Мечта

Мрачное здание школы в темноте выглядит особенно зловеще, у Вовы пальцы подрагивают, и кажется, что вот-вот из-за угла выскочит какое-то чудовище. Парни уже успели словить пару скримеров, пока ездили по пыльному городу в темноте. — Как ты? — спрашивает Хесус, беря его за руку и чмокает в затылок. — Нормально… Так, в здешних коридорах ты целовался с девчонками? — интересуется Братишкин, прижимаясь ухом к груди Хеса. — Ни с кем я здесь не целовался, но могу показать где срал. Вова кривится, но разворачивается, обвивая его за шею, и тянется вверх. — Тогда я буду первым, кто поцелует тебя здесь. Хесус улыбается и прижимается к его губам, не парясь из-за наблюдающих за ними Антоши и Ильи, какого-то подписчика, который только подошёл, и всё ещё идущей трансляции на телефоне в руках Мазеллова. Всё так неважно, когда так хорошо. — Но вообще-то место как из хоррор игр. — отстраняясь, заключает Братишкин и тянет Хесуса обратно к машине. — Аж мурашки бегут. — Думаешь днём лучше? Нихуя, чем больше людей, тем опаснее. — фыркает Хес, сжимая его ладонь крепче. — Как ты любишь свой родной город, я в ахуе. — Говорит москвич, пошёл ты. Не хватайся тогда за мою руку всю дорогу, как перепуганный ребёнок. — Ха?! Это ты за мою хватаешься, будто меня сейчас украдут. Дальнейшую перепалку прерывает смех Мазеллова, до ушей которого как раз дошёл этот разговор. — Ругаетесь из-за того, кто кого сильнее любит. Не перестану восхищаться вашими отношениями. — говорит Илья. — Мы не ругаемся. — поправляет его Хесус. — Тебе показалось. — Да, когда мы ругаемся, летит посуда. — добавляет Братишкин с довольной улыбкой. — А ещё хесовский телефон. — Не было такого. — Точно, ты разбил его не вовремя ссоры, а когда бесился, что я тебе не отвечаю. Илья собирается тоже что-то сказать, но уже Антоша врывается в их разговор и подгоняет их попрощаться с подписчиком, залезть скорее в машину и отправиться прочь от стрёмного места. — Итак, куда дальше? — интересуется Вова, подскакивая на своём месте и высовываясь вперёд. — Поехали вперёд, а там посмотрим. — решает Хесус, пытаясь пристегнуться и не уронить штатив с телефоном. — Ес босс. — хмыкает Антоша, выруливая с территории школы. Улицы будто ещё темнее, чем были, они едут всё дальше. Дорога через лес в старый дом Хесуса вообще, как из фильма ужасов. Братишкина постоянно пугает Мазеллов сидящий рядом, и он жмётся всё ближе к переднему сидению, и цепляется за бок Хеса, тот иногда сжимает его ладонь, продолжая говорить с камерой. — Вов, дай телефон. — просит Хесус. — Ага. — Вова стреляет в хохочущего Илью недовольным взглядом. Хес ловко открывает карту на его телефоне, и Антоша даже присвистывает. — Вы обменялись паролями на телефонах? — удивляется он, заметив это случайно. — Просто я пользовался его телефоном, когда свой разбил, вот и запомнил. — объясняет Хес. — Мне скрывать нечего, но если ты что-то нашёл, то это не моё. — добавляет Вова. — А! Блять! — вдруг орёт Илья, и все в машине дёргаются от неожиданности. — Чо это там было? Я что-то видел! — Илья, нахуй! Нет там ничего. — возмущается Братишкин, но вцепляется в его плечо со всей силы, пока всматривается в темноту за окном. — Есть! Я видел. Это Мишка Фредди. — Остановимся? — предлагает Хесус. — Да ни за что. Можете выпрыгивать на ходу. — заявляет Антон. — Хуйня какая-то, а не дорога. — Блять, эта хуйня точно маньяк какой-то. — говорит Мазеллов, всё рассматривая темноту. — Хес, он меня снова пугает. — жалуется Братишкин. — Илья, ты пугаешь Вову, а ещё чат. — осуждающе говорит Хес. — Не делай так. — Я разве специально? — возмущается Илья и смеётся. — Весело ему, блять. — ворчит Вова. Они выезжают из леса к селу и маленькие домики за окном немного успокаивают, все выдыхают расслаблено. Братишкин вылезает из машины и заинтересованно оглядывается, Илья вертится рядом с ним, и Хесус никак не может к нему подойти, а Антоша резко трогает и уезжает. — Что ты делаешь, идиот? — спрашивает Хес, свою дверь он не закрыл, и та так и хлопает при движении. — Ну и бб. — Эй, он же вернётся? — интересуется Вова. — Ну… — тянет Хесус, задумчиво смотря вслед машине. — Тут большие собаки есть, вон там. Стрим начинает лагать, и как только Антоша возвращается, они снова забираются в машину, устраивают гонки с подозрительной машиной, перепугав друг друга. В следующий раз они останавливаются в парке, где Хес рассказывает ещё больше стрёмных историй. А потом отправляются поесть, где встречают ещё несколько подписчиков.

***

Хесус накрывает уставшего за длинный день Братишкина одеялом, наклоняется и чмокает его в лоб. Не хочется оставлять его, чтобы продолжить тусоваться с Антошей и Мазелловым, но Вова очень настаивал, чтобы он не отказывался из-за него. Хес смотрит на него с улыбкой, а тот спит, моментально отрубившись. Он перебирается в номер Антоши, где парни сидят рядышком на кровати и о чем-то тихо болтают. — Эй, Хес! — преувеличено радостно говорит Антоша, двигаясь в сторону. — Пришёл? — Да, я помешал? — уточняет Хесус. — Нет! Конечно нет, мы тебя ждали. Хес хмыкает и плюхается в кресло, Илья тут же протягивает ему бутылку пива, от которой он отказывается. — Ну, как семейная жизнь? — интересуется Антоша. — Всё хорошо. — Даже не верится до сих пор. У вас ребёнок, Вова с животом. — вздыхает Мазеллов. — Ты только ему не говори, что заметно, он комплексует. — говорит Хесус. — Как же хочется его уже увидеть и понянчить. — в нетерпении Антоша даже потирает ладони. — Сопливый, слюнявый и орёт постоянно, настоящее счастье. — Ты начинаешь сомневаться? — Что?! — удивлённо вскрикивает Илья. — Лёха, ты же не бросишь их? — Никого я не бросаю. И не сомневаюсь. Но факт остаётся фактом. — Хесус закидывает руки за голову и раскачивается. — Я боюсь сделать что-то не так. Мало того, что о нём нужно заботиться, обеспечивать, так ещё и следить, чтобы он не умер, а потом не вырос мудаком. Я, блять, не уверен, что сам не такой. — Хес, волноваться это нормально. — Антон слезает с кровати, пододвигает к нему второе кресло и садится рядом, сжимая его плечо. — Но ты не один, и будешь лучше многих просто потому что не бросишь его. Ты же заботливый и добрый, что ещё нужно? — Реально, помогай ему, когда он просит помощи, отведи к врачу, когда температурит. Научи чему-нибудь полезному, и он найдёт своё место в жизни. — добавляет Илья. — Звучит так просто, но, когда он толкается под ладонями в его животе, я… Счастлив и в ужасе одновременно. И самое жуткое, что Вове ведь хуже, ведь это с ним происходит, из-за меня, поэтому я не могу просто раскиснуть — Можешь, ты можешь, у тебя есть волнения и тревоги, и тебе не нужно всё время быть сильным, вы должны быть сильными вместе. А если тебе хочется поныть, мы тебя выслушаем. Правда же? — Антоша глядит на Илью, и тот активно кивает в подтверждение. — Да, Хес, всякое бывает. — соглашается Мазеллов. — Когда постоянно с кем-то, бывает, что вы ссоритесь или раздражаете друг друга, нужно иногда отдыхать, просто сесть и поговорить. — Спасибо, парни. — благодарит Хесус, кажется ему нужно было это услышать, он уже расклеивался перед Вовой, что терзало его несколько месяцев. — Я понимаю, что мне нужно о таком с ним говорить, но сейчас совсем для этого не время. — Когда ребёнок родится, говорить о том, что ты волнуешься о рождении ребёнка будет уже поздно. — замечает Илья. — Знаю. — Поэтому не молчи, он ведь всё равно знает и ждёт, что ты ему сам расскажешь. — говорит Антоша. Хес качает головой, ему бы хотелось, чтобы Братишкин не чувствовал это всепоглощающее беспокойство, тем более полученное от него. Но для соулмейтов скрыть сильные чувства друг от друга практически нереально. — Хес? — сонный взлохмаченный Вова появляется на пороге номера тут как тут. — Ты почему не спишь? — спрашивает Хесус, подлетая к нему, оглядывает со всех сторон и прижимает к себе. — Что-то болит? — Нет, просто проснулся почему-то. Чем занимаетесь? — Братишкин встаёт на носочки и выглядывает из-за его плеча, Антоша и Илья сидят на своих местах и с ухмылками за ними наблюдают. — О, пивас, я тоже хочу. Можно понюхать? — Только если понюхать. Вова вырывается из объятий и забирается на кровать к Мазеллову, тот протягивает ему новую бутылку. Он выглядит довольным, вертится на месте, устраиваясь удобнее, Хесус прижимается к нему сзади, утыкается лбом в плечо и сидит так остаток ночи, наплевав на всё остальное, и слушая их болтовню.