Компаньон

— 412-й, встать! — скомандовал охранник. Гарри заморгал от света и медленно спустил ноги с кровати. Несколько авроров вошли внутрь и буквально перетряхнули камеру. Потом и самого Гарри: досмотр. Такая процедура повторялась раз в три дня, согласно новому декрету, принятому совсем недавно. Впрочем, не всё ли равно? В тюрьме дни быстро становятся похожими один на другой. И вещи, которые раньше воспринимались остро, сливаются с реальностью также прочно, как что-то обыденное. Как чистка зубов каждое утро, например. Вот и теперь досмотр и обыск вызывали примерно столько же эмоций. Что в этой камере можно найти? Ничего, кроме отчаяния. Да и то, такую находку вряд ли кто-то захочет унести с собой. Гарри уже собрался лечь обратно на кровать, но дежурный аврор неожиданно скомандовал: — Шаг вперёд! И вытяните руки ладонями вверх! Вот это уже в привычную картину мира не вписывалось, но вопросов Гарри задавать не стал. Первое правило выживания — не задавать лишних вопросов. И в своё время он его усвоил достаточно хорошо. Шаг, ещё шаг, шаг, ещё шаг. Узкий коридор, холодный воздух, камеры других заключенных и первая ступенька под ногами… Краем глаза Гарри заметил сжавшегося комочком Петтигрю за решёткой. В душе что-то шевельнулось и тут же погасло раньше, чем он успел это осознать. Допросная после камеры и коридора показалась такой светлой, что почти сразу стало больно глазам. Гарри ненадолго зажмурился, чувствуя, как аврор подтолкнул его в спину. Пришлось сделать несколько шагов вперёд. — Благодарю. А теперь оставьте нас ненадолго. — проговорила… Миссис Малфой? От удивления Гарри всё-таки распахнул глаза. Но нет, это не было галлюцинацией. Нарцисса Малфой действительно была здесь, в строгом черном платье и дорожном плаще. Волосы были собраны в аккуратный высокий хвост. Гарри усадили на стул и пристегнули наручниками к столу. После этого миссис Малфой подписала какой-то пергамент, и авроры вышли. Дверь захлопнулась с неожиданным грохотом. — Это очень странное место… — проговорила Нарцисса после нескольких минут тишины. — Вовсе нет. — заметил Гарри, отворачиваясь от двери. — Это не место для людей, вот что. Вам бы к такому не привыкать. — Говоришь совсем как мистер Левин. — улыбнулась миссис Малфой. Но, несмотря на улыбку, он легко прочёл в её глазах нарастающее беспокойство. — Я бы спросила, как ты, только это совсем уж глупый вопрос, а у нас мало времени. Так что давай-ка вопросы будешь задавать ты. Забавно. Только попав сюда, Гарри буквально мечтал о связи с внешним миром. Прокручивал в голове разговоры с друзьями, с Падмой, сочинял про себя их ответы… Но сейчас, когда появилась реальная возможность задать вопрос, ему не приходило в голову ни одного. Да что там вопросы! Даже собственный голос звучал теперь как-то незнакомо. Но и молчать сейчас неправильно. Миссис Малфой и без того нервничает, это прекрасно видно по её сжатым в полоску губам и бледному лицу. Поэтому Гарри прочистил горло и спросил, не задумываясь, самое очевидное: — Как вам удалось сюда попасть? Я думал, что в Азкабане запрещены свидания для заключенных. По крайней мере, для нижних этажей. — Свидания с обычным заключённым мне бы добиться не удалось. — кивнула миссис Малфой. — Но ты — совсем другое дело. И к тому же, я твой представитель и опекун, так что… — Вот так просто? — слегка нахмурился Гарри. — Ладно, я в пух и прах разругалась с Корнелиусом и потратила кучу денег, чтобы добиться свидания. — усмехнулась миссис Малфой, позволив на лице проступить жуткой усталости. — Повезло в какой-то мере, что твоё дело на слуху. Иначе бы ничего не получилось. Легче стало? — Станет, если у вас не будет неприятностей. — согласился Гарри. — Вы и так делаете много для меня. — Я сделаю для тебя всё, что потребуется, Гарри. Мы всё же семья. — на некоторое время миссис Малфой замолчала, прикусив губу, прежде чем продолжить. — Знаешь, я не смогла спасти старшую сестру. Не успела попрощаться с Регулусом, который однажды вышел из дома и не вернулся. А теперь, глядя на то, что происходит с тобой, я думаю, это мой последний шанс. Не отступить и сделать всё правильно. Поэтому я хочу, чтобы ты сейчас максимально честно говорил со мной. Не строя из себя храброго гриффиндорца. — Я никогда не строил из себя храброго гриффиндорца. — сжато пожал плечами Гарри и вздохнул. — Вы хотите спросить о чём-то неприятном? Раз уж начали с такого длинного вступления. — Ты стал таким проницательным, даже страшно. — покачала головой миссис Малфой. — Да, я хочу спросить, ты всё ещё слышишь Голос в голове? Это один из первых вопросов, который я непременно должна тебе задать, раз уж вдвоём с доктором Левиным нас сюда не пустили. — Нет. Больше не слышу. — спокойно сказал Гарри. Технически это не было ложью. Голос больше не звучал отдельно, Голос стал частью его самого. Или и был этой частью, а сам Гарри этого не признавал? Возможно и так. Но вываливать весь этот запутанный комок на миссис Малфой? Нет. Не сейчас. — Хорошо. — облегчённо выдохнула и улыбнулась миссис Малфой. Гарри кивнул, убедившись про себя, что поступает правильно. — Кошмары или головная боль? Больше обычного. — Гарри ограничился тем, что отрицательно покачал головой. — Ладно. Тогда давай я отвечу на твои вопросы? В комнате снова повисла тишина, Гарри глубоко задумался. Какой вопрос он должен задать? Чего от него ждут? И как будет правильно? Подняв взгляд от собственных сцепленных рук, Гарри растянул губы в неуверенной улыбке. Получилось как-то дискомфортно, мышцы лица как будто отвыкли от подобной нагрузки. — Много времени прошло? Как там Гермиона и остальные? — Сегодня ровно месяц твоего заключения, Гарри. — осторожно начала миссис Малфой. Про себя Гарри почувствовал тень удивления. Месяц? Всего-навсего? А ему-то казалось, что времени прошло намного больше! — Мисс Грейнджер в порядке, насколько она может быть в порядке после произошедшего. Она вместе с Драко сейчас на площади Гриммо готовится к твоему слушанью. — Родители не заберут её из Хогвартса? — выдохнул Гарри. Тугой узел в груди немного ослаб. Если Гермиона сможет жить нормальной жизнью после всего, что с ней произошло, то заключение в Азкабане — весьма малая цена. — Её родители… — миссис Малфой поджала губы, на её лице явственно мелькнула тень неодобрения. — Там довольно сложная ситуация, будет лучше, если вы узнаете обо всём от вашей подруги. Могу только сказать, что мисс Грейнджер ничего не угрожает, и она получила подписанные разрешения выступить на вашем слушании. — Что ж… — подытожил Гарри. — А Рон, Сириус и все остальные? — Они в порядке. Все в порядке. — ответила Нарцисса и добавила. — И все прилагают усилия, чтобы через месяц ты вышел отсюда свободным человеком. Стоило ей только договорить, как дверь распахнулась: в комнату вошли авроры в масках и отстегнули Гарри от стола. Третий аврор подошёл к миссис Малфой с очередным пергаментом. — Я найду время и возможность прийти ещё раз. Обязательно. Кроме того, охрана передаст тебе посылку. Там немного, но это… Всё же лучше, чем совсем ничего. — скороговоркой проговорила она. — Знаю, спасибо — улыбнулся одними уголками губ Гарри, понимая, что от него ждут именно такой реакции. Миссис Малфой быстро обняла его, прижав к себе. Доля секунды, слезы на его плече, которые он ощущал даже сквозь ткань тюремной рубашки. Искренние, чистые эмоции. Эмоции, которые он теперь большей частью не чувствовал вообще, кроме заглушающего всё на свете отчаяния. И не знал как, а самое главное: кому об этом сказать?

***

Днём ранее — А он что здесь делает?! — возмутился Рон, застыв на пороге столовой. — И тебе доброе утро, Уизли — посмотрел на него поверх газеты Малфой и почти тут же вернулся к чтению. — Стоп-стоп-стоп! — вмешалась Гермиона раньше, чем покрасневший от негодования Рон выдаст что-нибудь ужасно глупое. — Давайте не будем тратить время на споры. Мы все здесь потому, что хотим помочь Гарри. И Драко в том числе. — Он уже Драко?! — перенаправил агрессию Рон. — Это моё имя, представь себе. — буркнул закрывшийся газетой Малфой. — Ты можешь перестать? — недовольно цыкнула Гермиона, посмотрев на него. — Я тут пытаюсь всё уладить до того, как ситуация пойдёт к чёрту, знаешь ли. — Понял, принял, замолкаю. — пожал плечами Малфой, откидываясь и умиротворённо покачиваясь на стуле. — Рон. — обернулась к другу Гермиона. — Ты тоже должен успокоиться. Как я уже сказала, Драко здесь, потому что у него есть причина. Садись. Не стой столбом. — С каких пор ты зовёшь его Драко?! — взвился Рон, сжимая кулаки. — Уже пару дней как. Много чего произошло, знаешь ли. — чуть нахмурилась Гермиона и прикусила губу. — Я всё объясню, но явно не за завтраком в столовой. Ты можешь… Взять себя в руки? Ответа не последовало. Уизли в очередной раз сжал и разжал кулаки, прежде чем вылетел из столовой, с громким топотом поднявшись по лестнице. Гермиона со вздохом положила вилку и нож и собралась уже встать из-за стола, когда Малфой протянул руку и усадил её обратно. — Не надо. Будет только хуже. — серьёзно сказал он. — Дай ему время понять. — А если не поймёт? — хмуро переспросила Гермиона. — Значит, не поймёт. — Малфой со стуком вернул стул в устойчивое положение и снова взял в руки газету. — Кто ему доктор в таком случае? Невозможно убедить в чём-либо человека, если он этого не хочет, вот и всё. Хоть извернись, но мы не можем сделать других людей удобными. Да и потом, пару месяцев назад ты бы на меня отреагировала точно так же. Разве нет? — Да. — вздохнула Гермиона, разрезая яичницу. — И именно поэтому я хотела бы ему всё объяснить. — Попробуешь, когда он психовать перестанет. — кивнул Малфой. — Сейчас это бесперспективно. — Думаешь, у твоей мамы получится добиться свидания с Гарри? — перевела тему Гермиона. — Это вроде как против правил. — У моей мамы девичья фамилия Блэк. Блэки почти всегда добиваются своего. — хмыкнул Малфой. — Так что… Можешь попробовать написать Гарри письмо. Только не на тонну бумаги. — А ты? — уточнила Гермиона. — А я это уже сделал. — ответил Малфой и перелистнул страницу.

***

— Так, ребята, идите сюда. Сделаем фото. — скомандовал Сириус, поймав Рона за плечо и усаживая на диван. — Гермиона, ты тоже. Я в курсе, что вы поссорились, но постарайтесь не подавать вида, Гарри там и без этого несладко. Драко! У тебя совесть есть? — Вам одолжить, дядя? — язвительно отозвался из другой комнаты Малфой, Гермиона про себя улыбнулась. — Собери её в кулак и иди сюда немедленно, сделаем фото! — распорядился Сириус, сверкнуло несколько вспышек. Некоторое время Сириус критически рассматривал то, что получилось в итоге. — Нет. Всё херня, давайте сначала. Цисси, помоги мне! — Ох, Мерлин… — выдохнула спустившаяся со второго Нарцисса, выдернув у кузена из рук пачку фотографий. — И что тебе не так, хотела бы я знать? Впрочем, ладно, давайте сперва вместе, потом каждый по отдельности, а потом… — Подождите, к нам кое-кто зайдет. — оповестил Малфой, входя в комнату с распечатанным письмом и на ходу пробегая текст глазами. — И тогда уже сделаем много фотографий.

***

— Честно говоря, я бы не хотела тут жить. — проговорила Падма после нескольких минут тишины. Драко и Панси давно поднялись наверх, Рон пошёл заканчивать письмо Гарри, а Нарцисса вместе с коробкой куда-то переместилась камином, пообещав вернуться через час. Сириус тоже куда-то ушёл. В итоге Гермиона оказалась с Падмой на кухне одна и чувствовала себя совершенно растерянно. Она ожидала чего угодно, от обвинений до проклятий, ведь отчасти из-за неё Гарри оказался в Азкабане, но вместо этого Падма говорит с ней спокойным и даже вежливым тоном. Как странно… — Почему? — спросила Гермиона, понимая, что надо хоть что-то сказать. — Обстановка здесь довольно угнетающая, несмотря на то, что дом привели в порядок. Сразу вспоминаются всякие жуткие истории, связанные с семьёй Блэков. — ответила Падма и грустно улыбнулась. — Извини, тебе, наверное, не слишком интересно это слушать. — Не переживай. — помотала головой Гермиона и вздохнула. — Если честно, я даже рада, что ты со мной разговариваешь после всего… — Не поняла? — чуть нахмурилась Падма. — Почему я не должна с тобой разговаривать? — Ну, Гарри спас меня и угодил в Азкабан. Если бы ты сказала, что я во всём виновата, было бы совсем неудивительно. — пожала плечами Гермиона. — Вот знаешь, Грейнджер, ты вроде умная… Но иногда дура дурой. — фыркнула Падма. — Это глупо обвинять пострадавшего, а ты пострадала. Даже если бы в заложники взяли не тебя, а кого-нибудь другого, Гарри бы всё равно сделал то, что он сделал. Понимаешь? Потому что иначе никак. — Да. Я понимаю. — согласилась Гермиона, перед глазами которой в этот момент явственно встали опустевшие лица родителей. Но ком вины после слов Падмы как будто бы стал поменьше. Гермиона просто не могла поступить иначе. И когда всё закончится, мама и папа её поймут. Обязательно.

***

До камеры он дошёл, считая шаги. Только внутри с него сняли наручники и позволили сесть на постель. Спать не хотелось. Делать что-то — тоже. Не то чтобы здесь было много вариантов, чем заняться. Обычно Гарри много думал и сочинял про себя разговоры. Или отжимался, когда чувствовал, что тело уже деревенеет лежать. Но сейчас он просто сидел и смотрел в одну точку, пытаясь собраться. Тишину через какое-то время нарушил звон ключей, дверь снова открылась, на пороге остановился Джонсон с немного мятой, объемной коробкой в руках. — Тебе посылка, 412-й. Вообще-то это против правил, так что нам пришлось её вскрыть. — проговорил он и положил коробку на пол. — Вещи можешь не прятать. Ничего запрещённого там всё равно нет, а со второй сменой я всё улажу. — Да, сэр. Спасибо. — откликнулся Гарри, аврор кивнул и вышел за дверь, снова повернув ключ. Гарри подошёл к коробке и аккуратно открыл её. Первое, что он увидел, была знакомая тёмная ткань плаща. Того самого, что Падма подарила на Рождество. Стоило натянуть плащ поверх тюремной робы, как по тело волной накрыло тепло. Несколько пухлых конвертов с письмами, флейта от Хагрида, шоколад от близнецов и… Фотографии. Гостиная на площади Гриммо. Вот Сириус протягивает руку, и в кадре появляется нервная Гермиона с какой-то толстой книгой в руках. Рон садится рядом с ней, в проёме у лестницы застывает Малфой, коротко и скупо улыбнувшись в кадр. На следующей фотографии к нему присоединяется миссис Малфой, положив руку ему на плечо, следом фотография с Сириусом и… Падма. Падма на площади Гримо на кухне, нервно откидывает назад вновь длинные тёмные волосы и старательно держит улыбку, прищурившись на камеру. Гарри провел кончиками пальцев по изображению, глубоко вздохнув, он перевернул фото, моментально узнав родной почерк: «Я жду тебя, Гарри. Пожалуйста, помни об этом.» Ещё один выдох даётся Гарри с огромным трудом, он закутался в плащ и поднял коробку, ставя её на постель. Что ж, хотя бы удобства ради, вещи стоило разобрать. И поставить фотографии на видном месте. Впервые за долгое-долгое время беспросветное чувство отчаяния и одиночества, пусть и на полшага, но отступило. В глубине души зародилась робкая надежда на то, что однажды всё ещё может быть хорошо.