***
Хесус просыпается весь в слезах, он трогает мокрые щёки и никак не может вспомнить, что ему такое приснилось. Всё внутри сжимается от ужаса и отчаянья, но Хес никак не может найти причину. Кислород лёгкие огнём обжигает, а слёзы никак не хотят останавливаться. С ним такого никогда раньше не случалось, из-за связи его эмоции стали настолько нестабильными, что он больше не контролирует их. Случилось ли что-то с Вовой? Хес хватает телефон, но обнаруживает Братишкина дома. Если дома, то значит в порядке? Если бы ему нужна была помощь, то он бы написал. Так решает для себя Хесус, умывая лицо в ванной, они договорились, что друг от друга им ничего не нужно, поэтому нет смысла названивать, тем более из-за какого-то кошмара, который он даже не запомнил.***
Братишкин разглядывает экран и ровным счётом ничего не видит, но врач поправляет очки с умным видом и удивлённо хмыкает, так гадко, что Вове уебать его хочется. — Вы беременны. — выдаёт усач и поправляет очки в ещё более раздражающей манере. — Срок четыре недели. — С какого хуя?! — возмущается Вова. — Ну, вам виднее. Братишкин ищет чем бы в него запустить, но у него только голое пузо в геле да простынь, на которой он лежит. Уже целую неделю его выворачивает, тошнит прямо сейчас, а врач над ним свои навыки каламбуров отрабатывает. — Дядя, вы вообще с головой как? Поссорились? В глаза долбитесь? — Я вам сейчас всё объясню, молодой человек. Не обязательно так резко реагировать. — врач протягивает ему полотенце и принимается выключать свою машину. — Это действительно редкое явление, но не невозможное. Порой случается так, что связь соулмейтов приносит в их жизнь «Чудо». — И чудо — это ёбанный спиногрыз? — Необязательно. Это может быть всё что угодно, например, чудесное избавление от смертельной болезни, что-то что делает вас счастливыми, исполнение каких-то планов. Как мелкие вещи, так и крупные в зависимости от единения душ и силы связи. Как в вашем случае рождение ребёнка у бесплодной пары, даже беременность мужчины. — Пиздец. — от осознания правдивости слов врача у Вовы начинает бешено колотиться сердце, он сжимает в руках свою толстовку, не в состоянии даже встать с кушетки. — Что же мне делать? — О, не волнуйтесь, сейчас запишем вас на аборт, и эта досадная неприятность не будет вам мешать. Печально, что ваш соулмейт оказался мужчиной, но у нас есть специалист, который поможет и от этой проблемы избавиться. — Чего? Вы охуели? А может вы не будете решать за меня? Как вы смеете говорить так, словно это ужасно? Вы чёртов врач! — Братишкин в бешенстве готов метать всё подряд, заодно и аппарат УЗИ, но сдувается, словив резкую смену настроения. — Это ребёнок, который может родится. Может ведь? — Ну… Обычно мужчины не желают рожать детей, это же не предусмотрено физиологически. — врач вроде и старается выглядеть профессионально, только Вова всё равно чувствует исходящее от него презрение. — Но природа соулмейтов безусловно позволяет выполнить эту функцию, хотя до конца это до сих пор не изучено. Вы собираетесь оставить его, а ваш соулмейт? — Я не знаю, но я хочу хотя бы подумать, а не бежать тут же избавляться от него, как от какого-то чудовища. И мой соулмейт тут совершенно не причём. — Без его поддержки вам обоим будет непросто выдержать то, что предстоит. — Всё же я сначала подумаю. А вам советую УЗИ свои делать и диагнозы сообщать, а не своё ебейшее мнение на людей вываливать. Братишкин возвращается домой с пачкой витаминов, назначением от врача и полнейшим ужасом. Он не знает, что ему делать, как сказать об этом Хесусу. При мысли о нём Вову затапливает такими сильными эмоциями, что он просто не выдерживает, скатывается на пол по входной двери и взрывается рыданиями. Весь мир рушится. Какая-то клетка, которая в нём живёт всего четыре недели, уже подвергается такому пренебрежению от того, кто должен с радостью о ней сообщать, а не в ту же секунду заносить ручку для записи на её удаление. Вова тоже не в восторге от детей прямо сейчас, ещё и вынашивать самому, но ведь такого шанса у него больше никогда не будет. Сейчас он точно не сможет ничего решить, не в таком состоянии.***
— Короче, мужики, вот для чего я вас позвал. — Вова стукает по столу и тут же опускает голову, вздыхая. — Мне совет нужен. — В чём вопрос? Мы всегда поможем. — отвечает ему Вася с улыбкой и глядит на Стинта и Илью, которые согласно кивают. — Что случилось? Ты какой-то бледный, заболел? — спрашивает Мазеллов. — Ты! — Братишкин тыкает пальцем в сторону Макса, и тот удивлённо вздёрнув брови тоже указывает на себя. — Расскажи про вашу связь соулмейтов. У вас с Нелей было «чудо»? — Чудо? Что это такое? — в силу возраста Илья оказывается самым несведущим в вопросах связи. — Я знаю. Это такая штука, вроде подарка судьбы, которое появляется от крепкой связи. — объясняет Вася. — Ну, не было ещё. Вроде. Мы и так счастливы, мне ничего не нужно. — отвечает Стинт и расплывается улыбкой от одной только мысли о своей девушке. — Так, почему тебя это заинтересовало? — Я… Короче, если я просто скажу вы не поверите, но попробуйте не орать, ладно? — Вова осторожно кладёт перед ними справку от врача, парни поворачивают головы, ничего не понимая. — Я, в общем, залетел. Пузожитель у меня. — Чего?! Как это? — Илья первый хватает справку и вглядывается в слова внимательнее, Вася прижимается к его плечу, тоже пытаясь там что-то рассмотреть. Макс с Вовой только в ужасе переглядываются. — Кто? От кого? — интересуется Стинт. — Твою мать! Ты спал с парнем? — Без этого даже «чудо» не смогло бы такое сделать, ну, наверное, я так думаю. — бормочет Вова, растекаясь по столу под взглядами парней. — Блять, я… Не знаю, что мне делать. — Если ты не бежишь делать аборт, то думаешь его оставить? Так я понимаю? — уточняет Вася, возвращая ему бумагу. — А… Ну, тот, твой соулмейт, ты говорил с ним? — добавляет Илья, смущаясь. — Он захочет оставить его? — Он ненавидит детей, своих, чужих, любых. Он никогда в жизни не согласится его оставить, ему не нужен даже я. И я не рассказал ему пока. — отвечает Братишкин, разглядывая справку. — Вы соулмейты, так или иначе, ваши желания и чувства будут совпадать. — говорит Макс и настойчиво всовывает ему в руку стакан воды, заметив, что он побледнел ещё сильнее. — А раз «чудо» произошло, вы были в тот момент очень близки, понимаешь? Тогда вы совпадали на все сто процентов. — Тогда было тогда. Почти пять недель назад, месяц прошёл, он мне даже не звонил, я не стримлю уже вторую неделю, а ему похуй. Вот что я понимаю. — А о чём последнем вы говорили? Вы же должны были что-то обсудить? — интересуется Илья. — Я сказал, что мне от него ничего не нужно, а он, что не держит меня. — Вова намерено говорит тихо, но за столом его слышно всё равно прекрасно. — Вова, блять! — звучит почти синхронно. — Вы поругались? Не поговорили, а по-идиотски всё отрицали? — возмущается Вася. — Дебилы. — Серьёзно? Поняли, что соулмейты, переспали и решили не быть вместе? — Макс тоже в бешенстве. — Ты понимаешь, что от секса ваша связь увеличилась, как и необходимость друг в друге? — Наоборот было… Мы сначала переспали, а потом узнали… — признаётся Братишкин, совсем поникнув. — Никто из нас не смог это контролировать. — Вов, понятно, что это было непросто в тот момент, но теперь стало ещё сложнее. Без разговоров ничего не решить. — Илья сжимает его плечо и звучит очень успокаивающе с пониманием. — Если хочешь, я схожу к нему с тобой. Мы не дадим тебя в обиду. — Точно, набьём ему морду. — воинственно подскакивает Стинт, сжимая кулаки, но угрожающе особо выглядеть не стал. — Точнее Вася набьёт, да? — Ха! Просто посмотрю на него, и он уже обоссытся. — подтверждает Вася. — Спасибо, чуваки… Но я сам поговорю… — Вова выдавливает слабую улыбку, но в целом такая поддержка сильно поднимает его дух. Парни смотрят на него в ожидании, и он нервно кусает губы. — Вы ждёте, что я скажу кто он? — Конечно! Если ты стесняешься, потому что он парень, то мы уже в курсе, это не проблема. — Дело в том, что вы его прекрасно знаете. И походу этого достаточно, чтобы вы поняли. Парни принимаются вопросительно указывать друг на друга и качать головами. Братишкин смеётся из-за этих дураков, и они отвечают ему улыбками. — Знаете, ещё недавно я думал, что если не встречу соулмейта, то посмотрю на Хесуса, как он поступит, ему ведь нихуя не нужно в отношениях, ни свадьбы, ни детей, да даже возлюбленной. А теперь… Я на самом деле завишу от его решения. — Так, это он? Нихуя. Пиздец! — удивляется Вася. — Никогда бы не подумал, что вы это всё-таки сделаете, да ещё и с залётом. — хмыкает Стинт. — Что? Кто? Я не понял. — расстраивается Мазеллов. — Это Хесус. — поясняет ему Макс. — А? О! Бля… — В конце концов, я сделаю, как он скажет. — говорит Братишкин. — Но если ты хочешь оставить ребёнка, то лучше оставить. Вашего ребёнка ты больше никогда не сможешь родить. — напоминает Стинт. — Знаю, но как я без него? Нахуя мне наш ребёнок без него? — Вот поэтому вы и должны поговорить! Блять, ну что тут думать? — взрывается Илья, встаёт и тянет Вову за руку. — Сейчас же поедем к нему. — Стой, как сейчас? Я не готов! — упирается Братишкин, но сзади его уже толкают Вася и Максим. — Подождите! — Звони ему, говори, чтобы он там своим псам приказал тебя пропустить. А готовиться по дороге будешь. — заявляет Стинт. — Вот же вы суки. — Это для твоего же блага. — убеждает Илья. — Ты не забыл, что у аборта есть ещё и срок годности? — Я помню.