"(НЕ)Принятие"

      На школу опускались сумерки, когда я вернулся из столицы. День был насыщенным. Проведя первые занятия с отправкой факультетов к смертным, чтобы не начали творить ерунду без контроля и жёсткой руки, поменялся с Мисселиной и наконец смог улететь в столицу. Правда, среда оказалась загруженной под завязку, и все планы пришлось перенести на пятницу. Прихваченные по случаю документы и списки для прохождения контроля перед обрядом признания так же отнёс в отдел образования, правда, перед этим всё перерыл из опасений, что Вики решатся провести через обряд досрочно. Хотелось быть готовым ко всему.       Промелькнула даже мысль мотаться в столицу почаще, чтобы относить документы регулярно и держать руку на пульсе. Где-то в подкорке посмеивался внутренний голос, что надо подготовить заявление об увольнении с открытой датой, отыскать коробки и подготовиться к сбору вещей, как только всё будет известно. Умом понимал, что ещё три месяца до очередной смены крыльев и только потом финишная прямая, если её всё же проведут экстерном по программе, которую она уже явно опережает, закрывая экзамены с более старшими потоками Непризнанных, хоть и с наблюдением куратора, чтобы всё отследить и зафиксировать прохождение испытаний.       Притороченные к седлу морского дракона свёртки, кейс и коробка сладостей немного грели душу. Особенно один из свёртков и коробка. Исполнив данное себе обещание, я взял в столице всего понемногу, что могло прийтись ей по душе. Даже какие-то вполне земные сладости. Где-то внутри снова улыбался влюблённый идиот, который уже предвкушал, что от такого количества сладкого у обычной смертной уже слиплось всё, что только можно. Вики же…       И ведь снова любопытство, как когда-то с расходниками. Хотелось посмотреть на те эмоции, которые вызовет дегустация. Определить то, что ей будет больше всего по душе, и чаще это приносить. К тому же, кто знает — при жизни она могла быть ограничена даже в таких простых радостях, как разнообразие вкусовых ощущений. Этого я доподлинно не знал. И снова взятая на себя обязанность — удивлять, восполнять пробелы в её ощущениях, познании мира. Даже какая-то галочка, выставленная в уме, что нужно и земные необычные продукты поискать.       Внутренний азарт поиска новых впечатлений для бабочки приводил в какой-то внутренний трепет. Снова эмоциональный вампиризм прежде зашоренного и зацикленного на энергиях слепца, который не оглядывался по сторонам долгие годы, считая, что всё знает и видит лучше всех. И вот сейчас, когда мир начал вращаться вокруг с невероятной скоростью и в самых насыщенных красках, я искренне радовался тому, что прозрел. Стал больше чувствовать, видеть и понимать. И улавливать, что все поступки — верные. Все мои старания окупаются, ведь Вики улыбается, и эта искренняя улыбка в сопровождении неудержимого плеска вереска кружила голову каждый день в прежде ненавистной школе.       Кроме того, меня весьма позабавило посещение ателье. Забрав заказ Мисс, я вспомнил скудность своего гардероба и озадачил портного пошивом новых брюк и рубашек. Когда мерки были сняты и я уже собирался покинуть столичное ателье, взгляд наткнулся на белое платье, расшитое жемчугом. Невесомая кипенно-белая ткань с мелкой вышивкой и россыпью перламутровых бусин почему-то без каких-то сомнений привела к аналогии с перьевыми облаками, которые создавала Вики на волне счастья своим скрытым талантом.       Обрадованный продавец вытянул с витрины манекен, заламывая бешеную цену и готовясь записать мерки… Которые были не нужны. Я уже на глаз мог определить, что платье будет в пору, если не велико, бабочке. Портной же доказывал, что это лишь образец и не налезет даже на самую миниатюрную женщину. Мне осталось лишь с усмешкой стребовать идеальный «образец», очищенный помощницей хозяина ателье от пыли после украшения витрины. Странно, что при входе в лавку я платье не заметил вовсе. Только покидая… Быть может, тюлевая спинка с вышивкой и ряд пуговиц привлекли внимание.       Словом, платье я всё же забрал…       И теперь от всей своей восстанавливающейся ангельской души надеялся, что наряд придётся ей по вкусу. И тем не менее — не оставляла тревога, что я опять ступаю на скользкую дорожку, пытаясь по привычке одаривать ту, кто стала смыслом жизни, тем, что ей, быть может, совершенно не нужно. Однако воображение упрямо рисовало бабочку в этом самом наряде во время обряда признания. Белейшие крылья и это платье… Или, скорее, уже после официального обряда, на балу, который проводился для Непризнанных, завершающих обучение.       Дракон приземлился в школьном дворе, и я озадаченно опустился ногами на землю, прикидывая, как стоило бы поступить, чтобы не попасться никому на глаза при попытке передать Вики всё, что удалось добыть. В голову лез какой-то романтичный бред, который я и будучи моложе не рискнул бы провернуть, чтобы завоевать внимание женщины. Даже ради Ребекки… Тогда романтизировались чувства. Теперь же на первый план вышли поступки, которые воспринимались не просто благосклонно, но и находили в ней самый яркий отклик.       Похоже, уровень собственного безумия перешагнул все допустимые и недопустимые пределы. Внутренне костеря себя на все лады, оглядываясь, словно преступник, я убрал сладости и свёрток с платьем под куст жасмина, скрыв всё заклинаниями и защитив от сырости и грязи. Остальное же уже со спокойной душой понёс в школу. Кейс с документами Кроули можно отдать и завтра. Сейчас было довольно-таки поздно. Школа уже готовилась к отбою. Мало кто шатался по коридорам.       На преподавательском этаже я завернул к двери Мисселины, после стука из комнаты послышалась возня и коллега, укутанная в голубой махровый халат, немного сонная, отперла дверь:       — Ох, ты всё-таки принёс! — Мисс радостно отступила вглубь, чуть ли не силком утягивая меня к себе в комнату и забирая свёрток. — У меня ещё просьба будет одна. Но это не к спеху…       Я выжидательно приподнял бровь:       — Ещё раз курьером поработать на следующей неделе?       — Нет же! — Мисс неожиданно тоненько хихикнула. — Можешь сделать мне украшение? Никаких функций. Просто круглая огранка какого-нибудь камня, серебряные цепочка и оправа.       — Выбирай камень, — я пожал плечами. — Работы меньше, чем на сутки, даже если я сам оправу подготовлю. Тем более, что станок для огранки уже доставили.       Мисс неожиданно вспыхнула:       — Если бы я в них ещё разбиралась хоть на сотую долю так же хорошо, как ты… — она снова хихикнула, развернув свёрток и вытянув из него очередное белое достаточно строгое платье, и прикладывая к себе. — Вроде не так уж плохо… Как считаешь?.. Только с волосами надо что-то придумать…       Сглотнув, я немного нервно рассмеялся, рассматривая Мисселину, которая по консервативности не могла прежде тягаться только со мной. Теперь же, словно рефлексом на мои собственные изменения, она торопилась вынырнуть из прежнего существования и найти новую нишу, если не распахнуть душу и открыть для себя как можно больше. Новые платья, которые, как я помнил, она заказывала раз в несколько лет. Мысли насчёт волос, обычно покрытых. Она так же торопливо менялась для кого-то.       Более того, я только сейчас понял, что она слишком… Уютная…       «Ты просто не приглядывался прежде. Привык, что вы с ней как отражения. Только разного пола. И вот, сейчас, ты увидел её совершенно другой…» — пронеслось насмешливо в голове. Я не воспринимал Мисс больше, чем другом, никогда. Сейчас ничего не изменилось. И всё же с какой-то внутренней оторопью наблюдал за белокрылой, всё ещё выжидательно рассматривающей меня в ожидании комплимента. Где-то внутри саркастично фыркнул внутренний голос: «Неужели ты сообразил, что она не просто друг, но ещё и женщина?»       Мисс кашлянула:       — Фенцио, ты где-то не здесь, кажется…       Пришлось помотать головой в надежде, что мысли разбредутся.       — Тебе очень идёт. Прости, устал, кажется. День был долгий… — я с трудом удержал краску, бросившуюся в лицо. — Кстати, почему ты вдруг решила немного изменить привычкам? Я с момента попадания Дино в школу не помню, чтобы ты, кроме как по праздникам, надевала что-то другое, кроме преподавательской мантии и плаща.       Чуть лукавый взгляд с ноткой ехидства. Мисс улыбнулась, отвернувшись к зеркалу и прикладывая к себе второе платье, извлечённое из свёртка:       — С тебя решила пример взять, — она неожиданно покраснела и вздохнула. — Знаешь, ты всегда был для меня примером. Ещё тогда. Годы назад… Сталь и мягкость в сочетании. Казалось, что после разрыва с Ребеккой и последствий, ты утратил и первое, и второе. Но я ошибалась, видимо. Ты всё ещё мой пример для подражания, — нервно закушенная губа старой подруги окончательно погрузила меня в смущение и непонятный невроз, но она продолжила: — Когда отказался от сутаны и плаща с посохом, я поняла, что тебе просто нужно было время… Как… Как бабочке?.. Да, видимо. Пришёл срок, и из кокона появился почти прежний Фенцио. Тот, кого я помню лет с пятнадцати.       Я втянул носом воздух, чувствуя, что краска пятнами хлынула всё же к лицу. Пришлось развернуться к двери, торопясь трусливо сбежать от таких откровений:       — Рад, если не разочаровал. Приятного вечера. Пойду полетаю перед сном и на боковую. Завтра, конечно, выходные, но силы не бесконечны… — уже распахнув дверь, зачем-то добавил: — Кстати, второе платье смотрится ещё лучше.       Мисселина тоже покраснела ещё гуще, благодарно рассмеявшись:       — Хорошего отдыха, ангел…       Дверь за моей спиной закрылась. Аналогия про бабочек получила ход из уст той, кто действительно знал меня с тех пор, как впервые встретились на младших курсах школы. Почему-то она резанула по ушам. Вспомнились слова Вики о перерождении. И образ бабочки с порванным о розовые шипы крылом. Такой же: травмированный, лишившийся части себя. Сейчас старательно пытающийся выбраться из кокона, раскрыть обновлённые крылья, которые наполнил ветер со вкусом и ароматом вереска.       Снова судорожно дёрнув головой, закинул кейс в свою комнату и побрёл к выходу из школы. Впечатления от разговора вытеснили всё прочее. Я продолжал переваривать «новые знания», чувствуя, кажется, что, как и Вики, открываю для себя мир, в котором провёл больше сотни лет. Не «прожил», а именно «провёл». И понимать я это начал только сейчас. Я был жив и жадно цеплял эмоции, которые мне не принадлежали только тогда, когда Дино был ещё невероятно мал. А после… Словно кто-то переключил зрение в чёрно-белый спектр, и я потерялся в этих оттенках, перестав видеть разнообразие прочих красок.       «Кто-то?..» — с саркастичной ноткой поинтересовался внутренний голос. Перед глазами промелькнул образ Ребекки и спустя мгновение стёрся. Я ждал вспышку мигрени, но её не было… Удивлённо застыв на пороге школьных дверей, я втянул носом ночной воздух и внезапно понял, что месть, та самая месть, о которой я думал с самого начала… удалась. Не в том виде, в котором я планировал, но… Вики холодна к матери и опирается в большей мере на моё мнение, а не на чьё-то другое. Девочка привязана к тому, кто видел её прежде лишь оружием возмездия.       — А теперь… Теперь я сам словно пластилин в тонких прохладных пальцах. Готовый принять любую форму, стать тем, что ей нужно. Тем, кто ей нужен, — шёпот пролетел по внутреннему двору, увлекаемый ветром. — И сколько образов я готов примерить ради неё?..       «Наставник, защитник, учитель… Любовник?..» — тревожно пронеслось в голове, когда я прошептал заклинание смены зрения и побрёл к жасминовому кустарнику, забирая принесённое из столицы.       Вернулась прежняя задумка. Молился только о том, чтобы никто не выглянул в окно, когда окончательно рехнувшийся моралист полетит к спальне студентки, чтобы пролезть через окно в маленькую уютную комнатку Вики и отдать всё. Если повезёт, может даже застану момент распаковки и смогу в очередной раз наблюдать собственными глазами восторги своей маленькой бабочки. Смахивало на насущную необходимость. Почему-то чем больше эмоций она испытывала, тем более счастливым я сам себя ощущал. Действительно счастливым.       Удобнее перехватив добытое, я неожиданно фыркнул, вспомнив Энди год назад, признавшегося в том, что рылся в прачечной, пытаясь узнать размер своей подружки. Неопытный… С годами или с веками это происходит автоматически. Мне казалось, что я бы мог при желании подобрать Вики что угодно, безошибочно угадывая от силуэта до размера. И почему-то хотелось верить, что ей это придётся по вкусу. Если же нет… Ну что ж, будет висеть в шкафу среди прочего и пылиться. Но всё же уверенность…       Раскрытые крылья подняли в воздух вдоль стены общежития. Стоило быть аккуратнее. Едва ли пролетающий преподаватель не привлечёт чье-то внимание, мелькнув в окне. С запозданием поняв, что не слишком хорошо представляю, где её окна снаружи, я едва удержался от того, чтобы хлопнуть себя по лбу в жесте отчаяния. И ещё более запоздалые мысли — а если уже спит? А если окно закрыто? Или вообще обиделась, что не предупредил о том, что собирался улететь?! Пришлось с усилием осадить собственные нервы и начать действовать.       Неторопливый полёт, стыд от того, что периодически заглядывал в подсвеченные открытые окна. Уже почти сдался, мотаясь, как подстреленный, вдоль стены и отчаянно ругаясь на себя самого последними словами от маразма сложившейся ситуации, когда в одном из окон вспыхнул свет. Я без особой надежды направился к нему. Послышался знакомый смех, к сожалению, не один. Вики была с Лорой. Заглянув лишь на секунду в освещённый проём, я увидел девушек в форме крылоборства. Видимо, только сейчас закончили разминку.       Оглядевшись, чтобы не размахивать крыльями всё время, пока вторая девушка покинет обитель бабочки, я порадовался идиотским архитектурным решениям школы и встал на узкий карниз рядом с окном, снова отчаянно ругаясь про себя и так же отчаянно молясь о том, чтобы никто не решил высунуться в окно.       В то же время старательно прислушивался. Мало ли что…       — Какие планы на Рождество? — послышался скрип отодвинутого стула, на котором устроилась Лора.       — До него ещё далеко, — чуть устало ответила Вики. — А что, ты уже наметила что-то любопытное?       Тихий смешок:       — Энди уговаривает в столицу слетать. Правда, так и не придумал, где можно остановиться. Мы даже не знаем, есть ли там какой-нибудь постоялый двор…       Вики фыркнула:       — Из того, что я слышала от мамы о столице, там совершенно нечего делать в этот праздник. Это ведь не наш мир. Никто не празднует, как мы раньше. Там ничего не украшают в отличие от школы. И погода отвратительная… — Вики вздохнула, и я отчётливо услышал сожаление о том, что она бы хотела учинить очередной эксперимент. В голове снова прострелила идея. Девушка между тем продолжила: — Мне кажется, проще договориться с учителями и на пару суток спуститься к смертным. Необязательно на север, только если снега хочется… Море, океан, острова, горы, луга…       Лора некоторое время молчала, после чего настороженно поинтересовалась:       — Ты ведь говорила, что не покидала дом… Но судя по воодушевлению, уже успела увидеть всё перечисленное и не только по телевизору при жизни.       Тихий смех бабочки, которая поняла, что немного перестаралась со своими познаниями и сболтнула лишнего. Однако быстро сориентировалась. Я прямо видел, как пожала плечами, чтобы отрезать сомнения:       — Спускалась на летних каникулах.       — Одна?! Как ты решилась…       Вздох:       — С… с мамой. На выходных, — выкрутилась Вики. — Да и какая разница: с кем и когда. Знаешь, это так странно… Умереть, чтобы получить возможность не просто покинуть свой дом, но и стереть почти все границы. И ещё удивительнее, что есть тот, кому не плевать на то, что для меня ново даже обыденное…       Очередная пауза. Я невольно выглянул из-за стены, осматривая комнату. Лора сидела спиной к окну, оседлав стул и сложив локти на его спинку. Вики лежала на постели, раскинув в стороны крылья и руки, глядя в потолок. Форма для отработки лётного мастерства была ей велика. Подвёрнутые штанины и рукава, ушитая в боках, груди и бёдрах. Да уж, такой размер не был предусмотрен в хранилище.       Лора кашлянула:       — Что-то мне подсказывает, что ты не о матери говоришь. Серафим Ребекка, как я знаю, всегда в заботах и делах. Даже дома толком не появляется… И опять же, ты сама жаловалась, что не покидала до ссоры дом без её сопровождения, — белокурая погрозила подруге пальцем. — Врушка Уокер… Ты успела найти пару за лето, да?..       Я нервно сглотнул, чуть шатнувшись на карнизе, едва не сорвавшись и совершенно забыв про собственные крылья. Хотелось верить, что свою «пару» в моём лице она нашла год тому назад. Но болтать об этом…       «Неужели поделится?!..» — отчаянно пронеслось в голове.       Вздохнув, Вики поднялась на локтях:       — Пару… Можно сказать и так. Знаешь, любить так… удивительно… Я себя чувствую нужной. И не слабой. И… И ещё столько всего поменялось. Мне кажется, что я не просто переродилась, а ожила. А то, что было раньше… — бабочка пощёлкала пальцами, подбирая аналогию: — Это был какой-то лимб, понимаешь? Место, откуда я не могла выйти. Не выше, не ниже… Застывшая букашка в янтарной капле. А сейчас… Именно сейчас я живу. И почему-то верю, что всё будет именно так, как я захочу, — короткая пауза, вздох: — Как мы с ним захотим. Оба. А не он за меня решит, что будет дальше.       Блондинка коротко рассмеялась:       — Никогда не думала, что стану свидетельницей того, как ты краснеешь не от стыда или страха. Ты смущена. И судя по всему, действительно влюблена, — Лора вздохнула. — Надеюсь, твой избранник поумнее многих, кого мы знаем. И уж точно поумнее, чем Энди…       Девушки рассмеялись, и собеседница бабочки, зевнув, заторопилась к себе в комнату на отдых. Вики же спустя пару минут после её ухода прихватила стопку чистых полотенец и побрела в душ. Зашумела вода.       Я выждал ради профилактики пару минут, после чего сложил добычу на подоконник и полез в окно, в очередной раз чувствуя себя сумасшедшим. И всё же слова Вики снова подтвердили, что я действую верно. Девушка счастлива, и свою цель, поставленную на заре отношений, я достигаю раз за разом. Едва не свалившись, всё же оказался внутри, прокравшись ко входной двери и провернув ключ в замке на случай, если кого-то принесёт. Беглый осмотр комнаты — ещё больше рисунков на стене. Педантичный порядок на столе, где расходники для рисования соседствовали с учебными материалами.       Чистая уютная комната. Полностью соответствующая своей хозяйке.       Переместив свёрток и коробку на стол, я внутренне пожалел, что не отломил веточку с цветущего куста. Жасмин был бы весьма уместен… И он прекрасно сочетался с вереском.       «Что с тобой творится, ангел?!..» — язвительно удивлялся внутренний голос. Я любил. Вот так просто. Поразмыслив, понял, что посреди ночи ввалился к уставшей Вики. Ещё и через окно. Едва ли она оценит такой жест, если я останусь. Со вздохом поплёлся было к окну, чтобы покинуть комнату так же, как в неё проник.       Но не преуспел.       — Ох… — раздалось за спиной. — Как ты… Как ты сюда попал?!..       Обернулся, глядя на Вики с замотанной в полотенце головой и в тонкой атласной ночной сорочке до колен. Внезапная волна собственного смущения словно склеила губы. Я вздохнул, прочистил горло и кивнул на распахнутые оконные створки:       — Не совсем традиционным способом… Но уже ухожу. Кажется, я не слишком вовремя…       Вики нервно хихикнула, но знакомый румянец тронул бледные щёки. Несколько торопливых шагов вперёд. Девушка без прежних заминок и промедлений потянулась к моим губам, обхватывая тонкими ладошками лицо. Внутри снова грохотнуло сердце. Предвкушение, отклик на её радость и отчётливое ощущение, что соскучилась даже за те полдня, что мы не могли пересечься хотя бы взглядом в коридорах школы. Вереск нежно кутал, дополняя эйфорию встречи. Прикосновение губ привычно робкое и капельку неуверенное. Приоткрывшиеся светло-серые крылья чуть махнули, пуская по комнате прохладный ветерок.       Скользнувшие по щекам тонкие пальчики знакомо заправили за уши растрепавшиеся от полётов и беготни волосы. Вики чуть улыбнулась, скользнув кончиком носа по моему подбородку:       — Где ты был? Я по всей школе искала…       — В столице. Нужно было отнести документы и узнать насчёт того, как продвигаются дела с учебником, — я со вздохом отступил, разворачивая её за плечи к столу. — И ещё кое-что тебе принёс…       Любопытный взгляд скользнул по перевязанным верёвками коробке и свёртку:       — Что там?       — Слишком много вопросов, моя бабочка. Сейчас не Рождество… Но, конечно, если хочешь, можешь подождать полуночи и открыть всё, как в прошлый раз… — чуть усмехнулся я.       Девушка нерешительно шагнула к столу, потянувшись к подставке с инструментами и кисточками, вытягивая тонкий канцелярский нож. Выехало из рукояти острое лезвие, перерезая бечёвку на свёртке. Зашелестела упаковочная бумага, и она вытянула платье на свет. Завороженный взгляд прошёлся по ткани, пальчики скользнули по вышивке и обвели пару переливающихся жемчужин. Я затаил дыхание, глядя на то, как она потёрлась щекой о невесомую ткань наряда.       Вики закусила губу, глядя на меня:       — Это правда мне?..       «Господи, ну почему мне так смешно?..» — немного огорошено пронеслось в голове. Прочистив горло, я улыбнулся, делая к ней один шаг:       — Не вижу других претендентов. Разумеется… — губы невесомо тронули её висок.       — Спасибо! — она почти бегом подскочила к зеркалу, прикладывая к себе обновку. — Какое красивое… Жаль только, что крылья… серые.       — Судя по тому, что я вижу — всего год и будут белее этого платья. Ещё успеешь сама сказать, что ткань словно припылилась… — с лёгкой усмешкой ответил я. — Примеришь?       Вздох:       — Волосы мокрые. И… Нет. Не сейчас, — она неожиданно закусила губу, неуверенно взглянув на меня. — А можно я его на Рождество ещё надену?       Я потёр глаза пальцами, снова купаясь в её эмоциях и улавливая лёгкую грусть, припоминая, как Ребекка уговаривала её принять наряд на предыдущий праздник. Не понимал — в чём разница. Почти идентичное желание просто видеть её ещё более красивой. В голове проносится голосом Ребекки: «Я хочу, чтобы ты не чувствовала себя среди урождённых чем-то приниженной…» Разница стала куда ощутимее. Я хотел лишь того, чтобы она сама себя ощущала в нём ещё прекраснее, чем уже есть, не уповая на то, что подумают «урождённые». Просто подчеркнуть то, что ей подарила природа с такой щедростью, что дух захватывало.       Со вздохом распустив полотенце на голове девушки, я провёл пальцами по её волосам, просушивая их заклинанием. Осторожный поцелуй в затылок и взгляд в ярко сияющие от восторга голубые глаза отражения. Сжал узкие худые плечи ладонями, словно надеясь, что она потеплеет даже от этого. Не потеплела, но волна мурашек привычно скользнула по бледной коже. Вики чуть откинулась затылком на мою грудь, продолжая прижимать к себе платье, словно кто-то сейчас отнимет.       Улыбнувшись, взглянул в отражение, чувствуя, что ради этого взгляда готов самолично создать вселенную, я спокойно ответил:       — Примерь. А куда и когда его надевать — решать только тебе. Это ведь твоё платье…       Нервное копошение, никакого стеснения. Она положила платье на постель, стягивая ночную сорочку. Без стыда и смущения, оставаясь совершенно нагой. Тоненькая невероятно. В ушах привычно шумела кровь — болезненная красота, облачённая в бессмертие. Худоба, бледность, лёгкие полоски от загара, который уже почти полностью смылся с её тела. Рванулась было к ящику с бельём, но отмахнулась, натягивая на себя платье прямо так.       Село, будто влитое. Идеально подчеркнув кожу, фигуру, очертив тело. Ткань даже не обтягивала… Наряд был впору и действительно делал бабочку ещё прекраснее. Она справилась с застёжками и пригладила пальцами юбку, расправляя несуществующие складочки платья на бёдрах. Вики чуть закусила губу, вытянув из маленькой шкатулки с украшениями собранную мной подвеску-амулет для сокрытия мыслей. Образ дополнился. Пара серёжек с россыпью кристаллов, совершенно обычных. Вытянутые из шкафа туфли, и совершенство подчёркнуто ангельского начала предстало во всей красе.       Я видел её разной. И робкой серокрылой тенью, пытающейся доказать своё право на перерождение, и невесомой красотой с рождественского бала, которая вывела иллюзию любви в непреложную истину, и робкой, едва начавшей раскрываться силой, которую не принимали всерьёз до бала в доме серафима Торендо, результатом которого стало право выбора. Её выбора. И сейчас я видел предварительный итог всего преодолённого пути. Вики была ангелом от своего рождения даже будучи Непризнанной. Чище, совершеннее, добрее. Девушка являла собой то, что урождённые утрачивали с возрастом, едва осознавали принадлежность к стороне.       Она обернулась, внимательно взглянув на меня:       — Я красивая… — впервые на моей памяти это прозвучало не вопросом, а утверждением. И всё же чуть неуверенно добавила: — Ведь правда?..       Тихо рассмеявшись, я снова подошёл ближе, сжав ладонями узкие плечики, прикрытые полупрозрачными рукавами:       — Ты прекраснее всего, что может существовать в любом из миров. Самый прекрасный ангел из тех, кто населяет небеса. И уже очень-очень скоро твоя сила и воля укрепят позиции Рая, — я вздохнул, чуть поддев её лицо пальцами и тронув губами высокий лоб в обрамлении чуть вьющихся русых волос. — Работа в цитадели, дом и перспективное будущее…       Вики поджала губы:       — А зачем? Нет-нет… Нет же! — она неожиданно шатнулась в сторону, обхватывая себя руками и недоверчиво глядя на меня. — Зачем мне это? Я не ради благ и перспектив стараюсь. Просто иначе нам вместе не быть. Ведь так?..       Я ошарашено смотрел на праведное негодование в исказившихся от обиды и отчаяния чертах. Сотни признаний. Высказанных и тех, которые я умалчивал — всё это пылью было до одной единственной реплики, которая заставила переосмыслить всю свою жизнь от первого вдоха до этой самой секунды. Короткая вспышка головной боли, которую я даже понять не успел, мелькнула и испарилась. Бабочка гневно раскрывала и прижимала к спине светло-серые крылья, всё ещё с ноткой обиды и раздражения глядя на меня.       Согнав ступор, всё же шагнул вперёд, обхватывая чуть раскрасневшееся лицо ладонями и глядя в голубые омуты самых чистых глаз. В то самое зеркало, которое отражало не старость и немощь со слабостью, а отражало её цель и предмет её чувств, не оглядываясь на недостатки и копоть грехов. Не выворачивалась, глядя всё так же упрямо и уверенно, поджимая губы. В уголках глаз начали скапливаться слезинки. Очередная волна обиды от затянувшегося молчания.       Шёпот, сорвавшийся с пересохших губ, в тишине казался выстрелом:       — Спасибо. Спасибо за эти слова… Они значат для меня больше, чем всё, что можно было сказать. Моя добрая и нежная бабочка… Моя любимая…       Робкая улыбка, и она подалась вперёд, чуть поднимаясь на цыпочки. Руки привычным движением обернулись вокруг моих плеч и шеи, утягивая в поцелуй. Где-то внутри окончательно рассеивались страхи того, что она когда-то может уйти и оставить. Её стимулом были не достижения, а будущее. «Рядом со мной?.. — всё ещё утопая в прохладе поцелуя бабочки, отчаянно шептал внутренний голос. — Всё будет хорошо не только до конца её учёбы, но и… И навсегда?.. Правда?..»       Снова будто распахнувшаяся книга с самыми красивыми сказками, на страницы которой я угодил в качестве ключевого персонажа. Руки обнимали девушку, тесно прижавшуюся и отчаянно пытающуюся доказать поцелуем, что её любовь не насмешка над сверженным. Моя бабочка была чище самых праведных слёз и душ новорожденных.       — Я люблю тебя, — снова прошептал я, заглядывая в голубые глаза, оторвавшись от припухших и потеплевших маленьких губ. — Безумно люблю, слышишь?..       Бабочка улыбнулась, проводя прохладными пальчиками по моей шее в вырезе рубашки:       — А я тебя ещё сильнее, — тихий смех, неожиданно лукавый взгляд: — Смахивает на детское соревнование…       Рассмеявшись, я обнял её ещё крепче, невольно взглянув в зеркало и рассматривая то, как она выглядела в моих руках, как собственные крылья пытались обернуться вокруг неё с целью уберечь и защитить от всего и всех, кто мог покуситься на это маленькое хрупкое счастье, бережно собравшее моё сердце из осколков, не боясь изрезать ими свои тонкие ласковые пальчики. Бабочка прикрыла глаза, обнимая меня за пояс и улыбаясь.       Тихо охнув, она обернулась к столу:       — А что в коробке?..       — Откроешь — узнаешь, — я чуть тронул губами её макушку, отстраняясь и приглашающе кивая на запакованные сладости.       Вики улыбнулась, отступив. Платье было аккуратно снято, размещено на вешалке и убрано в гардероб. Вики снова скользнула в ночную сорочку, заплетая волосы в косу. Чуть закушенная от любопытства губа и снова взятый в руки нож. Она поддела верёвку, разрезая её и откидывая крышку с коробки. Удивлённо расширившиеся глаза переметнулись с содержимого на меня, снова вернулись к набору пирожных и конфет нескольких видов. Запоздалая мысль, что Ребекка могла приносить ей угощения после работы, которая рассеялась после первой же реплики.       — Это сладости? — я кивнул, улыбаясь от её озадаченности. — Так много…       — Это лучшее, что я смог найти в городе. Попробуй…       Бабочка вздохнула, отступив к шкафу и взяв с полки пару кружек. Сходила в ванную, наполнив их водой. Из тумбочки показалась коробка с уже знакомым чаем, и в воду полетело по небольшой щепотке. Вики прошептала заклинание, и вода в кружках изошлась паром. Чуть закусила губу, протянув мне одну из них, и указала глазами на постель. Коробка перекочевала на покрывало, и девушка забралась на постель, поджав под себя колени. Я покорно сел рядом, пригубив напиток.       — На ночь сладости… — протянула она. — Тем более столько… В меня же не влезет! И я даже примерно не представляю — что это.       Я коротко пересказал содержимое, отметив, как она рассматривает корзиночку с залитыми желе дольками фруктов. Поддетое пирожное, которое она робко укусила, голубые глаза расширились от удивления, по комнате пролетел довольный стон. Не знаю почему, но я себя чувствовал от этого на седьмом небе. День оказался прекрасным, и его завершение не разочаровало. Вики уплела пирожное и настойчиво потребовала присоединиться к поздней трапезе. Пришлось подчиниться. Снова с упоением наблюдал за неприкрытым восторгом своей бабочки, поминутно прикрывающей глаза от наслаждения, чуть вымазавшейся в сливках второго пирожного.       Спустя час она прикрыла глаза:       — Больше не могу. Этого действительно слишком много…       — Оставь на завтра. Ничего не испортится, — я пробормотал заклинание, чтобы сохранить пищу как можно дольше. — Если хочешь, в следующий раз принесу любое понравившееся.       Вики широко улыбнулась:       — С фруктами. Самое первое!       — Хорошо… — я отставил кружку на прикроватный столик, собираясь всё же дать ей выспаться. Время близилось к полуночи. — Отдыхай. Завтра полетим к водопаду, будем тренироваться с управлением стихиями.       Вики резко подалась вперёд, когда я почти поднялся с края её постели:       — Ох!.. Ты вымазался… Погоди…       Послушно замерев, я уловил, как она торопливо приблизилась, пальчиками развернув моё лицо к себе за подбородок. Думал, просто сотрёт или… Но девушка торопливо сократила расстояние до минимума, устраиваясь на моих бёдрах и впиваясь в губы так, что дыхание оборвалось. Плеск вереска привычно заставил мир вздрогнуть, и руки ответно обвились вокруг её талии, притягивая ближе, крепче, сильнее. Сквозь сорочку чувствовались родинки на её теле. Тонкие пальчики начали торопливо справляться с пуговицами на моей рубашке.       С трудом разорвав поцелуй и чувствуя хлестнувшее возбуждение, я прошептал:       — Уже поздно. Тебе надо выспаться…       — Завтра суббота, — напомнила Вики, кусая губу и краснея. — К тому же, хоть раз ты заночуешь у меня, а не я у тебя…       Сдался, выбросив белый флаг перед её напором. Скучая по ней каждую секунду своей жизни, посвящая ей каждый последующий вдох, я с упоением отдавал в эти прохладные руки всего себя до капли. Непередаваемо кружилась от эйфории голова от признаний и слов, что к свету она движется не ради титулов, а ради наших чувств. Я ждал этого когда-то давно и утратил надежду, но получил… Всё же получил возможность возродиться, доверившись и открывшись до конца.       Торопливо спущенная на пол коробка сладостей, разлетающаяся одежда. Обрывистое бормотание заклинаний, призванных скрыть происходящее от обитателей общежития. Вереск, мечущийся по маленькой светлой комнатушке, сливающийся с мятой, кружащейся в ритме стихии ветра — неудержимой и отчаянно кутающей нас двоих от всего мира. Моё сумасшествие снова закатывает глаза, чувствуя наконец, что я так же полностью её, как она моя. Моя любимая маленькая бабочка, нашедшая во мраке заблудшего и выведшая его в слепящий свет собственной любви.       Уходя на рассвете я впервые, пожалуй, за невероятно долгие годы чувствовал, что счастлив без всяких «но» и «если». Вики крепко спала, улыбаясь сквозь сон.       — Я люблю тебя… — тронув губами висок с голубой венкой под кожей, прошептал я. — Больше жизни люблю, бабочка…              Секретарь принёс новые документы на подпись. Чуть лукавая усмешка, и мне под нос угодила копия бланка со списком Непризнанных, допущенных к обряду. Если бы в нём не было имени Ребекки, едва ли Сайлас стал бы так шутить. Ещё не дойдя до фамилии, я уже чувствовал тревожный восторг — финишная прямая. Ещё немного. Буквально месяц для прохождения финальных испытаний и выпускной, а после…       — После — счастье без границ и запретов, — прошептал я, улыбаясь, словно блаженный.       Дела на этот день были завершены почти полностью. В голове назревал очередной план, что за этот месяц можно сделать дома какой-то ремонт, привести спальню в порядок. Спальню, которая снова получит статус супружеской. Быть может, сменить вовсе комнату, а может только мебель. Привыкши действовать, я уже с восторгом предвкушал, как Бекки окажется в моём доме уже не на правах всегда желанной гостьи, но в статусе жены, который ей последние месяцы не пророчил разве что ленивый или слепой, ни единого раза не видевший нас в обществе друг друга.       Ураганом проносясь по торговому кварталу, делая уйму заказов, чтобы всё успели завершить в срок, словно в бреду принёсся домой, сгрудив на пол у двери часть облицовочных стройматериалов. Магия, безусловно, решила бы львиную долю проблем и забот, но я счёл, что сделать руками, отдав дань происхождению Ребекки, будет куда более знаковым. Стремительно сброшенная одежда, переодевание в домашнее. Мысли о том, что стоит всё же сменить комнату… Свою прежнюю оставил нетронутой, только задался целью позже сменить кровать по мере сил и возможностей.       Работа закипела. Сдвинутая в центр комнаты мебель, зашелестели скребки, стёсывающие старую штукатурку до тонкого слоя, скрывавшие стены из тёмного камня. Да, город полностью был построен не из светлого песчаника, а из непонятного минерала. Крепкого… История предписывала, что дом должен выстоять даже при нападении и осаде. Стены не должны были рухнуть излишне быстро. Многие старожилы, прокоптившие небеса не одну сотню лет, помнили первую стычку с адскими, когда город из хрупкого камня смахивал на руины. Тогда выбор и пал на этот тёмный, но крепкий минерал, способный выдержать удар баллисты по касательной. А в некоторых домах и прямой, благодаря толщине стен.       И всё же, ангельская природа в некоторых случаях была неискоренима и подобна тому, что в нас скрывалось — цвет «штукатурки» примеренного образа и крепкая «начинка», способная стоически выдержать удар страшной силы. Как же я ошибался в этом суждении, выравнивая соскоблённые участки стен и магией всё же избавляясь от мусора и пыли. И без того белый, был похож на привидение. Но работа спорилась, и это не могло не радовать. Я старательно разводил новый бело-голубой оттенок для стен в ведёрке, предвкушая, как будут выглядеть стены, как эту комнатушку наполнит новая мебель… Лёгкая, воздушная, светлая, как Бекки. Как МОЯ Бекки…       В конце коридора послышался скрип входной двери, и я улыбнулся, откладывая кисти и отодвигая приспособления для ремонта. Представлял, как сейчас выглядел, но гордость это не отменяло совершенно. Однако улыбка до ушей сползла, стоило увидеть хмурую гримасу на её лице. Напряжение, которое, как мне казалось, осталось в прошлом. В голове пролетела тысяча мыслей о том, как и в чём я уже успел провиниться перед ней… Но она дёрнула головой, словно отрубая последние мысли: вина была не моя.       — В чём дело? — я подошёл ближе, осторожно взяв её за плечи. — Чем ты расстроена?       Порывистое движение вперёд. В рубашку на моей спине вцепились тонкие пальцы с такой силой, что хлопковая ткань затрещала. Ребекка дышала часто, словно отгоняя наваждение, которое готово было поглотить и которое она всеми силами старалась гнать прочь. Выходило скверно, очевидно, потому я просто застыл, поглаживая её по спине и плечам, позволяя успокоить колотящееся в груди сердце, грохот которого, кажется, слышен был на весь дом.       Не уловил, сколько времени прошло, когда она благодарно отстранилась, обессиленно потирая всё ещё напряжённое лицо руками:       — Спасибо… Я… у меня предчувствие дурное, — тихо проговорила она.       — В отношении чего? — я удивлённо поддел её лицо за подбородок пальцами. — Приказ о прохождении испытаний, предшествующих обряду, уже подписан. Ты скоро станешь…       Ребекка нервно вздохнула, почти агрессивно покосившись на меня:       — Фенцио, это меньшее, что меня сейчас заботит, поверь. Вики…       Я поджал губы, утягивая её в сторону кухни и усаживая за стол, пока сам торопливо занялся подготовкой привычного спутника наших тяжёлых разговоров: чая с травами.       — Рассказывай.       По кухне пролетел горестный вздох:       — У неё новый учитель. Он мне не нравится. Совершенно. Приходящий. Вроде бы от школы, но я рискнула, проверив архив художественных классов, где Вики учится дистанционно. Там такого преподавателя нет! — последнее слово она почти выкрикнула на волне паники, но умолкла мгновенно, виновато взглянув на меня. — Прости… Может, конечно, я зря развожу истерию, но… Не знаю, как объяснить… У меня ощущение, что всё это ложь, он не тот, за кого себя выдаёт.       Нервно сглотнув, я залил кипяток в заварочный чайник, разгоняя прессом клубящиеся чаинки. Её дурные предчувствия почти никогда не улетали в трубу без оправданий. Всегда был повод для волнений, который в конечном итоге показывал изнанку происходящего. И теперь я поймал волну её переживаний так остро, что готов был сию секунду взять отпуск и ночевать под стенами дома девочки, бдительно следя, чтобы чужак не совершил что-то отвратительное и способное причинить ей вред.       В голову закралось собственное подозрение: мог быть кто-то из бессмертных с заданием, если документов действительно нет. Но тогда бы в школе забеспокоились… Может, учитель недавно перебрался, и архив с его трудовой деятельностью ещё вовсе не сформирован?..       И всё же встревоженно проговорил, ставя перед Бекки исходящуюся паром кружку:       — Я прослежу по мере сил и возможностей. Если ты права, что-нибудь придумаем.       Ребекка дёрнула плечами:       — Я уже пыталась поговорить об этом с Торендо, как с непосредственным начальником. Ругался… — она втянула голову в плечи. — Тот, у кого никогда не было детей, никогда не поймёт моих тревог.       Протянув руку, я погладил её подрагивающие пальцы:       — Всё будет в порядке. Я приложу все силы, чтобы непоправимого не произошло. Вики будет в порядке…