Dimmi le tue verità
Coraline, Coraline...
Поведай мне свои истины
Каролина, Каролина...
Глаза расширяются сначала от удивления, а потом от переполнения радостью. Вика пугает Разумовского своей улыбкой до ушей так, будто становится у него на глазах Чумным доктором: — Что случилось? — привстав от неожиданности со стула, шепчет, не в силах сказать громче Серёжа. Девушка будто не замечает такой реакции, и спокойно отвечает: — Его поймали! — она говорит с придыханием, эмоции захлестнули по самое горло. Кажется, будто кислород перекрыли – дышать становиться сложнее. Разумовский недоумевает и всем видом показывает это. Майор спешит объяснить: — Того самого маньяка, который нанял на меня киллера, — от смеси таких резких слов для обычного, гражданского человека Серёжа передёргивается. Он вспоминает тот злополучный вечер, который послужил началом для дружбы с Викторией. Поэтому сам того не планируя, Сергей начинает улыбаться: — Поздравляю! — говорит он, но вскоре понимает, что вся ситуация и их реакция на неё слишком странные и неестественные. Из-за этого Разумовский замыкается в себе, чего не замечает радостная Вика. Она не видит ничего вокруг: — Я поехала в офис, — спустя несколько минут ликования вдруг говорит она и начинает собираться: — Что?! Не-, — Серёжа мигом возвращается в реальность и пытается остановить девушку. В его планы никак не входило провести этот день, а особенно вечер в одиночку. За пару дней Скрябина стала уже по домашнему уютной, программист не мог представить и дня без общения с ней. А после того, что произошло сегодня с утра он тем более не хотел прерывать общение вот так. Разумовского в какой-то степени бесило, что все друзья покидают его "по долгу службы". Сначала Олег ушёл в армию, а вернулся... Вернулся совершенно другим человеком. А теперь Вика уходит по своим рабочим обязанностям прерывая идиллию, которая была очень дорога Серёже. Возможно, это его не только бесило, но и пугало. Просто он не хотел признавать этого. Ведь, если Сергей снова потеряет своего друга таким глупым образом, то сил на борьбу у него точно не останется. Ему очень не хотелось, чтобы страшный призрак перестрелок и погонь забрал у него полюбившиеся серебряные глаза. Он бы не смог пережить изменения в характере девушке, а тем более её смерть. Про последнее было даже страшно думать. Серёжа и так был благодарен всем богам, что Олег остался в живых. Да, он вернулся совершенно неузнаваемым, да, теперь он стал ужасен, но присутствие рядом близкого человека приносило покой. И никакая холодность Волкова не могла оттолкнуть Разумовского. Олег стал безумным, агрессивным, опасным, но Сергей не переставал верить в своего давнего друга. Он был уверен, что его ещё можно спасти. Если у программиста не получится сделать это в одиночку, то тогда он попросит помощи у Скрябиной: она точно должна что-то придумать. Иногда он даже фантазировал как познакомит двух своих друзей. Может они найдут в друг друге отклик? Ведь они оба госслужащие, наверняка у них найдется не мало общего. Но всё это только мечты. Мечты, которые могли разрушиться из-за одного звонка: — В каком смысле? Едешь прямо сейчас?! — Разумовский недоумевал, протестовал, был недоволен. Множество неприятных чувств смешались сейчас в нём, распирая изнутри: — Ну да. Или ты хочешь, чтобы я заставила начальника себя ждать? — она скинула с себя фартук и уставилась на друга. Серый хотел возразить, но, не найдя аргументов, продолжил стоять, сверкая глазами и закусив губу: — Вот и славно, — девушка взяла свой телефон и, распустив пучок на голове, отправилась быстром шагом на выход. Немного помявшись, Разумовский всё же помчался за подругой — эмоции брали верх: — Стой! — он попытался остановить её, но Вика будто не обращала внимания, — Стой, стой, стой! — нагнав девушку, Сергей аккуратно придержал её за локоть, повернув в свою сторону. Скрябина вздохнула. Ей следовало идти, нет бежать, на работу, а она сейчас тратила время на глупые разъяснения: — Может ещё встретимся вечером? — сделав достаточно долгую паузу, спросил Разумовский. Его мысли стали настоящем роем пчёл, он не на чём не мог сосредоточиться из-за незнакомых, давно забытых чувств: — Может быть, — развела руками Вика и вновь отправилась на выход с кухни, — Надо будет списаться. — Нет! — запротестовал Серёжа. Он удивительно твёрдо и уверенно для себя только что остановил Скрябину. От такого неожиданного напора девушка остановилась. Железное "нет" угрожающе повисло в воздухе. И угрожающе именно для майора. Она не смела пойти дальше, но поворачиваться к своему другу тоже была не намерена – потом она уже не сможет уйти: — Я хотел сказать, что-, — Разумовский на секунду запинается, быстро сглатывает и успевает взять себя в руки, — Давай поужинаем сегодня вечером? — последняя фраза вылетает на предельной для миллионера скорости. Он смущён, возможно даже напуган. Но в то же время сам за себя рад, пусть и пытается не признавать этого. Теперь замирает не только Скрябина, но и всё вокруг неё. Кажется, будто это плод её фантазии. Она никогда не ожидала такого от Серёжи, а потому, растерявшись, нервно посмеивается и уточняет: — Не хватило вчера? — вопрос очень глупый. Поведение девушки очень глупое. Она ведёт себя, как невоспитанная маленькая девочка. Девочка, которая пытается выглядеть перед понравившимся мальчиком более привлекательной. Из-за такого позора, хочется провалится сквозь землю и больше вообще не вспоминать об этой нелепой ситуации. Несмотря ни на что, голос Разумовского серьёзен как никогда. От этого даже становится немного страшно: — Нет. Хочу отблагодарить тебя за всё, что ты сделала для меня. И за сегодняшний завтрак в частности, — ох, уж этот завтрак. Ещё одно из воспоминаний, которое теперь Вика всегда будет стремиться забыть. Но оно точно никогда не забудется. Как их первая встреча с пролитым соком и все последующие. Скрябина позволяет себе не позволительное: она поворачивается и заглядывает ему в глаза. В них нет такой уверенности как в голосе. Да и вообще весь вид Разумовского не мог сказать о внутреннем стержне, и всё-таки девушка была послушной: — Я приду, — Серёжа кивает и, на удивление, отпускает. Со смешными эмоциями Вика выбегает из здания. На этот раз она даже не замечает пронзительный взгляд в её сторону, который бросает на неё Разумовский с большой высоты. Острый и твёрдый взгляд, словно топор в руках дровосека. *** Конец незапланированного рабочего дня наступил незаметно. Несмотря на всю свою радость и загруженность, из-за поимки бежавшего преступника, утренний разговор не выходил у Скрябиной из головы. То и дело она возвращалась к нему и неожиданно для самой себя начинала улыбаться. Гром, конечно, усомнился что такие приступы счастья были вызваны удачным ходом раскрытия уголовного дела, однако спрашивать о том настоящей причины улыбок не спрашивал. На удивление всем коллегам Вика выскочила из офиса самой первой. Кажется, всё понял только Прокопенко, как самый опытный и наблюдательный среди всех. Он искренне порадовался за свою сотрудницу-дочку и под изумлённый взгляд Грома тоже пошёл собираться домой. С такой же скоростью, как и добиралась на работу майор, она также вылетела из офиса. У неё под рёбрами будто забилось второе сердце: хотелось зажить по-новому, не отказывая себе ни в чём. Такой настрой на сегодняшний день не смогла испортить даже кислая рожа Стрелкова. Настолько сильное желание к жизни проснулось в Скрябиной. Из-за головокружительных ощущений ей хотелось взять дело по тому самому маньяку и, выбегая на встречу Питерскому ветру, разорвать его в клочья. Странные чувства, которые раньше Вика не позволяла себе испытывать. Она пробовала их на вкус, и они ей понравились. Хотелось раствориться в этой беззаботности. С её лица не сходила улыбка: — Виктория Скрябина? — прервал ликование девушки пожилой мужчина в строгом классическом костюме. Майор тут же собралась, вспомнив, что она всё-таки госслужащая: — Да, — на секунду замешкавшись, ответила девушка. Всё-таки она не каждый день пытается скрывать радость под маской серьёзности: — Сергей Разумовский дал указания довезти Вас до офиса компании "Vmeste", — слова водителя вызвали новою волну эмоций. Правда теперь они были непонятные и спутанные. На место детской радости от внезапной свободны пришли тяжёлые рассуждения и недоверчивость: — Хорошо, поехали, — согласилась девушка, правда уже нахмурив брови в задумчивости. Было видно, что Серёжа слишком уж заморочился по поводу сегодняшнего ужина, что нанял водителя для девушки. Это наводило на мысли, что Разумовский был настроен более чем серьёзно, что сильно подрывало беззаботное настроение Скрябиной. Она надеялась, что сегодняшний вечер пройдет без особой драмы и других проблем, но если уж присутствует такая ответственность со стороны друга, то ответить она должна была взаимностью. "А друзья ужинают вместе?" раздалось в голове у Вики. Майор мотнула головой, отгоняя подобные мысли и продолжила крутить на палец белую прядку волос. "А друзья проводят ночи в обнимку?" такие красноречивые вопросы уже порядком бесили девушку, она старалась любыми способами избавиться от них. "И наконец, друзья смущается, когда держатся за руки?" лицо Скрябиной аж перекосило. Будто вторая личность внутри заставляла думать о таких темах. Она подталкивала и готовила к чему-то, а Вика лишь мотала головой и как только можно отгораживалась от таких тем. Майор развернулась к окну и устремила свой взор на вид за окном. Розово-голубое небо, словно успокаивало, а никуда не спешащие прохожие добавляли уверенности и возвращали радостный настрой Виктории. Она наконец взяла себя в руки, готовясь ко всему, что сегодня могло бы произойти. На горизонте показалось до боли знакомое здание, в котором девушка уже успела провести пару ночей, как бы странно это не звучало. Кстати, в вечернее время небоскрёб смотрелся ещё красочнее. Автомобиль подъехал почти вплотную ко входу, не давая надежды на побег. Впрочем, Вика не собиралась бежать. Она была настроена решительно как никогда. Лишь на пороге сердце пропустило пару ударов и заставило девушку остановиться. Задержка была небольшая, и всё же она прибавила спокойствия. Утонченный стиль, в котором было оформлено всё внутреннее убранство здания придавало особого антуража к вечеру. Строгие и четкие линии архитектуры словно сами направляли в нужную сторону, не давая сбиться с пути. Лифт остановился на нужном этаже, а Скрябиной в глаза бросилась пугающая тишина. Она точно ощущала, что на этаже не одна, и это ощущение оставалось с ней даже когда она вошла в полутёмный кабинет Разумовского. Однако хозяина дома она так и не увидела. Не теряя надежды на встречу с другом, Вика стала разглядывать те самые статуи, которые до этого момента казались ей устрашающими. Однако приглядевшись к ним, девушка явно поняла, что какой-либо угрозы от них не исходит, тем более, что непонятное напряжение в воздухе перебивало любое чувство, а картинки из-за него будто расплывались: — Здравствуй, — за спиной раздался стеклянный голос. Он приятно обволакивал, пусть и был не привычен в похожей интонации, — Снова, — майор развернулась, повелеваясь скрытому желанию голоса Разумовского. Программист секунду попытался держать серьёзное лицо, однако под тёплым взглядом Скрябиной растаял, не смея сопротивляться: — Привет, — будто выдохнула, сказала Вика. Она приняла бокал шампанского из рук Серёжи, и уставилась на напиток в стройном стакане. Пузырьки алкоголя занятно кружились, стремительно приближаясь к поверхности бокала. Некоторые из них даже выпрыгивали через края, но это было столь редко, что заметить было крайне сложно. Однако воспалённая от приятного напряжения кожа девушки, ярко ощущала каждое прикосновение этих маленьких колючек: — Как добралась? — видимо, Разумовский решил начать издалека. Что ж, Скрябина поддержит его в этом: — С комфортом, — ответила она, приземлившись на уже родной диван. Майор протёрла замшевую подушку мебели, улыбаясь краешком губ. Слишком родной диван: — Но я могла бы доехать и на метро, — рефлекторно закидывает ногу на ногу Вика и откидывается на спинку дивана, — В крайнем случае на такси. — Мой вариант быстрее, — к девушке подсаживается Разумовский, который, как успела отметить Скрябина, уже успел для смелости выпить пару бокалов вина. Захмелевший Сергей выглядит намного увереннее и решительнее. Это начинает немного радовать, ведь не придётся сталкиваться с ранимым взглядом Серёжи, который пронзает лучше любого меча: — Не спорю, — кивнула девушка, — Правда, я не хотела тебя как-то напрягать-, — она попыталась оправдываться, но все её попытки выглядели заведомо жалкими. Нужно было выпить хотя бы стаканчик шампанского, чтобы хоть чуть-чуть быть готовой к беседе. Собственно, это Скрябина и сделала. Под пристальным взглядом Разумовского, какого раньше девушка не могла наблюдать за другом. "Это алкоголь так на него действует?" строила предположения в голове майор, всё ещё пытаясь строить в их диалоге логическую цепь: — Я сам изъявил желание помочь тебе добраться до офиса. И я должен извиняться, если, не подумав, нарушил твои личный границы, — тон Серёжи задавал особую атмосферу во время беседы. Девушке тут же на ум пришла их первая встреча, где Разумовский с таким же огоньком в глазах расхаживал по зданию казино. Только вот растянутая белая футболка и домашние штаны вместо стильного костюма быстро рушили образ друга в голове Вики: — Всё в порядке, — отвечает майор, торопясь заверить программиста, что он не сделал ничего лишнего. Она тут же допивает алкоголь до дна, но тем не менее не может расслабиться. Даже наоборот, только сильнее напрягается и чувствует себя птичкой в клетке: — Как дела на работе? Тебя застали хорошие новости, — решает начать разговор Разумовский и попадает в точку. Интерес к беседе у Виктории тут же разгорается, и она спешит делиться всеми подробностями с Серёжей: — Через неделю суд. Этот подонок пока находится в изоляторе. Мне осталось лишь подготовить неопровержимые доказательства и сдать их юристам. А там он уже точно сядет, — радостно защебетала Скрябина, а Сергей, наблюдая за своей подругой, искренне улыбнулся, при этом подмечая, что для девушки её профессия не просто работа: — Я рад, что он получит по заслугам, — Серёжа подливает алкоголя Вики, а та его не останавливает: — Если хочешь, можешь прийти на заседание. Суд будет открытым. Тоже, между прочим, моя заслуга, — ухмылялась девушка: — Не опущу момента посмотреть на твой триумф, — заботливо подмечает программист, делая глоток дорогого напитка. Скрябина незаметно смущается от такого приятного внимания, однако тут же приходит в себя: — А как у тебя дела с "Vmeste"? — интересуется майор в свете последних событий: — Дела идут в гору. Скачивания хорошие, рекламой всё окупается. Лучше, чем могло быть, — отвечает Серёжа, а про себя вспоминает, что уже давно из-за занятости не проверял состояние своего приложения: — И даже использование твоей сети Чумным доктором не усугубляет ситуацию? — девушка спрашивает это вскользь, невзначай, делая вид, будто это её совсем не интересует. Однако эта тема очень важна для неё, поэтому Вика держит уши в остро: — Не знаю, — Разумовский протирает мгновенно запотевшие ладони о домашние брюки. Ему не нравится, когда кто-то затрагивает тему с Чумным доктором, а потому ответов на вопросы, связанные с ним, Серёжа не готовил. Он всегда критически избегал любых разговоров с участием ненормальной птицей из пятнадцатого века. Из-за этого даже на интервью не появлялся, ведь знал, что без вопросов по этой теме они не пройдут. Единственное, на что мог отвлечься Сергей – это немногочисленные друзья. И так как отношения с Олегом у него обострились, то в окружение осталась только Скрябина, которая, к сожалению, тоже так или иначе была связана с делом по Чумному доктору. Какого это, сидеть напротив следователя, который занимается поимкой маньяка, по совместительству твоего телохранителя? Явно паршиво. Потому Разумовский отвечает уклончиво и пытается напиться, чтобы хоть как-то сгладить все острые углы этой темы: — Почему тебя это так интересует? — Вика пожимает плечами, не зная, как увильнуть от этого вопроса: — Просто странно, что ты ничего не можешь с этим сделать. Случайно не разделяешь его идей? — Серёже кажется, что в голосе подруги проскальзывают интонации Чумного доктора. Такие же повелительные и устрашающие. Под таким натиском он теряет контроль, и следующий вопрос буквально сам срывается у него с губ: — А ты? — алкоголь действует не вовремя. Скрябина чувствует, как её мозг начинает постепенно таять после нескольких бокалов шампанского: — Частично, — у Разумовского не было до этого сил взглянуть майору в глаза, зато сейчас он вглядывается с тревогой в два холодных алмаза. Вика смотрит твёрдо, не отводя взгляда, с некоторой жёсткостью в глазах и наблюдает за тем, как бледнеет лицо Серёжи: — Поясни. — Он не тех убивает, — чеканит девушка и, не дожидаясь, пока Сергей придёт в себя, продолжает, — Его план был бы эффективен, если бы он выбирал других жертв. — В каком плане? — пытаясь сохранить рассудок, шепотом спрашивает Разумовский. Он чувствует, как страх снова пробирается под рёбра и начинает больно скрестись об лёгкие, не давая нормально дышать: — Серёж, ну ты сам подумай. Кто оправдывает преступления, кроме самих преступников? Кто будет обжаловать все их действия? — программист затаил дыхание, понимая, к чему идёт разговор, — Судьи. В них вся проблема. Наша судейская система давно сгнила. Уже такие фокусы не работают, как работали, например, лет сто пятьдесят назад. Если бы все коррупционеры и бандиты отсидели хотя бы по разу, то такого бы безобразия не было. — Но они же сами дают взятки, чем они хуже? — недоумевал Серёжа: — А я их и не оправдываю. Но судьи виноваты не меньше. Они берут эти самые взятки, тем самым нарушая закон ещё больше. Люди считают, что все их беды происходят из-за полицейских. Что мы, якобы подкупные, берём направо, налево взятки, решаем судьбы преступников, но это не так. Главные вершители судеб – судьи. Единственное, что полиция может сделать – это набрать материалов, для того чтобы этих преступников закрыли. Однако если нарушитель окажется очень богатым, а судья очень падким на деньги, то тут никакие материалы не помогут, уж поверь мне. У нас меньше всех прав, мы связаны по рукам и ногам. Мы бессильны перед судами, — такие откровения от подруги на тему, о которой Сергей не задумывался никогда, не хотели укладываться в голове. Это пугало. А самое страшное было то, что всё сказанное правда и, к сожалению, так работает большинство судов: — Знаешь, что самое интересное? — продолжила, вдруг Вика, — Это то, что после освобождения, преступники выйдут из тюрьмы и попытаются убить полицейского, который вёл их дело. Да что уж там о следователях! Они убьют всех, кого не удалось подкупить. Даже тех, кто был в конвое, под которым их вели в зал суда, — договорив эту фразу, девушка наткнулась на хмурого Разумовского, который явно был не доволен такими рассуждениями, — Что? — тут же изумилась она: — Зачем ты пошла в полицию? Это же опасно! — неожиданный вопрос не застал Скрябину врасплох, она скорее больше удивилась беспокойству друга: — А где безопасно? — допивая бокал шампанского и подливая ещё, спросила Вика. Серёжа тут же замолчал. Он на несколько секунд погрузился в свои мысли, но этого хватило майору, чтобы отдохнуть от больной для неё темы: — Не пойми неправильно, — начал уже размеренным и спокойным голосом миллионер, — Мне просто всегда было интересно, чем руководствуются люди, когда идут на опасную для их жизни работу, — он чувствовал себя настоящим лжецом, потому что такой вопрос начал интересовать Серёжу только после ухода Волкова в армию. До этого он даже не думал о таких профессиях и предположить не мог, что в его гражданской жизни появятся знакомые госслужащие. Вика призадумалась. Она сама никогда не размышляла на эту тему, ведь шла на следователя повинуясь своей цели, которую поставила перед собой в ту роковую ночь. Её не очень интересовало почему люди идут служить, раньше Виктория предполагала, что у них похожие цели как и у неё. Но, видимо, всё было не так: — Удивительно, но я сама никогда не задавалась таким вопросом, — решила быть откровенной майор. Всё-таки с другом ужинает, к чему тут лукавить: — Неужели, гражданских так пугают люди в форме? — усмехнулась она, снова уходя от ответа и заваливая Разумовского вопросами: — Нет, — улыбнулся в ответ Серёжа, — Чисто научный интерес, — он так и не терял надежды узнать, что толкает людей идти в армию или полицию. Ему было до сих пор обидно, что Олег бросил его, поэтому готов был жизнь отдать, чтобы узнать, чего не хватало его другу, что он решил пойти в армию: — Не знаю, — выдохнула Вика, понимая, что не сможет отделаться от Сергея дежурными фразами, — У меня был личный интерес. — Кому-то мстишь? — снова бестактный и раздражительный вопрос от Разумовского, который заставил бы любого другого человека скривиться и послать его куда подальше. Но здесь и сейчас была Скрябина, которая готова вынести любые вопросы от лучезарного мальчика, чей свет согревал её в нужные моменты жизни: — Нет, совсем нет. Просто пытаюсь сделать этот мир лучше. — Не знал, что ты на столько благородна, — Серёжа радуется, что нашёл такого честного и справедливого человека, который готов положить свою жизнь за жизни других людей. А вот Вика чувствует себя паршиво. На самом деле она далеко не благородна, ведь в её деле имеются некоторые темные пятнышки, которые портят общую картину. От этого она чувствует себя неправильной рядом с этим слишком добрым и хорошим человеком: — Нет, Серёж. Я не на столько хороша, как тебе кажется, — она горько усмехается, а Разумовский тут же замечает нотки грусти в голосе: — Что ты! — возмущается он, — Ты сдержанная, терпеливая, справедливая, сильная и бескорыстная! Как таким набором качеств может обладать плохой человек? — он честно пытается поддержать подругу и, кажется, у него это получается: — У каждого есть скелеты в шкафу, — искренне говорит Вика и заглядывает в глаза собеседнику. Ей тут же кажется, что она врёт самой себе. Ведь человек без скелетов в шкафу сидит перед ней! Единственное, что может оказаться "скелетом" так это тайное написание стихов в детстве, которое девушка разоблачила ещё при третьей встречи с бизнесменом. Теперь, смотря в эти два чистых бриллианта, Скрябиной стыдно за то, что думала о скрытых тайнах Разумовского. Все его вспышки страха случались из-за поломанного детства, через которое Серёжа, к сожалению, прошел практически один. У него не было необходимой поддержки, а в одиночку с таким не справляются. Вика тут же вспомнила, как они на третьем курсе в Академии проходили психологию людей и отклонения в психике. Она отчётливо помнила, что большинство психов становилось таковым из-за травм детства. А ей бы не хотелось чтобы её друг попал в психушку: — Уверен, что у тебя их нет, — Разумовский улыбается тепло-тепло так, что жить хочется. Будто не просто улыбка, а настоящее летнее солнышко, в чьих лучах хочется очень долго нежиться. А глаза горят добрым и искренним светом. Чистая забота, которой многим не хватает в этом мире: — Я рада, что произвела такое хорошее впечатление на тебя, — не удержавшись, улыбается в ответ девушка: — Вас в полиции, наверное, учат обаятельности. Потому что по-другому не могу описать то волшебство, которое я испытываю, когда говорю с тобой. — А ты не знал?! Мы так вербуем к себе людей в разведку! — от души посмеялась Скрябина, разыгрывая комедию: — Лиса! — усмехнулся Разумовский: — Лиса, скорее, у нас тут ты, — показывая на рыжий цвет волос, говорила Вика: — А разве лисы белыми не бывают? — усомнился Серёжа: — Бывают, но это уже какой-то горностай получается, — удивительно, как из напряжённой атмосферы разговор смог перейти в весёлую беседу двух друзей: — Слушай, а что мы всё обо мне и обо мне? Давай поговорим про тебя! — предложила вдруг Скрябина, введя этим Разумовского в задумчивость: — Что ты хочешь узнать обо мне? Кажется, я тебе ещё при нашей первой встречи всё выдал. Да и ты неплохо разбираешься в психологии. — Ну-у.... Расскажи, например, о том как ты додумался до Марго, как пришла идея по созданию такой прекрасной помощницы, — предложила Вика: — Тебе она и вправду помогает? — прищурившись, спросил Сергей: — Да, и очень! Когда руки заняты или не хочется лишний раз в телефон лезть Марго как никто другой помогает. А уж про плюшки с бесплатной музыкой в ВК я вообще молчу, — Разумовский рассмеялся с последней фразы: — Кстати на счёт музыки. Сидим что-то скучно. Скажи, что без нужной песни атмосфера теряется? — Полностью солидарна с тобой. Что предлагаешь? — Вика немного поменяла положение, чтобы было комфортнее беседовать: — Если у тебя есть в телефоне моё приложение, то мы можем без труда подключиться к твоему плейлисту и включить его здесь. — Замечательная идея! — поддержала инициативу Разумовского девушка, — Что надо делать? — Марго! — тут же позвал Сергей свою помощницу: — Добрый вечер! — отозвалась панель управления приятным голосом, — Чем могу вам помочь? — Подключи к телефону Вики наши динамики, — скомандовал создатель "Vmeste": — Готово, — смартфон Скрябиной прозвенел, сообщая о том, что просьба программиста была выполнена: — Можешь выбирать любую песню, — наконец сказал Серёжа: — А мы с тобой в выборе музыки не поссоримся? — по-доброму ухмыльнулась девушка: — Я меломан, — отмахнулся Сергей, опустошая бокал шампанского, а Вика включила свой излюбленный плэйлист: — Так, как ты пришел к идеи по созданию своего приложении? — открыла вторую бутылку алкоголя майор: — Ничего особо интересного, — расслабляясь на диване, отвечал Разумовский, — Я всё уже давно рассказал в разных интервью. — Не читала ни одной статьи с тобой, — призналась Скрябина, внимательно наблюдая за реакцией друга. Он немного удивился, однако тут же попытался принять невозмутимое выражения лица. — Доверяю только первоисточникам, — пояснила она: — Тебе идеально подходит эта профессия, — усмехнулся Сергей, снова смущая девушку: — Возможно. Хорошо, что я сделала правильный выбор... А теперь расскажи мне о себе, о том, как ты добился всего, что у тебя сейчас есть, — всё настаивала на своем Скрябина: — Слушай, — развернулся к подруге Разумовский, немного наклонившись к ней, — Ты ведь следователь, так? Попробуй устроить мне настоящий допрос. Может тогда и узнаешь, что тебе так интересно, — Вика на пару секунд опешила от такого напора: — Только ты не думай, что я буду светить тебе лампой в глаза или связывать руки. У нас более гуманные способы, — отнекивалась девушка: — Да всё равно, — поджав под себя ноги, присел ближе Серёжа. В его глазах мелькнула какая-то искорка ребячества. Скрябина усмехнулась, принимая правила игры и тоже приблизилась, чтобы было удобнее забрать вопросы: — Ну что же... Ответьте мне на пару вопросов, гражданин Разумовский, — Вика кинула короткий взгляд на довольные глаза друга и продолжила, — Вы с детства планировали стать гением, миллиардером, плэйбоем, филантропом и просто хорошим человеком? — Серёжа рассмеялся, роняя пряди рыжих волос себе прямо на глаза: — Блин, Вик, ну не также! — запротестовал он: — Так, товарищ Разумовский, давайте отвечать на вопросы! — пытаясь не терять серьезного вида, говорила Скрябина: — Клянусь, это лучшее интервью в моей жизни! — тихо шепнул программист, — Нет, в детстве я хотел стать писателем. Ну, или художником. — Хорошо, а что же пошло не так? — Как это обычно бывает, искусство вытесняется из нашей жизни под тяжестью взрослых будней и других серых вещей. Поступая в университет, я уже совсем позабыл о своих детских мечтах. — То есть получение высшего образования стало спусковым крючком для создания собственного приложения? — Наверное, да. Не очень хорошо помню студенческую жизнь, — последнюю фразу Разумовский произнёс с заметной грустью, чуть понизив голос. Спрашивать "почему?" Вика не стала: — Теперь перейдём к Марго, — Серёжа вопросительно, с улыбкой, посмотрел на Скрябину, — Про её образ. Я поняла, что ты в какой-то мере человек-искусство, поэтому ты должен был заморочиться по поводу внешнего вида своего приложения, — программист усмехнулся находчивости майора и тому, как легко раскрыл все карты: — Тут не стоит искать скрытого смысла. Наверное, я на уровне подсознания придумал её симпатичной с моей точки зрения, — он сделал глоток алкоголя, — Тем более, что мне нравятся блондинки, — Разумовский говорил это искренне, совсем не задумываясь о смысле слов. Его глаза были направлены на небо Питера, которое успело достаточно потемнеть за время разговора друзей. Но стоило Серёже перевести взгляд на собеседницу, как внимание привлекла ухмылка, которая пыталась подавиться Викторией, но бесполезно. Чуть не доставая дивана, свисались шелковистые белые локоны Снежной королевы. Он сам еле сдержал улыбку: — Неожиданно, но приятно, — всплеснув бровями, наконец сказала девушка, вызывая смешок у Разумовского. Музыка приятно дополняла вечер атмосферой: — У Вас ещё остались вопросы? — нарочито спросил Сергей, возвращаясь в роль: — И Вы не представляете сколько, — парируя ухмылкой, неоднозначно отвечала Вика: — Меня уже начинает смущать такое внимание, — признаётся он: — В нас по бутылке шампанского, скажи мне как?! — Серёжа сам не понимает, а от того пожимает плечами, — В день нашей первой встречи ты был более смелым. — Но и более опрометчивым, — вежливо замечает Разумовский: — Кстати, на счёт-, девушка не договаривает фразу, потому что из динамиков доносится до боли знакомая мелодия: — Что? — удивляется программист, когда замечает с молниеносной скоростью меняющиеся эмоции на лице Виктории: — Просто... Моя любимая песня, — отвечает Скрябина, а сама уже не может оторваться от прекрасного итальянского. Единственное, что может отвлечь её это Серёжа, который зачем-то поднялся с дивана. Она вопросительно на него смотрит: — Тогда потанцуем, — Вика удивляется ещё сильнее, но этого незаметно, так как её душой уже овладела музыка: — Она быстрая, — лишь отвечает девушка, а сама внимательно ждёт реакции захмелевшего Сергея: — А что в нашей жизни не быстрое? — он протягивает ей руку, сам не понимая до конца, что только что сделал. Видимо, это всё алкоголь. Майор отказать не может, так как перспектива потанцевать под любимую песню впервые не одной очень увлекательна. Поэтому она подаёт ему руку и послушно слушается, когда Разумовский выводит её ближе к панорамному окну. Пока они стоят далеко друг от друга и не знают, что через пару секунд мир перевернётся с ног на голову. Удивительно, но они делают шаг друг к другу в один момент. Вика никогда была проницательна в музыке, ни слуха ни голоса не имела. Но в этот момент вело что-то другое. Это другое ощущалось твёрдыми руками Сергея у неё на талии и её ладонями на его плечах. Слишком близко. Опасно близко... Нехорошо, когда ты чувствуешь дыхание другого человека у тебя на шее и при этом тебе хорошо. Ведь в такие моменты голову сносит окончательно. Добивает то, что Вика слышит дыхание Серёжи. Горячее, сбивчивое... Такое же как у неё сейчас. Бросает в сильный жар, который кажется настоящий пыткой, но через секунду он становится приятным и начинает проникать в тело, безжалостно разливаясь по венам. Более менее смирив дыхание, Скрябина засматривается волосами, которые немного выбиваются из причёски Разумовского и не очень аккуратно свисают на плечи. Она улавливает их запах, дурманящий, манящий. Но руки Серёжи, которые дрогнули от навалившейся атмосферы заставляют закусить её губу, потому что терпеть такое напряжение без выброса эмоций невозможно. Вика безумно радуется, что сейчас программист её не видит, а лишь чувствует: — Ты знаешь перевод? — шепчет он, не желая перекрикивать песню. Скрябина кивает. Очень незаметно, в жизни бы никто не разглядел этот кивок, но Серёжа чувствует, ему неважно видеть: — Переведи, пожалуйста, — просьба странная, но в данной ситуации всё странное кажется обычным. E Coraline piange Coraline ha l'ansia — И Каролина плачет, Каролина тревожится. Вика говорит тихо, не приметно, но разборчиво, а Разумовский внимает каждому слову. Coraline vuole il mare Ma ha paura dell'acqua — Каролина хочет моря, но боится воды. Разумовский также хочет, но боится. Сильно-сильно боится. E forse il mare è dentro di lei — А возможно, море уже внутри неё. Назвать обычным волнением то, что происходит с этими двумя нельзя. Шторм, ещё что-то похожее. Скорее цунами, которое смоет всё своей сильной и придётся строить заново... E ogni parola è un'ascia Un taglio sulla schiena — И каждое слово, удар топора, порез на спине. Каждое его прикосновение – это настоящий удар. Спина уже горит от наносящихся "порезов", и терпение на исходе... Come una zattera che naviga In un fiume in piena — Словно плот, плывущий по разлившейся реке. Также опасно, такие же захватывающие ощущения. Хочется каждый раз большего, чем... E forse il fiume è dentro di lei, di lei — А возможно река и есть внутри неё. Внутри их обоих есть река. Безумная, её не остановить... Она стихия. Вика замолкает, когда начинается новая часть. Ей понятно, что ни Разумовский, ни она сама не в силах делать ничего, кроме как двигаться в темп музыки. Однако, так тоже долго продолжаться не может. Сильная, подогретая песней атмосфера опасно витала в воздухе. И её чувствовал каждый. Не просто чувствовал; находился, двигался и существовал в ней. От этого не сбежать... Не сейчас. ... O la luce di sera, e in cambio non chiedo niente... ... Я буду светом в ночи, я ничего не попрошу взамен... Алкоголь бьёт в голову, музыка делает всё дальше сама... Им кажется, что они не в уме, потому что в реальности такого не бывает. Не бывает так чувственно и прекрасно, страстно и красиво, больно и... приятно б ы в а е т Это у них в голове. Но думают они сейчас точно не ей. Марионетки собственных чувств, а кукловод, видимо, запутался в нитях. Всё горит, пылает. Перед глазами плывёт... невозможно такое выдержать. Они отстраняется друг от друга синхронно, лишь для того чтобы посмотреть друг другу в глаза, задать один вопрос и убедиться, что всё так должно быть. Лишь миг. Только миг. Девушка делает первый шаг сама. Порывисто, быстро, но так, как надо. Это "быстро" кажется вечностью, потому что время останавливается. Нет, сердце у Серёжи останавливается и не начинает снова работать, когда Вика отстраняется и тревожно глядит на него. Через секунду они уже сами тянуться друг другу. Е Coraline piange, Coraline ha l'ansia И Коралина плачет, Каролина тревожится Долго... Слишком долго они тянули с этим и, к сожалению, только сейчас мозг заработал в правильную сторону. Coraline vuole il mare, ma ha paura dell'acqua Каролина хочет море, но боится воды Не думать ни о чем, а наслаждаться моментом. Да, самая лучшая установка сейчас. Потому даже музыка затмевает на фоне прохладных губ Разумовского. E forse il mare è dentro di lei А возможно, море есть и внутри неё Медленно, не торопясь, лучше не представить. Поцелуй Снежной королевы. Это на столько прекрасно, что после такого Серёжа готов ей отдать своё сердце, всего себя. Е ogni parola è un'ascia, un taglio sulla schiena И каждое слово – это удар топора, порез на спине Аккуратно, внимательно слушая друг друга. О таком мечтать ничуть не могли, потому что оба отчаялись найти себе близкого человека. Но теперь, когда два давно угасших сердца загорелись пламенем, их не остановить. Come una zattera che naviga, in un fiume in piena Словно плот, плывущий, по разлившейся реке Волшебно и незабываемо чувствовать, как его руки заботливо прижимают тебя к груди. За такое Вика готова умереть. Е forse il fiume è dentro di lei, di lei А возможно река есть и внутри неё Всему должен приходить конец. Всё остаётся в истории, в нашей памяти. Оттого и прекраснее моменты. Отстраниться, но не покидать друг друга, оставаясь очень близко. Прижаться головой друг к другу и стать ещё ближе. Не так должен был пройти этот вечер, намного хуже и скучнее. Они наконец побороли самих себя, чтобы полюбить. Кончики пальцев заледенели, несмотря на жаркую химию между этими двумя. Губы непривычно сводит, но это лишь на сегодня: — Красивая песня, — произносит Разумовский, нарушая прекрасную тишину: — Не только песня, — подаёт голос Вика. Сегодня они оба увидели нечто прекрасное. — Останешься здесь? Уже очень поздно, — спрашивает Серёжа: — Останусь, — утопая в тёплых объятьях отвечает Скрябина.