Президента любить нельзя бросить

Да, лёгкость, которую в жизнь Абросимовой внесла не только работа, а и сама атмосфера новой жизни и общения, не продержалась долго. Её растворил едкий, токсичный ветер воспоминаний из прошлого. Всё вокруг теперь будто подталкивало к очередному флэшбеку. Полосатые галстуки вырвиглазного цвета? О, Дмитрий Александрович такие носил! Тот кислотного оттенка с узкими темно-синими полосками точно такой же, что был у экс-босса в день увольнения Юли. Дутые, короткие пуховики? Её милый бывший носил такие. И считал подобную верхнюю одежду писком моды. Только это реально был писк. Точнее, визг. Но об этом потом… Цимес не в моде, а в основном — многие элементарные вещи сейчас пугают женщину. Не доводят до трясучки, слава богу, но осадок в виде долгих, сковывающих раздумий таки оставляют. Ю. думала, что ей снова поможет работа. Рокочущий звук факса, лёгкий скрип работающих механизмов кофемашины, мягкое шуршание страниц, которые перелистывают — это её маленький, специфичный аналог АСМР, которым она собиралась спасаться вдобавок с седативными успокоительными (это в случае крайней необходимости) и полным погружением в отчёты. Но её Фатум, который любит всякую ебанцу, решил подкинуть динамики в жизнь и растрясти блондинку, что почти успокоилась. Судьба подарила ей… невероятно чудесную деловую поездку в город, откуда родом её экс! Радости не было предела. Она от некоторого ассортимента в мужском отделе одежды пугается, а что будет с местами, описанными ей ранее от бывшего? Страшно представить реакцию на это несколько масштабное «нечто». Юлия сдерживалась. Ничего сложного, просто чартерный рейс, после него Алексей Анатольевич перережет ленточку на заводе, который был открыт одним шведом из делегации на прошлой конференции, поговорит с гражданами, представит им нового губернатора и всё! Никаких дополнительных устрашений. И снова в дело вмешался чёртов Фатум. В день отъезда испортилась погода. Ветер рьяно хлестал длинными ветками молодых деревьев стекло окон, небо затянули седые, полные тучи, а капли холодного дождя выстукивали какой-то новый ритм по навесу. Одним словом, кошмар. Лететь, соответственно, не выйдет. На поезд садиться тоже поздно. Им надо прибыть с утра, чтобы примарафетить г-на президента и уладить некоторые вопросы, а электрички, которые приезжают в N. именно утром, уже отъехали. Либо выбирай маршрут с пересадкой, либо иди пешком. Почему пешком? Навальный же политик европейской формации, он — открытый и честный… А такие собственные самолёты в распоряжении не держат, так что, политик продал все бывшие летальные аппараты Путина и остался лишь с небольшим автопарком. Что имеем, то и используем. Приходится грузить вещи в багажник мини-буса и готовиться к долгой шестичасовой дороге по прекрасным российским дорогам. Радовало одно: едем почти что ночью, значит, всю дорогу можно спокойно спать. С такой целью Юлия заняла крайние места — и прилечь можно, и посидеть, и никому мешать не будет… Уснула не так быстро, как думала. Сначала женщину отвлёк разговорами её дражайший шеф. Ему, скорее всего, было скучно и он решил занять время ещё кого-нибудь, кроме себя и водителя. Болтали о всякой милой, неважной фигне. Абросимова даже потом и не понимала, как именно она отвечает на вопросы начальника — всё же Морфей степенно одолевал её и мозг отказывался работать из-за этого. Она дремала спокойно и сладко аж до того момента, пока не почувствовала осторожное прикосновение кого-то к ней. Кто-то неизвестный аккуратно похлопывал её по плечу и приговаривал: «Йу-у-улия, вставай! Встава-а-ай!». Голос знакомый, но спросонья тяжело понять, кто же это говорит. С трудом женщина открывает глаза и только после этого понимает — её будит шеф. Он всё ещё бодрый и весёлый и внутренний задор аж пробивается через тон: — О, ты проснулась! Прости за то, что я тебя потревожил. Просто ценности нельзя оставлять в машине, когда выходишь. — глава государства на миг затих и девице показалось, что даже слабое освещение в машине не скроет красных щёк Навального. — Я имел ввиду, ты — ценная сотрудница, не подумай ничего! — Я и не думала ничего, не переживайте. — блондинка негромко зевает в ладошку и приподнимается с места. — Я и так не понимаю, что творится, так что, говорите, что хотите, я контекст пока не анализирую. — Тогда прошу-с даму пойти со мной и выпить кофию, думаю, это Вас, Юлия Борисовна, подбодрит и мир не будет казаться столь непонятным. — Алексей выходит из машины первым и учтиво пропускает секретаршу, придерживая ей дверь. На улице холодно. Или это ей так кажется? После нагретого салона машины даже 20+ с лёгким ветерком будет казаться арктическим веянием. Надо было брать пиджак, а не оставлять его на сидении, эх! Мужчина быстрым шагом добирается до здания заправки, а его подчинённая медленно плетётся сзади. Слава богам, здесь автоматическая дверь и ничего не надо открывать. Юлия рассматривает интерьер новомодной, обставленной почти всем, начиная от книг, заканчивая бельгийским пивом, заправки и смотрит на предложенные виды кофе. М-да, всё расплывается и вообще не ясно, что написано над головой молодой девушки, что сверлит женщину взглядом. Абросимова закатывает глаза на очередное измерение взглядом от работницы заправки и спокойно берёт две банки холодного кофе. Это в дорогу. А для употребления сейчас заказывает обычный горячий чёрный кофе и кусок вишнёвого пирога. Сзади слышно шутливое: «Давно косплеишь Дэйла Купера?». Вновь г-н Навальный. При виде президента та самая кассирша сразу натягивает для пары улыбку, вежливо обращается к блондинке и милым, выдавленно-пищащим голоском просит у главы государства фото и автограф. Секретарша мгновенно удаляется со своим заказом, даже не пытаясь смотреть в их сторону. Сейчас её заботит лёгкий голод и сонливость. Укол ревности и раздражение из-за напускной учтивости, как и мысли о предстоящем напряжении в городе N., уходят на второй план. Юлия лениво делает третий глоток обжигающего и вкусного напитка и только после этого её начальник прекращает шутить с незнакомками и садится возле неё. Слышно щелчок и шипение. А, Лёша взял энергетик и открывал банку — от этого и такой звук. Странно, что он вообще пьёт это. Судя по его действиям, энергии у него хоть отбавляй. Мужчина выпивает немного и опирая подбородок на одну руку, весело спрашивает: — Как ты себя чувствуешь? — Так себе. — девица осторожно вытирает с уголков губ следы вишнёвого джема и продолжает дальше. — Ничего вообще не понимаю. Вы как? — Прекрасно. — русоволосый улыбается, цокается с подчинённой напитками и пытается вывести ту на какой-то разговор. Но беседа откровенно не клеилась. Сейчас Юле было ни до обсуждения результатов Брэкзита, ни до дискуссии о смысле «Малхолланд Драйва». Её заботило своё. Личное и недостижимое никому. Так что, она молчала и отвечала невероятно кратко. Политик затих, пристально посмотрел на Абросимову и покрутив уже пустую банку, спросил: — А ты себя на свиданиях так же ведёшь? — что?! Что он сказал? Да как он посмел?! Юлия открыла рот от удивления и застыла. Гнев захватил её полностью, невышедшие негативные эмоции, которые накопились из-за переживаний, так и хотели вылезти наружу, но она не могла. Не-е-е-ет, нельзя. И не из-за разницы в статусе, а из-за того, что в объятиях злобы она может ляпнуть любое оскорбление и вылететь из Администрации президента из-за подобного — идея не из лучших. Женщина цокнула языком и холодно бросила в ответ: — А Вы всегда задаёте такие глупые вопросы женщинам? — глава государства понял, что сказал что-то не так и хотел уже извинится, но его перебили на первом же «Э-э-э, ну…». — Насколько я понимаю, да, всегда. А теперь извольте, я иду в авто. Блондинка поднялась с места под аккомпанемент удивлённого взгляда кассирши и пристыженного вида Алексея и со спокойным видом вышла из здания. Навальный вернулся через пять минут. Он трижды поворачивался к Ю., чтобы что-то сказать, но после пересечения их взглядов помалкивал. Значит, о её свиданиях он думал?! Ах, вот и поэтому мужчина был таким милым на их прогулке… Видимо, посчитал, что Абросимова слишком обделена мужским вниманием и решил его ей уделить. Да нахуй такое внимание и подачки! Злоба смешалась с внутренней болью, что ныла ещё давненько, и увы, нечем было заглушить этот ужасный дуэт. Алкоголь ж не выпьешь. На очередной остановке Юля купила себе пачку Мальборо. Да, она курила в последний раз год назад. Да, она обещала себе, что не вернётся к сигаретам, но сейчас это её единственное маленькое утешение, что способно её отвлечь. Женщина пока даже не снимала целлофан с пачки — она сделает это потом и уже тогда, когда решительно пожелает вдохнуть в лёгкие ядовитый дым. Когда наконец-то они проехали табличку с названием города, а над местностью наступал рассвет, стало немного полегче. Немного, но не сильно. В голове вновь гремели насмешливые слова и перед глазами маячила наглая ухмылка на прекрасном лице Алексея. Удивительное чувство. Вроде хочешь и разбить это личико, и погладить. Первое желаешь больше всего, но всё же… Президент выходит из машины первым, но исчезает среди охраны и Юля мирно идёт сзади. Её задача — по возможности координировать действия главы государства, а не следить за теми, кто в толпе. Откровенно говоря, центр города унылый. Как и бывший, что родом отсюда. Вокруг старые дома, но не в лучшем состоянии. Штукатурка на них потрескалась, краска на каждом доме разная и сверху может быть одного цвета, а снизу — другого, ибо так решил магазин, который находится там. На улице одновременно витают ароматы шаурмы и дешёвых духов. Напоминает окраину Москвы. Кричащие вывески с вырвиглазными шрифтами, что ещё? Да ничего больше особенного. Юля понимала, что люди в таком «великолепии» не виноваты и смеяться с них/осуждать их нельзя. Сюда просто надо толковых урбанистов (как и в столицу, честно говоря) и всё. Навальный как раз это и обсуждает с группой местных активистов. Ясно. Пусть говорят, ей это неинтересно. Абросимова проводит эти два часа, застыв в ожидании. Ну, единственное, что она сделала — это тихонько подсунула листок с речью главе государства и всё. Пока он глаголил, можно было спрятаться за сценой и покурить. Женщина садится на лавочку недалеко и срывает пластиковую упаковку с яркой пачки. Она мягко проводит пальцем по ряду сигарет, тихо считая их и улыбается. Эта глупая привычка у неё с того времени, когда она начала тыбзить у отчима табак. Тогда старалась положить все сигареты так, чтобы не было видно пропажу. Эх, эта святая наивность и вера в то, что тебя не поймают! Где это всё? В том же прошлом, что и воспоминания про экса. Сколько ещё раз она будет о нём упоминать? Неизвестно. Нормальную затяжку без кашля удалось сделать только с третьего раза. Было ли удовольствие от горького табачного вкуса? Немного. А ещё серебристый дым заслонял всю картину и было непонятно, что творится на сцене. Приходилось слушать речь, чтобы если что подбежать и помочь. Опять слова про развитие маленьких городов, опять что-то про возрождение из пепла… Это так скучно! Юлин взгляд останавливается на несчастной бегущей надписи на экране и женщина минут двадцать залипает туда, тихо выпуская струйки дыма. Наконец речь затихает. — Я не знал, что ты куришь! — вспомни о… Ладно, не будем так грубо. Абросимова вздыхает и холодно отвечает: — Это разве Вас когда-то беспокоило? — Да нет. — в глазах Навального видно: он понимает, что он провинился, но он не знает, как ему загладить вину. Эта неловкость добавляет в его взгляд лишнюю невинность. И это невероятно очаровывает. Юлия злится, игнорирует это, но всё же возвращается к грустным синим глазам. — Нам надо ехать на завод… — она пытается разбавить тишину, чтобы избежать конфуза. Алексей кивает, дополняя: — Да-да, я помню. Завод по производству деталей к автомобилям, я помню… — он делает небольшую паузу. — Ты ещё не докурила? — мужчина старается произнести эту фразу как можно мягче. У него получается, но надлом в тоне выдает его неуверенность. Блондинка выдыхает последнюю струю дыма в воздух, тушит сигарету об подошву ботинка и ловко бросает бычок в мусорный бак, стоящий сбоку. — Теперь докурила, Алексей Анатольевич. — она встаёт с места и слегка улыбаясь, дружелюбно тянет, — Всё хорошо? — Да, конечно, Юль – политик смотрит снизу-вверх на подчинённую, отводит взгляд в сторону и подходя ближе, шепчет. — Мы поговорим с тобой потом, о`кей? Значит, поговорить? Поговорим.

***

Ещё некоторое время они убили на заводе. Алексей быстро разрезал ленту, прочёл ещё одну речь, спрятал свои идеально зачёсанные волосы под каску (и вся его укладка, соотвественно, пошла в сторону моря) и устало разглядывал после всех церемониалов станки, гайки и ещё разного рода приспособления. Он иногда смотрел на Юлю так, словно она должна была избавить его от всех этих мучений, но Абросимова только могла кивать и слегка улыбаться. Терпите, господин Навальный, терпите! Не только надо ляпать то, что не надо, а ещё стоит работать… Наконец-то пара вновь оказалась одна и вне рамок мероприятий. Женщина понимала — сейчас начнётся. Интересно, как же именно Лёша будет извиняться за столь неуместную шутку? Его это тоже заботило. Почему? Потому что, если тактика была бы готова, он бы уже действовал, а не молчал. Блондинку подпирало любопытство: ну что? Что скажет в своё оправдание глава государства? А ничего. Они успели пообедать, найти билеты на чартерный рейс домой, посидеть в укромном, чудесном месте на свежем воздухе, но так и не смогли заговорить. Президент, кажется, «созрел» уже в аэропорту. Он попросил Ю. отойти в сторону ненадолго. Мужчина с подчинённой пошли туда, где народа почти не было. При виде политика все те, кто остались, разбежались подальше. Экс-оппозиционер вздохнул, постоял немного и таки начал: — Я ляпнул не только лишнего, но ещё и оскорбил тебя. Нельзя так шутить. Никому. Даже главе государства. — он густо покраснел и посмотрел блодинке прямо в глаза. Он действительно сожалеет. Это видно. — Мне невероятно стыдно. Я не хотел обидеть тебя ни как личность, ни как женщину и я не знаю, как могу искупить свою вину. Так что, я даю тебе carte blanche, проси, чего угодно. Или действуй, как тебе угодно. Вообще, чтобы мы были квитами, я предлагаю тебе тоже пошутить о мне. Я на свиданиях был в последний раз где-то в 2013, вот уже первая почва для шутки! Единственное, чего могу попросить, – это прощения и всё. — Хватит, господин президент. — Юлия мягко останавливает тираду Алексея. — Я принимаю Ваши извинения. Но… — он напрягся и побледнел, — я не знаю, как с Вас «поиздеваться». А хотя нет, знаю-знаю! Вы дадите мне прибавку к зарплате. — Да, госпожа Абросимова. — ей так смешно смотреть на то, как мужчина кивает и внимательно запоминает. – Ещё чего-нибудь? — Ничего больше не надо. Я Вас вполне простила, господин Навальный. – на этот ответ политик отвечает улыбкой. Секретарша чувствует его неуверенное прикосновение к её плечам. «Я могу тебя обнять? В знак примирения, не подумай ничего...» – ласковый тон главы государства прекрасно сочетается с тембром его голоса, когда он шепчет. Ю. поддаётся и кивает. Через мгновение она оказывается в тёплых объятиях и понимает – её рефлексия степенно уходит в другое русло. И да, женщина ещё будет сбрасывать тяжести прошлого и страдать, но теперь было легче, ибо она не одна. Её могут поддержать. Минимально, но хотя бы искренне...