***
Во всех поднявшихся вопросах, как говорят, без бутылки нельзя разобраться. Правда, после вина заглушать проблему другим напитком не хотелось и пришлось придумывать безалкогольный вариант. Первое, а точнее двоюродную сестру и все нюансы отношений её и П. «отбросили» в сторону. Юлию интересовало другое — перебежки между фантазией и реальностью, которые очень волновали её. Одно дело заниматься таким, когда ты мечешься между главными героями того и другого, но когда у тебя почти наклёвываются отношения… Это уж слишком! Остаток вечера пришлось «смывать» в ванной с ароматной пеной и «запивать» чаем. Неприятный осадочек остался. Нет, я не о моральном. Оказывается, девица была так увлечена, что не заметила большой засос на своей шее! Матерясь и ругая себя, она побежала искать водолазку в гардеробе. Работа завтра не ждёт! Следующее утро было в духе нейтральности. Как всегда, до первого, более-менее длинного разговора Абросимовой и Навального. В этот раз Алексей Анатольевич решил затронуть тему прошлой посиделки на концерте. Он приступил к беседе после того, как Ю. забирала кучи подписанных бумаг, которые надо было разослать по инстанциям. Вальяжно устроившись в кресле, президент начал: — В эту пятницу не хотели бы вновь посетить джаз-концерт? — тон главы государства был бодрым, на лице сияла улыбка, да и чего врать-то? Сам политик был сегодня почему-то (хоть это и было начало рабочей недели) очень удовлетворённым. Это тоже настораживает. — Я подумаю об этом в четверг. — девушка лишь пожимает плечами в ответ, а мужчина уже готов с другим вопросом: — Вам вообще понравилось? — после кивка продолжает. — Хотите, я расскажу Вам, как я провернул эту штуку с песней? — судя по его задору в голосе и тому, как он горит от желания всё рассказать, уж лучше это всё выслушать. Девица садится на кресло, выдавая короткое «угу!» и готовится слушать. Навальный крутит ручку и легко рассказывает всё: — Ну-у… Во-первых, я воспользовался моментом, когда Вы на меня не смотрите и нашёл инстаграм певицы, которая должна была петь дальше. Во-вторых, написал ей. И она спела для меня именно это чисто из уважения! Круто я придумал? — хотелось бы немного саркастично ответить, мол «ну Вы и отец русской стратегии, ну и смекалочка!», но это слишком грубо. Пришлось улыбчиво ответить «Конечно!». Не признаваться же в том, что задумка была раскрыта в первую же минуту исполнения результата. Экс-оппозиционер опирает подбородок на руку и спокойно спрашивает: — Как субботу и воскресенье провели? — Вчера повидалась с Петей. — Ю. мягко улыбается, но воспоминания про не очень-то и приятное окончание вечера смели улыбку с лица моментально. — Всё о’кей! — И… — Алексей заметно краснеет, отводит глаза в сторону, игнорируя взгляд сотрудницы и неловко обводит вытесненный контур слова «министерство» на папочке, лежащей перед ним, — как всё прошло? — Всё прошло отлично. Мы наконец-то отдохнули от суеты, поболтали о том и о сём, расслабились… Ну и выпили вина, конечно. Отличное было, но к пирожным, как по мне, не очень. Не в прикуску, как говорится. — упс! У Юлии упала бумажка. Она нагибается и стрейчевая ткань водолазки тянется вниз… Только увидев бледное до жути лицо своего шефа, поняла — она спалилась. Огромный багровый засосище вопреки своей маскировке был замечен. Навальный был жутко опечален и, хоть и пытался сделать вид, что ничего не увидел, гримасу получше скорчить не смог. Его утренняя ода к радости оборвалась на самом пике. Секретарша пулей вылетела из кабинета. Блять, блять, блять! Что же он сейчас думает? Наверное, только об одном. Только о том, что у неё был секс. Это вообще не его дело, откровенно говоря, но всё равно… Чёрт. Стыдно как-то стало. «Почему?» — спросите вы. А всё просто. Если бы вы заглянули в такой момент в чистые, васильковые глаза Лёши в этот момент и заметили тот тихий, безмолвный шок и боль, то поверьте, это бы вас очень впечатлило. Женщина негромко материлась, проклиная всё неудобство ситуации. Ничего весёлого, однако.***
— Ещё раз и по порядку! Ты заметил у неё что? — Засос! — А до этого она сказала что? — О том, что расслаблялась с ним. — Навальный делает вздох, акцентируя всё внимание именно на четвёртом слове из всей его фразы. Люба Соболь мягко похлопывает его по плечу, а Маша Певчих тихо и спокойно констатирует: — Но тебя же это не должно касаться! — после удивлённого взгляда от Лёши она добавила. — Ты же чисто из дружеского полюса смотришь, тебе не к чему анализировать её сексуальную жизнь! — Дело в другом. Вы и без меня знаете кое-что! И, учитывая этот факт, их расслабление после напряжёнки Виллемсена — это пиздец. Я уверен, он использует Юлю как собственную… — эмоциональный спич главы государства перервало робкое замечание от Ярмыш, сидящей сбоку и мирно пьющей вишнёвую колу: — Алексей Анатольевич, вспомни, что информация о кое-чём, возможно, не актуальна! Так что, нельзя утверждать о точной роли Юли для Петера. — Я тебе о том же твержу уже двадцать минут, кстати! — соглашается Любовь, заставляя мужчину вздохнуть. Тогда он победно поднимает руки: — Ваша взяла, уважаемые дамы! Допустим, я преувеличиваю. Но согласитесь же, если вашу подругу в вероятности 88% действительно используют чисто для прикола, вы тоже будете так возмущаться? — трое женщин выразили невербальное согласие. — Вот и всё. Ладно. Мне ещё… её в театр вести надо. Экс-оппозиционер не врал. Через две недели в Россию с небольшим турне приезжал Биргинемский королевский балет — один из пяти лучших балетов мира, гордость британцев. Это важное событие не должно было пройти мимо Навального хотя бы по двум простым причинам: 1) на мероприятии в Большом будет посол Великобритании, а с ним надо было бы немного поболтать; 2) для культурной части это невероятно хорошо — всё-таки, в новую ПРБ заграничные артисты ездят полегче, чем в Россию при Путине. Надо это вспомнить во время речи! Но это потом. Пока надо только две вещи — хорошо сидящий костюмчик и галстук в тон из гардероба всех комплектов вытащить. Всё! О своем успокоении потом подумать стоит. Итак, этот день был началом конца всего общего пиздеца, но наши герои не знали о этом и погружались лишь глубже в пучину отчаяния. Навальный пытался что-то придумать, чтобы смягчить ситуацию, но ничего не вышло. Каждый раз, когда сейчас он смотрел на Ю., она вся краснела и сразу же оборачивалась к монитору/к окну и так далее. Единственный выход — чёткое, спокойное приглашение пойти вместе с ним на постановку. Ничего сложного, кажется! Господин президент подумал пока начать с рабочей задачи и потом уже соскочить на личное. В пятницу он решительно подошёл к ней и после робкого вопроса «Вы что-то хотели?», начал: — Да, Юлия Борисовна. Вы перебирали наши письма? — Да, Алексей Анатольевич, а… — голос Юли стал тише, — что-то не так? — Всё хорошо. — глава государства смягчил тон, чтобы уж совсем не пугать подчинённую, — Просто там должно было придти одно письмецо от Большого театра, не видели его часом? — Как раз я его и взяла. — Абросимова передаёт красиво оформленный конверт начальнику и случайно соприкасается с ним рукой. По телам обоих пробегает искра. На лицах же пробивается алый румянец. Вот ж… Лёша мгновенно берёт себя в руки и одним движением открывает конверт. Он проверяет содержимое, сдерживает улыбку и как можно ровнее произносит следующее: — Вы любите балет? — Тональный крем или вид искусства? — Второе. — Мне нравится балет, но всё зависит скорее от постановки… — Если я скажу, что — политик делает паузу и заглядывает девице прямо в глаза, — у меня есть пригласительный для Вас на выступление Биргинемского королевского балета, лучшего в Британии, то я Вас порадую, госпожа Абросимова? Она застыла на секунду, а потом слегка склонив голову на бок, продолжила уже в шутливом тоне, которого, увы, так не хватало в их душевных разговорах: — Да, но это в качестве взятки или в качестве премии? — Ни того, ни другого. Чисто как благодарность за то, что терпите меня. — Так уж и быть, я с радостью приму Ваш дар. Невероятно благодарна Вам, Алексей… — женщина запнулась, будто хотела закончить фразу и лишь потом вспомнила о этикете, — Анатольевич. Спасибо! Первое дело было выполнено. Оставалось разгребать гардероб. А это уже дело за малым. То есть, за Олегом. Он как раз не занят, так пусть поможет брату! Получается, Навальный сделал дело. Ну, теперь может гулять смело!***
Сентябрь радовал свежестью, отсутствием летней жары и солнечной погодой. Сегодня день был ещё теплее и приятнее остальных: золотые лучи солнца заливали светом открытые московские улицы, лазурное небо было ясным и чистым, ни единого облачка! Величественное здание Большого театра выглядело в таком чудесном свете особенно хорошо. Юлия улыбнулась, когда увидела фасад за тонированным стеклом в авто. На неё нахлынули резкие воспоминания из раннего детства, когда её бабушка и мать водили её зимними вечерами на постановки по типу «Анюты», «Икара», «Щелкунчика», брали во время антракта в буфете себе чаю, а ей лично кремовые пирожные, говорили с интеллигенцией, забежавшей туда ненадолго, а потом выходили из тёплого помещения на зимнюю улицу, где под ногами скрипел ослепительно белый снег, щёки становились красными от мороза и на темно-синем полотне небесном блестели хаотично разбросанные бусины звёзд. Теперь всё по-другому. Она приезжает одна, под ручку только с шефом. Она сама стала той мимолётно пришедшей в старенький буфет представительницей интеллигенции, которая может взять не только чай и заварное пирожное, но и коньяк высшего качества. Её заботливо выведут из холода в тепло, привезут, обогреют… Времена меняются. Абросимова неспешно выходит из машины, сладко потягивается, слыша лёгкий хруст собственных костей, и чувствует мандраж. Это не от нервов, нет. Просто она додумалась надеть чёрный брючный костюм из бархата, который не согреет её нифига, а внизу, под пиджаком у неё отнюдь не свитер, а белая рубашка из легчайшей ткани. И никакого пальто! Умно, конечно. Хорошо, хоть Навальный умнее — у него и чёрное тёплое пальто (хоть и нараспашку, но это лучше, чем ничего!), и не менее презентабельный костюм… Ему полегче, чем его подчинённой. — Юлия Борисовна, идём-с? — внезапно обратился он к секретарше, отвлекая её от анализа комфорта той или иной одежды. После согласия президент подал ей свою руку. Пара незаметно для себя переплела пальцы друг друга. Чувствовался чёткий контраст между холодной и тонкой рукой Юлии и горячей и сильной рукой Лёши. Это всё по-дружески, не обращайте внимания. Глава государства уверенно повёл женщину через главный вход вопреки всей инструкции о безопасности, поприветствовал всех присутствующих в холле (не отпуская при этом Юлину ручку!) и зашагал с девицей по длинным коридорам дальше. Он вёл её неизвестно куда. Они прошли партер. Прошли общий зал. Наконец остановились… у дверей, которые вели в Царскую ложу. Блондинка удивлённо взглянула на шефа, который не скрывал своё удовольствие от её реакции. Он вальяжно протянул: — Да, дорогая моя, это всё на этот вечер — наше. — неизвестно, что поразило Ю. больше всего: размах неизвестной роскоши, слово «наше», а не «моё и ваше» или обращение «дорогая моя», произнесённое с особенной мягкостью. Скорее всего, её убил весь этот микс. Русоволосый галантно пропустил даму вперёд, держа тяжёлую дверь, и через миг, положив свою руку на плечо подруги, вздохнул: — А сейчас мы должны разлучиться. Ненадолго. Я иду болтать с послом Британии, помощь мне не нужна да и… Слышать то, как мы сравниваем последние данные British Petroleum и Газпрома, а я ужасно интегрирую старые идиомы в речь — скучновато. Отдыхай и осматривайся. Если что, здесь есть звоночек для того, чтобы что-то заказать. — и он быстро удалился от греха подальше. Абросимова вздохнула, рассмотрела чудесную лепнину и бархат на сидении, который она прижмёт своей пятой точкой и решила: а почему бы и ей не прогуляться? Её заставлял краснеть факт понимания того, что ты будешь сидеть там, где сидел Риббентроп, Черчилль и де Голль, и чтобы выветрить свою неуверенность в том, что она заслужила на такое, действительно стоило пройтись. Осторожно обойдя позолоченные стулья и случайно дотронувшись к шторе (это заставило женщину вздрогнуть и покраснеть), Юлия вышла из ложи. Она начала свой неспешный променад среди шумящей толпы. Блондинка была удивлена. Чем? Тем, что, оказывается, её откуда-то знают. Уже несколько раз она успела услышать разное о себе, но лучшими были три сентенции: «говорят, и у неё есть личные помощники», «по телеку она казалась ниже», «правда, что она работает в ФСБ?». Пытаясь не засмеяться вслух, девица не заметила, как вышла неизвестно куда. Она оборачивается в сторону двери и собирается выйти, но... Не делает этого. Всё потому, что у нее завязался самый интересный за эти несколько недель разговор, который всё неожиданно изменит.