Насмешка судьбы

      — Из Йотунхейма нет дорог в Мидгард, путник, тебя обманули, — шаманка едва удостаивает его взгляда. — Не задерживайся, зиму здесь ты не переживёшь.       Поздняя осень уже принесла ледяные ветра. Хёнир явился в этот, враждебный к чужакам мир, ранним летом. Он прошёл сквозь мёртвые леса, горы, лабиринты не для того, чтобы сдаться и повернуть назад. Шаманка скрывается в одной из пещер и он следует за ней.       — Великая Одда, я очень долго искал тебя, ты знаешь здесь все дороги, помоги мне.       — Великая? — чуть насмешливо переспрашивает шаманка. — Дороги я знаю, путник, но дорог в Мидгард нет.       — Но ты можешь создавать их? — настаивает Хёнир.       — Нет? — отвечает Одда. — Мне не под силу создавать дороги между мирами, я не могу быть твоим проводником.       — Но кто-то может?       — Может, — после долгих раздумий нехотя говорит шаманка. — В последний раз его видели у незамерзающей реки, но он не станет говорить с тобой.       — Как попасть туда? Как найти его?       Она молчит и смотрит на него как на сумасшедшего или смертника, с опаской косятся её соплеменники.       — Раз тебе не дорога твоя жизнь, — пожимает плечами. — Обойди гору, и двигайся по каменному плато прямо в сторону леса и через две ночи будешь на месте. А там он сам найдёт тебя. Скажи, что ты от Одды и, возможно, выживешь.       Племя безмолвно провожает его к каменному плато и долго смотрит вслед. Хёнир затылком чувствует их печальные взгляды, но отступать не намерен. Тёмная полоска леса приближается медленно. Ночью небо озаряют синие всполохи полярного сияния, а утром начинает валить снег. К концу дня грязно-серые тучи рассеиваются и путь подходит к концу. Сосны тянутся к звёздному небу. Под их тенью Хёнир не встречает никого, тишину разбивает лишь монотонный шум реки. Уже на берегу кто-то незримый сбивает его с ног, отбрасывая на приличное расстояние.       — Уходи, — слышит он тихий голос.       — Я от Одды, — Хёнир поднимается на ноги и смотрит по сторонам, но всё ещё никого не видит.       — Да хоть от самой Вар*. Уходи.       И снова никого. Предостерегающе шумит река, порыв ветра бьёт в лицо.       — Кто бы ты ни был, прошу тебя, покажись. Я пришёл не драться с тобой.       На берег выходит чёрный волк, в полумраке его глаза горят янтарём. Хёнир сразу догадывается — это оборотень, поэтому Одда так смотрела, поэтому племя провожало его, но ни словом не обмолвились.       Во времена деда и отца нынешнего царя Асгарда Бури** асы рыскали по мирам в поисках оборотней. Многие погибли в той бессмысленной охоте, называть это войной язык бы не повернулся. Неудивительно, что оборотень так враждебно настроен. Волк совершает прыжок, мощными лапами давит на грудь.       — Я не асгардец, — говорит Хёнир, — я не враг.       Волк наклоняет голову и, кажется, раздумывает над его словами.       — Я не поддерживал истребление и пытался помочь твоим собратьям, когда асы явились с армией в Альвхейм, — продолжает он. — Моё имя Хёнир. Выслушай меня.       Волк обращается юношей, но отпускать не спешит. Тонкая ладонь несильно сжимает горло. Не стоит думать, что так он менее опасен, но он готов слушать.       — Мне нужно попасть в Мидгард, — говорить в таком положении трудно, но Хёнир пытается. — Ты можешь помочь? Ты можешь пойти со мной.       Оборотень отстраняется, протягивает руку, помогая подняться, и спрашивает:       — Скажи, а асы уже вычеркнули этот позор из своей истории?       Над рекой всходят первые звёзды, с другой стороны стеной возвышается лес.       — Я давно не был в Асгарде, — Хёнир пытается прочитать эмоции на его лице       — Они всегда так делают, когда гордиться нечем. Делают вид, что ничего не было.       А ведь и правда.       — Ты бывал в Асгарде?       — Не в этой жизни, — юноша опускает глаза. — Перерождение — странная вещь, всё пытаешься понять, почему это происходит с тобой, правда?       — Давно не задаюсь этим вопросом, — признаётся Хёнир. Возможно, следовало ответить как-то иначе, его собеседника это всё ещё волнует, но момент упущен.       — Значит ты хотел попасть в Мидгард? — глаза светятся любопытством. — Но зачем?       — Просто я там не был.       — Я могу провести тебя, но что мне за это будет? — оборотень хитро щурится и заглядывает в глаза. — Что ты дашь мне взамен?       Доверие.       Взамен пришлось отдать прядь собственных волос. Хёнир помнил, как удивился Лодур, когда он без раздумий согласился выполнить условие. А потом они ступили на чёрный берег, омываемый бескрайним океаном, под россыпь земных звёзд. Так и началось их путешествие. Хёнир скучал по тем временам, когда не было интриг, а беда не шла по пятам, и был друг, которого он позже назвал братом.       К одиночеству можно привыкнуть, потери пережить, друзей дождаться. Если знаешь, что ожидание не вечно и за ним следует встреча, то ждать можно сколь угодно долго. Можно, но стоит одиночеству прерваться, а встрече состояться, всё меняется, переворачивается и привыкать приходится заново. Хёнир, ни секунды не сомневаясь, поменялся бы с Локи местами, но огонь ему не подчинялся. И как назло именно этот план был хорош, враг не успеет ничего понять. Локи хватит сил, он бы не шёл на это, будь сомнения в успехе. Конечно, его можно остановить, другими словами предать. Но идти на предательство Хёнир не желал.       Очередное деревце под его руками поднялось и, расправив ветви, благодарно зашумело листвой. Хёнир поднял голову и прислушался, далёкий шум отвлёк от мыслей. И раздражающе быстро приближался, вскоре материализовавшись в чёрную точку, хорошо заметную в безоблачном небе. Невидимым Хёнир спустился на берег. Человеческий летательный аппарат сделал круг над лесом, потом над озером и стремительно пошёл на снижение.

***

      Квинджет завис в воздухе прямо над каменистым пляжем, приборы замигали, сработал аварийный сигнал и всё стихло. Фьюри проигнорировал напряжённый взгляд Стива.       — Сэр, мы потеряли управление, — сообщила Наташа.       — Высота в триста футов, — добавил Бартон.       Взгляд Стива сделался красноречивее.       — Кто-то развлекается? — спросил его Фьюри, капитан лишь пожал плечами. — Романофф, передай второй команде, чтобы не приближались, — едва он договорил, квинджет опасно накренился и полетел вниз, в метре от земли снова завис и плавно опустился на камни. — Ну точно развлекается. Капитан, Наташа, со мной, агент Бартон остаётся в квинджете.       — С удовольствием, — отозвался Клинт. — Удачи.       — Сейчас опозоримся, — устало проговорил Стив, ступая на берег.       — Ты заменяешь Старка? — раздражённо уточнила шпионка. — Или что?       — Куда теперь? — мрачно осведомился Фьюри.       — Прямо до самого поворота.       Расстояние они преодолели в тяжёлом молчании. Ни следа Локи или кого бы то ни было ещё. Можно было подумать, что Стив умышленно направил по ложному следу, но происшествие с квинджетом и подозрительная тишина вокруг ясно давали понять — они прибыли по адресу. А ещё — им тут не рады, но Фьюри не впервой вести сложные переговоры. О том, что на этот раз придётся говорить с божеством, он старался не зацикливаться. Во-первых, это всё условности. Во-вторых, никакие они не боги, просто существа из другого мира. В-третьих, с любым сознательным живым существом можно вести диалог. Всё живое что-то хочет.       — Дальше? — спросил он у Капитана.       — Мы на месте, — ответил Стив.       — Интересно, кто из них это был? — но вопрос Наташи остался без ответа.       Фьюри внимательно следил за Роджерсом, тот то смотрел в сторону леса, то опускал голову прислушиваясь, и выглядел совершенно сбитым с толку.       — Оставайтесь на берегу, если кто-то появится немедленно доложить.       — Да, сэр, — кивнула Наташа. — Если связь будет работать.       Фьюри оглядел убегающий вверх перелесок и уверенно шагнул на истоптанную тропинку. Берёзы услужливо расступились перед ним, пропуская вперёд. Поначалу он порадовался, возможно, всё не так плохо. Но тропинка всё тянулась и петляла. По ощущениям он давно должен был подняться и совершенно точно дважды проходил мимо огромного камня с руной Хагалаз***.       — Ты водишь меня кругами? — Фьюри задал очевидный вопрос, на который не получил ответа. — Я всё понимаю, но я пришёл чтобы просто поговорить и…       Обжигающим холодом прошило висок и сознание затуманилось. Помутнение длилось долю секунды, но, придя в себя, он обнаружил, что вокруг темно, значит, уже ночь. Руна слабо светилась, а у дерева в метре от него стояла тень. Фьюри инстинктивно отступил назад, дыхание сбилось, в груди бешено заколотилось сердце. Никто не назвал бы его трусом, но горящие синим огнём глаза вызывали единственное желание — сбежать. Возможно, он так и сделал бы, только ноги перестали слушаться, словно приросли к земле. Тень двинулась в его сторону и растворилась в воздухе, снова ледяное прикосновение и над головой ясное солнечное небо. Фьюри запоздало попятился и с трудом удержал равновесие, схватившись дрожащей рукой за первое попавшееся дерево.       Когда он, пошатываясь и озираясь по сторонам, спустился на каменистый берег, Стив тут же бросился к нему.       — Сколько я отсутствовал?       — Не больше пяти минут, сэр.

***

      Локи пришёл к вечеру того же дня. Почувствовал в воздухе едва уловимый запах недавнего присутствия людей.       — Познакомились? — без какой-либо интонации спросил он, проходя в дом.       Хёнир встретил его долгим и мрачным взглядом, не говоря ни слова. Их недавний разговор произвёл на него большее впечатление, чем Локи полагал, но начинать всё заново не было ни сил, ни желания. Он молча протянул другу синий куб и вышел.

***

      Здесь Мидгард очень похож на север Альвхейма. Чёрный пляж, гигантские океанские волны, дымчатое небо, не хватает только белоснежных скал, острых дворцовых шпилей и мелодичного говора альвов. Зато говорит сам мир. В нём кипит жизнь.       — Сердце Мидгарда бьётся очень быстро, кажется вот-вот разорвётся, — вторит его мыслям Локи. — По его жилам, как кровь, течёт жидкий огонь. То, что превращает Муспельхейм в сплошную кровоточащую рану, то что убьёт Йотунхейм, этот мир делает живым, — на раскрытой ладони вспыхивает и гаснет пламя.       И Хёнир понимает, он говорит вовсе не о мирах, а пытается сказать о себе. Раскрывается и тут же прячется. Доверие за доверие.       Вот-вот разорвётся.       Одиночество. Сама душа одинока.       Сколько времени он провёл в попытках узнать себя, заглядывая в бесчисленные зеркала? И что видел в них, видел ли хоть что-то?       — И всё-таки, почему это происходит с нами? — спрашивает Локи.       — Это наше место в уравнении. Я думаю, мы нужны для сохранения равновесия, как основы, — отвечает ему Хёнир. Это самое логичное объяснение, так ему тогда казалось.       — Ты — да, но не я, я же…       Он не говорит о своём происхождении, хотя думает именно об этом. Невежды говорят, что у оборотней нет души.       — Можно?       Локи смотрит непонимающе, но уже через секунду быстро кивает. Хёнир касается его висков кончиками пальцев и закрывает глаза. Яркие вспышки света, звериные тени проходят сквозь зеркальную поверхность, исчезают как дым. Зеркало осыпается. Его осколки, словно искры летят в темноту.       — Тору не идёт быть царём, — Локи даже не обернулся на звук открывающейся двери. — Забавное зрелище, ты бы видел.       — Про Одина ты говорил то же самое, — напомнил ему Хёнир. — Дай ему время.       — Я даже хотел украсть мьёльнир, пусть бы поискал, — усмехнулся. — Он бросает его где ни попадя. Разве можно так относиться к своему оружию? Даже…       — Один себе такого не позволял, я знаю. Нам нужно ещё раз обсудить план.       — Я всё предусмотрел, — Локи обернулся. — Или нет?       — Нам нужен кто-то, кто сможет вытащить тебя, когда купол исчезнет, — ответил Хёнир.       — Ты считаешь, что я не думал об этом? Думал. Никого нет.       — Есть Тор? — пауза. — Он согласится и меня не волнуют риски, если это может спасти тебе жизнь.       Локи грустно рассмеялся, закрыв лицо рукой.       — Я тоже много думал, Лодур, о твоих словах про большие планы на Асгард. Ты лжёшь, — Хёнир видел, что прав, смех оборвался, Локи поднял голову. — И я думал, почему ты лжёшь.       — Прости меня.       — За что? Ты хочешь, чтобы на роду Одина оставалось позорное клеймо? Поэтому ты не дашь Тору даже шанса спасти тебе жизнь? Почему ты считаешь, что оно того стоит?

***

      Переговоры не состоялись, но что-то произошло. И определённо что-то серьёзное. Не каждый день директора ЩИТа можно увидеть испуганным и с трясущимися руками, вернее, таким его вообще нельзя увидеть. Фьюри, конечно, не стал делиться с командой подробностями, бросив лишь:       — Они нам не союзники.       Очевидно. Для этого вовсе не обязательно было лететь в Норвегию, достаточно было послушать Стива. Теперь Наташа была склонна согласиться и с ним, и с Тони Старком. Зря они полезли. Стоит отдать должное Капитану, от него никто не услышал «я же говорил» или чего-то подобного. Он выглядел искренне взволнованным и очень виноватым, хотя его-то вины как раз и не было.       По дороге в башню Наташа не могла начать разговор из-за Бартона, а по прибытии Стив поднялся к себе и не выходил. Застать его удалось ранним утром следующего дня в кухне. Уставшего, грустного и ещё более виноватого.       — Доброе утро, — не поднимая головы от тарелки с хлопьями, поздоровался он.       — Очень на то надеюсь, — преувеличенно бодро ответила Наташа, наливая себе кофе. — Ты уже встал или ещё не ложился?       — Я не спал. Мне жаль, что всё так вышло, — Стив виновато на неё посмотрел.       — Это не твоя вина.       — Нет, моя, — с нажимом проговорил он. — Я не должен был допустить этой встречи, но подумал, что мы прилетим и просто никого не застанем.       — Но Фьюри кого-то встретил, — Наташа села напротив. — В любом случае, ты не отвечаешь за их действия. Фьюри — профессионал, что бы это ни было, он с этим справится, — она задумчиво посмотрела на него. — Думаешь, это был Локи?       — Сомневаюсь, — поспешно ответил Капитан, — то есть, он бы не стал.