Компаньон

На следующий день мне пришлось отложить свои размышления. Вообще реальность нашла своеобразный способ вернуть мои мысли в практическое русло. У этого «способа» отсутствовал кусок носа, глаз, а о его появлении всегда предупреждал стук деревянной ноги. «Безумный» Глаз Грюм успел снискать в школе славу человека, который действительно знает, о чем говорит. Знаю, что близнецы Уизли от него просто в восторге. Меня невольно передергивает. Ну да, Герой… Врывающийся в чужие дома, нападающий из-за угла, не брезгующий Круцио на допросах… Но такие детали были известны немногим. Я знаю не всё. Но того, что мне известно уже достаточно, чтобы всерьез отнестись к предупреждению отца быть начеку рядом с этим человеком. Вряд ли он станет применять Непростительные к ученикам, но всё-таки нужно быть осторожнее. На урок все пришли на полчаса раньше. Большинство гриффиндорцев переговаривались в нетерпении. Фигура Поттера была в небольшом отдалении от остальных. Я поймал его взгляд и приветственно кивнул. Не могу сбросить нервозность, вот же гадство! А ведь это первый урок у четвертого курса. Блейз рядом со мной тоже не болтает, что для него необычно. Нотт гипнотизирует взглядом дверь. Когда раздается звонок колокола, мы слышим знакомое «тук», «тук», «тук» сопровождающее тяжелое дыхание и прихрамывающий шаг. Грюм вошел в класс последним и закрыл дверь. Мы расположились позади гриффиндорцев, рядом со мной опустился Крэбб. — Можете убрать их. — скомандовал Грюм. — Книги. Они вам не понадобятся. — Крэбб недоуменно убрал учебник в рюкзак, я свой достать не успел и главным образом рассматривал сейчас класс, пока преподаватель проверял, все ли пришли, называя фамилии. В отличие от оборотня-Люпина здесь не было никаких картин, показывающих «темных» созданий. Зато в избытке было книг и артефактов. Большая их часть была мне незнакома. Хотя вон, на полке миниатюрная модель вредноскопа, только какой от него толк, в таком месте как Хогвартс? Особенно, если артефакт чувствительный, то реагировать он будет буквально на всё, даже на самую безобидную шутку из Зонко. — Малфой Драко! — прокаркал голос, выдергивая меня из размышлений. — Здесь. — отозвался я. Максимально нейтрально. Да что там нейтрально, я даже в глаза ему не смотрю. Грюм просверлил меня взглядом, прежде чем назвать следующую фамилию. Я опустил руку. Когда перекличка закончилась, в классе воцарилась гробовая тишина. — Итак. Я — Аластор Грюм. И буду преподавать у вас защиту от Темных Искусств до конца года. — А вы разве не останетесь, сэр? — спросил Уизли. — Нет. Я здесь только по просьбе Дамблдора. Обеспечиваю необходимый уровень безопасности в связи с Турниром. — прокаркал в ответ Грюм и приложился к своей фляжке, сделав большой глоток. Я взглядом невольно нашёл Поттера. Да уж, уровень безопасности в этом году действительно на высоте, учитывая произошедшее. Ученики зашушукались, пока Грюм хромал до своего стола. — Итак. Я изучил учебные планы. И должен признать, что вы неплохо подготовлены против разного рода Тёмных созданий. Красношапы, водяные, оборотни… Но вы отстали, и довольно серьезно, в плане проклятий. Я здесь, чтобы восполнить этот пробел. — заговорил снова Грюм. Класс отозвался гробовым молчанием, он продолжил. — В Министерстве считают, что вы ещё слишком малы, чтобы видеть что-то серьезное. Я считаю иначе! Как можно противостоять тому, чего ты никогда не видел?! В бою никто не будет вас предупреждать, какое заклятье к вам применят! Бой не похож на дуэль, и там за происходящим нужно следить предельно внимательно! А также внимательно слушать то, что я говорю, а не читать журнал под партой, мисс Браун! — Лаванда Браун ойкнула, вздрогнула и журнал с шелестом свалился ей под ноги. Грюм откашлялся и продолжил. — Но помимо всего прочего… Есть проклятья, которые вы должны увидеть. Своими глазами. Понять, с чем именно вы можете столкнуться. Дамблдор довольно высокого мнения о вашей выдержке. И этот урок я провожу с его разрешения. Класс затих. У меня возникло дурное предчувствие. Нет, не так. У меня возникло очень дурное предчувствие, когда Грюм достал банку с пауками и поставил на стол. Он вытащил одного из них и увеличил заклинанием, разместив на собственной ладони. Уизли, сидящий в первом ряду, поспешно отодвинулся. Впрочем, он был не одинок в своей реакции. Я, не отрываясь, смотрел на Грюма. Он же не может… Или может? — Существует всего три заклятья, которые по праву считаются намного хуже всех остальных. Для их применения нужно по-настоящему хотеть, чтобы заклятья подействовали. Но одно из них в последнюю войну доставило особенно много проблем. — Грюм обвел взглядом класс. — Многие сторонники Того-кого-нельзя-называть избежали наказания благодаря тому, что выставили себя жертвами заклятья Империо. Но вот нюанс: применение этого заклинания невозможно отследить. Так как понять, кто из них изворачивается и лжет? «Скотина.» — скрипнул зубами я про себя. Более, чем тонкий намек, к слову, распознал не только я. Остальные мои сокурсники тоже сидели с каменными лицами. Гойл явственно сжал кулаки. Волшебный глаз Грюма соскользнул по нашим рядам. — Думаю, вам сразу всё станет ясно на конкретном примере. — произнёс Грюм и нацелил палочку на паука, который до этого момента сидел на его ладони с изумительным спокойствием — Империо! Паук спрыгнул с его ладони и завис на тонкой нити паутины, раскачиваясь. Потом приземлился на лапы и начал исполнять что-то очень похожее на чечетку. Но я смотрел не на жертву. Когда в классе раздался смех, Грюм безумно и с явным удовольствием улыбнулся. — Забавно, правда? — басовито хохотнул он. — Что бы ему ещё приказать? Выпрыгнуть из окна? Или утопиться? А может, мне заставить его запрыгнуть к кому-нибудь из вас в глотку? Смех в ту же секунду смолк. Грюм вернул паука в банку и снова посмотрел на учеников. Медленно, будто тщательно подбирая слова, он заговорил. — Власть и полный контроль. Вот что чувствует каждый, кто применяет заклятье. А жертва уверена, что действует по собственной воле. Но к этой теме мы ещё обязательно вернемся. — Грюм подошел к банке, и вытащил другого паука. Тот, словно почуяв неладное, рванул в сторону, но замер под прицелом волшебной палочки. — Итак, кто мне может назвать ещё одно? Ну же! Грейнджер медленно подняла дрожащую руку. Я почти не удивился, когда тоже самое сделал и Лонгботтом. Я знал, какое заклятье будет следующим. — Давай ты. — указал Грюм пальцем на Лонгботтома. Тот дрожал, как осиновый лист, но к его чести, решимости не убавил. — Второе заклятье. Круциатус. — встал Лонгботтом. Произнес он это хоть и тихо, но очень отчетливо. — О, да. Оно жуткое. Ты наверняка многое знаешь о нём. — странным тоном протянул Грюм. И нацелил палочку на паука практически прорычав — Круцио! Паука вывернуло. Буквально. И несомненно, будь у него голос, он бы кричал. Наблюдать за этим было очень тяжело. Несчастное тело выгибалось под немыслимыми углами. В классе стояла гробовая тишина. — Прекратите! Хватит! — не выдержала, наконец, Грейнджер и вскочила на ноги. Грюм оторвался от своего занятия и перевел на нее взгляд, опустив руку с пауком в банку. — Боль. Вам не нужно ни ножей. Ни раскаленного металла. Под этим заклинанием заговорят самые крепкие. И чтобы применить его, как вы понимаете, нужно обладать не только впечатляющей магической силой. Сейчас, даже если бы вы попытались все разом, я сомневаюсь, что почувствовал бы даже щекотку. — Грюм усмехнулся обезображенной стороной рта. — Садись, сынок. — обратился он к Лонгботтому. Тот мешком рухнул на стул. Весь бледный, с капельками пота на висках и невидящим взглядом, направленным куда-то в пустоту. Грюм чему-то хмыкнул. — Итак, кто мне назовет последнее заклятье? Мистер Поттер? Поттер отрицательно помотал головой, избегая смотреть преподавателю в лицо. Грюм подождал ещё с минуту, хмыкнул вторично и достал из банки последнего паука, усадив его на преподавательский стол. Тот тут же бросился наутек, так быстро, как позволяли все восемь ног. Но его это не спасло. — Авада Кедавра! — твердо произнес Грюм. Из палочки полыхнуло зеленым. Паук упал на спину, лапами вверх на самом краю стола без видимых повреждений, но, несомненно, мертвый. — Вот так. И никаких шансов. Никакого щита или контрзаклятья. Быстрая и мгновенная смерть. Единственный, кто смог выжить после такого, сейчас находится в этой комнате. Поттер выпрямился, как будто только что проглотил длинный прут. Все смотрели на него, а он не отводил взгляда от мертвого паука и мыслями пребывал явно не здесь, равно, как и Лонгботтом. Звонок колокола, оповещающий об окончании урока, заставил всех вздрогнуть. — Домашнее задание — эссе на два фута о всех трех заклятьях к следующему уроку! — Грюм глотнул из фляжки, все торопливо начали собираться. Поттер вышел из класса первым. Грюм что-то тихо говорил застывшему на месте Лонгботтому, но я постарался быстрее миновать их. К моему удивлению, Поттер не исчез из коридора сразу, как только вышел. Хотя и держался от остальных в стороне. Грейнджер бросала на него задумчивые взгляды, но он этого совершенно не замечал. — Идите. — сказал я Крэббу и Гойлу и направился к Поттеру. Некоторое время мы спускались в молчании, комментарии подавляющего большинства гриффиндорцев вызывали у меня одно конкретное желание — побиться головой о стену. — Вы видели, как он третьего паука? Раз — и всё! — выдохнул кто-то. — А пытка? Мне показалось, я слышал писк! — отозвался другой. — Пойдем отсюда. — процедил я, не выдержав. Идиоты! Мерлин, какие же они идиоты… Поттер молча ускорил шаг. На обед мы не пошли, вместо этого скрывшись в уже привычном заброшенном классе. Я бросил рюкзак под ноги, но никак не мог успокоиться. Мысли перескакивали с одного на другое. Как Дамблдор мог разрешить что-то подобное?! И главное, что теперь делать?! Мне определенно нужно написать письмо отцу. Маме не стоит, она может отреагировать излишне эмоционально. — Малфой. — подал голос Поттер. Я прекратил ходить и уставился на него. — Зачем он это сделал, как думаешь? — Понятия не имею. — выдохнул я, нахмурившись. А действительно, зачем? Впечатлить четверокурсников? Или за этим стояло что-то ещё? Ненавижу ощущать себя глупым! Но сейчас мне явно не хватало сведений. Спохватившись, я мысленно дал себе подзатыльник. — Как ты, Поттер? — Понятия не имею. — с точностью скопировал мою интонацию Поттер и даже пожал плечами. Некоторое время он молчал, потом медленно начал говорить. — В прошлом году, встретив дементора в поезде, я слышал. — Что слышал? — уточнил я. — Их. Родителей. И Воландеморта, перед тем, как они умерли. — каким-то механическим голосом ответил Поттер, я нахмурился, в очередной раз обозвав себя последним болваном. — А теперь, увидев это, я… Я не знаю, Малфой. Правда не знаю, что я по этому поводу чувствую. — Извини меня. — повторил я, вздохнув. Поттер недоуменно на меня посмотрел. — За прошлый год. Мерзко это всё. — Забудь — махнул на меня рукой гриффиндорец и по привычке взъерошил волосы. — Как думаешь, что теперь будет? — Не знаю. Но вряд ли что-то хорошее. — отозвался я. — Но вообще-то нам нужно зайти в Больничное крыло. — Зачем? — удивился Поттер. — Заклятья же накладывали не на нас. — За успокоительным. — вздрогнул я от подобной перспективы. Потом вспомнил оговорку Грюма, и настроение у меня непостижимым образом испортилось ещё больше. — И умиротворяющим бальзамом. — добавил я. — И зачем нам это пить? — уже в коридоре полюбопытствовал Поттер. — Я не в панике. — А зря. — наставительно заметил я. — Мне нужно написать письмо отцу. А в том состоянии, в каком я сейчас, ничего путного не получится. — И что? Грюма снимут с поста преподавателя? — скептически переспросил Поттер. Я отрицательно мотнул головой. — Сомневаюсь. Мне просто нужно понять, как себя вести дальше — ответил я, и добавил на невысказанный вопрос. — А ты идешь со мной просто за компанию. Да и после зелий сосредоточиться будет проще. — Хорошо — на удивление покладисто отозвался Поттер. Как вдруг он замедлил шаг с явно задумчивым видом. — Что? — осведомился я. — Малфой. Я только что понял. — Что ты понял? — Тот паук… Авада не оставляет следов. Он просто умер и всё. — озадаченно проговорил Поттер. Я резко остановился, взглядом автоматически найдя знаменитый на весь магический мир шрам на лбу. — Поттер… — начал я и прикусил губу. У меня тоже есть дурные привычки, когда я нервничаю. — Ладно. Пошли в Больничное крыло. Потом подумаем. Гриффиндорец кивнул. А у меня в груди нарастал внушительный ком тревоги. Мерлин, к чему это всё приведет… С другой стороны, теперь у меня есть повод написать письмо ещё и матери. Осторожное. Очень осторожное. Она всегда была ко мне намного терпимее, когда я задавал много вопросов.