Мечта

Хесус точно не ждал, что средь бела дня ему неожиданно позвонит пропавший с радаров Братишкин, с заявлением, что через полчаса приедет. Он даже не знает готов ли к разговору, к чему такая срочность и вообще зачем всё это. Братишкин едва видит его лицо, как ни слова не может сказать, по щекам ручьём льются слёзы, становится так тяжело и больно, не хочется услышать снова то омерзение к тому, на что он совершенно никак не мог повлиять. А Хесус точно отреагирует точно так же, как тот мерзкий врач, тоже сходу скажет избавиться, даже не спросит мнения Вовы. Хес затаскивает рыдающего парня в квартиру и растерянно смотрит на него усевшегося прямо на пол, внутри всё горит. Он не может просто смотреть на это и опускается на пол к нему, сжимает в объятиях, позволяя плакать на своём плече. — Ну же, всё хорошо, я рядом. — Хесус гладит его по спине и прижимает к себе крепче. — Вов, расскажи мне, что тебя беспокоит, как мне помочь? Братишкин так ничего и не отвечает, успокоившись, он тупо щёлкает рандомные видео на ютубе, сидит на диване, обнимая свои коленки, и невидяще смотрит в экран телевизора. И внешне он действительно выглядит спокойно, только Хеса бьёт таким шквалом эмоций от одного взгляда на него, что от этого ужаса он скоро и сам начнёт дрожать. — Может уже скажешь, что это было? — не выдержав спрашивает Хесус, сил нет молча сидеть рядом и ничего не делать. Вова сжимается ещё сильнее и становится неприступнее, никаких ответов он пока давать не готов. — Чипсы хочу. — единственное, что он говорит впервые с тех пор, как пришёл. — Я закажу тебе чипсов. Тогда тебе станет легче? — Нет. Хесус вздыхает, придвигается ближе и невесомо касается его головы. Братишкин тут же изворачивается и больно бьёт его локтем под ребро. — Блять, Вов, да что с тобой? — Просто не трогай меня! Но Хес наоборот хватает его в объятия и сжимает крепко, не позволяя вырваться. В какой-то момент Вова, ослабленный стрессом затихает, перестаёт брыкаться и снова шмыгает носом. — Давай, я лучше тебе мороженое закажу? — предлагает Хесус, тыкаясь носом ему в макушку. — Настроение тоже поднимает и не такое вредное. — Угу. — Если тебе было так плохо, почему ты не пришёл раньше? — Потому что… — Вова мягко, но настойчиво отталкивает его, вновь утыкаясь взглядом в телевизор, звук на котором почти полностью выключен. — Дело в другом. — В чём? Братишкин качает головой и утыкается лицом в свои коленки. Хесус откидывается на спинку дивана, заставлять бесполезно, он сейчас может только находиться рядом и смотреть с ним всякую ерунду. Он случайно нащупывает какую-то бумажку на диване между ними, развернув её, Хес с трудом понимает, что вообще прочитал. — Вов, от тебя кто-то залетел? — Что? Отдай! — Братишкин тянется за справкой, но не дотягивается, даже завалив его на спину, и утыкается лицом ему в грудь. — Нет… Не от меня. — Тогда что это? Вова слезает с Хесуса и снова садится в свою защитную позу. — Это я залетел, Хес. Я беременный. — Чего?! Как? — Пресловутое «чудо», слышал? — Так ты не шутишь… Блять… Братишкина трясёт, начинается самая страшная часть, и внутренне он готов услышать что угодно, но на самом деле это не так просто. — Пиздец! Мне почти тридцать и за это время ни одна, блять, женщина от меня не залетела, а ты еблан после первого, сука, раза. — взрывается Хесус, в голове не укладывается такая усмешка судьбы. — Да как такое возможно? — Прости… Прости меня, я… — Вова захлёбывается слезами. — Нет… Нет, нет, нет, это не твоя вина. Эй… — Хес достаёт салфетки и осторожно вытирает его лицо. — Как давно ты знаешь?.. Подожди, в четверг, да? Блять, какой же я идиот. — Только не говори мне ничего, пожалуйста. Только не говори. Я не смогу, не хочу. Тот врач сказал это как что-то очевидное, будто ничего другого и не остаётся. Будто это неправильно, будто я ужасен… Будто… — Ты хочешь его оставить? — осторожно уточняет Хесус и сжимает его ладони, заглядывая ему в глаза. — Я не знаю. Но может же у меня быть хотя бы выбор? — Конечно. — Как бы ты поступил? — Сделал бы аборт. — не задумываясь, отвечает Хес и сжимает его дрожащие руки сильнее, когда он опускает голову. — Но я не ты, Вов. — Я сделаю так, как ты мне скажешь. — говорит Вова и вырывает свои ладони. — Ты собираешься свалить это решение на меня? — Я боюсь, что без тебя он не выживет. И это наш ребёнок, твой и мой. Без связи соулмейтов он бы не появился и без неё не сможет родиться. Поэтому, не важно, сколько бы я не… Рыдал, и чтобы не думал об этом. И как бы не было тяжело это слышать… — Братишкин утирает мокрые щёки, садится прямо перед ним и старается смотреть уверенно. — Рано или поздно, нет смысла оттягивать. Просто скажи мне уже это. — У нас вообще есть время подумать? — Что? — Я хочу подумать. — Но… Я думал, что ты не хочешь детей. — Да, но я и не был в ситуации, когда он прямо… — Хес взмахнув рукой указывает ему на живот, и они смотрят на него оба. — Мой ребёнок, Вов, я не понимаю, как это. — Мы даже не вместе. И разговаривая в последний раз, решили, что и не будем. Хесус поворачивает его лицо к себе, наклоняется вперёд и целует. Становится настолько легко и спокойно, как не было, наверное, целый месяц. Вова отстраняется, закусывает нижнюю губу и укладывает голову ему на плечо. — Блять… Мне было так хуёво. Тошнило две недели, а один твой поцелуй и всё… — он соскальзывает ему на колени. — Ненавижу эту хуйню. — Знаешь, мы найдём нормального врача, который тебя полностью устроит. — говорит Хесус, запуская пальцы ему в волосы. — Будет нужно поедем заграницу. — Нахуя столько сил для… Хес… — Если ты уверен, то я тоже. — Ты не хочешь детей, зачем всё это? — спрашивает Братишкин, поднимаясь. — Детей нет, но это не просто какой-то ребёнок. И ты же не собираешься беременеть каждый раз? — Вряд ли это возможно. — Нам плохо друг без друга. Мы соулмейты, и мы получили шанс, которого никогда больше не будет. — Ты сказал, что тебе нужно подумать и сколько ты думал, одну секунду? — возмущается Вова. — А может этого достаточно, чтобы я решил? — Ты просто в шоке, сам не знаешь, что говоришь. Я тоже не понимаю. — Не поддавайся панике. — Хесус притягивает его к себе и сжимает в объятиях. — Сейчас я куплю мороженое, будем сидеть в обнимку и кушать его, хорошо? Сколько у нас времени? — Я так быстро сбежал от этого мудака, что даже не спросил. Загуглим? — Думаю, наш случай исключительный. Но до завтра точно подождёт. Оставайся у меня, как только тебе станет лучше, ты сможешь подумать обо всём. — Если я останусь с тобой, то буду думать только о том, как хочу тебя поцеловать. — шепчет Вова ему в шею. — А ты перестанешь этого хотеть, если уйдёшь? — Нет. Хесус ухмыляется, когда Вова забирается к нему на коленки и обнимает за плечи. Они заглядывают друг другу в глаза и невесомо соприкасаются губами, и даже такое едва ощутимое касание переполняет счастьем. — Как думаешь, эта клетка внутри меня примерно такого размера… — Братишкин показывает пальцами где-то полсантиметра. — Поймёт ли она что твой член тоже внутри меня? — А мы можем это делать, пока ты?.. Ну… — Я только встретил соулмейта и хуй там, мы не откажемся от секса из-за ребёнка, пока он не начнёт хотя бы пинаться. — Мне кажется, что они пинаются на довольно поздних стадиях. — подмечает Хесус, забираясь руками ему под кофту. — Ничего ему не будет, до того, как оказаться во мне, он ведь был в тебе? Так какая разница?.. Хес? — зовёт Братишкин, немного смущаясь, когда его руки начинают шарить по животу. — Мне всё ещё не верится. — Ну… Там же делают такие штуки, когда сердце слышно, сходим? Сходишь со мной? — Конечно. Буду рядом везде, где тебе будет нужно. — Как ты сладко говоришь. Но тебя же это бесит. — Всё по-другому, потому что это ты. — убеждает Хесус, притягивая его к себе, и целует в шею. — Но что во мне такого? — А что такого во мне, что я тебе нужен? — Я просто так чувствую. — отвечает Вова и сжимает в кулаках его кофту. — Мы так чувствуем друг друга. — Я снова хочу почувствовать то, когда только мы с тобой. Они перебираются в спальню, с каждым поцелуем связь становится сильнее и уверенность в решении только крепнет. Братишкин нежный и чувствительный, Хесус ловит его стоны поцелуями. Ничего больше не важно, в такой момент думать о чём-то серьёзном становится совершенно не нужно.