Компаньон

Собрание длилось уже три с половиной часа. И то, что складывалось в результате, Долорес Амбридж упорно не нравилось. С одной стороны стояла Минерва Макгонагалл с молчаливым и мрачным Маклаггеном, полукругом вокруг них сидели остальные профессора. И по странному стечению обстоятельств те, кто находился ближе к виновнику, разделяли точку зрения декана Гриффиндора, оппоненты сидели чуть поодаль, и к общему решению прийти никак не получалось. Дождавшись, пока Дамблдор призовёт всех к порядку, Долорес прокашлялась, чтобы на неё обратили внимание, и недоверчивым тоном уточнила: — Правильно ли я вас поняла, что раз дело обошлось без летального исхода, слава Богу, администрация школы намерена обойтись обычными дисциплинарными мерами наказания? — А что вы предлагаете, Долорес? — раздраженно осведомилась Макгонагалл, грозно сверкнув глазами. Но на Долорес это не произвело никакого впечатления, она уже открыла рот, чтобы ответить, как вдруг в разговор вопреки обыкновению вклинился директор. — Я думаю, мы все понимаем, что мальчику нужно дать шанс. — мягко сказал Дамблдор. — То, что он единожды оступился, не означает, что необходимо сразу же выгонять его из школы, как вы предлагаете, профессор. — Серьёзно?! — ядовито поинтересовалась Долорес, окончательно давая волю эмоциям, из-за чего её голос стал по-девичьи высоким. — Скажите пожалуйста, кто из вас дал бы шанс мистеру Малфою, если бы мадам Помфри была менее расторопна?! — Простите, но мистер Малфой в ближайшее время поправится, и я не думаю, что это повод так драматизировать. — поджала губы Макгонагалл. — Драматизировать?! — задохнулась от возмущения Долорес, и сосредоточенно сцепила дрожащие руки в замок. — Это просто немыслимо! Вы понимаете, что если этот… Молодой человек обойдется парой недель условных отработок с мистером Филчем… Да считайте, что вы прямо говорите школьникам, что калечить друг друга — это норма! Главное, чтобы не до смерти, а всё остальное — сущие мелочи. Драматизировать совершенно ни к чему! — Так скажите прямо, чего вы хотите, дорогая Долорес, и мы попробуем прийти к соглашению. — повысил голос Дамблдор, перекрывая поднявшийся в кабинете галдёж. — Что ж. — спокойнее выдохнула Долорес, быстро про себя просчитывая варианты. — Меня восхищает ваша вера в людей, директор, но я держусь того, что за проступок провинившегося нужно наказывать. И мистер Маклагген действительно заслуживает наказания. И если уж вы так не хотите исключать его из школы, хотя в данном случае именно такая мера воздействия должна иметь место… — Дамблдор согласно наклонил голову, все в кабинете сосредоточили на ней свои взгляды. Особенно напряжённой выглядела Макгонагалл и позеленевший от нервозности Маклагген. Долорес равнодушно отвела от них взгляд, снова встретившись взглядом с директором. — Тогда я предлагаю наложить пожизненный запрет на игру в квиддич. С обязательной конфискацией метлы и любого иного квиддичного инвентаря. — Что?! Но это слишком! — возмутилась Макгонагалл. Цвет лица Кормака Маклаггена из болезненно-зелёного стал пепельно-серым. Похоже, он только сейчас начал осознавать последствия содеянного. — Для вас — возможно. — категорично отрезала Долорес, переведя на декана Гриффиндора раздражённый взгляд. — А для меня слишком — это запускать бладжером ровеснику в голову после проигрыша в квиддичном матче. И будьте уверены, я позабочусь о том, чтобы в отделе Магических игр и спорта на пушечный выстрел не подпустили этого молодого человека даже к младшей квиддичной лиге. Людям с таким отсутствием спортивной дисциплины и элементарного уважения к другим нечего делать в профессиональном спорте. Кроме того… — Разве этого недостаточно? — тихо обронил Дамблдор, остальные профессора тоже затаили дыхание. — Я почти закончила. — ничуть не смутилась Долорес, приятно улыбнувшись. — Кроме того, я считаю целесообразным вызвать в школу родителей молодого человека и уведомить их обо всём произошедшем, чтобы они тоже провели, как минимум, профилактическую беседу и предупредили возможность возникновения чего-либо подобного в будущем. В конце концов, вне стен школы подобный случай попадает под статью о предумышленном причинении вреда тяжкой степени или даже покушении на убийство, что карается, минимум, крупным штрафом или заключением в Азкабан на полтора года. Саму беседу с родителями я также могла бы взять на себя, думаю, как сведущий человек в магическом Праве, я смогу донести до них серьёзность ситуации. Предлагаю проголосовать. Кто со мной согласен, поднимите руки. Или выдвигайте встречные предложения, я вас внимательно слушаю. — Долорес договорила, не переводя дыхания, и дисциплинированно тут же подняла руку. Всё это до абсурда напоминало типичное голосование в Палате, так что она вдруг почувствовала себя, как рыба в воде. В кабинете на секунду-другую повисла тишина, потом, кашлянув, поднял руку Снейп. Следом к нему, подумав, присоединился Флитвик, Спраут, Хук, даже преподаватели Рун и Нумерологии, поддержки от которых Долорес никак не ожидала. Прорицательница Трелони, сидя в кресле, комично всхрапнула. Минерва Макгонагалл недоверчивым взглядом обвела кабинет, хватая ртом воздух. Сириус Блэк задумчиво почесал затылок, но в итоге просто скрестил руки на груди, решив остаться в стороне. Но Долорес уже была довольна, она победила с большинством голосов, и теперь при всём желании у директора не получится отмахнуться и спустить ситуацию на тормозах. Впрочем, если он попробует, то всегда можно как бы невзначай известить о ситуации миссис Малфой и Совет Попечителей… Дамблдор, похоже, прочёл мелькнувшие мысли у неё на лице, потому что тяжело вздохнул. — Что ж, пусть будет так. — подвёл итог он. Кормак Маклагген шумно сглотнул, переводя бегающий взгляд с одного преподавателя на другого, но нигде не находя ни грамма сочувствия. — Остался ещё один дисциплинарный вопрос. — проговорил Снейп, опуская руку. — Как вы помните, на поле завязалась драка, и мистер Поттер применил магию, так что может стоило бы исключить и его из команды. — Протестую. — решительно вмешался Флитвик, строго посмотрев на зельевара. — Пусть мистер Поттер и наложил проклятье на мистера Маклаггена, но это произошло из-за стихийного выброса магии. Учитывая эмоциональный накал ситуации, тут можно обойтись обычными мерами наказания. То есть, отработками и снятием баллов, но никак не исключением из команды. — Я согласна с Филиусом. — наклонила голову на бок Помона Спраут. — Кто из нас в юном возрасте отличался идеальным самоконтролем? Тем более, что все последствия драки уже устранены и о тяжких повреждениях после проклятья речи не идёт. — А вообще-то давайте голосовать. — предложила своим сухим и чётко поставленным голосом профессор Рун. — Честно говоря, коллеги, прибегни мы к этому методу сразу, то всё это удалось бы решить гораздо быстрее. Следующий час прошёл в спорах по снятию баллов и назначению отработок, потом долго согласовывали всё с опоздавшим на это собрание Филчем, а в самом конце молча выслушали лаконичный отчёт мадам Помфри о состоянии пребывающего сейчас в состоянии магического сна Драко Малфоя. Расходились из кабинета директора уже ближе к полуночи. Долорес чувствовала себя уставшей, но в принципе, довольной, ведь она добилась своего хотя бы частично. — Браво, мадам. — следуя за ней по коридору, проговорил Снейп. Они из кабинета выходили последними. — Приятно, что вы добились хоть каких-то мер воздействия, у меня обычно подобного не выходит. — Спасибо, я постаралась разрешить ситуацию по справедливости. — улыбнулась Долорес, замедляя шаг и глубоко вздохнула. — А что до результатов… Думаю, тут играет роль и мой накопленный опыт. Я часто сталкиваюсь на работе с людьми, подобными Минерве Макгонагалл, так что уже примерно чувствую, как нужно действовать. Да и не буду скрывать, я симпатизирую мистеру Малфою, крайне положительный молодой человек. А если и этих поводов мало, можете прибавить ещё то, что мне попросту обидно за честь факультета. Держу пари, если бы голову пробили какому-нибудь гриффиндорцу, Минерва бы была готова лично разорвать виновника на части. Только вот, если я понимаю, что такая ситуация ненормальна в принципе, то ей с возрастом это самое понимание так и не пришло. И вряд ли придёт, люди обычно не меняются. — Так вы учились на Слизерине. — заключил Снейп, остановившись у лестницы в холле. — Удивлены? — по-девичьи хихикнула Долорес. — Да, я была образцовой слизеринкой в своё время. Впрочем, как я уже сказала, приверженность тому или иному факультету не должна сказываться на объективности в целом. — Думаю, Минерве вы этого не объясните. — скривился Снейп. — Ой ли? — насмешливо приподняла брови Долорес. — Не стройте из себя святую невинность, Северус. Я прекрасно знаю, что у вас зуб на гриффиндорцев. И на одного конкретного студента в частности. — Я в сложной ситуации. — лаконично ответил Снейп, тут же убрав ухмылку с лица и скрестив руки на груди, как бы дистанцируясь от разговора. — Вы не знаете всего. — Охотно верю. — подняла руки Долорес, мягко улыбнувшись. — Я не собираюсь вас поучать, успокойтесь. Просто… Мне кажется, все мы должны поступать руководствуясь прежде всего собственной совестью. И правилами общества, в котором живём, конечно же. — Философская мысль. — хмыкнул Снейп, немного расслабившись. — На этом и закончим. — ответила Долорес, ещё раз приятно улыбнулась и добавила. — Доброй ночи, Северус. — Доброй ночи, мадам. — ответил Снейп. Оставив Снейпа в раздумьях обо всём сказанном, она поспешила в свой кабинет. Несмотря на усталость, заснуть ей удалось далеко не сразу. Мысли толпились в голове, буквально пихая друг друга. Да, сегодня была одержана маленькая победа. Но, честно говоря, это всего лишь финал битвы, а не конец войны.

***

— Только не слишком долго, пациенту нужен покой. — строгим тоном напомнила мадам Помфри. — Конечно. — согласилась торопливо Долорес. Малфой, вопреки заверениям колдомедика, не спал, а лежал, задумчиво левитируя над собой кубик Рубика. Игрушка была относительно небольшой, тишину палаты время от времени нарушали негромкие, методичные щелчки. К помощи рук Малфой не прибегал, ориентируясь на свой магический контроль и так пытаясь разгадать головоломку. — Кхе-кхе. — привлекла внимание Долорес. — О, прошу прощения. — вздрогнул Малфой. Кубик дрогнул в воздухе и полетел вниз, приземлившись в подставленную ладонь слизеринца. — Я вас не заметил. — Ничего страшного. — улыбнулась Долорес и бросила на колдомедика выжидающий взгляд. Мадам Помфри молча взмахнула над пациентом палочкой, кивнула и быстро скрылась в своём кабинете. — Как себя чувствуете? Будет не слишком нагло занять вас разговором? — Всегда к вашим услугам. Тем более, что мне уже лучше. — откликнулся Малфой, взмахом палочки трансфигурировав рядом с кроватью стул и садясь ровнее. Кубик занял своё место на прикроватной тумбочке рядом со сладостями, книгами и личными предметами для письма. — Я очень рада, что вы поправляетесь. — заметила Долорес. — И могу вас заверить, со своей стороны я сделала всё возможное, чтобы эту кошмарную ситуацию не спустили на тормозах. — Моей матери об этом сообщат? — взволнованно нахмурил светлые брови Малфой. — Судя по-вашему тону, вы этого не хотите? — полувопросительно уточнила Долорес. — Понимаете, на мой взгляд, вокруг этой ситуации и без того слишком много шума, так что… Да, не хотелось бы её волновать. Тем более, что по словам мадам Помфри, я со дня на день поправлюсь. — быстро проговорил Малфой, между делом щелкнув пальцами. Их тут же окутала полупрозрачная сфера чар конфиденциальности. — Если бы вы только могли мне с этим помочь… — Что ж, если так, то я постараюсь, чтобы ваша мать не узнала волнующих подробностей, хотя и не могу сказать, что я с вами согласна. — покачала головой Долорес, мельком окинув взглядом купол. — Вижу, ваши занятия у профессора Флитвика дают свои плоды. — О, у меня бы ничего не получилось, если бы не он. — заулыбался Малфой, но потом тут же посерьёзнел. — А как вы? Простите, что из-за меня приходится затягивать с работой. — Глупости, мистер Малфой, вы ведь и сами не знали, что окажетесь в таком жутком положении, так что не извиняйтесь. — отмахнулась Долорес, вытаскивая из портфеля пухлую папку. — Тем более, что весь методический материал для нашей работы я закончила готовить буквально пару часов назад. Единственное, с чем я так и не смогла определиться, так это с названием. — Позвольте? — с интересом спросил Малфой, Долорес тут же вложила папку в протянутую руку. — Хм… Любопытно. А в чём сложность? У нас же есть рабочее название: инспекционная дружина. — Думаю, мне перестало нравится само слово «Инспекция» в таком контексте. — пожаловалась Долорес и тяжело вздохнула. — Мне бы хотелось, чтобы название отражало важность того, что мы делаем. Хотя, может вы и правы, и стоит оставить как есть. В конце концов, есть более важные вопросы, которые нам нужно решить. Как вы знаете, у младшекурсников я не преподаю, и, честно говоря, плохо себе представляю, как с ними правильнее разговаривать. Я вообще-то не очень хорошо лажу с детьми. — Хм. — перелистнул несколько страниц Малфой. — Думаю, всё не так страшно, как кажется. Любой материал можно интересно подать, это вопрос времени и мотивации. — Выходит, вы уже что-то придумали? — заинтересовалась Долорес. — Можно сказать и так. — уклончиво отозвался Малфой. — Только мне понадобится ваша помощь. — Что ж, я вас внимательно слушаю. — улыбнулась Долорес, как примерная ученица сложив руки на коленях и выпрямив спину. — Ну вот, возьмём, например, статьи о магических домах и источниках… — открыл нужные страницы Малфой, дважды быстро щелкнув пальцами левой руки. В воздух с прикроватной тумбочки взмыл чистый пергамент лист, открылась чернильница, перо само окунулось в неё и зависло рядом с пергаментом. — Это, разумеется, очень важная и серьёзная тема, но рассказать о ней стоит чуть другим языком, чтобы младшекурсники лучше запомнили и впитали информацию. По-моему, имеет смысл сделать так…

***

Профессор переживала абсолютно зря. Работа «Инспекционной дружины», несмотря на неоднозначное название, привлекла внимание школьников очень быстро. Впрочем, мы и сами старались сделать для этого всё возможное. Первое открытое собрание было назначено в субботу в кабинете Защиты от Тёмных искусств. И приглашена была практически вся школа, по крайней мере со стороны младшекурсников точно… Заинтересовать их оказалось и просто, и сложно одновременно. В ночь с пятницы на субботу каждому младшекурснику Хогвартса прилетел мешочек со сладостями и яркая брошюра с приглашением на встречу. Панси и Миллисент добавили в эти мешочки по небольшому, ничего не обязывающему подарку. Вроде набора плюй-камней, тёплых перчаток или зачарованных игрушек. Игрушки были у всех разные, и каждая вела себя сообразно своей природе. Нетрудно догадаться, что маленькие дракончики, гиппогрифы, единороги, саламандры и прочее зверьё многих младших привели в восторг. И довершало всю эту картину красочное «Добро пожаловать в магический мир». На самом деле, планов у нас было много, но сейчас главная цель — расположить к себе внимание аудитории. И кажется, мы этого добились. Школа к субботе гудела, ко всем членам Дружины подходили с вопросами. Мы отвечали дружелюбно, но пока только общими словами, чтобы сохранить чувство предвкушения перед встречей. Не обошлось и без забавных случаев. Какая-то девочка с Хаффлпафа на днях застенчиво поблагодарила Крэбба за плюшевого медведя, которого нашла в подарке, а потом набралась храбрости и сообщила, что и сам Крэбб чем-то напоминает мишку, так что она назовет своего нового друга Винсентом. А потом быстро чмокнула его в щёку, и, не говоря ни слова, убежала за свой стол. Всё бы ничего, только произошло это всё прямо за завтраком в Большом зале. Винсент краснел, ворчал и окончательно закрепил за собой соответствующую кличку. В общем, это было весело. И, безусловно, очень приятно. Что иронично, Грейнджер ходила вся зелёная от зависти, и не стеснялась демонстрировать своё плохое настроение. А с другой стороны, кто ей виноват, что она не умеет легальными методами привлекать к себе людей? И почему, раз этого не умеет она, чем-то похожим не могут заниматься другие? В общем, я пребывал в состоянии радостного предвкушения. За несколько часов до собрания профессор Амбридж попросила меня зайти в кабинет и помочь ей с подготовкой. Аудитория преобразилась до неузнаваемости. Теперь это был полноценный зал со сценой, на которой сейчас стояло пианино. В самом зале стояли столики с уютными обитыми креслами и пуфиками вокруг по примеру кабинета Прорицаний, даже окна были расширены магией, чтобы пропускать больше света. При желании здесь можно вместить всю школу. Я слышал, профессор Флитвик потратил немало сил, чтобы чары продержались, как минимум, все выходные. Учитывая ажиотаж происходящего, это очень хорошо. Ведь могут прийти не только младшекурсники, но и другие ученики. Однозначно будут все члены Инспекционной дружины, да и мало ли кто ещё? Может, сам директор зайдет из любопытства. — О, вот и вы. Слава Богу. — нервно улыбнулась профессор. — Я тут проверяла достаточно ли чая и сахара, всё-таки, это будет больше не урок, а приятная беседа, так что… Есть что добавить? — Да нет, на мой взгляд всё прекрасно. — ответил я, улыбнувшись. — Не бойтесь, вы справитесь. Уверен, эти собрания быстро станут популярными. — О, вам легко говорить, а я вокалом не занималась уже тысячу лет, как минимум. — с нервным смешком констатировала профессор, я поднялся на сцену и по наитию пробежался пальцами по клавишам. — Да и вы тоже хороши, ни разу не упомянули, что занимаетесь музыкой. — А разве это имело значение? — удивился я, обернувшись. — До сих пор темы наших разговоров ни прямо, ни косвенно не касались чего-то… Подобного. — Это обязательно стоит исправить. — задумчиво отметила профессор и сжала в замок дрожащие от нервов руки. — Как вы считаете, здесь не слишком прохладно? Или, может быть, я должна… — Мадам, всё будет хорошо. Всё, что вы сейчас должны — это успокоиться. — перебил её я и постарался ободряюще улыбнуться. — В конце-то концов, я не оставлю вас одну на растерзание публики. — И большое вам спасибо, мистер Малфой, вы прямо настоящий рыцарь. — хихикнула профессор Амбридж, с сомнением оглянувшись на дверь. — Но может, вы сыграете ещё раз, чтобы я удостоверилась, что всё помню правильно? — Сколько угодно. — согласился я, взмахом палочки закрывая дверь. До собрания оставалось всего полчаса.

***

— Добро пожаловать! И огромное спасибо вам всем. — в волнении громко обратилась к публике профессор Амбридж и выдохнула с придыханием, стараясь контролировать эмоции. В аудитории собралась практически вся школа. Профессора, младшекурсники, мои товарищи по факультету, даже пару семикурсников я и то в толпе заметил. Поймав взгляд Панси, сидящей в первом ряду с серебряной буквой «И» на груди, я улыбнулся в ответ. Младшекурсники возились, с любопытством переводя взгляд с меня на Амбридж, и негромко переговариваясь друг с другом. Профессор прочистила горло, и зал замолчал. — Знаете, я никогда не думала, что просветительская деятельность найдет такой отклик в моей душе. И что мне будет так приятно видеть ваши добрые, заинтересованные лица, собравшиеся здесь. — профессор улыбнулась и расцепила руки, кажется, наконец-то совладав со своими нервами. — Магический мир прекрасен в своём разнообразии. И на этих собраниях мы будем отвечать на ваши вопросы. Это не урок со строгими правилами, здесь не будет домашних заданий, и сюда невозможно опоздать. Вы можете прийти и задать мне или членам дружины любой интересующий вас вопрос, не стесняйтесь, даже если вам кажется, что вопрос глупый. — аудитория заинтригованно загудела, профессор ещё раз прочистила горло и продолжила говорить. — Честно говоря, было непросто определиться с первой темой для нашего собрания, ведь интересных и важных тем огромное множество. Так что мы с мистером Малфоем выбрали ту, что будет максимально близка каждому в этой аудитории. Я встал и поклонился собравшимся, как того требовали уроки этикета. Раздались приглушенные аплодисменты, которые волнами подхватывали остальные ряды зрителей. Я улыбнулся и выпрямился, сказав: — Итак, господа, позвольте рассказать вам историю… Музыку написал я, на слова нашего прекрасного профессора, давайте её поддержим. — первыми отозвались аплодисментами члены Инспекционной дружины, следом инициативу подхватили профессора, потом все остальные. Профессор Амбридж покраснела от смущения и торопливо взяла свой листок, уткнувшись в него глазами. Я снова вернулся к инструменту и улыбнулся, проговорив шёпотом, когда шум стих. — Слушайте. — и зал моментально замолчал.

***

С чего начинается преданность?

С чего начинается преданность? Привязанность к стенам домов. Любви и надежды размеренность, Смелость мечтаний и снов. Ведь сразу же нам вспоминается Та песня, что пела нам мать, Портреты всегда говорящие О том, что нельзя забывать. Конечно же, помним о строгости, О вере в нас тысячи лиц. И чувстве, что море возможностей Для нас не имеют границ. О близких друзьях и товарищах, О звездах, горящих вдали. И об одной старой реликвии, Что где-то в гостиной стоит… О долгой семейной истории И строгости лорда-отца. Вспомнить тут можно ведь столько, что Стиху не будет конца. С чего начинается преданность? Как дать однозначный ответ? Я думаю, дело тут в поводах, Без которых тебя вовсе нет…

***

Медленная, спокойная мелодия постепенно набирала силу. Долорес слышала музыку будто фоном, сосредоточившись на тексте. И внезапно её перестало волновать мнение окружающих, строчка за строчкой перед её глазами вставал собственный дом и стрелой пролетевшее детство. К финальным строкам музыка буквально заполнила всю комнату, а у неё перед глазами стояла невольная пелена слез. Через секундную, значительную паузу, в течение которой она буквально чувствовала, как бешено колотится сердце, в молчаливой аудитории глянул гром аплодисментов.