Не упадёшь – не взлетишь

Часы уже давно начали сменяться днями. На работе было невозможно находиться. Раздражающая фигура Стрелкова, обиженный Гром, коллеги и Прокопенко с сочувственными лицами. Всё это очень давило. Да ещё и сбежавший преступник. Это было как вишенка на торте – максимально добивало хорошее настроение Вики. Девушка, неживая, таскалась по офису в ожидании уже пять дней. Оперативники давно обещали поймать насильника, но от них всё не поступало и не поступало звонков. Это морально добивало Скрябину. Она ещё ни разу в жизни не сталкивалась с похожей ситуацией и не знала как себя вести, а точнее что ей предпринять. Все попытки как-то побыстрее довести дело казались совершенно бесполезными, и от этого опускались руки. Возможно, майор уже давно бы отчаялась если бы не спонтанные переписки с Разумовским. После их первой встречи, по приходу домой Вика поймала себя на мысли, что она, словно влюблённая девочка после дискотеки пишет понравившемуся мальчику из старшего отряда и потом до утра не может уснуть в ожидание ответа. Усмехнувшись таким рассуждениям девушка все же находит в "Vmeste" Сергея и печатает сообщение. А у тебя полезная сеть! Следователь совсем не надеялась, что Серёжа ответит ей, так как на сто процентов была уверена, что её сообщение затеряется ещё в сотне таких же от поклонников программиста. Она даже забыла про эту смс, как телефон завибрировал, уведомляя о новом сообщении: Спасибо :>. Засыпала в тот день Вика с улыбкой до ушей. Вечер и без того прошёл отлично, но эта меленькая приятность в конце затмила всё. С тех пор парочка изредка переписывается, то смеясь с общих шуток, то обсуждая вещи посерьезнее. Разумовский отвечает почти мгновенно, будто никогда не занят, и частенько сам является инициатором беседы, делая репост какой-нибудь записи. Девушка отвечает по возможности – загруженность работой не позволяет часто отвлекаться. Точнее не позволяла. Теперь следователь скитается в поисках хоть каких-то забот. В очередной раз, когда всё валится из рук, а настроение – только бы не расплакаться, хотя Скрябина отлично понимает, что не сможет этого сделать, так как сил не хватает ни на что, – приходит уведомление. Она поднимает голову, чтобы разглядеть смартфон среди разбросанных вещей на столе. Зацепившись за него взглядом, Вика тут же расплывается улыбка. Серёжа написал. Разумовский опять скинул какой-то нелепый мем, но Виктория улыбается. Скорее не с самой записи, а с понимания того, что её не забыли. На секунду майор перевела глаза на Грома, который за всё время, прошедшее после ссоры ни разу не заговорил с ней. Она, конечно, пыталась как-то наладить контакт, но девушке самой было обидно, когда её целенаправленно игнорировали, поэтому попытки по завоеванию внимания Игоря были отложены в долгий ящик. И правда смешно :-). Вика откладывает телефон, мысленно благодаря Серёжу, что тот, пускай и бессознательно, но он не кидает её. Она уже собирается вновь вернуться в свой блёклый мир, как телефон снова уведомляет о сообщение. Как делишки? Разумовский часто задавал этот вопрос, будто и впрямь надеялся на честный ответ. Девушка даже удивлялась его настырности. Она всегда отмалчивалась, бросаясь дежурными фразами "Всё отлично*)", отлично)", "Хорошо, а как ты?" и другими. Но в этот раз что-то изменилось. Вике показалось, что отгораживаясь она разочаровывает парня. Ей искренне не хотелось как-то обидеть его, но писать, что всё плохо и жаловаться на что-то, не позволяла совесть. Тем более Скрябина понимала, что напиши она о плохом настроении или о других проблемах, то Разумовский тут же попытается как-то исправить ход дел, начнёт утешать и подбадривать... Но с другой стороны сейчас ей нужна была поддержка хоть от кого-нибудь. Хотелось бы лучше. Это значит совсем плохо, да? Девушка устало усмехается. Как же это мило со стороны Серёжи! Да... Могу чем-то помочь? Я всегда в твоём распоряжении. От этого горько, но очень тепло. Нестерпимая боль разливается в груди, заставляя на секунду защипать в носу. Жаловаться не хочется, но поддержки сейчас не хватает знатно. Не думаю, что тебе будет интересно выслушивать будничные проблемы петербургской полиции. Вика пишет это, а самой грустно. Естественно Разумовскому неинтересно будет утешать её, выслушивать проблемы, поддакивать в нужных местах. местах... Он же не какая-нибудь подружка со школы, у него и своих дел достаточно. От признания Вике было только хуже. Зачем она это сделала? Лучше бы продолжала выглядеть в глазах Серёжи всё такой же ледяной леди. Теперь парень точно закончит общение с ней, и тогда майор лишиться последнего источника своего маленького счастья. Она с ненавистью откинула телефон, мысленно терзая себя за свой проступок. Хотела уже запивать горе кофе и успокаиваться, как пришло уведомление. Ошибаешься. Я заинтересован в том, что бы послушать, что у тебя стряслось. В подсознание подсознание Вики проскальзывает мысль, что она сейчас переписывается с лучшим в мире человеком, но эта мысль ускользает за границы видимости, и девушка выдавливает очередное сообщение. Этот разговор – не телефонный. Когда сможем встретиться? Не знаю. Я всю неделю до позднего торчу на работе. Она вновь откидывает телефон, осознавая какую ошибку совершила. Разумовский со своими добротой и светом тянется к ней, а она его отталкивает. Скрябина не может его принять, так как знает, что в конце концов не сможет отплатить Серёже тем же. Он старается, он хороший, сделал для мира столько нужных вещей! А она за свою жизнь так и не смогла сделать ничего стоящего и даже упустила из под носа преступника. Вика ненавидит себя за это. У неё никогда не было синдрома "отличника", она просто хотела брать от жизни всё и платить ей тем же. Глаза самопроизвольно тянуться к до сих пор включенному смартфону. На экране насмешливо красуется надпись "просмотрено". Это делает ещё больнее и заставляет девушку отвернуться. Боковым зрением она улавливает на себе взгляд Грома, но когда решается посмотреть в ответ, то тот отводит глаза и начинает собираться домой. Складывает пыльные папки по делу Доктора, с собой же забирает наброски Димы, который, бедный, каждый день носится по бесполезным поручениям Игоря. Вновь становится грустно. Сейчас все разойдутся по домам, а Вика останется в офисе одна, так как не имеет в себе сил собраться и пойти домой. Она и раньше задерживалась на работе, но тогда Скрябина пыталась выполнить парочку заданий сверх порученных ей. Сейчас же она без дела моталась в кресле, пытаясь хоть как-то собрать мысли, отвечая на сообщения Разумовского. Около рабочего места майора останавливается Прокопенко. Он, кажется, хотел что-то сказать, но увидев впалые, блёклые глаза своей подчинённой, лишь сочувственно вздохнул и побрёл домой. Офис постепенно пустел. За окном уже давно стемнело, шум машин постепенно утих, теперь можно было расслышать мельчайший шорох за окнами. Но на это Вика была не способна. Она была безвольным заложником своих терзаний и не могла этому сопротивляться. Кажется, она просидела совершенно одна с пару часов. Дежурных перестали оставлять после того, как Скрябина стала оставаться в офисе чуть не до самого утра. Все прекрасно знали, что она никуда не уйдёт, так как не в состоянии, и нагло пользовались этим. Девушка уже сама смирилась со своей участью, да и обижаться на коллег не имело смысла. Сплин Виктории был прерван звонком в домофон. Он обычно включался на ночь, как и стоящий на вахте светильник, но вот если ночник был выключен девушкой, то отключить звонок она права не имела. Вика была на сто процентов уверена, что это в очередной раз кто-то из подростков решил пошутить над полицией и сейчас уже от них ни следа не видно, потому она даже не сдвинулась с места. Когда позвонили во второй раз, недовольно фыркнув, майор всё же решила разогнать шпану: — Какие настырные пошли! — возмущалась она, пока направлялась к выходу. Какого же было удивление Скрябиной, когда за стеклянной дверью она увидела знакомую фигуру Разумовского. Разглядев в темноте по другую сторону двери Вику, Серёжа приветливо помахал свободной рукой, в другой он держал коробку с пиццей и ещё какой-то пакет. Прибывая в состоянии полного шока, следователь открыла дверь и впустила в полу-сумрачный офис парня. Тот с минуту приглядывался по сторонам и, оценив архитектуру здания изнутри, перевёл взгляд на удивлённую девушку. Она так и стояла, держась за ручку двери и не отводя глаз с миллионера: — Так и будем стоять? — спросил Разумовский, но Скрябина оставалась неподвижной. Мозг Вики просто отказывался обрабатывать информацию и выяснять, что собственно происходит, но когда осознание вернулось к ней, то Вика недоумевая ляпнула первое, что пришло в голову: — А что происходит? — глупый вопрос, в котором сейчас нуждалась майор, ни капельки не расстроил и не рассердил Сергея. Он лишь мягко улыбнулся, снова озаряя всё вокруг невидимым светом: — Ты написала, что у тебя какие-то проблемы, вот я и приехал их решать. А в помощь себе взял свежеиспеченную пиццу и пару бутылок колы, — он потряс пакетом, и девушка только сейчас услышала стеклянный звон. Объяснений Разумовского было недостаточно. Для аргументации происходящего – да, но не для понимания Виктории. Для неё было такое общение и подобный альтруизм были чем-то космически недосягаемым. Она как в тумане довела Серёжу до своего стола, пытаясь параллельно разложить у себя в голове всё по полочкам. Парень сел за стул соседнего стола, Вика спокойно сдвинула стопки бумаг и документаций со своего и разложила импровизированный пикник. Аромат свежей пиццы ударил по носу, заставляя желудок девушки скукожиться до невозможно маленьких размеров. Тогда ей пришло осознание, что последние три дня она питалась только кофе из пакетиков и офисной пылью. Нехотя переводя взгляд на своего собеседника, Скрябина наконец отвлеклась от ментального пожирания итальянского блюда: — Теперь ты расскажешь мне, что у тебя стряслось? — заботливо протягивая бутылку колы, спросил Разумовский. Вика приняла напиток, но недоверчиво покосилась в сторону Серёжи. Стоит ли рассказывать обо всём ему? Как он отреагирует на такое откровение? Она в очередной раз пробежалась по парню оценивающим взглядом. Снова оверсайз рубашка и брюки в похожем стиле, рыжие непослушные волосы. волосы, и щенячьи глазки, перед которыми невозможно устоять и взором которых невозможно устоять. Только теперь во взгляде Разумовского было ещё что-то. Что-то похожее на заботу, готовность к сочувствию и чрезмерная жажда к разговору. "Какой-то он уютный, что ли?" Подумала Вика, усмехнувшись собственным мыслям. Не хотелось напрягать недодруга своими проблемами, однако учитывая то через что им пришлось вместе пройти за такое короткое время, парень вызывал доверие. Вике нужна была поддержка, хоть от кого-то. Серёжа хорошо подходил на роль слушателя, да и больше претендентов не было. Поэтому, скрепя сердце, девушка всё-таки решила открыться: — В тот день, когда мы встретились во второй раз, из изолятора сбежал преступник, делом которого занималась я, — Вика говорила это устало, ни на что не обращая внимания. Злиться, рыдать, хотя бы подать вид что обеспокоена – на это всё не хватало сил. Она лишь потянулась за куском пиццы, боковым зрением наблюдая за тем, как Разумовский внимательно её слушает и продолжила: — Для нас, полицейских, такие ситуации – серьёзный удар по карьере, — пояснила она, хоть чем-то оправдывая своё разбитое состояние. Откусив малюсенький кусочек пищи, Скрябина стала ждать, как желудок, не видевший три дня еды, отреагирует на пиццу. Вроде всё было тихо, это служило знаком к открытию колы, — Тогда я гналась за ним. Но наёмник, который попытался меня устранить, не дал этого сделать, — она отпила газировку из горлышка и поймала на себе удивлённо-испуганный взгляд Разумовского: — Устранить – это же-, это-, — он запнулся, и девушка, не дожидаясь конца формулировки, лишь сдержанно кивнула, подтверждая гипотезы Серёжи. От новости, что Вику в тот день пытались намеренно убить, всё тело бросило в дрожь. Парень до сих пор думал, что это была обычная перепалка, будничная для полиции, но оказалось все намного серьёзнее. Тогда могли убить и его, если бы не майор, которая защитила Сергея, рискуя собственной жизнью, и саму Вику. Она могла бы убежать, пожертвовать им, чтобы дождаться группу захвата, но всё равно, не смотря на своё положение, бросилась ему помогать. Зачем? Она же так ненавидела "высшее" общество, что казалось, сама бы поспешила пристрелить Разумовского. Цепочка вопросов в голове, отвлекла Серёжу от рассказа Вики. Он поспешил вернуться к беседе, стараясь развеять страшные мысли: — Почему тебя не беспокоит тот факт, что тебя хотели убить? И не просто убить, а они целенаправленно наняли киллера! — Сергей недоумевал. Он пришел поддержать подругу, но сейчас, кажется, сам доставлял ей проблемы, вороша неприятные воспоминания. Виктория с прищуром усмехнулась словам собеседника, не собираясь как-то пояснять свой жест, но Разумовский не собирался больше оставаться в неведении: — Что? Я что-то не так сказал? —искренне недоумевающий и запутавшийся во всём, спросил Серёжа: — Ты сам недавно так спокойно реагировал на рассказы о покушениях на твою жизнь, — хитро поглядывая на него, заявила Вика, — Даже складывается такое впечатление, что ты сам знаешь не меньше, чем все эти киллеры, — ухмыльнулась девушка и закинула ноги на неподалёку стоящий стул: — Да ну? — удивился Сергей: — Гражданин Разумовский, вы что-то скрываете от следствия? — заискивающим тоном осведомилась майор. Вкусная пицца и газированная кола, явно расслабляли её и заставляли перестроиться на хорошее настроение: — А что, если так? — облокотившись на стол, принял правила игры Серёжа: — За это можно получить срок. Да и не маленький! — хохотнула Вика. Благодаря этой маленькой перепалке парочка смогла перейти на нейтральные и более позитивные обсуждения. Прямо как тогда на прогулке по парку... На картонной коробке от пиццы остались только крошки, настолько вкусной она оказалась. В стеклянных бутылках уже виднелось дно. Время давно перевалило за полночь, а друзья так и сидели за служебным столом Скрябиной затирая каждую тему для разговора до дыр. Иногда в глухом офисе можно было расслышать шептание высокого женского и чуть более низкого мужского голосов. Бывало, беседа прерывалась хохотанием двух голосов или общим негодованием. Часы с минутами за приятной беседой пролетали незаметно. Спать, что удивительно, совсем не хотелось. Хотелось только продолжить этот спонтанный разговор. В приглушенном свете главный офис полиции выглядит иначе. Разумовский уверен, что приди он сюда в обеденное или утреннее время, то даже здание бы не узнал. Но сейчас блёклый свет был на руку: он создаёт неповторимую атмосферу. А осознание того, что они находятся лишь вдвоем тут, только её подчеркивает. Скрябина смеётся с нелепого рассказа Серёжи так, что волосы бессовестно лезут в лицо, а она сама норовит слететь со стула. Ноги постоянно съезжают с кожаного кресла, поэтому ей постоянно приходится менять своё положение. Парень даже рад, что он так удобно уселся. Хотя если посмотреть с какой безмятежностью на лице проделывает все движения майор, то можно подумать, что ей вообще всё равно и на этот разговор и на всё происходящее. Но Разумовский знает, что это не так. Фокусами Снежной королевы его уже не провести. Однажды увидев в Вике сказочную фею, уже никогда не расстанешься с этим образом. Пребывание девушки в его жизни скрашивало суровую реальность. Раньше он никогда бы так не остался сидеть в тёмной комнате, где единственный источник света – это стоящая перед тобой настольная лампа. Серёжа не боялся темноты, он боялся того, кто в ней обитал. Олег удивительно давно не появлялся. Разумовский даже стал беспокоиться не случилось ли что, но только подумав об этом, когтистые лапы страха тут же ложились ему на плечи. Из-за них сковывало дыхание, было невозможно ни на чём сосредоточиться. Они забирали всё: его мысли, разум, душу, память, способности. Страх, приходивший в моменты сильного отчаяния, добивал беспощадно, яростно, как дикое животное. Серёжа боялся... сильно, очень сильно. Он боялся даже сейчас, сидя спиной к неизвестной темноте и пугающей тишине. Бывало, в моменты разговора он прислушивался: не шепчет ли голос вечного мучения ему на ухо, не скрылся ли он за его спиной. Но улыбка Вики выводила его из этого состояния. Он мог тут же переключиться, забывая о треклятом страхе. Она была поддержкой, маяком в вечной темноте. В один из моментов беседы Разумовский сильно смутился. К нему пришло осознание того, что он наедине с красивой девушкой сидит в офисе практически в темноте. Странные мысли заползли в голову, и Серёжа тут же покрылся лёгким румянцем. Как хорошо, что они сидели в темноте, и темнота скрыла от майора этот факт. — Ничего себе! — удивилась Скрябина, взглянув на часы, — Уже четыре... — Засиделись мы, — щурясь на слишком яркий экран смартфона, кивнул Сергей. Кажется, дружеским посиделкам пришёл конец, потому что девушка поднялась, намереваясь выкинуть остатки офисного пикника. Разумовский рефлекторно поднялся следом, снова не зная как закончить разговор. Ему никогда не нравилось говорить что-то на прощание. С ораторством у него вообще было плохо, да и сам по себе скромный темперамент многое играл. Серёжа поймал себя на мысли, что в последнее время он слишком часто стал беспокоиться о подобном. Как будто вместе с приходом Вики в его жизнь, пришли ещё и новые правила: — Надеюсь, я тебе помог, — раздался голос Разумовского заставил вздрогнуть Скрябину от неожиданности. Девушке было странно непривычно чувствовать поддержку от кого-то кроме Грома или родителей. В последние два года она оборвала все связи с внешним миром, закрывшись от реальности в своем мирке и не подпуская никого близко. Когда ей становилось плохо, она отмокала в ванне до тех пор, пока не выбьет всех тараканов из головы. Она не привыкла к тому, чтобы кто-то беспокоился о её состоянии. Скорее Вика сама пыталась становиться опорой для всех и вся, растрачивая свои ментальные ресурсы. Но теперь, когда Разумовский спрашивал о её самочувствие и заботился, что-то в сердце Виктории больно ёкнуло. Образ солнечного Серёжи не мог покинуть её сознание и снова и снова возвращался, заставляя внутри задыхаться от слёз умиления, радости и счастья. Он казался котёнком с огромными красивыми глазами, которого сама судьба вручила маленькой девочке на день рождения. Такой же беззащитный, требующий внимания и ласки. Скрябина развернулась, чтобы убедиться, что у Разумовского, на самом деле пушистого котёнка, такие же прекрасные глаза, но машинально выключила настольную лампу, как делала, уходя с работы. Темнота тут же окутала помещение, но это не помешало майору увидеть блеск двух голубых пуговиц. Они смотрели на неё, словно тоже пытались в чем-то убедиться. Когда свет погас, то, на своё удивление, Серёжа не испугался. Он, полностью прикованный взглядом к своей сказочной феи, пытался предугадать её безмятежные движения. Сергей внимательно наблюдал за ней и вскоре заметил в передвижениях девушки что-то до этого незамеченное им. Чтобы разгадать тревогу и сломленность майора понадобилось много времени, но Разумовский понял, что похожее поведение и рассеянность девушки мог наблюдать за ней в начале их разговора. Он понял и теперь снова пытался угадать, что предпримет в такой ситуации фея. Вика могла удивлять. Она могла быть неожиданной, а решимости к риску подбавляла темнота. Теперь это было не так страшно делать. Ведомая непреодолимым потоком эмоций, она заключила Серёжу в объятия. Вдохнув запах знакомого одеколона, она постаралась унять бешеный ритм сердца и прижалась к парню сильнее. Разумовский не сразу понял, что произошло. Он, кажется, даже перестал дышать. Стоял в темноте, совершенно дезориентированный. — Спасибо тебе, — выдохнула Скрябина, когда почувствовала холодные руки у себя на лопатках. Сергей колебался недолго, точнее совсем не колебался. Он давно хотел с помощью объятий поддержать девушку, но так и не решался. Как же было хорошо, что она сама пошла на этот шаг... Вокруг темно. Свет и теплота идут только от невесомого силуэта Вики, которую Разумовский сейчас сжимает в объятиях. Время словно остановилось для него. Он не находит ничего лучше, кроме как щекой опереться о голову Скрябиной, стремясь показать свою заботу о ней. Так они стоят неизвестное количество времени. Может только лишь пару минут, а может и несколько часов: они не знают. Каждый пытается вылечить душевные раны друг друга. И вроде у них начинает получаться. В один момент, Серёжа нарушает тишину: — Отвезти тебя домой? — чуть наклонившись спрашивает он, при этом гладя девушку по спине и убаюкивая, как ребёнка. Перед Викой четко возникает образ её одинокой квартиры. Апартаменты теперь не кажутся такими уютными. В последние дни они стали гробницей её слёз и мучений. Возвращаться туда не хотелось, поэтому она чуть заметно мотнула головой: — Тогда поехали ко мне, — не спрашивает, а утверждает Разумовский. Потом обратно прижимает к себе майора и продолжает прятаться в ней от своих демонов.