Мечта

Братишкин огромными глазами глядит на коробку с новеньким телефоном, Хес свою распаковал ещё в такси и теперь спокойно может сидеть в инсте со своего телефона. — Не нужно было. — говорит растерянно Вова. — Мне теперь сосать тебе придётся за новый айфон. — Да ты, Вов, уже насосал и на этот, и на следующий даже, на все что будут. — пафосно заявляет Хесус. — Ну ты… Нельзя такое говорить! — Почему? — Ты же так про меня не думаешь, будто я счастье всей твоей жизни. — Ну ты и есть счастье. — Хесус поднимает взгляд с экрана на его лицо, вздыхает и встаёт, подходя ко всё ещё стоящему посреди гостиной Вове. — Дурак. — Ты дурак. Сам же возмущался, что я твоим телефоном постоянно пользуюсь. Две недели как вернулись, а я всё без телефона. — фыркает Хес и кладёт ладони на его плечи, чмокает в лоб. — Но это не значит, что ты мне должен его купить тоже… Я верну за него деньги. — Братишкин хмурит брови и недовольно на него смотрит. — Закинь их лучше в копилку на колледж сыну. — Блять! Иди нахуй. — Вов, я уже это сделал, я имею в виду, купил, можешь не пользоваться, если не хочешь. — И я не мудак. — заявляет Вова, обхватывает его руками и утыкается носом в грудную клетку. — Спасибо. Хесус раскачивает его в объятиях и чмокает в макушку. — Это тебе на новый год. — Сейчас сентябрь! — Значит на новый учебный год. Братишкин смеётся, а потом резко отдёргивается назад, хватается за живот и дикими глазами смотрит на Хеса, его чуть ли не трясёт. — Что случилось? — спрашивает Хесус, неуверенно поднимает руки, не зная, ему коснуться его или только ловить, если падать начнёт. — Вов? — Толкается. Хес… Это, такая хуйня жуткая, бля, пиздец! Хес сажает его на диван, садится в ногах и прижимается к его животу всем чем может: щекой и ладонями. Старается что-то услышать, почувствовать и на самом деле ощущает, лёгкий пинок. — Вау. — выдыхает Хес и поднимает взгляд на всё ещё находящегося в ужасе Вову. — Реально толкается. — Хес, пусть перестанет! — истерично требует Братишкин, ногой только не топает. — Из меня сейчас чужой полезет, я ебал. Мне не говорили, что это будет такая хуйня. — Малыш, Хестишка, папочке твоя движуха не нравится. — Хесус целует ему живот через футболку и гладит, только непонятно кого он пытается тем самым успокоить. — Сука! Он уже пинается, двигается, а имени всё ещё нет! — Вов, не нервничай, тебе нельзя. — Да иди ты нахуй со своим не нервничай! Давай, я в тебя залезу и по почкам долбить начну? Хесус садится рядом и прижимает его к себе, заставляя уткнуться носом себе в шею. — Он только начал это делать, у нас полно времени, он у нас вообще поздний ребёнок. — Точно? — спрашивает Вова, поднимая голову. — Конечно. Но, чтобы тебе стало легче, давай посмотрим имена в интернете, вдруг нам что-то сейчас понравится? — Хес хватает свой телефон и открывает поиск, Братишкин садится ровнее и заглядывает заинтересовано в экран. — Так… Вот, даже по сезону имена есть, наш же зимний будет?.. Итак, Степан… Хуйня. Сергей — да никогда в жизни, Артём — ну хуй знает, Василий — ага, конечно, Пётр — асу, Илья — неудачное имя для нас, Максим — не, вырастет ещё Стинтом или Шадоукеком… Блять, Виталий, Валентин, пиздец. — Тут имена даже не по алфавиту стоят, хуйня сайт. — хмыкает Вова, упираясь подбородком ему в плечо, уже успокоившись, и малыш больше не толкается. — Другой посмотрим… Августин, Авраам, Адонис… О, ясно, дальше… Имена по месяцам, это ещё чо за хуйня? Григорий, Лев, Арсений… Ладно, нам нужен декабрь… Роман, Платон, снова Серёжа, Тимур… Вов, мы никогда его не выберем. Братишкин вздыхает и гладит его по спине. — Найдём, Хес, в крайнем случае будет вторым Алексеем, ты своим именем всё равно не пользуешься. Вон, Женя, может Женя? — Тебе нравится? — Ну, Евгений Алексеевич… Подожди, Понасенков же Евгений? Тогда нахуй надо, блять. Хесус отбрасывает телефон и утыкается носом Вове в макушку. — Может он сам выберет имя? — Нас из роддома без имени не выпустят. — Бля. — До ноября ещё есть время, но теперь я об этом буду волноваться ещё больше, потому что ничего как будто не подходит. — задумчиво говорит Вова и чешет Хесу затылок. — Будем надеяться на озарение. — хмыкает Хесус и опускает ладонь на его живот, надеясь ещё раз почувствовать то самое. Они сидят какое-то время молча, пока по лбу Вовы не начинает стекать капли, он поднимает голову и удивлённо разглядывает лицо Хесуса. — Ты чего? Хес? — Он… Прям пинался, прям живой и настоящий. Мне кажется, до этого я не понимал до конца, что всё по-настоящему. — шмыгая носом и утирая мокрые глаза, отвечает Хесус. — Ох, ну чего ты? Всё хорошо. — Вова и сам вот-вот разрыдается, он тянется вверх и целует его в щёку. — Хес. Ну, Хес. — Прости. — Хесус стекает ему на колени, ложится, уткнувшись носом ему в живот, и закрывает глаза. — Это так неожиданно, хоть я столько слышал об этом. — Ничего, я тоже в шоке. Раньше я ощущал что-то, шевеление или вроде того, но когда руками-ногами дёргает вообще пиздец. Хес совсем успокаивается под поглаживания по голове и спине, от тепла родного человека, даже двух. Братишкин накрывает его ладонь своей, и они медитируют в тишине. Имя так и не выбрано, на курсы не записаны, по стримам сплошные проёбы, но они почему-то счастливы.

***

Братишкин ноет уже минут двадцать, и Хесус пытается сбежать от него всеми силами, переходя из одной комнаты в другую. Но когда Вова устаёт за ним ходить, он начинает атаковать его сообщениями в тг, присылая скрины различных кроваток. — Нахуя она нам сейчас? — спрашивает устало Хесус, садясь рядом с ним за стол на кухне. — Нужна, а как мы без неё? — настаивает Вова. — Мы может вообще не в этой квартире будем, так, блять, зачем сейчас? Братишкин пытается затащить ноги на стул, а когда не получается, старается обнять то одну, то другую, и он расстроенно и обиженно пыхтит. Хесус вздыхает, наблюдая за ним, прижимает его ноги за коленки к полу и наклоняется вперёд, заставляя посмотреть себе в глаза. — Хорошо, Вов, мы сходим в магазин и посмотрим, подыщем вариант. — предлагает Хес. — Тебе станет лучше, если мы это сделаем? — Да. — тихо отвечает Вова, всё ещё дуясь. Хесус цепляет его за щёку и целует в губы. *** Как Хесус и думал, детские магазины — это жесть. Повсюду снуют дети и их родители, а ещё консультанты. — Почему тут так много народу? — спрашивает Братишкин, прижимаясь к его спине и выглядывая из-за плеча. — Дети больше не играют в настоящие игрушки, у них же есть бвабл стапс и роблох. — Просто это центральный детский магазин в восемь вечера в пятницу. — поясняет Хес и тащит Вову прочь от хамлес к экскаваторам. — Нам не нужны игрушки, мы пойдём в скучные магазины, где детям нечего делать. — Да тут повсюду люди. — Взять тебя за руку? — Нет, я не маленький. — ворчит Вова, хотя продолжает тереться об него, а потом замечает что-то интересное и дёргает Хеса за рукав. — Смотри! Это же котофей. Реальный! — Там нам ничего не нужно. — Но… — Я хочу разобраться с кроваткой, а потом погуляем здесь, хорошо? — предлагает Хесус, щипая его за щёку. — Ладно. — нехотя соглашается Вова. Они добираются до третьего этажа и начинается нелёгкое путешествие по магазину с вещами для новорождённых. Нелёгкое потому что им приходится с порога дёргать друг друга от того, чтобы хватать всё подряд. Выбор кроватки тоже оказывается сложной задачей, но тут дело больше в расхождении во мнении, Хес хочет дорогую и навороченную, а Вова очаровывается чем-то крошечным и милым. — Эта не годится совершенно. — заявляет Братишкин. — Она огромная, куда мы её поставим? И у нас будет ребёнок, а не слон. — Но эта круглая отстой и зачем над ней шатёр? — спорит Хесус. — Вот эта с кучей ящиков хотя бы практичная. — Она уродская! А эта без углов, что если он ударится об твои ящики? — У нас во всей квартире полно ящиков. — Блять, хули это так сложно?! — возмущается Вова. — Тихо ты, это детский магазин. — Хесус подходит ближе и берёт его за руку. — Нужно думать логически. Где будет стоять кроватка? В спальне, значит мелкий будет там только спать, потому что мы с тобой проводим большую часть времени не там. — И что это значит? — Мы возьмём такую, какую ты захочешь. — Ты же не имеешь в виду, что это потому что я буду видеть её чаще тебя? — Нет, просто мне на самом деле всё равно какая она будет, главное, чтобы выполняла свою функцию… И подходила к интерьеру. — Так это значит тебе важно какая она, придурок. — Вам чем-то помочь? — девушка-консультантка появляется рядом с ними в самый неожиданный момент. — А, ой, нам помочь? — растерявшись, спрашивает Вова у Хесуса, тут же заходя подальше ему за спину. — Нет, у нас только тридцатая неделя, мы пока только присматриваем. — отвечает Хес. — Это так чудесно, что вы сами этим занимаетесь. — говорит с улыбкой девушка. Прежде чем кто-то из них начинает разводить шум, они дёргают друг друга за руки и дожидаются, пока консультантка уйдёт. Братишкин утыкается лицом ему между лопаток и вздыхает. — Что мы решаем? — интересуется Хесус. — Ты хочешь кроватку со шторкой? — Я хочу домой. — глухо ему в кофту говорит Вова. — Вов… Давай посмотрим на милые вещички? Маленькая одежда, как для собачек. — М… — Или на игрушки? — Игрушки? — Погремушки, о, точно, купим погремушку, будет его первой игрушкой, буду трясти над твоим животом, как бубном. — воодушевляется Хесус, разворачиваясь. — Самая тупая идея в мире. — смеётся Братишкин. — У меня была когда-то, я её видел, такая на белой палке с тремя разноцветными шариками, интересно найду ли я что-то подобное. Хес улыбается, смотря, как он спешно идёт куда-то в другую сторону магазина. Хесус медленно идёт за ним, оглядывая стеллажи вокруг, останавливается возле одного из них, зацепившись взглядом, и берёт в руку носки. Это и носками сложно назвать, они кажутся крошечными на его ладони, носочки с мордочками белых кроликов. Неужели человеческие ноги могут быть настолько маленькими? — Хес? Ты чего? Я уловил твою панику аж оттуда. — Вова обхватывает его за плечи и глядит на его руку. — Это носочки? — Ты говорил, что у тебя внутри арбуз, и внешне кажется, что живот огромный, но ведь он будет таким маленьким, Вов, совсем крохой. — шепчет Хесус. — А потом вырастит в кабана и будет сгребать нас двоих в охапку. — Вов… — Хес, они все сначала такие, а потом он станет взрослым быстрее, чем успеешь подумать. — Я знаю, но… Это всё равно пиздец страшно. Вова нежно ему улыбается и заменяет носки на его ладони на погремушку, фиолетовая палочка с белым кружочком. — Я выбрал, она простая, но особенные вещи такие и бывают. — Братишкин прижимается щекой к его плечу. — Она отличная. Такая твичовская. — Ты заметил? — Это слишком очевидно. — хмыкает Хесус, сжимает игрушку крепче и легонько трясёт, звучит самый обычный звон погремушки, который возможно даже никогда не успокоит ребёнка, но будет значить так много. — Мы познакомились благодаря твичу, без него ничего бы этого не было. — Мы соулмейты, Хес, и в любой из возможных вселенных мы бы обязательно встретились. Хес наклоняется и чмокает его в лоб. — Пошли? Оплатим погремушку и поедем домой? — И это тоже? — ухмыльнувшись спрашивает Братишкин, потрясся у него перед носом носочками с белыми кроликами. — И это тоже. — отвечает Хесус с серьёзным лицом, забирая их у него, он слышит Вовин смех, пока идёт в сторону кассы.