь, о которую она потёрлась щекой, тихо всхлипнув, едва не сворачиваясь в клубок.       Прикосновение губами к сырому светлому затылку:       — Рассказывай.       — Задание… — она снова всхлипнула. — Я… я, кажется, поймала паническую атаку. Авария. Девочка в перевернувшейся машине с родителями. У меня был срыв. Я уделила все силы и внимание ей и позволила погибнуть родителям!.. А девочка… девочка… она…       Снова нервная дрожь. Я ощутил, как к горлу подступил комок страха и жалости ко всем участникам её задания. Плевать, что мокли рукава рубашки. Обнял, продолжая поглаживать. Робко обволакивающая шалфей энергия мяты звучала почти приторно. Ребекка продолжала плакать, а я, кажется, сходил с ума от того, что не мог помочь никак иначе. Предвкушал, что Торендо был в бешенстве, как и не слишком доволен, скорее всего, был Кроули. С другой стороны — на что они надеялись, отправив её именно на это задание?.. Я даже среди белокрылых женщин не встречал настоящих матерей.       Сглотнув, прижался губами к её виску, убирая со лба сырые волосы:       — Это не твоя вина. Провоцирующее задание. Неудивительно, что с таким результатом. Это входит в систему обучения Непризнанных, к сожалению — погружение в аналогичные события, которые могли быть или были в твоей смертной жизни, — Ребекка снова заплакала, и я торопливо зашептал: — С Вики сейчас всё нормально… Могу завтра спуститься проверить, если ты хочешь.       — Я хочу с тобой… — прошептала она. — Хотя бы краем глаза…       С сожалением отрицательно качнув головой, я перекрыл воду в кране, которая набралась почти до краёв:       — Нельзя. Амулеты так и не закончены. А у тебя учебное время. Следят ещё внимательнее. Но обещаю… — я развернул к себе её лицо за подбородок пальцами. — Обещаю, что дам считать тебе в глазах всё, до капли. До каждого вздоха. Проверю её. Где бы ни была. Ты всё увидишь, словно сама… Бекки, прошу. Ты невероятно сильная…       Снова поток слёз, которые я не мог унять, как ни старался. Вцепившиеся до пятен пальцы в ладонь, словно в спасательный круг:       — Я боюсь, что она умрёт… Ей нельзя. Она ещё ничего не видела… Фенцио, что если я когда-нибудь спущусь, а её нет уже?!.. — горячечно шептала светловолосая. — Тогда жизнь смысл утратит… эта жизнь…       Горло сдавило, я решительно поднялся с пола, садясь на край ванны и прижавшись губами к её лбу:       — Я постараюсь этого не допустить. А если… если не удастся, обещаю, она окажется рядом с тобой. Слышишь? Только в Рай…       Серо-голубые глаза почти молитвенно скользнули по моему лицу:       — Почему ты помогаешь?.. Я… Я не заслуживаю…       — Потому что люблю тебя, Бекки, — признался я.       Она опустила голову, продолжая плакать. Ответа я не ждал. Не в этом состоянии. Но отчего-то мне стало невероятно страшно…