***
Через два дня после неудачного извинения главы государства произошло нечто странное. Ровно в двенадцать — за час до того, как Абросимова должна была пойти на обед, — в АП явился курьер с большим букетом чудных цветов, вызывая шепот в каждом закоулке госучреждения. Все, начиная от уборщиц, заканчивая околоминистерскими чиновниками, обсуждали кому и куда несут это. Уже когда курьер свернул в сторону крыла, где располагался президентский кабинет, всё прояснилось. Правда, для работников лишь одна загадка осталась в тайне: а букет-то чей? Президента или его секретарши? Приходим к разгадке вместе. Конечно же, это для Юли. От кого? Тут уже два варианта, но и это не точно от слова «совсем». Ю. — женщина красивая, мало ли кому ещё она могла понравится? Так-с, теперь переходим к самому приятному сюрпризу. Первое, что бросалось в глаза — это довольно нетипичный набор цветов. Тут были и розы лавандового оттенка (покрашенные или что?), и маленькие, элегантные белые розочки, и ещё пару милых соцветий, которые были добавлены в букет в разнобой для большего разнообразия. Абросимова долго рассматривала то, что ей вручили и заметила ещё кое-что. Записочка! Довольно сентиментально. Что пишут? Обычным печатным курсивом на небольшом клочке бумаги выведено это: «Небольшие приятные штучки для большой умницы и красавицы г-жи А. Надеюсь, Вам будут по вкусу мои скромные дары.» Неизвестный не подписался. Странно всё это… Тем более, если это «дары», то что ей ещё кроме букета принесут? Разгадка обнаружилась случайно. Юлия заметила что-то небольшое и явно не из рода флоры. Осторожно раздвинув пару стебельков, что скрывали предмет от людского взора, увидела коробочку из темно-фиолетового бархата. Медленно раскрыв, обнаружила там милое и вполне изящное серебряное колечко с светлым аметистом. Украшение было отделано так, будто вокруг камня были неровные, острые шипы, а сама основа напоминала среднюю по толстоте ветку. Эти элементы придавали изделию некий оттенок небрежности и напоминали женщине легенды о эльфах и феях. Мило. Девица осторожно надела колечко на указательный палец. Чёрт, оно как раз по размеру! Рука сама потянулась к телефону. Так хотелось узнать, точно ли это он купил это! — Да-да? — кажется, Петер был несколько занят и ему не о’кей говорить именно сейчас; это ясно по его раздражённому вздоху перед вопросом. — Это я. Прости, что оторвала от дел! Мне тут презент принесли… — Юля любуется отблеском света на украшении и невольно улыбается. — Благодарю, милый, мне понравилось! — Юль, я ничего тебе не передавал… — хотелось спросить «А кто же тогда?», но этот вопрос никак не уместен. Пришлось извиняться, заканчивать звонок и банально думать. Хорошо. Этот человек знает три вещи: 1) распорядок Ю; 2) размер пальцев; 3) он знает, где именно кабинет, в котором она сидит. Это знает только Петер и… Быть не может! Президенту не к чему дарить такие штуки! Даже в знак раскаяния! Он бы не смог… Блондинка удивлённо таращилась на подарок, не замечая заинтересованного взгляда главы государства, который проходил прямо возле неё. Отгадка совсем близко, надо лишь подумать о невозможном!***
— То есть ты вместо того, чтобы нормально попросить прощения, ломаешь драму с внезапно возникшим из ниоткуда, тайным поклонником? — Мария Певчих сегодня была на пике своего скептицизма. Это уже третий вопрос в таком духе! И что хуже всего, Ярмыш тоже удивлена и не совсем «за» навальновские планы. Ужас! — Да. И я считаю, это красиво. — однако, женское давление не заставляет Лёшу задуматься о неверности своих действий. Он упорно будет идти до конца (неизвестно какого, но всё равно!) вопреки всему. Маша с Кирой удобнее располагаются на диване, синхронно делают глоток пива и вздыхают. Ярмыш ведёт дальше: — Видно, что ты умелый только в одной стратегии. В политической, но не в той, что касается дел амурных. Увы, Лёш, но тебе надо это признать! — в конце последней фразы она пожимает плечами, а её подруга кивает головой в знак согласия к всему сказанному. — Это нихрена не «дела амурные»! — политик чувствует, как густо краснеет, но не сдаётся. Он дальше гнёт линию дружбы, а не любви. — Меня просто бесит то, что наше… приятное взаимодействие закончилось вмешательством какого-то чувака из Европы и полным отдалением друг от друга. И всё! — Поэтому ты пытаешься заставить Виллемсена ревновать, Юлю — бесится на ревность и разрушить их отношения. Браво, маэстро! — Мари сдерживает смешок, качает головой и вздыхает. — Признай, это не лучшее решение. Хочешь делать подарки инкогнито — делай, но не в таком духе! — На несчастье счастья не построить, — рыжая дополняет сразу же, рассматривая бокал, — народная мудрость и всё такое… — Ладно, гуманистки-романтики, так уж и быть, я просто молча дарю ей что-то раз в… месяц, допустим. Потом что-то придумаю. — президент и сам выпивает немного пивка, а потом отчаянно спрашивает. — Но идей нет вообще. Она нужна мне, но я блекну напротив него. — последнее слово он выговорил с такой злобой, что Певчих испугалась и затихла. Девушки переглянулись и какое-то время просто пили пиво в тишине. Через минут десять отозвалась первой Кира. Она рассмотрела экс-оппозиционера, а тогда кратко констатировала: — Раз ты так хочешь бороться против совершенства, то просто стань им. Никаких даров от волхвов тогда не надо. Тогда Навальный всё понял. Теперь каждые выходные он чередовал дела: то он занимался вопросом Крымской платформы, то ходил в спортзал не просто, чтобы вес сбросить… В будние дни он Абросимову не трогал. Разве что учтиво просил сделать то или иное дело, спрашивал, как дела и всё, молчал. Это только усиливало сомнения Юли на счёт персоны её «поклонника», но пока обвинений/претензий/прямых заявлений она не выдвигала. Сейчас ей было не до этого. Петер в последнее время стал более скрытным. Раньше он рассказывал женщине даже слишком много о своих делах. Теперь на этот вопрос реагировал с явным раздражением, делал паузы, будто искал нужные слова. Всё указывало на то, что дипломату не хорошо. Что-то, кажется, произошло и Ю. было невероятно стрёмно из-за того, что она никак не может помочь. Хотелось спросить прямо о ситуации, но излишняя деликатность не позволяла девице сделать это. Пришлось крутится в этом непонятном омуте из трёх позиций: с деликатностью, стыдом из-за беспомощности в этой ситуации и невозможностью некому выговориться. Секретарше не хотелось беспокоить Киру, Машу, Олега и прочих, свою подругу А. она больше не видела и не увидит. Старая знакомая выехала на историческую родину и её как-то не хотелось отвлекать от репатриации своими странными проблемами. Хватило, что она помогла тогда, в тяжелые дни мая, и спасибо ей на этом. Блондинка так и провела неделю, пытаясь разобраться с собой, возможной помощью Виллемсену и документами, конечно же. Куда же без бюрократии? Этих двоих — и главу государства, и его подчинённую, — эта королева бумаг и неразберихи успевает отвлечь от всего. Так уж исторически вышло, что Юля и Лёша должны были обсудить одно мелкое, но важное дельце (если вас это интересует, то это было обсуждение организационных нюансов заседаний парламента, которые планировал посетить президент в будущее время). В душный августовский вечер совершенно не хотелось думать о том, когда именно тебе надо припереться в Госдуму и что именно ты будешь говорить товарищам депутатам. Но пришлось. Навальный сначала проанализировал основную повестку с недавних социологических опросов и же набросал пару-тройку идей. Честно говоря, он мог уладить и сам всё двумя простыми фразами «Приду такого-то числа в двенадцать дня, внеси это в расписание и попроси внести это в повестку дня в парламенте. Говорить буду о этом и этом…». А нет, так не хотелось. Он желал услышать её мнение, её предложение и вообще… Это единственная тема, на которую они смогут поговорить без препятствий, ибо это, во-первых, касается работы, во-вторых, таким образом политик продемонстрирует полное доверие к своей секретарше… Тогда почему бы и нет? Президент позвал подчинённую к себе, приоткрыл окно для большего комфорта и сделав вид, что только что он не поправлял себе волосы, пытаясь выглядеть получше, присел на кресло в ожидании. Брейншторминг прошёл вполне спокойно, без некорректных ремарок. Иногда Алексей застывал, просто рассматривая свою подругу, а не думая о будущем. Усталый вид женщины только подчёркивал её печальную красоту. Бледность, светлые пряди, которые выбились из причёски, мозоли на указательном пальчике от постоянного пользования шариковой ручкой, расстёгнутый ворот белой рубашки — это её маленькие элементы эстетики «тургеневской женщины», которой так и веет от личности г-жи Абросимовой. Экс-оппозиционер успел отвести взгляд именно в тот момент, когда Юля оторвалась от социологических данных, предоставленных шефом. Он сделал глоток холодной воды и невзначай начал: — Мне кажется, я утомил тебя. Прости. — Вам незачто извинятся. — девица флегматично очёрчивала пальцем контуры герба России на каком-то из документов, лежащих на столе. Лёша решился наконец спросить то, что его терзало пару дней, но из-за собственного барьера, который он установил себе до полного усовершенствования себя, он таки не мог задать сей вопрос. Он мягким тоном сказал: — На тебе в последние дни лица нет. Что-то случилось? — сначала девушка посмотрела на мужчину таким тёплым, полным надежды взглядом, что аж в сердце что-то ёкнуло. Но потом она отвернулась, негромко вздохнула, отвечая спокойным тоном: — Да нет, я просто устала немного за эти дни. Плюс погода не радует… — нет-нет, тут явно не в погоде дело! Раз она такая грустная, хочет поделиться, но не может, значит, всё сводится к одному. К бельгийцу. Глава государства понимал: она не хочет выслушивать от него критику в сторону своей симпатии (и это верное решение, он сам с этим соглашался, но не мог сдержать свой язык) и всё. Где-то внутри начинал кипеть очередной порыв неведомо какого чувства. Хотелось помочь, утешить, убрать корень проблемы, но как? В этот раз колечком не отвертеться (хоть это и не спасло ситуацию), это ясно. — Если всё же причина не в усталости, то я постараюсь помочь. Честно. — эти слова даются тяжело вопреки тому, что они — правда. Навальный сам не знал, стоит ли это говорить, но что поделать? Слово — не воробей. Абросимова тихонько говорит в ответ: — Только обещайте мне не бросаться критикой, а выслушать и помочь, как настоящий друг. — Обещаю. — русоволосый кивает с полной уверенностью в обещании. В этот раз он действительно не посмеет сказать что-то неприятное. Тем более, так нельзя, когда хорошему человеку плохо… Женщина делится всем осторожно и степенно. Значит, недоаристократишка почему-то ходит взбешён. Если до этого он сыпал разными деталями, описывал в красках обеды с королевской семьёй Бельгии и рассказывал о трудности положения его смешанной немецко-французской семьи во времена Второй мировой, то сейчас он молчит. Скрывается, отвечает на обычные вежливые вопросы, словно это уточнения на допросе. Мозг Н. сгенерировал одну гипотезу, но политик промолчал, подавив эту мысль ещё в процессе её рождения. Не хочется огорчать её ещё сильнее, верно? Экс-оппозиционер в конце даёт максимально нейтральный совет, чтобы не остаться виноватым, но одновременно с этим и помочь подруге: — Я думаю, это временные трудности. Поверьте, — да, пока что они перешли обратно на «Вы», — всё будет хорошо. Сейчас не стоит грызть себя и тратить собственные ресурсы. Кто его знает, может, Ваш Петер просто занят и пытается затащить себя в режим социального энергосбережения, чтобы отдохнуть от дел? — он старается говорить как можно мягче, чтобы не отпугнуть собеседницу и схитрить, если он ляпнет хуйню в очередной раз. Юля отвечает лишь кивком и поднимаясь с места, ненадолго оборачивается к мужчине. — Спасибо, Алексей Анатольевич, за то, что выслушали и немного подбодрили. — она уже собиралась выйти, но заметила, что Навальный хочет сказать ещё что-то и остановилась. Он заглянул подчинённой прямо в глаза и несмело начал: — Возможно, Вам тоже стоит отдохнуть от душного социума и развеяться где-то? Завтра суббота, отличный день для отдыха! Да и как раз сегодня ночью, а именно в двенадцать часов вечера в одном милом местечке будет ночной концерт-импровизация с кучей номеров от джазменов, не хотите пойти, — он сделал маленькую заминку и на выдохе сказал, — со мной? Сначала Абросимова застыла, задумавшись. Взглянула на настенные часы, вновь задумалась и тогда, через минуту одной фразой закрыла этот вопрос: — Хорошо, тогда жду вас возле своего подъезда в 23:30. До встречи. — и она мгновенно вышла из кабинета, оставив президента в двойственном состоянии. Он, конечно, был доволен тем, что наконец-то проведёт время со своей подругой, но при этом на него давил факт растерянности. Как выложиться на полную? Что сделать, чтобы всё прошло гладко? Как много вопросов и так мало ответов! Ну, ладно. Надо взять себя в руки и просто действовать. Тогда ничего плохого не случится. И всё. Глава государства официально закончил свой рабочий день, рванул домой, перебрал гардероб и начал длительный процесс навождения марафета. Единственное, что радовало — пока что не надо было укладывать волосы и делать ещё кучу всяких уходовых обязательных штук, достаточно было принять душ и переодеться. Алексей долго думал о последнем и додумался до самого простого варианта — белая футболка, поверх неё светлый кардиган, который оставили расстёгнутым, внизу чёрные джинсы и самая обычная обувь. Всё просто и без излишеств. Политик приехал к Юлии немного быстрее положенного времени. Он нажал на кнопку на панели управления авто, которая опустила крышу и фактически превратила обычный седан в кабриолет, пожевал мятный орбит без сахара, полистал ленту в соцсетях… Короче, тратил время, честно сохранённое на страховку от опоздания. Ровно в полдвенадцатого, словно по мановению палочки, из тёмного подъезда выпорхнула она. Чудесно и комфортно одета вся в чёрное, но сочетающееся по оттенку и фасону: гольф с короткими рукавами и классические брюки; гордая и по сравнению с ней пару часов назад, счастливая. Мужчина невольно улыбнулся, увидев свою спутницу. Она была чертовски прекрасна. — Выглядите классно, Юлия Борисовна. — он отвернулся, желая скрыть своё очарование ею и румянец от её «Спасибо!». Скрываешь ясное и заметное. Глупец. Всю дорогу парочка молчала, неловко обмениваясь взглядами. Лёша перебирал разные варианты возможных тем для их беседы, но всё было не тем. Всё, что хотелось обсудить, было актуальным для них раньше, ещё до смены обстоятельств. Навальный вновь почувствовал себя неловко. Он стабилен, а в его случае стабильность равна деградации. И это хуже всего. Президент с подчинённой с той же молчаливостью заходят в клуб, поднимаются на небольшой балкончик и занимают ложу, заботливо забронированную Н. за два часа до мероприятия. На столике лежит меню и — эврика!, — Лёша понял, как начать беседу под аккомпанемент мягкого джаза. Он рассмотрел четыре сшитые страницы, небрежно полистал их и лишь тогда сказал: — Что Вам заказать? — Позвольте ознакомиться. — секретарша случайно соприкоснулась с начальником в момент передачи меню. Внутри снова что-то затрепетало. — Коннемару*⁴ со льдом и колу в стеклянной бутылочке. Эта женщина умела удивлять. Алексей догадывался, откуда могут «расти ноги» у этой любви к исконно ирландскому напитку, но насчёт точности своей гипотезы был не уверен. Ладно, это не интересно. Себе придётся заказать просто колу. Г-н президент за рулём же! Учитывая особенности заказа, как и предполагал мужчина, разговор продолжается. — Не знал, что Вы любите ирландские горючие напитки! Вы — гурман, г-жа Абросимова. — политик склоняет голову на бок, наблюдая за блондинкой, наслаждающейся напитком. Она лениво ставит стакан в сторону, отвечая: — Ну, как видите, новый день — новые открытия. — слегка улыбается. — Честно говоря, не думала, что Вас можно будет удивить таким мелким фактом. Вы казались мне из ряда тех, кого вообще ничем нельзя поразить. — Юлия спокойно наблюдала за поющей девицей, которая ритмично двигалась под свою же песню. На её лице было выражение абсолютной безмятежности, которое, если не знать характер женщины, можно было воспринять как скуку. То, что она сказала — вещь интересная и даже в каком-то смысле правдивая. Алексей — праведный революционер, переживший кучи обысков, вялотекущие дни в спецприёмнике, часы ожидания окончательного решения судьи, которое может изменить всю твою жизнь. С таким реноме тяжеловато все ещё оставаться для всех обычным человеком, которого можно ошеломить вообще чем-то. Но это так, лишнее и философское. Приходится спокойно ответить: — Увы, Вы ошиблись, я все ещё могу удивляться от мелочи. Да и от чего-то грандиозного тоже. — Хорошо, Алексей Анатольевич, давайте тогда поиграем. — Абросимова ухмыльнулась, окатывая пронзительным взглядом мужчину и заставляя того вздрогнуть. — Я назваю Вам ситуацию, а Вы оцениваете степень своей удивлённости от этого. Идёт? — Запросто! — колючая напряжённость под звуки лёгкого джаза, нуарное и тягучее очарование Юлии, потоки мягкого, тусклого света, падающие неравномерно, странные, тихо произнесённые сентенции и внутренняя неразбериха единогласно напоминали Навальному сцену из какого-то независимого кино с кучей закрученных сюрреалистических поворотов, которые должны отображать ту или иную философскую мысль. Единственная суть, которую отображают все философские тезисы, что были уложены в повороты судьбы Н. — это «охуевай, пытайся исправить, косячь, страдай и так по кругу». Так себе философия. Гегелю, Шопенгауэру и даже Сартру это бы не зашло. — О’кей. Ситуация номер один! Оказалось, в Вашей команде завёлась «крыса», сливающая всю важную информацию оставшимся соратникам бывшего президента. — великодушно с её стороны не называть фамилию, от которой у каждого из ФБК пробегают неприятные флешбеки. Спасибо, конечно. — Работая с этим человеком бок об бок, Вы бы даже и не подумали о таком исходе. Вы удивлены? — Нет. Во время моей оппозиционной деятельности я ожидал разный исход событий. Хотя… знаете, если бы предательницей были Вы, то я был бы невероятно ошеломлён. — Мило. Вторая ситуация. Ваш авторитет среди народа начинает резко падать. Появляется второй «Навальный», — женщина показала скобочки пальцами, — обвиняющий Вас в том, что за время Вашего президентского термина Вы так и не начинали строить Прекрасную Россию будущего. Ваша команда стремительно Вас покидает, оставляя на фактическое растерзание толпой. Удивлены? — Скорее да, чем нет, но позвольте ремарку. — после кивка Лёша слегка поворачивает голову на бок и улыбчиво замечает. — Вы бы меня тоже оставили? — Вы уже второй раз клоните ко мне… — Как и Вы к тому, что я останусь один. — Хорошо. Дальше мне как-то лень пытаться Вас удивить, Алексей Анатольевич. — стакан с Коннемарой степенно становится пустым. Пара погружается в очередное молчание, наблюдая за игрой экспрессивного джазмена. Экс-оппозиционер неожиданно ляпнет: — А я Вас удивить могу? — Попробуйте. И он решился. Через пятнадцать минут Абросимова настороженно прислушалась к пению одной из песен. Это же она! Их чёртова песня, под которую они впервые поцеловались. Программы нет и именно эта выступающая певица не могла решить петь это после сентенции Юли об удивлении… Всё указывало на то, что это — заготовленное действие. Но как? Алексей не вставал с места, не звонил никому, вообще пальцем не шевельнул! Ловкость рук обнаружилась сразу — девица вспомнила, что он посмотрел на какое-то оповещение в телефоне, что-то цыкнул и… Всё. Значит, таким образом он мог договориться. Ясно и просто. Блондинка повернулась к невозмутимо смотрящему в даль президенту и на выдохе спросила: — Это Вы затеяли? — Допустим. Вы удивлены? — глава государства игриво улыбается из-за полученного эффекта. После удовлетворительного ответа он заговорщически шепчет. — Хорошая песня. Напоминает старые, славные времена. — Вы о пятидесятых? — секретарша понимает о чём это он, но умело съезжает с озвучки своего предположения. Лёша это понимает и вздыхая, кивает. Не получилось намекнуть красиво. Ладно. — Мне кажется, я Вас недостаточно поразил. Не против ещё одного сюрприза? — он продолжает дальше, пытаясь гнуть свою линию. Ему лишь шутят: — Боюсь, следующим Вашим подарком будет либо должность вице-премьера для меня, либо же возможность попадать в закрытые отделы архивов ФСБ без проблем. — о не-е-ет, угадали его планы! Дальше пара вновь молча пялилась, кто куда, думая каждый о своём. Экс-оппозиционер понял: кажется, ему не удалось наладить связь полностью, как это было раньше. Также и не удалось впечатлить подругу полностью, она ведь сама отказалась, предвкушая необъяснимую, странную роскошь в духе подарков старой власти для своих любимчиков. Но самым большим фэйлом из всего для политика было ещё кое-что. Все два с половиной часа Абросимова сидела с максимально нейтральным выражением лица, меняя диапазон нейтралитета, взгляд и физиономию в зависимости от ситуации. А как только её телефон легко пиликнул, на дисплее появилось сообщение от бельгийца, всё, лицо прояснилось, в глазах читалась радость и вообще, такое впечатление, словно она и не горевала. Однако, девица развернулась к шефу, улыбчиво щебеча: — Спасибо за хороший вечер, Алексей Анатольевич! Вы действительно меня подбодрили и… кажется, всё наладилось. Ещё раз спасибо. — искренняя благодарность и счастье в её тоне заставили мужчину глупо лыбится. Да не. У него точно вышло. Не всё, но хотя бы что-то!***
— То есть, теперь вместо разрушения отношений этих двоих ты их восстанавливаешь и поддерживаешь? Интересный поворот. — да, он и в этот раз созвал свой маленький частный консилиум. Комментирует, как постановил негласный регламент, первой Мария. После её слов русоволосый хмурится: — И в этот раз не очень, что-ли? — Да нет, мне просто любопытно наблюдать твой скачок от злодея к добрейшему мазохисту. — Певчих смеётся, а пока продолжает Кира: — В любом случае тот факт, что вы начали сближаться хотя бы на такой почве, уже радует. Это лучше, чем «ничего», согласись! — Ярмыш делает паузу, — Мы немного пообсуждали это с кое-кем… — Только не говори, что с Олегом! — Не-а, с Любой! Она-то поопытнее в этом больше нас двоих. Короче, Соболь просила передать, что ты правильно изменил решение. Она всегда к твоим услугам, но… просила в эти три дня не звонить, на конференции в Брюсселе у неё куча дел! — В Брюсселе, значит? — на лице политика появилась хитрейшая ухмылка. — Будь добра, попроси её о кое-чём спросить у дипломатов. Хорошо? — О`кей, валяй вопрос, я ей передам. Она как раз на ланче. — рыжая уже начала строчить текст сообщения, чтобы обратиться к Любе. — Что у Петера Виллемсена с семьей и на личном? — Глупо спрашивать так прямо, надо невзначай… — Маша качает головой в ответ на затею, Лёша же машет рукой, мол «пусть будет!». Он твёрдо заявил: — Я говорю о том, что меня интересует, а она сама направит беседу в нужное нам русло. Через десять минут пришёл ответ. Пресс-секретарша открыла сообщение и… После прочитанного Навальный только выдал угрюмое «угу», девицы переглянулись между собой и вздохнули. Нельзя было что-то утверждать в абсолютной точности, но и опровергать тоже не вариант.