"(НЕ)Принятие"

      Проходившее для потока факультета ангелов занятие близилось к концу. По аудитории не раздавалось даже шепотков. Предэкзаменационный тест. Все сидели, уткнувшись в свитки, не решаясь даже подумать о том, чтобы использовать шпаргалку, если таковые и были. Скрипели перья, мозги, амбиции. Один из тех тестов, которые с определённой долей вероятности чуть позже решат, какую стартовую ступень в иерархии займёт тот или иной белокрылый. Я продолжал наблюдать, почти бессознательно черкая очередной рисунок на углу пергамента.       Последнее время я ловил себя на мысли, что рисую глаза. Даже не Вики. Или, если быть честным, то именно её, но мелькающие в чужих глазах. Все грани её характера, все оттенки её чувств и эмоций. Просто её, но в чужих лицах. Словно признавая, что был слеп и просто не смотрел глубже, чем показывала энергия, давно перестал ориентироваться на лица. Очередное напоминание себе самому о том, что стоило бы быть внимательнее к окружающим. Вот и сейчас, кажется, на листе чётко обозначился взгляд Лилу, сидящей за первой партой и старательно заполняющей экзаменационный бланк. Вроде бы та же сосредоточенность, но когда поднимает глаза на доску с единственной дозволенной подсказкой для всех, в глазах появляется живой огонёк понимания задания как минимум.       Бессознательная попытка наверстать упущенное, постараться открыть страницы чужих книг, которые я уже невероятно давно пролистнул, считая, что они прочитаны. Я ошибался. Перед глазами короткой вспышкой пролетело лицо Вики. Секунду назад серьёзное, и вот она уже хохочет от какой-то истории, сидя рядом с Лорой, которая этой историей поделилась. Образ засел в голове несколько дней назад и не желал покидать её. Небо в тот момент осталось чистым — не тот уровень счастья. Это несколько пугало меня, но и поделать я с этим ничего не мог. Так выходило… Активация таланта отчего-то происходила, только когда я был поблизости. Либо же очередной показатель того, что мы слишком привязались.       Как и ожидалось — первая сдала работу Лилу, следом Дино, Астр… Они вышли из аудитории, за ними Сэми. Остальные натужно пытались выжать из своих мозгов что-то полезное.       И всё же внимание, хоть и рассеянное, но было направлено на сына одного из Престолов. Того самого, который танцевал с Вики на балу у Торендо. Лайнус неторопливо заполнял бланк с ленцой, даже не отвлекаясь на часы. Всегда сдавал последним, что оставляло мне возможность поговорить с ним с глазу на глаз, когда сдаст работу и соберётся уйти. Впрочем, я ошибся. Он поднялся со своего места, чуть потянувшись, и прошёл к столу, укладывая свиток в стопку остальных.       Я подвинул ведомость, чтобы прикрыть рисунок, и взглянул на парня:       — Задержись.       — Какие-то проблемы?.. — он приподнял бровь.       — Как раз и узнаем — есть ли у тебя проблемы. Сядь на место Лилу и жди, — коротко и многообещающе усмехнулся я.       Он пожал плечами, садясь за парту и сложив руки на крышке стола.       Аудитория медленно пустела. Я исподлобья сверлил причину слёз Вики взглядом, припоминая, что с его отцом был в вечных конфронтациях. В основном в отношении Непризнанных. Сын, кажется, решил пойти по стопам родителя. Острое нежелание понять, что они во многих ситуациях даже лучше нас. И всё же, неоднократная реплика о том, что существам высшего порядка якшаться с отрепьем — только руки пачкать. Потому меня и насторожило приглашение на танец. Странно, что Ребекка этого не учла.       «Или очередная попытка заставить Вики быть сильной? Неудачная и унизительная, как оказалось…» — подумал я про себя.       На стол легли последние работы, и дверь в аудиторию закрылась, оставив нас наедине. Я поднялся со своего места, обошёл стол и прислонился к крышке, глядя на откровенно скучающего парня. Страха не чувствовал — родители вступятся, если потребуется. В последнем не сомневался. Равно как и в том, что сейчас могу сделать хуже, если полезу на рожон слишком рьяно.       — Понравилось на балу дебютантов? — вкрадчиво поинтересовался я.       Первый заинтересованный взгляд:       — Вполне. А почему вы спрашиваете? — Лайнус приподнял бровь.       — Любопытно узнать, что ты сказал Уокер-младшей.       — Правду. Всего лишь правду, ангел Фенцио.       Я поджал губы:       — Точнее.       — Что таким, как она, среди нас не место, что подобные балы проводятся только для прирождённых, а её присутствие лишь какая-то нелепая дань уважения матери, которой там тоже быть не должно, — нагло сложенные на груди руки, упрямый взгляд. — Это же очевидно.       Хмыкнув, я покосился на часы, стараясь успеть всё — и дать по мозгам, и не опоздать с отчётом к Кроули, чтобы после успеть встретиться с Вики и показать недавнюю находку. Впрочем, его слова достаточно болезненно прошлись по нервам.       — А чем ты лучше неё? — с усмешкой поинтересовался я. — Такой же сопляк, который отличается только крыльями от рождения, а не приобретёнными после смерти. Точно так же вынужденный болтаться в самом низу иерархии, если бы не протекция родителей.       Лайнус криво усмехнулся:       — Ребекка Уокер не поднялась бы и до ступени средней руки ангела, если бы не ваша же протекция десяток с лишним лет назад. Так что не мне вам рассказывать, что девчонку сейчас будут тащить наверх всеми доступными образами, только бы оказалась под крылом матушки, — он тихо хохотнул. — Вот только есть у меня сомнения, что не получится… Она слабая.       — Посильнее многих, — спокойно ответил я. — Ты сам точно по такой же протекции окажешься на службе и будешь двигаться наверх. Не сам…       Несколько секунд замешательства, которые в конечном итоге отразили на его лице наглую усмешку:       — Отец предупреждал, что вы поклонник земных женщин. Но чтобы защищать дочь своей бывшей, из-за которой слетели с постов, как и прогнозировал мой отец — что-то новое. Неожиданно, если признаться, — он развёл руками. — Я не понимаю, чего вы ждёте от меня, если уже сделали выводы, и снова неверные. Смертные — потребители. Шепфа совершил ошибку, позволив им присоединяться к нашему миру.       Я прикрыл глаза, старательно осаживая гнев:       — Придержи язык. Твоё мнение против мнения Всесоздателя не стоит даже воздуха, в который эти слова вылетели. И следовало быть осмотрительнее. Думать о том, при ком ты эти слова произносишь, — я усмехнулся, глядя как вытягивается его лицо от осознания, что язык действительно стоило бы попридержать. — Я запомню этот разговор. И уясни одну простую суть — один раз показать это воспоминание, и последует ссылка за оспаривание решений Шепфа. Среди смертных оказывались и за меньшие проступки. А теперь ступай и помни: если я узнаю, что ты ещё что-то подобное ляпнул при девушке…       Лайнус сглотнул:       — Я вас понял.       — Надеюсь, что это так.       Он поднялся из-за парты, торопливо покидая аудиторию и оставляя меня одного. Почему-то я думал, что будет сложнее. Однако — нет. Мальчишка слишком привык трепать своим языком, а сдерживаться родители не сочли необходимым научить. Что ж — рычаг давления я получил неожиданно, но от того не менее существенный. Внутри было немного триумфа, как после разговора с Донни, который старался не отсвечивать вовсе после того случая. Осталось как-то подловить Монику, и всё войдёт в колею. Хотелось верить, что в спокойную.       Собранные на проверку работы, уже знакомые манипуляции: занести в кабинет, надеть амулет для подстраховки, чтобы спрятать мысли, с лёгкой нервозностью заставить себя пойти к Кроули. После каникул на меня навесили еженедельную отчётность о прогрессе занятий с Вики. Не раздражало, особенно с учётом, что прогресс был. Но только когда она пребывала в состоянии полного покоя. Малейшее постороннее присутствие, и всё накрывалось медным тазом. Она начинала смущаться, сбиваться и в итоге опускала руки, виновато глядя на меня, словно извиняясь за неспособность сосредоточиться.       «Недотрога…» — с лёгкой усмешкой думал я, когда старик неожиданно решил самолично удостовериться в наличии успехов. Вики стояла бледная, исподлобья глядя на серафима, старающегося всячески выглядеть добрым и по-отечески участливым. Вики разнервничалась, расплакалась, нахмурилось небо над школой. Старик поспешил ретироваться, чтобы не начались ливни, аналогичные столичным. А после около пары часов отчитывал меня за недостаточное усердие, что с таким талантом она должна развиваться как можно скорее.       Скинув плащ и сутану, оставив уже привычные брюки с рубашкой, я поплёлся в административное крыло. Уже даже гадать не возникало нужды — старик будет не в духе. Опять почти без изменений. Но сейчас меня интересовало продвижение учебника, и были ли доставлены амулеты в цитадель. Серафим самолично вызвался передать заказы Торендо. Я благодарно не стал отказываться от возможности скоротать вечер в компании Вики, а не в столице.       Я со вздохом постучался и шагнул в кабинет, получив разрешение.       Серафим потягивал воду из высокого стакана. День был невыносимо жарким. Стоило мне опуститься в кресло напротив его стола, раздалась насмешливая реплика:       — В такие дни я всерьёз думаю о том, чтобы как-то повлиять на Вики, чтобы над школой хоть немного туч появилось, а лучше бы дождь…       — Это слишком жестоко, не находите? — поджав губы от такого заявления, поинтересовался я.       Кроули приподнял бровь:       — С каких пор тебя это заботит?.. Не припомню, чтобы в самом начале ты был рад моему решению выбора наставничества. Что изменилось? — испытующий взгляд, кажется, прошивал меня насквозь. – Всё-таки я не ошибся на балу?       — Всего лишь педагогическая этика. Я не для того почти год уробил на то, чтобы она развивалась без оглядки на остальных и выправила результаты, — я сморщился. — А на балу… Красота что-то решает, если в голове пусто? Да, зрелище было вполне прекрасным, она хорошенькая. Но что это меняет?.. Пока — посредственность. Результаты не особо вдохновляющие…       Кроули насмешливо приподнял брови:       — Да ну?!.. Потому ты понёсся в столицу на каникулах, просидел там всё лето, и она почти безвылазно обреталась у тебя дома, — Кроули пригрозил мне пальцем. — Привязался. Так и говори.       — Всего лишь ценю свои усилия, — мрачно проговорил я. — Что до каникул — помнится, когда она успокоилась и стала учиться у меня дома, нагоняя и перегоняя, к слову, программу, в столице прекратились ливни. Так и убедились в масштабах скрытого таланта.       Кроули хмыкнул, вернувшись к документам:       — Ладно. Ещё есть какие-то сподвижки?       — Управляет водой в тандеме с ветром, как я и говорил. Но только если вода есть поблизости. Не генерирует, а использует наличествующий ресурс. Пока в малом объёме, но это вопрос времени. Дожди… До слёз доводить жестоко всё же. Я постараюсь больший упор сделать на медитации, чтобы смогла быстрее обуздать силу и не давить на психику…       Ещё долгий отчёт с обещаниями и перебросом неважными упрёками. В какой-то момент невероятно захотелось показать воспоминание с Лайнусом. Не стоило — это рычаг не одноразового давления, а постоянного. Как минимум до тех пор, пока Вики не выпустится, от этого болвана она будет в безопасности. Уточнение про первую часть учебника, которая прошла одобрение в совете попечительства школы и ушла в цитадель на согласование в отделе образования. Свиток от Торендо с новыми заказами и короткая благодарственная записка, которую старик передал с усмешкой.       Рассматривая список новых заказов, я едва не скрипнул зубами, убрав в карман небрежно смятый свиток, и покинул кабинет директора. Судя по всему, путь будет не из лёгких — последние разработки вдохновили большинство тех, кто смотрел мою «презентацию» перед балом. Заказы шли как из рога изобилия. Почти без труда находились нужные материалы в необходимом количестве. Даже самые редкие минералы. Даже одобрили заказ для шлифовальной машинки, которая поможет самому работать с огранкой, а не полагаться на то, что сделают столичные мастера-ювелиры.       Год предстоял насыщенный… Я надеялся, что по его итогам Вики уже пройдёт предпоследнее обновление крыльев и можно будет покинуть эти опостылевшие стены. Работать приходилось на износ. Впрочем, я слишком долго был озлоблен и расслаблен прежде. Не двигался, застыл в болоте, конца края которому не видел. Теперь же изменилось невероятно многое, заставив подняться из этого болота и осознать, что воды в общем-то едва по колено. А впереди прохладой и свежестью вереска манила бабочка…       Цель была определена чётко и не подлежала изменению. Только ждать и не давить. Быть терпеливым, как когда-то прежде не мог себя заставить. Дальше вместе уйти в столицу. Подать прошение, если Торендо не передумает, чтобы вернуться к работе. Если нет… что ж, просто откажусь от преподавания и останусь в городе, чтобы быть поблизости, и буду заниматься работой на дому. Всё тем же, и в куда более комфортных условиях. Снова какой-то внутренний смех: «Стареешь. Комфорт выходит на первый план перед амбициями и желанием кому-то утереть нос…»       От порога школы собирался взлететь, но увидел радостно беседующих Мисселину и Вики. Точнее, девушка пунцовела от смущения, а Мисс же с непередаваемым восторгом что-то щебетала, поглаживая её плечо. Я удивлённо подошёл ближе, рассматривая их. Не успел даже рта открыть, когда Мисселина восхищённо взглянула на меня:       — И ты молчал?!       Я сглотнул:       — О чём?       — Мы в оранжерее работали. Вики вызвала дождь! Под куполом!.. Представляешь?! — Мисс восторженно хлопнула в ладони. — Мы спорили, что поливать не хочется, но нужно. Жарко, растения быстро высыхают. Она увидела подвядшую мяту, и тут ка-а-ак ливануло! Прямо с потолка!!!       Кажется, брови готовы были сбежать на затылок. Вики беспомощно опустила голову, ещё больше пунцовея от такого неприкрытого восторга преподавательницы. С учётом, что скорее всего она была спокойна, раз удалось в локализованном пространстве воссоздать… Что ж, мы снова сдвинулись с мёртвой точки. Правда, не хотелось мне, чтобы об этом кто-то в школе ещё знал, но раз уж так вышло… что ж, ладно.       Я осторожно взял Мисс под локоть, отводя в сторонку от Вики, у которой вереск плескался уже так отчаянно, словно она собиралась упасть в обморок от смеси паники и смущения. Когда отошли на безопасное расстояние, я со вздохом попросил:       — Только не распространяйся. Ей ещё рано покидать школу. А с таким талантом выдернут в цитадель и проведут через обряд до того, как она до конца осознает этот мир. Будет как с Ребеккой. Пожалуйста…       Подруга поджала губы:       — Но талант полезен!..       — Мисс, её сожрут, если она сейчас оставит школу и пойдёт дальше. Она не Ребекка — не может скалиться в ответ, когда плещут ядом. Не умеет пока. И талант нестабилен. Я пытаюсь всё это увязать, но мне нужно время, — я отметил, как ангел огорчённо насупилась, искоса снова взглянув на Вики. В этот момент они даже стали чем-то неуловимо похожи. — Прошу, пока не рассказывай никому.       Она вздохнула:       — Как скажешь. Думаю, ты прав, — неожиданный вздох. — Мой пример показывает, что даже сильный талант может быть загублен, если его резко выдернуть и заставить применять, когда не понимаешь происходящего… — Мисс неожиданно робко улыбнулась. — Всё же ты прекрасный наставник. И прости за то, что проболталась в тот раз…       — Всё в порядке, — нервно проговорил я, исподволь взглянув на Вики, выжидательно застывшую с сумкой в чумазых после копания в земле руках. — Нам пора. Сегодня медитации, будем тренировать талант, чтобы…       — Неважно, — подруга снова улыбнулась и пошла к школе. — Меньше знаю — крепче сплю, так ведь у смертных говорится?.. Удачи вам в обучении.       Я немного озадаченно посмотрел ей вслед. В голове проносились кадры нашей совместной учёбы. Мисс была на два года младше, когда мы учились. И я не до конца понимал спешки — зачем её так активно натаскивают на скорейший выпуск. Правда выяснилась, как обычно, внезапно. Она была пророком. Не из тех, у кого талантом были вещие сны — тоже распространённая сила. Нет. У неё вспышками проносились глобальные события в мире смертных и бессмертных.       Девчонку подгоняли и заставляли учиться с такой прытью, что к выпуску она была сильна в таланте, но упустила слишком многое. В итоге через полгода работы в цитадели — выгорание. Талант исчез. Испарился, не оставив даже подсказки, как его можно было бы вернуть. Мисс замкнулась и ушла в опустевший родительский дом, пытаясь обрести баланс, навёрстывая и пробелы в школьной программе, и пытаясь снова чего-то добиться. Не выходило. Уже после рождения Дино, когда мальчишка подрос, она попросила Кроули выделить должность младшего преподавателя. Старик, как инициатор её прежнего прогресса и свидетель угасания таланта, не отказал.       «Школа всё больше становилась похожа на приют для лишенцев в те годы…» — с тоской подумал я, направляясь к Вики. Девушка виновато опустила голову, чуть отведя взгляд:       — Я… я не хотела. Оно само… — лепет ласкал слух, снова смущённый румянец. — Там мята была. Ей влаги не хватало. Я о тебе подумала. И начался самый настоящий ливень. Только в оранжерее… — неожиданно поднятая голова. — Там такие радуги красивые были! Надеюсь, я смогу повторить… И ты обязательно должен это видеть… Запахи трав, капли прозрачные, радуги под куполом — штук пять не меньше!..       Снова стремительно переключилась между эмоциями. Восторг от того, что получилось, страх от того, что рискнула показать талант, что его увидел посторонний человек. И всё тот же лихорадочный румянец. Я что-то почувствовал, спокойно протянув руку и тронув её лоб — горячий, словно угли в костре. Кажется, Вики лихорадило. Пожалуй, впервые она была горячее, чем мои руки. «Последствия применения таланта? Эдакий откат? Или просто нервное?..» — с сомнением подумал я.       — Как ты себя чувствуешь?       — Н-не знаю. Немного голова кружится и очень жарко, — тихо ответила Вики. — И я руки помыть забыла.       — Лететь можешь?..       Вики нервно сглотнула:       — Чуть позже, если только… — взгляд стал почти затравленным. — До того, как ты спросил, всё казалось нормальным. А сейчас понимаю, что не могу отрегулировать температуру. Не понимаю, почему…       Я кивнул на парковую дорожку, молча направляясь по выбранному маршруту. Вики опустила голову и, чуть пошатываясь, пошла рядом. Хотелось придержать, но это было бы слишком уж явным. Стоило уйти подальше. Дальше проще. Сбоку показался фонтан. Вики перекинула сумку через плечо, вымыла руки. Резкое движение подброшенной пригоршни воды — радуга. Она рассмеялась, подставляя лицо каплям, которых явно стало больше, чем пригоршня. Снова брызги. Умылась…       Девушка шатнулась, едва не опустившись коленями на землю рядом с фонтаном. Я стремительно сократил расстояние, подхватывая её и усаживая на бортик, чуть придерживая, пока не закончится головокружение. Лицо стало ещё краснее. Жар усилился. Во мне начала подниматься паника.       — Давай пока без экспериментов… — нервно попросил я, оглянувшись на школу, которая была уже достаточно далеко. Осторожно поднял на руки, раскрывая крылья. — Потерпи, скоро станет куда прохладнее…       Вики только кивнула, упираясь полыхающим лбом в моё плечо. Лететь пришлось низко и быстро, надеясь остаться под покровом деревьев. Когда школа скрылась за лесом, я рискнул подняться выше. Бабочка чуть повернулась, подставив лицо свежему ветру полёта. Сейчас я ловил себя на мысли, что она невероятно лёгкая, в отличие от первого раза, когда пришлось ловить после перелома крыльев. Впрочем, тогда я сам был не слишком-то готов, да и падение… Рывок слишком сильный был — едва выровнял падение.       Сейчас же, сжалась, став ещё меньше, кажется. Не удержавшись, чуть склонил голову, тронув губами вздувшуюся от жара венку на вспотевшем лбу. Девушка прикрыла глаза, выжав усталую улыбку. Короткий вздох, снова повернулась и робко обняла одной рукой за шею. Кажется, даже задремала, но всё-таки ощущал, что вздрагивает. Ощущал и то, что горит изнутри так, словно кто-то раздувает угли в теле. Становилось страшно. Очередная мысль о том, чтобы вернуться в школу и отнести в лазарет, была отметена. Не знаю, что мной руководило: идиотизм или надежда, что станет легче на месте… Хотелось верить, что интуиция не обманывает.       Впереди показался средних размеров парящий остров. Я поторопился к нему, спускаясь в неглубокую впадину. Нерукотворный водопад и бассейн, окружённый покатыми камнями и деревьями с густым кустарником, сочная невысокая трава. Уже становилось прохладнее. Вики продолжала беспокойно подрагивать в руках. Пришлось торопливо опустить её на траву, проводя пальцами по непривычно румяным щекам. Глаза не открывала. Губы потрескались. Испарина стала ещё более отчётливой. Я со вздохом забрал сумку, спокойно расстегнул лёгкое платье, снял босоножки, скинул свою рубашку и обувь, снова поднял девушку на руки и побрёл к воде.       Прохладная. Куда прохладнее, чем в тот раз, на побережье. Когда уже дошёл до того, как Вики почти по шею оказалась в воде, она наконец вздрогнула и открыла глаза. Остывала мгновенно. Забилась в руках, вынудив отпустить, но чуть придерживая за талию.       — Где мы?!.. — внутреннее пламя бабочки гасло, оставляя более привычную прохладу и покой.       — Около часа лёта от школы. Недавно нашёл, когда возвращался из столицы, — я осторожно приподнял её выше и шагнул на глубину. — Когда ты расстроилась, что я задержался…       Вики покраснела, спрятав не лихорадочный, а более привычный смущённый румянец в изгибе моей шеи. Ловил себя на мысли, что больная судорожная улыбка ушла в прошлое. Ей я мог улыбаться так же, как улыбался прежде. Открыто, чувствуя отклик на собственные эмоции. Пальцы перебирали потяжелевшие от влаги русые волосы прижавшейся ко мне девушки, прикрывшей глаза и полностью отдавшейся моей заботе. Очередное непонимание — как можно быть такой хрупкой?..       Ещё немного возможности поплавать, снова вытянувшееся тело в собственных руках, удерживаемое под затылок и слегка под колени. Расслабленная. Чуть морщится от брызг водопада, которым не уставала восхищаться, но всё это с улыбкой. Жар отступил окончательно. И даже очередные брызги и радуги не поднимали его обратно. Я наблюдал за новой волной её чувств — желанием оберегать. Мята — определение моей энергии, знакомое ей до мелочей. И вереск, обволакивающий и оберегающий от тлеющих углей, которыми я раньше видел свою душу.       «Словно забрала этот убийственный жар себе, не желая отдавать…» — подумалось мне. Вики чуть поёжилась, прошептав почему-то:       — Прохладнее, чем надо. Давай выбираться.       — Хорошо.       Ещё через несколько минут мы сидели под раскидистым деревом в траве. Привычно вынутые из сумки альбом и карандаши. Вики расположилась спиной ко мне, откинувшись лопатками и опущенными крыльями на грудь, наблюдая за создаваемыми мной иллюзиями, попеременно отрываясь от рисунка и добавляя свои. Юбка платья чуть сползла, открывая бледное колено, на котором она расположила альбом. По жаре вещи высыхали невероятно быстро. Я наблюдал за первичной идеей наброска, которая уже переросла в полноценный рисунок. Из сумки появились восковые мелки, уже через пару десятков минут изображённый на бумаге водопад словно бы ожил. Насыщенные краски, словно перетекли в альбом.       Вики чуть лукаво улыбнулась через плечо, двинула пальцами над рисунком, и мне почудилось, что вода на изображении вспенилась от падения с высоты, к берегу, укрытому травой и камнями, побежали лёгкие волны. Завораживало. Я чуть улыбнулся, тронув губами её висок. Очередное достижение. Не в том, что требовалось, но…       На край альбома села бабочка, и Вики завороженно застыла. Не иллюзия — настоящая. Насекомое взмахивало крыльями, словно хотело улететь, но не могло. Через несколько секунд я понял заминку — одно из крыльев снизу было повреждено. Бабочка почувствовала своё спасение в нас, умиротворённо наслаждающихся тенью дерева.       Над лужайкой пролетел вздох. Вики осторожно подставила ладонь, позволяя бабочке перебраться, и отложила альбом на сумку. Насекомое перебралось в центр миниатюрной тонкой ладошки и сложило крылья. Вики сложила ладони лодочкой, скрыв бабочку от нашего внимания. Вереск стал мягким и ласковым, разливаясь по пространству. Девушка прикрыла глаза, словно меняя свои потоки энергии. Что-то начало происходить. Стало многократно прохладнее. Я невольно потянулся вперёд, накрыв её ладошки своими, словно кутая их в объятия, чтобы отогреть, закрывая почти полностью. Чувствовалось, как потоки силы сместились. Ещё несколько вспышек вереска, откликнувшийся поток мяты, слившийся с любимым цветком пустошей.       Прохладные ладошки начали отогреваться. Небо чуть скрылось за набежавшими облаками. Вики продолжала сидеть, прикрыв глаза.       — Чувствуешь?..       — Что? — тихо поинтересовался я.       — Она была любопытна. Летала в школьном саду среди роз. Её кто-то спугнул, и шип повредил крыло. Прислушайся… — прошептала Вики.       Не знаю, что улавливала она. Я ощущал лишь то, что вереск начал оседать. Разочарование самим собой стало почти обидным. Мне чего-то не хватало. Я чего-то не понимал. Однако стоило немного расслабиться, распахнуть ощущения и отдаться на волю её эмоций и чувств… Действительно — образ порхающей в школьном саду пёстрой бабочки, травма… Обрывистый и сложный полёт уже без какой-то надежды на чудо. Сюда… Бессознательно. Летела умирать, но нашла спасение…       Тонкие ладошки приоткрылись, раздвигая мои, не пытаясь их как-то стряхнуть, открывая обновлённую бабочку, за десяток минут раскрывшую желтые крылья с чёрно-синими прожилками. Недоверчивые махи, и бабочка упорхнула, провожаемая нашими взглядами. Я был удивлён и восхищён одновременно. Вики, кажется, полностью ушла в свои мысли. Опустевшие ладошки опустились, она обняла себя за плечи, откинувшись затылком на моё плечо. Первой мыслью было, что вернулся жар, но нет. Просто облака стали ещё более густыми, почти полностью скрыв солнце.       Обнял поверх, поглаживая пальцами бархатистую щёку. Вики грустно улыбнулась:       — Словно символ моего перерождения… Лететь из последних сил, ожидая, что дальше будет лишь смерть, а попасть сюда. Оказаться в твоих руках, осознать, что исцелилась внешне и внутренне… — шёпотом в шею, выдёргивая мурашки на моей коже. — Могла ли я когда-то мечтать о подобном?..       Я чуть повернул к себе её лицо, накрывая губы поцелуем. Осторожно, делясь покоем, который нашёл с ней рядом:       — Моя бабочка…       Вики чуть улыбнулась, внимательно рассматривая меня из-под полуопущенных ресниц. Поднявшаяся узкая ладошка скользнула прохладными пальчиками по моей щеке, сдвинулась дальше, перебирая волосы, притягивая ближе за затылок в очередное прикосновение губ. Привычно невероятно трепетное, нежное и успокаивающее. Губы смещаются по подбородку к тонкой шее, чуть задевают чувствительную точку за ухом, выдёргивая волну проворных мурашек на бледной коже. Вики тихо хихикнула, прикрыв глаза, закусывая припухшую от поцелуев нижнюю губу.       Отведённые пальцами длинные русые волосы, небрежно рассыпавшиеся, высохшие почти после внепланового купания. Соскользнувшая бретелька платья открыла узкое плечико с родинкой, которая снова погружает меня в какой-то трепет, едва губы касаются её. Кажется, её тело смахивает на небо с редчайшими звёздами. Девушка задышала чаще, умиротворённо улыбаясь. Трепещущие ресницы, сродни крыльям улетевшей бабочки, подрагивают, пряча ясные голубые глаза. Свободная ладошка накрыла мою, увлекая её вниз по линии плоского живота.       «Провокаторша…» — с лёгкой усмешкой проносится в моей голове. Прежде от подобных действий я отказывался, как мог. Сейчас же спорить было сложно. Собственная физиология подло демонстрировала реакцию на её присутствие. Пальцы проскальзывают до расхождения подрагивающих напряжённых бёдер. Попытка изменить маршрут, провести по колену, вернуться назад… Но она настойчива и слишком любопытна, чтобы принять отказ. Тонкие пальчики увлекают ладонь к сосредоточию её удовольствия. Чуть лукавая улыбка становится шире.       Снова поцелуй, когда ладонь достигает сокровенного места её тела, мягко, с немой просьбой намекая на желание.       — Негигиенично… — сглатываю пересохшим горлом, всё же замерев и не решаясь.       — Я хочу… — шёпот в губы, когда снова поднимает лицо, подставляясь под поцелуй.       Отказать невозможно, и пальцы проникают под резинку тонкого хлопкового белья, нерешительно касаясь нежной плоти. Она тихо стонет, чуть прикусывая мою нижнюю губу, стоит задеть точку удовольствия. Слегка выгибается, шире расходятся бёдра. Тонкие пальцы поощрительно поглаживают моё запястье, словно подсказывают, какие движения стоит воспроизводить. Очередной обжигающий выдох в губы, поцелуй… На её щеках проявляется возбуждённый румянец, и под тонкими веками трепещут зрачки, рассматривая мир удовольствия, увлекающий из реальности каждым прикосновением.       Палец погружается в бесконечный сокращающийся жар. За ним второй… Осторожное движение в очередном страхе причинить вред заставляет её почти сползти по моей груди чуть ниже. И если бы не удерживающая поперёк живота рука, так бы и произошло, но она улыбается. Тёплый язычок проскальзывает по моим губам. Снова тихий возбуждающий до безумия стон. И так невероятно хочется оказаться сейчас в комнатах, чувствовать её. Не так… А полностью, в постели, ласкать, возносить какие-то затаённые молитвы в благодарность тому, кто привёл её сюда, позволил мне встать рядом…       И снова волна осторожных проникновений. Дразнящих, максимально аккуратных. Её бёдра подрагивают, сокращаются непроизвольно мышцы, сдавливая мои пальцы в узком пламени. Самому сдерживаться сложно. Особенно когда она начинает ёрзать от перевозбуждения, едва не крича от удовольствия. Словно пугается, утягивая в жадный глубокий поцелуй. Выплясывающий во рту язычок почти повторяет, копирует движения пальцев. Извивается, оглаживая губы, сплетается с моим, вызывая безумное, разрывное желание, которое всё сложнее держать в узде.       Вики тихо охнула и обмякла, подрагивая. Поцелуй оборвался, и горячее дыхание обожгло мою шею. Она тихо рассмеялась с придыханием. В голосе появилась несвойственная и возбуждающая хрипотца:       — Это удивительно…       Я прикрыл глаза, успокаивающе поглаживая её бёдра и пытаясь уняться, так и не получив разрядки:       — Нет ничего удивительнее тебя самой…       — Спасибо… — робкий поцелуй в шею. — Ты делаешь меня лучше…       «Как же это взаимно, моя нежная бабочка…»              В гостиной стояла тишина. Я только заканчивал работать над огранкой очередных камней для амулетов и откинулся на спинку стула, потягиваясь и с довольством рассматривая последствия своих трудов. На столе расположилась дюжина амулетов слежения. Визуально вполне симпатичные. Функционально… Запросто можно застегнуть на пленнике. Без разрешения начальника темниц не снять. Только посмертно. Оговорку прописали в техническом задании специально.       Пожалуй, я впервые взялся за отработку личного заказа Сатаны. Торендо настаивал. Что-то вроде жеста доброй воли со стороны цитадели в адрес представителей Ада. Узников тюрьмы повелителя преисподней было много. По сути, эти амулеты можно было поставить и на поток, отдать в отдел и забыть. По схеме подчинённые отработали бы все две тысячи изделий меньше, чем за месяц. Собственно, они и отрабатывали. Вот только для «особенных» заключённых пришлось делать собственноручно. Слишком тонкая работа с учётом того, что они были не простыми бессмертными. Их амулеты содержали частички энергии, чтобы не просто отследить в случае побега.       «Но и убить…» — пролетело в голове, когда я посмотрел ещё на полторы сотни заготовок, которые требовалось до конца недели закончить. Хорошо хоть, что поисками компонентов заниматься не пришлось. Рондент и ещё пара подручных хозяина Ада принесли несколько ящиков прямиком в мой дом, выдав формуляр на случай, если появятся бракованные кристаллы. Бумажкой я так и не воспользовался, прекрасно понимая, что ювелир, огранивший некачественные камни, может обзавестись одним из моих амулетов в кратчайшие сроки.       Брать на себя грех не хотелось совершенно…       Я поднялся из-за стола, мазнув взглядом по часам на каминной полке. Час после полуночи. Огонь едва тлел, лениво облизывая раскалённые угли. Дома было тепло и вполне уютно. Пахло какими-то пирогами, про которые я напрочь забыл, пока был увлечён работой. Давно позабытый запах присутствия женщины и хозяйки в доме, самолично выказавшей желание что-то состряпать и пообещавшей отложить на завтра пару кусочков вишнёвого пирога, чтобы отнести в школу и передать Дино, куда ей завтра надо будет снова вернуться для сдачи очередного экзамена.       Ребекка уснула на диване, устало опустив на грудь раскрытую потрёпанную книжку, которую взяла в библиотеке цитадели. Я с влюбленной улыбкой отметил очередной томик по каким-то особо мощным благословениям. Забрав книгу, переложил страницы закладкой, чтобы завтра могла продолжить, поднял спящую женщину на руки и аккуратно отнёс в спальню. Она даже не дрогнула. Лишь уткнулась лбом в мою грудь. Порой мне казалось, что во сне она улыбается… И хотелось бы проникнуть в эти сновидения, но… Я запрещал себе.       Едва оказавшись в постели, Бекки устало подтянула к себе подушку и поджала ноги. Оставалось лишь укрыть одеялом и оставить в покое. Работа почти по двенадцать часов весьма утомительна. Особенно, когда видишь кровь, смерти и вкладываешься в чужие жизни до последнего. Я не раз видел её срывы, когда погибал кто-то из небесных. Даже демоны, которых так же с заданий доставляли в цитадель… Редко, но случалось и такое. Их лекари были почему-то куда слабее наших. Ребекка старалась не делить на «своих и чужих». И было действительно страшно наблюдать за паникой и слезами, если её подопечные всё же погибали.       Сейчас я мог дать ей лишь покой и тишину. Укрыл одеялом и вышел из комнаты, притворив за собой дверь. Побрёл в кухню, словно припозднившийся подросток, утянув с подноса кусочек пирога. От себя становилось смешно… Если бы кто-то сказал, что Престол, единственный в своём мастерстве до такой степени развитый, радуется, как дитя, тому, что дома пахнет пищей и в собственной постели дремлет женщина, к которой тянет неимоверно. Ведь ещё немного… Одна смена крыльев, выпуск и всё наладится…       Снова вынутая из кармана коробочка с кольцом. Я опустился на диван, рассматривая массивный сверкающий гранями прозрачный, будто слезинка, камень. Хотел вручить раньше, попросить остаться и дальше со мной… Не смог. Всё же перестраховался, оставляя и откладывая на день, когда её запястья покроют голубые ленты, а крылья наконец станут белыми. Вот тогда-то, соблюдая все традиции и предписания… Футляр с тихим щелчком захлопнулся, и я убрал его обратно в карман, чувствуя очередной прилив эйфории.       Рука непроизвольно потянулась к отложенной книге, которую я забрал у Ребекки, прежде чем отнести уставшую Непризнанную в спальню. Глаза бездумно скользили по строчкам, рассматривая какое-то мудрёное заклинание и пытаясь определить — что это такое. Не понимал, потому решил вернуться к началу главы. Простое любопытство, свойственное как смертным, так и бессмертным. «Мало ли, вдруг пригодится…» — немного саркастично металось в голове.       — «Разделение душ. Самопожертвование и благословение на спасение», — вслух прочитал я.       Кажется, из гостиной откачали весь воздух. Взгляд стал куда более осмысленным. Я продолжал читать, отмечая, что незаметно продавила ногтем необходимые и самые сложные части длинного заклинания. Разделить свою душу надвое и отдать её часть умирающему, чтобы продлить земные годы. Заклинание, которое могут реализовать только уже получившие сторону и право на такую силу. Непризнанный, вполне вероятно, отдавал всё полностью. Прирождённый бессмертный утрачивал своё бессмертие. Его годы даже там, где время замерло, продолжали двигаться.       По спине бежал ледяной пот, кружилась голова. Я вчитывался в строчки, понимая, что именно она задумала. Понимая, что если реализует… я её потеряю. Противоречивое чувство. Отложив снова закрытую книгу, я откинулся затылком на спинку дивана, глядя в выбеленный потолок. Камин уже догорел, и в комнате стало темно и неуютно.       Запретить матери спасать дочь…       Потерять любовь и едва взращённые чувства…       Потерять последнюю частицу себя, когда казалось, что всё наладилось…       — Недопустимо… — прошептал я.       «Необходимо», — ответил внутренний голос.