Луч солнца золотой

      -Так, Серёж, подожди. Ответь мне на пару вопросов. Где ты нашёл канцелярский, да ещё и остро заточенный ножик, а во-вторых НАХУЯ ТЫ ЭТО СДЕЛАЛ?- Пушкин упирался ладонями в обеденный стол и нависал над Есениным, грозно смотря ему в глаза. -Саш, не ори ты так,- имажинист прикрыл уши руками.- Это всё сейчас лишнее, никому я не нужен и не зачем сейчас так переживать... -Опять в тебе королева драмы проснулась?- Александр выпрямился.- Начнём сначала. Ты, да ты, дурак рязанский, мне нужен и милый мой, надо понимать, что это ненормально хотеть вскрыться, да и вообще-то делать эти попытки. -Чувствую себя нашкодившим ребёнком. -Да ты есть ребёнок, самый настоящий! - русское светило покачало головой.- Вечно тебя вытаскивать из самой дыры! Ты наверно забыл, как я тебя пьяного от Пастернака оттаскивал. Или как ты на спор выкуривал три пачки "Беломора". А может тебе ещё припомнить, как нас чуть в поле комбайн не задавил, потому что тебе якобы полежать в колосьях захотелось. Дурной! -А помнишь, как мы убегали, потому что большими буквами писали на ментуре "Свободу Пушкину и Есенину", когда два дня отсидели в лягушатнике,- Есенин откровенно смеялся. -Да, мне кажется эта надпись там до сих пор есть, если её конечно не замазали. Эх, да уж есть нам с тобой, Сергун, что вспомнить,- Саша счастливо улыбнулся, ностальгируя по универским годам. Имажинист жестом поманил его к себе, и тот незамедлительно подошёл к креслу, сев ему на колени. Часто они так сидели...Успокаивались вроде. Прошли вместе и через огонь и через воду, полюбили друг друга, как братья. Знают привычки обоих наизусть, видели друг друга самыми разными, и в горе, и в радости. Привязались наверно, даже на мизинчиках как-то раз клялилсь, так до сих пор клятву держат, быть вместе до конца и подавать, если не руку, то ногу помощи. -Есенин? -Ау? -Не делай так больше, ладно? Лучше приходи ко мне и рыдай сколько влезет, но не держи в себе. Не хочу я тебя потерять...И жизни без тебя, Серёженька, уже не представляю. Я без тебя, что ты без берёз.- Пушкин одной рукой поглаживал золотистые кудри, а второй рассматривал запястья приятеля с красными полосами. -А Маяковскому не нравились мои берёзы...Говорил глупость всё это. Так я ведь от души писал, там даже про любовь было. К нему! А он и не оценил, э.- Серёжа крепче вцепился в черноглазого.- Только ты меня, Сашенька, понимаешь. В самые трудные времена только ты со мной и оставался, а остальные разбегались, чуть что. Спасибо тебе за всё.- Поэт опять тихо заплакал. Слёзы кристалликами падали на белую рубашку Александра, а тот только слушал чужое сердце и его стук. Несколько минут они молчали. Имажинист по-тихоньку успокаивался, а его друг первым подал голос: -Больше никому тебя не отдам. Слышишь? Довольно. И так натерпелся. -Ага, как же ты от меня людей-то отпугивать будешь? Шваброй, как на дежурстве гонять? -Хорошая идея, дорогой,- Санька вскочил с колен хулигана и ринулся к ближайшему углу, там стояла швабра. Он взял её в руки и поскакал к креслу. Есенин тоже вскочил и встал в боевую позу, размахивая конечностями. -Ну, и что ты мне сделаешь? Давай нападай! - кудрявый взял со стола вилку и вдруг остановился.- Сань? А вилкой в глаз или... -Можешь не продолжать, я знаю эту шутку. -Как ты это назвал? Шутка?- Есенин прыснул, заливаясь звонким смехом.- Фу, интеллигент. -Je suis juste bien élevé, mon chére.¹*- Александр Сергеевич театрально взмахнул невидимым веером. -Че? Ну, Саняяя, давай на великом и могучем, я эту твою ерунду не понимаю,- Серёжа всегда начинал ныть, когда писатель говорил на французском и нет его сейчас не заботило, что они оба матерились буквально десять минут назад. -La bêta! ²* -Не беси меня! Я тебя сейчас прибью. -А ты догони!

***

Коля вот уже десять минут гипнотизировал взглядом несчастную полупустую упаковку с краской. И какой бес им тогда правил?.. Волосы...Да, эти прекрасные волосы Николая превратились в нечто. Так как он не знал, что и как делать правильно, а просто следовал по инструкции на коробке, получилось мягко говоря, не очень. Если просто и кратко описать, то во-первых цвет был не равномерным и где-то светлее, а где-то темнее, а во-вторых, когда он попробовал причесаться на расчёске остался целый клок ярких розовых волос. -Что я наделал...- Гоголь потёр переносицу.- Ну зачем?! Сейчас подростка заботил не его внешний вид, а как на него отреагирует другие. В особенности, Александр Сергеевич, потому что его мнение ему всегда было важнее всего. -Ну и как я в школу пойду?- парень переключился на созерцание себя в зеркале.- Аааа, о, идея! Может шапка. Он достал (подтянувшись на носочках, в силу своего роста) из шкафа чёрную шапку, которая благополучно улетела на пол. Она была поднята и надета на голову. -Ну нормально вроде...А, ладно, сойдёт. Когда у меня там будильник? Чего? В смысле через час. Ааа, да я даже поспать не успел. Понятно, что ложится смысла уже не было, поэтому наш товарищ начал, не спеша собирать учебники в портфель. Взгляд упал на пробковую доску, увешанную портретами преподавателя. До сих пор, он не мог понять, как же его так угораздило. Наверно во всём виноваты подростковые гормоны, вот он и влюбился в самый худший вариант из всех. Дело было не в самом Александре Сергеевиче, дело было в том, что в любом случае, вместе они быть не могли, учитывая пол обоих и возраст, хотя к этому сейчас, как раз начали относиться более спокойно, нежели раньше. Но всё равно что-то страшило здесь молодого писателя. Наверно признание, которое рано или поздно должно было случиться, а иначе бедного парня просто разорвало бы на части. Он бы не пережил отказ, определённо, поэтому идти и говорить прямым текстом, мол, так-то и так-то, Александр Сергеевич, я Вас люблю, не вышло бы точно. Оставалось только выражать свои чувства через небольшие намёки, вроде того же самого рисунка. В ответ он уже, как по привычке получал благодарность и похвалу. Честно говоря, это начинало изрядно бесить. Тогда-то он и начал писать. Как говорил сам Пушкин "Загадочно и в тоже время интересно, это шедевр, мой юный друг, браво!", а Гоголь только краснел, да забываясь, тихо пел песенки на украинском. Больше своего преподавателя он действительно любил только Украину. Необъяснимой силой его тянуло туда, а при любом упоминание по спине пробегали приятные мурашки. Его с шести лет воспитывал дядя, тот с свою очередь говорил, что мать и отец уехали куда-то, а куда и сам не знал. Николаю всегда было завидно видеть, как дети вместе со своими родителями ходят в парки, покупают мороженое, просто разговаривают и веселятся. Конечно безусловно, купить мороженое ему мог и дядя, но как таковой родительской любви и ласки он не получал. Коля замечтался и вздрогнул, когда вдруг ему позвонили. -Да? -Бля, Коля, чтоб ты знал, я жду тебя уже десять минут на улице, придурок, блин, ты где? - из трубки послышался недовольный голос и не самый дружелюбный тон Лермонтова, который по натуре своей отличался сложным характером. -А, ой, я...забыл нечаянно. Уже иду! В ответ пошли только маты и рассерженный Миша, проклинавший тот день, когда они встретились. Нет, ну вы понимаете, а как вообще можно было забыть, что тебя друган на улице ждёт, да ещё и мерзнёт! Вот Лермонтов тоже не понимал. Спускаясь по лестнице Николай успел два раза упасть, три раза споткнуться и чуть не расквасить нос, но до выхода из подъезда он дошёл всё же без ранений. -Коля! Ну че ты такой долгий? Я задолбался тут жда...О..о...ты покрасился?-Лермонтов, как обычно начал ворчать, но когда перевёл взгляд на молчавшего всё это время друга запнулся. -Как видишь,- Гоголь пожал плечами, ожидая самой худшей реакции и уже подбирая нужные слова. -Ха, ну-ка сними шапку,- каких-либо действий он не дождался, поэтому потянулся снять сам.- Слушай, а что, прикольно. Мне нравится. Ты, как из 2007 вылез. Тебе б ещё глаза накрасить и ухо проколоть. -Вот сам красься и прокалывай. А так спасибо...наверно. -А что, как вариант ведь! Завтра суббота, правильно? Вот завтра и пойдём с тобой в салон. -Мишель? Ты ничего запретного не нюхал, а то зная тебя, я начинаю всё больше в этом убеждаться. -Нет, ну а что тебе собственно не нравится? Сам значит сделал перемены в себе, а мне нельзя? Вот и всё! - Лермонтов поставил руки на бока и гордо взглянул с высока. -Ты так на Петра Первого похож,- Коля ржал со странной позы. -Фууу, история. Вот география - это круто. Там хотя бы про Кавказ иногда рассказывают. -Всё по своим горам, да степям скучаешь? -Да, Коля, когда-нибудь ты со мной поедешь, там так красиво...ты не представляешь...- поэт перекинул руку через плечо прозаика и как бы приобнял его.- Поедешь ведь? -А, ну. Я не знаю, если только возьмёшь с собой. -Возьму, обязательно возьму. Вот летом и поедем! Мне бабушка, как раз обещала. На том и порешили. Да и если подумать, чего бы не поехать? Друзья же, знают друг друга с первого класса, хоть и учатся в параллельных. Кстати учителем русского и литературы у Лермотнова был Есенин, что неоднократно говорил о нём Пушкину, но тот, как мимо ушей пропускал, видит только Колю. Мишеля это нереально бесило, но в конце концов Гоголь его лучший друг и не порадоваться за него было бы как-то подло. К тому же, Лермонтов был в курсе отношения приятеля к молодому учителю, всячески поддерживал его и даже давал советы по заполучению сердца преподавателя, они мало работали, но он хотя бы старался. А такой привязанности, как к прозаику у Михаила не было ещё ни к кому. Так они и дошли в обнимку до школы, разговаривая на самые разные темы. Как ни странно им навстречу встретились Есенин и Пушкин и то же в обнимку. -Ну, Есенин, фух, ну ты и дурак! Вот и зачем ты спёр эти жвачки по рублю, а? Мы с тобой взрослые люди, да к тому же учителя, а ты тут такое вытворяешь,- эти самые "взрослые люди" казались просто такими же подростками, делающими дичь и находящими проблемы на задницу в самых неожиданных местах. -А..Александр Сергеевич?- у Гоголя жизнь перед глазами пронеслась, настал час x. -Серёжа, постыдись! Тут наши ученики,- Пушкин весело посмеивался.- Привет, Коль.- Он потянулся пожать парню руку, но на полпути остановился.- А это что? -О чём Вы?- Гоголь молился оказаться где угодно, хоть в самом пекле ада, но не здесь и не сейчас. -Я о волосах,- Пушкин легонько ткнул в лоб ученика. "Ну вот и нахуя я шапку надел? Всё равно не помогло, хотя на что я надеялся..." -О, ну я покрасился.- Коля стремительно краснел, но всё же у него хватило сил снять головной убор. -Хах, а что, круто,- Александр Сергеевич потрепал юношу по голове.- Я вот помню, Серёжка, как то раз в голубой покрасился. -Лучше не напоминай, она потом ещё месяц с лишним вымывалась,- Есенин засмеялся. -А ещё раз не хотите покраситься?- Лермонтов улыбнулся уголками губ. -Ой нет, спасибо, откажусь.- Сергей Александрович замахал ладонями в знак своего несогласия. -Зря, Серёж, они б тебе целую парикмахерскую забабахали.- Пушкин положил на его плечо руку и захохотал. -Ты смерти моей хочешь? Хотя...вы правда нормально это сделаете, а то вон по Гоголю видно, что не очень. -Так я завтра в салон с Колей иду, если хотите пойдёмте с нами. -О, вот вчетвером и пойдём! Пошли, Серёж, весело будет, тебе тем более развеяться надо,- светило зашептало светловолосому на ухо и состроило щенячьи глазки. -А, ладно, уговорили. Чтоб завтра к часу были около школы! - Есенин по-доброму, как раньше с искринкой в глазах улыбнулся. Николай тоже счастливо заулыбался, кидая благодарный взгляд на Лермонтова, он сможет провести следующий день с теми кого любит, хоть и по-разному, но одинаково сильно. Всё-таки в хорошей компании, да ещё с лучшим другом все проблемы решаются намного легче.