Вот Вам, матушка, и сюжет, достойный России 1 или Домашнего

Дождь идёт. Ненавижу такую погоду. С неба противно капает, старые раны ноют. Кишки так и крутит. Лезу в аптечку, чтобы достать свои обезболивающие, а их там нет. Артём, гнида, проводил там недавно ревизию, выкидывал просрочку. Мог и мои таблетки из вредности выбросить. Ан, нет, нашла свои драгоценные колёса. Заканчиваются. Надо бы ещё купить. А на работе стрельну у кого-нибудь таблеточку. У нас там много таких, что сидят на обезболивающих в плохую погоду. Шрамы под формой не видно, однако у многих были боевые ранения. Утро у меня началось не с кофе, а с пляски над фаянсовым другом. Только встанешь с унитаза, только подмоешься, и вот опять начинается. Ненавижу это состояние. С трудом впихиваю в себя омлет, попутно закидываясь колёсами. Запиваю крепким чёрным чаем, чтобы хоть как-то закрепиться. Софья Александровна уехала с утра пораньше делать кому-то ноготочки. Клиентов у неё много, запись на несколько недель вперёд. Кажется, вчера говорила о чём-то подобном. Разглядываю свои пальцы на ногах, пока натягиваю колготки. Лак свекровь выбирала на свой вкус, пока я релаксировала в маске на довольной роже. Болотный такой цвет, как раз под мои глаза подходит. Она ещё сегодня обещала моими руками заняться, как я с работы приду. Заглядываю в комнату Артёма перед уходом, и с удивлением обнаруживаю, что мой распиздяй свалил из дома в такую рань. Обычно он дрыхнет до обеда, а потом за компьютер свой садится. Работает, какие-то заказы выполняет. Не знаю что там именно за заказы, я в его компьютер не заглядываю, а он мой не трогает. Вроде как всё у него легально, из отдела «К» ко мне ещё никто не подходил, а они сразу накидываются на наших сотрудников, если замечают что-то нелегальное в интернете от наших семьей. Закидываю в сумку пачку салфеток на случай, если кишечник взбунтуется по дороге на работу, и выхожу из дома. Доезжаю до парковки на центральной площади, паркуюсь и понимаю, что зонт я благополучно оставила на тумбочке для обуви. А нет, это не я его забыла, это Артём его забрал. Из нас двоих на машине я передвигаюсь, ему же до автобусной остановки ногами топать под дождём надо было. А теперь в итоге мне метров 600 вверх тащиться. Эх, Богданова, ну не можешь же ты поближе припарковаться, обязательно надо было так далеко отъезжать. Ещё эти лужи на дороге, по которым все едут, не думая, что обливают переходов. Мудаки, блин! Уже на подходе к зданию наблюдаю курящие фигуры около входа, игнорирующие знак с перечёркнутой сигаретой. Полковник Ткачёв кисло улыбается и машет рукой, предлагая присоединиться. Рядом с ним топчется майор Поляков, которого мы в шутку называем адъютантом Ткачёва. Эти двое давно знакомы ещё с академии. Встаю с ними, достаю свои сигареты. Прикуриваю, затягиваюсь. Полковник упирается спиной в стену, выпуская свой едкий дым. Ох уж эта Ява 100. А Поляков курит эти новомодные электронки, которые ссаниной пахнут. Я со своими тонкими с кнопочкой тут совсем не к месту. - Нам тут МВД прикол подкинули, - произносит Ткачёв, стряхивая пепел и нарушая идиллию. Полиция нам редко подкидывает что-то кроме педофилов и террористов, но по лицу полковника уже понимаю, что дело к этим не относится. – Наш Пироманьяк, оказывается, кто-то либо из ментов, либо из наших, - он хмурится, сдвигая седеющие брови. Пироманьяк, как мы его прозвали, активизировался у нас с Нового года. Неизвестный сжигает машины в разных районах города. Дорогие машины. Ещё ни разу его не засекли, пылающие находки обнаруживали жители домов, у которых авто парковали. Но если полиция его к нам спихивает, то дело и правда палёным пахнет, уж простите за мой каламбур. Картинно вздыхаю, откидываясь спиной на стену. Мокрая кожанка липнет к чёрной водолазке. Давно ловлю себя на мысли, что большая часть наших людей всегда носят чёрное. Нет, ну серьёзно. Форма у нас не как у полиции тёмно-синяя, а чёрная, лишь рубашки и блузки либо белые, либо синие. Парадная, зимняя и прочая шоколадная – всё тоже чёрное. Полевая, когда на спецоперацию выезжаем, тоже чёрная. Всё чёрное, блин. Даже в повседневной жизни, надевая штатское, носим чёрное. И вот сейчас все тут втроём стоим в чёрных кожанках да тёмных брюках и джинсах. Синхронно тушим сигареты, выкидывая в урну, и, поочерёдно предъявляя удостоверения, проходим металлоискатель да поднимаемся в раздевалки. Живот крутит ужасно, наверно стоит увеличить сегодня дозировку, а то буду по этажу носиться из кабинета в туалет. Бедные мои кишочки. Переодеваюсь и выхожу из раздевалки. Всё-таки зайду сначала в туалет, а уже потом явлюсь к полковнику, чтобы посмотреть материалы дела про Пироманьяка. На лестнице сталкиваюсь с ребятами из другой бригады. Дети другого полка, как мы друг друга в шутку называем. У нас в отделении три полковника заседают, каждый имеет власть над всеми, но предпочитают разделяться на свои компании. Мы, конечно, все пересекаемся, но общаемся только со своим кругом. Туфля слетает с моей ноги, я с трудом успеваю ухватиться за перила. В животе всё натянулось так, что даже вдохнуть страшно. Чёрт бы вас побрал, ребятушки. Куда же вы так несётесь, кретины? - Старлей, Вы как? – ага, у девицы погоны лейтенанта. Поднимаю взгляд выше, встречаюсь с серыми глазами. Кажется ребятки из бригады Елисеенко, а не Мурова. Кошусь на стоящего рядом младшего лейтенанта, которого сложно не заметить – по-моему, это вообще самый высокий молодой человек в нашем отделении. Оба блондины, значит, точно Елисеенко детишки. Если в нашем отделении видишь блондина или русого, то сразу понимаешь чей он. Только у полковника Елисеенко почему-то концентрация светловолосых в команде зашкаливает. Подозреваю, что полковник долбанный колорист и отбирает к себе исключительно по цвету волос. Серьёзно, я не видела у него ни одного брюнета в команде! Не любит чёрных, точно говорю! - Нормально, - выдыхаю сквозь зубы, держась рукой за живот. Девчонка подаёт улетевшую туфлю, бросив взгляд на мой педикюр. Любуйся, блин, свекровь любимая делала. Могу номерок оставить, если попросишь. Но она не попросит, это я могу точно сказать, глядя на её обгрызённые ногти. Таких людей педикюр не интересует. Мамлей тем временем вытаскивает из кармана коробочку Нурофена в капсулах, отламывая от упаковки парочку, и протягивает мне. Как я и говорила, тут у многих боевые раны, которые болят в плохую погоду. Их не видно, но они есть. Даже если ты молодой лейтенант, не бывавший в горячих точках. Проглатываю скользкую капсулу, благодарю за помощь. Ребятишки убегают на свой этаж, я же двигаюсь к фаянсовому другу. Сраный дождь. Это будет долгий день.