Не упадёшь – не взлетишь

С наступлением утра и появлением первых солнечных лучей просыпается Вика. Она проспала лишь пару часов, слишком увлеченная до этого своими шуршащими мыслями. Ей было интересно думать о будущем, размышлять об изменениях в отношениях с Разумовским. Ей нравилось прислушиваться к тихому сопению под боком – она наконец-то уговорила Серёжу уснуть на кровати. Теперь он, замотавшись в одеяло по самую макушку, лежал неподалёку, что успокаивало девушку. Ей нравилось улавливать малейший шум от вечно-работавшего здания. Оно не замолкало ни на секунду, пусть по началу казалось очень бесшумным и "медлительным". Ей нравилось расплываться в улыбке от одной мысли об их поцелуе, нравились порхающие в животе бабочки. Незабываемым было и ощущение оказаться в спальне Сергея. На этой большой, удобной кровати. Засыпать обратно не было смысла. Поэтому Вика решила вставать, пусть тело, которое за столь короткий срок не успело отдохнуть, требовало обратно лечь в кровать. Аккуратно поднявшись с постели, Скрябина взяла свой телефон и как можно тише стала пробираться к выходу. Уже у двери она кинула взгляд на мирно спящего Разумовского, который не мог не вызвать улыбки. Умиротворённо распластавшийся на кровати, он заставлял умиляться. Дверь из спальни вела сразу в кабинет Сергея, что было очень удобно для девушки. Выйдя из комнаты, Вика разблокировала телефон и увидела кучу пропущенных и непринятых SMS от Игоря. Было ясно, что сегодня она получит от давнего друга за своё исчезновение. Но что майор могла поделать? Всё-таки она взрослый человек, который имеет право на свою личную жизнь и который не нуждается в опеке Грома. Тем более что в последнее время он сам стал всё меньше посвящать подругу в свои дела, завёл какую-то девушку на стороне (думал, Вика не узнает), ходит на следствия один, не пуская ни Дубина, ни Скрябину. Это бесило не меньше двадцати пяти проигнорированных звонков и семи непрочитанных SMS. Вика, ты где? Вика!!! Ты на что-то обиделась? Почему не отвечаешь?! Какого черта тебя нет дома?! Время два часа ночи! Почему ты не отвечаешь на звонки?! Только. Попробуй. Не. Ответить. Я. Тебя. Придушу. Если не перезвонишь мне, я лично возглавлю поисковую группу! Это непомерно смешило. Приятно, что хоть кто-то о тебе волнуется. Если где-то прирежут, то будет кому позаботиться о твоём непогребённом теле: — Марго! — тихо зовёт Виктория, а голосовой помощник будто понимает, что говорить надо тише, а потому снижает звук: — Чем я могу помочь? — голограмма появилась на огромной, до того тёмной панели и устремила свои огромные глаза в никуда: — Как Серёжа проснётся, скажи, что я на работе, — дала указание Вика, а чуть подумав, добавила, — А то будет беспокоиться. — Хорошо, — кивает Марго и её изображение исчезает с панели управления. Скрябина вызывает себе такси и на цыпочках спускается по лестнице на этаж ниже, чтобы вызвать лифт и не разбудить этим мирно спящего Серёжу. Не проходит и пяти минут, как после побега Скрябиной просыпается Разумовский. Он не понимает, почему под боком похолодело, и начинает елозить рукой по свободной стороне кровати. Ни на что не наткнувшись, парень обеспокоенно оглядывает комнату: — Марго, где Вика? — глаза заспанные, а мозг мало что соображает. Однако отсутствие майора заставляет волноваться: — Просила передать, что поехала на работу, — констатирует голосовой помощник, а Серёжа облегчённо выдыхает и падает обратно на кровать: — В такую-то рань... — он трёт глаза, чтобы окончательно пробудиться. Ему не очень хотелось просыпаться одному в постели. За достаточно короткое время он уже привык ощущать с утра на себе объятия Скрябиной. Это было непозволительной роскошью, которой он так нагло пользовался. Стоило бы сначала разобраться, что происходит между ними, прежде чем так поступать. Однако боязнь одиночества была сильнее всех принципов. Теперь оставаться один Серёжа не мог. Это наводило на определённые мысли, но Разумовский переключился с них на другие: — У нас на сегодня есть какие-то планы? — спросил он у Марго: — Вы хотели проверить работоспособность своего приложения, — отвечает холодным тоном голосовой помощник. Он кивает и задумывается: — Это много времени не займёт... — Сергей наконец поднимается, обременённый обязанностями создателя приложения "Vmeste". Сергея с самого утра порабощает работа. Он безвылазно проводит в своём кабинете несколько часов подряд. Даже поесть не выходит. Лишь иногда обращается к автоматам, чтобы взять очередную банку газировки. Приложение работало исправно, но требовало обновлений. Тем более что Разумовский часто отвлекался на беспокоящие вопросы. Вчерашний поцелуй стал переломным моментом в его жизни. Всё перевернулось с ног на голову, а программист не знал как с этим справляться. Он ведь жил в одиночестве. В одиночестве, которое его убивало. Серёжа знал, что теперь всё должно поменяться (уже меняется), но как принять новый мир? Как справиться с волнением и призраками прошлого? Все эти проблемы очень давили. Из-за этого Сергей ещё больше стал хотеть встретиться с Викой, чтобы всё обсудить. Иначе бы он просто сошёл с ума от этой недоговорённости. За тяжёлыми размышлениями, которые сменялись перерывами на работу Разумовский не замечал ничего вокруг. Он будто абстрагировался от всего мира и закрылся в себе. Поэтому он был удивлен и немного испуган, услышав, как лифт остановился на его этаже. Обычно к Сергею никто не поднимался, все знали, что здесь расположена практически квартира создателя сети "Vmeste". Потому такой поворот дел и напряг Серёжу. Он уже хотел обратиться к Марго, чтобы та доложила, кто прибыл к нему в гости без предупреждения, но, увидев белые локоны в дверях и услышав шуршание бумажных пакетов, Разумовский повеселел — сейчас все мучившие его проблемы развеются: — Привет! — Скрябина зашла в комнату, как настоящая хозяйка, расставляя пакеты на журнальном столике, на котором они вчера вечером распивали шампанское: — Привет, а ты чего как рано? — интересуется он, а сам безумно рад видеть перед собой Викторию. Серёжа поднимается со своего рабочего места с желанием помочь девушке: — Отпросилась с работы пораньше, — отвечает она, пожимая плечами: — Коллеги в шоке? — ухмыляется программист, а Вика, довольная, кивает: — Я тебе тут поесть принесла, — вдруг меняет она тему, — Знаю же, что нормально не пообедаешь... Стоп, а ты вообще завтракал? — Скрябина пытливо глядит на Разумовского, не позволяя соврать. Серёжа отводит взгляд, всё равно не отвечая: — Ясно всё, — вздыхает майор, — Тогда руки мыть и вперёд обедать! — командует девушка, а рыжик её слушается и радостный идёт в ванную комнату. Когда Сергей возвращается в свой кабинет, первое, что его встречает – это запах вкусной еды. Нет, не так. Запах вкусной домашней еды. Разумовский отчётливо улавливает аромат борща и теперь ещё более счастливый идёт в свой офис. Обоняние не подводит: на столе стоит красный борщик с аппетитными пампушками. Он первый привлекает его внимание, затмевая другую еду: — И ты всё это приготовила?! — искренне удивлялся Серёжа: — Ну, почти, — говорит Скрябина, — Борщ сама, а всё остальное в гипермаркете взяла. Только вот с напитками напряг, — добавляет она в конце: — С этим у нас проблем не будет, — хмыкает Разумовский и отправляется к своим автоматам за двумя пачками сока, — Тебе яблочный, апельсиновый или ананасовый? — спрашивает он, а Вика изумляется богатому выбору: — Ананасовый, — отвечает девушка. Сергей набирает нужные символы, а автоматы выдают ему нужный продукт: — Та-дам! — Собственно, зачем я ходила в гипермаркет, если тут и так всё есть? — ухмыляется Виктория: — Про магазин не знаю, но за хороший и правильный борщ я готов продать душу. — Лучше ешь, успеешь ещё маркетингом заняться— смеётся Вика: — Просто за свою жизнь столько неправильных борщей наелся. Особенно в Европе. Там его вообще готовить не умеют. — Значит хорошо, что я в Европе не была, — говорит майор, — Что мне там делать, если мне не смогут даже борщ приготовить? — они вместе смеются и наконец принимаются за еду. Когда первое блюдо было съедено, Разумовский решается заговорить на тему, которая волновала его со вчерашнего вечера: — Я, между прочим, хотел с тобой поговорить, — он тянется за тарелкой, пряча глаза, но в то же время с интересом поглядывая за своей собеседницей. Она сидит с невозмутимым лицом, как всегда заразительно спокойная, лишь иногда прячет мешающие волосы за ухо: — В чём дело? — Вика знает в чём дело, однако специально заставляет Разумовского это произнести. Пока он не переборет себя, то не сможет поговорить об этом даже со Скрябиной: — О вчерашнем поцелуе, — пусть и через силу, превозмогая смущение, он говорит о том, о чём никогда ещё не говорил, — Полагаю друзья не целуются. Нет, целуются, конечно, но не так! В щёчку или... — программист очень торопиться и сильно нервничает. Из-за этого его руки начинает немного потрясывать, а он сам – путаться в словах: — Я поняла, — мягко произносит Вика и тянется к дрожащей руке, чтобы взять её в свои ладони и успокоить, — Не переживай так, я тебя не съем, — она понимает, что Серёжа волнуется и что ему тяжело. Но если он не будет перепрыгивать через себя, то так и останется обделённым вниманием мальчишкой с кучей комплексов: — Продолжай. Что ты хотел сказать? — уверенность Скрябиной как и её спокойствие заразительна. Разумовский делает глубокий вдох, а Вика замечает перемены на лице Сергея: — Просто до вчерашнего дня у меня ни разу не было отношений! — чуть скованно от того быстро говорит он. Разумовскому страшно, что сейчас его вновь осудят. Но в глазах у Вики он видит только поддержку. Взглянув на свои дрожащие ладони, спрятанные в руках майора, он набирается храбрости и продолжает: — В подростковые годы надо мной бы смеялись мальчишки и, чтобы избавиться от насмешек, я говорил, что асексуален, — кажется, это стало последней каплей, потому что голос зазвенел, а на глазах проявляются слёзы. У Разумовского что-то щелкает в голове, и тело начинает охватывать паника: — Ты не понимаешь... — шепчет он, — Никто бы не понял! Все раньше надо мной смеялись. Говорили, что убогий, никому не нужен. "Вы только посмотрите на этого несчастного! От него то своя мать отказалась, какие ему девушки.", — он говорит это уже не через силу, а по-настоящему изливает душу, которую успели ранить так много раз, — А я насмотрелся всяких крутых сериалов, где главный герои холодные недотроги, которым никто не нужен. Так и ляпнул! Вроде отстали, а о последствиях не подумал... — горячие слёзы уже начинают течь по щекам. Разумовский не может найти себе места, потому что говорить об этом – выше его. Он не может, однако терпеть это в себе ещё много лет тоже. Душу, кажется, сейчас разорвёт от горечи и обиды на тех, кто бросил его и кто издевался над ним. Он не может найти утешения ни в чём. Ему слишком больно. Он даже не замечает слёз, которые текут из глаз нескончаемым потоком: — Я виноват, что меня никогда до этого момента никто не интересовал? Виноват, что и я никого не интересовал? От меня собственные родители отказались, кому я вообще могу быть интересен?! — у него начинается настоящая истерика, которая точно пошатнёт итак повреждённую психику. Хорошо, что Скрябина реагирует быстро. Она больше не может просто так сидеть и смотреть на слёзы, кажется, самого дорогого ей человека на Земле. Девушка кутает его в объятиях, пытаясь хоть как-то поддержать. Разумовский плачет. Ему надоело носить всю боль в себе, он не мог больше терпеть. Ему больно. Всю жизнь он думал что с ним что-то не так. Сначала из-за того, что родители отправили его в детский дом. Потом из-за того, что ему не были интересны отношения. А потом из-за ухода Олега в армию. Серёжа до сих пор переживал, что изменения в характере Волкова – его рук дела. Он думал, что на столько загрузил друга проблемами, что тот сбежал не выдержав, а теперь своими поступками пытается отгородиться от бывшего друга и соседа по комнате в детдоме. Никому он не нужен. И не был нужен никогда. Но возможно сейчас у него появился шанс изменить всё это. Возможно, он будет нужен ей. Человеку, который при первой их встречи спас его и который спасает до сих пор, согревая своими объятиями. Скрябина даёт надежду, что всё изменится. Что Разумовский выберется из этой ямы и станет нужным. Это заставляет чувствовать больше. Это заставляет жить. Слёзы продолжают литься, когда он утыкается Вике в шею. Он весь дрожит, а майор терпеливо его успокаивает. Она выслушивает все его истерики, она поддержка и опора. Она терпеливая и... "Она золотая" думает он. — Серёж, — тихо говорит она, когда поток слёз немного стихает, — В этом нет твоей вины. Ты ни в чём не виноват! — голос проникает в глубь сознания, заставляя переосмыслить некоторые вещи, — Нет твоей вины в том, что от тебя отказались родители. Нет вины и в том, что тебе никто и никогда не нравился. Пойми это. Виноваты только те, кто думали, что это не так. Ты не сделал ничего плохого, Серёж. И я уверена, что не сделаешь, — Вика и в жизни бы не подумала, что Разумовский может причинить вред живому созданию. Он слишком солнечный и добрый для этого. Он слишком многое стерпел в жизни, чтобы понимать, что причинять боль другим – не выход. Он на самом деле очень сильный, ведь смог вытерпеть всё это, оставшись в уме. Скрябина была уверена, что Серёжа намного сильнее, чем кажется. Ведь сохранить свет, когда вокруг тебя одна тьма – величайший поступок: — Ты не виновен, — шепчет ему на ухо Вика, отпуская из объятий. Сергей смахивает оставшиеся слёзы, пытаясь вернуться в обычное состояние: — Спасибо, — негромко бросает он, а майор отвечает ему также тихо: — Не за что. Разумовский поправляет свои волосы, делая вид, что теперь всё в порядке. Но Скрябина видит, как нервно бегают его глаза, как руки до сих пор иногда заламываются и как дрожь пробегает по его телу. Ей искренне жаль Серёжу, но распускать сопли вместе с ним – не выход. Надо его отвлечь от всех проблем, попробовать развеселить и наскучить жить по-другому: — Со мной разобрались... А что с тобой? — кидает Серёжа вопрос, понятный лишь ему. Столкнувшись с недоумением в глазах Вики, он спешит объяснить: — Я хотел спросить о твоей ориентации. Вдруг она не предполагает близкого контакта со мной, — майор тут же расслабляется, делая флегматичное лицо: — А мне всё равно, — Скрябина удивляет таким высказыванием Разумовского. Между ними снова недоумение. Это спешит исправить Виктория: — Я пансексуальна. Мне всё равно на гендер, — поясняет она, — Это я и имела ввиду, — добавляет в конце, чтобы всё уж точно встало на свои места: — Хорошо вам, — улыбается Серёжа собственным мыслям. Он думает, что пансексуалам легче живётся, ведь у них нет в голове этой мороки по поводу чувств и отношений: — Это с какой стороны посмотреть, — тут же оспаривает это Вика, — Вроде да, мы не слишком паримся по этому поводу, но слепота в отношениях – штука опасная, иногда боком встаёт, — слова майора заставляют задуматься Разумовского: — То есть, на сколько, я понимаю, пансексуалам нравятся оба пола? _ Скрябина кивает, — А в чем тогда их отличие от бисексуалов? — Ну, тут всё очень сложно. По сути, пансексуальность – это подвид бисексуальности. Однако в нашей ориентации по мимо физиологических особенностей присутствуют и психологические... В общем, никому кроме пансексуалов этого не понять. — Нельзя узнать, но можно почувствовать, — тут же подхватывает Разумовский: — Именно! Кстати, некоторые считают пансексуальность ориентацией что-то между би- и асексульностью. Тут уже как кто хочет, — добавляет майор: — Удивительно, что до сих пор учёные не зафиксировали этот момент, — улыбается Серёжа: — А в этом все пансексуалы! — разводит руками Вика: — Раз так, то вопрос с отношениями между нами решается легче, чем казалось бы, — Сергей заметно осмелел, раз смог дойти до этой части разговора. Это безусловно нравится Скрябиной. Она будто мамочка, которая наблюдает за ребенком, сделавшим первый шаг: — У меня отношений не было очень давно, — припоминает майор: — У меня их не было вовсе, — говорит Разумовский. Признаваться в чем-то перед Викой не страшно – она всегда поймёт и поддержит. Это вдохновляет Серёжу: — Мы друг друга стоим! — смеётся он: — Получается мы теперь парень и девушка? — скептически произносит следователь, до конца не веря в происходящее: — Получается, — пожимает плечами Серёжа: — Раз так, то мы обязаны сегодня выйти из дома и наконец сходить на прогулку! — тут же ставит ультиматум Скрябина: — Окей. Только учти, если будешь заставлять меня бегать по утрам, сбегу в Европу! — язвит Разумовский: — Не сбежишь. Борщ вкуснее у меня! — удивительно, как быстро они могли переключаться во время разговора. Кажется, минут пять назад Сергея мучили собственные терзания и проблемы прошлого, а теперь он перекидывался шутками с Викой. Так и должны выглядеть отношения? — У тебя ещё много работы? — спрашивает Скрябина: — Не очень, — мотает головой Серёжа, — Сейчас доем, а там, думаю, минут двадцать, и я буду свободен. — Хорошо, подожду тебя. Между этими двумя вновь идиллия, о которой мечтают многие. Разумовский спешит побыстрее закончить свой проект, а Скрябина спокойно дожидается его на диванчике, лазая при этом по приложению "Vmeste". Работа Сергея затягивается чуть дольше положенного, к счастью, Вика этого не замечает. Она спокойно продолжает сидеть в соцсетях, пока её парень ломает голову над решением нового роя вопросов. Он думал, что случись этому разговору, проблемы пройдут сами собой, но всё оказалось не так. Вопросов стало ещё больше. Он думал сейчас о многих вещах, но точно не о работе приложения. Разумовского волновало то, как он предложит Скрябиной переехать к нему. Такое решение было спонтанным, возможно, сделанным с горяча, но Серёжа понимал, что без Виктории теперь не сможет прожить и дня. Говорить о таких вещах было тяжело, потому что эмоции, которые ты испытываешь к любимому человеку трудно описать. Облегчение придаёт только то, что Вика была догадливой и понимающей девушкой. Её внимательности и заботе можно было только позавидовать. Поэтому Разумовский надеялся, что понял всё правильно и, приняв такое решение, не допустит ошибки: — Я закончил, — оповещает Скрябину Серёжа. Она тут же убирает смартфон и поднимается с дивана, готовая идти на прогулку: — Отлично! Теперь в парк? — У меня есть предложение лучше, — Сергей сам не верит, что это говорит. Он натыкается на вопрос в глазах Вики и на секунду теряет самообладание: — Я подумал, что тебе, может быть, надо заехать домой за некоторыми вещами, — майор до сих пор не понимает, что хочет сказать Разумовский. Тогда программист идёт ва-банк: — Всё-таки неудобно жить здесь, не имея при этом с собой никакой одежды, — Серёжа отводит взгляд куда-то в сторону, старательно избегая глаз Виктории, будто боится, что она заметит неуверенность в нём. Но Скрябина не замечает, она чувствует, также как и он чувствует радость, распирающую изнутри майора: — А что нам мешает сделать это после прогулки по парку? — ухмыляется Вика, заставляя сердце Разумовского в прямом смысле подпрыгнуть от радости. Он не верит во всё это. Что у него появилась девушка, что теперь он будет не один и что теперь всё изменится... В это невозможно поверить, когда ты на протяжении нескольких лет был в одиночестве. Наверное, поэтому эмоции на столько сильные и губительно-непонятные. Страшно шагнуть в неизвестность, но оставлять всё как есть ещё страшнее. Шаг к новому будущему сделан. Согласившись на прогулку с Викой в парке, Разумовский лишается тяжёлого груза за плечами. Прошлое постепенно начинает уходить в туманные воспоминания, а настоящее рисуется действительно яркими красками. Хочется жить. Особенно хочется жить, когда неподалёку от тебя идёт любимый человек и внимательно слушает твои проекты по улучшению будущего страны. Скрябина слушает о мечтательных нововведениях в мире экологии, о реконструкции искусства в умах людей, о судебных реформах и о ещё многих вещах. После каждого монолога Разумовского про его проекты, находящиеся в разработке, Вика активно кивает и поддерживает друга. Ей становится это делать легче, когда в её руках появляется стаканчик с кофе: — ... и так мы добьемся лучшей жизни в нашей стране. Да не только в стране, в мире! — Серёжа только что красочно описал одну из его идей. горящие глаза миллионера были видны даже за стёклами солнцезащитных очков: — Не правда ли, гениально? — они останавливаются, а Сергей воодушевленно смотрит на свою спутницу: — Все твои идеи гениальны. Особенно для моего ума, — уголками губ улыбается Вика, легонько постукивая подушечкой пальца по своему виску, — Чтобы всё это воплотить в жизнь тебе понадобятся не только навыки программирования, — майор мягко подталкивает Разумовского пойти дальше. Он часто за время своих монологов любил остановиться посреди дороги и что-то очень чувственно описывать, размахивая руками. Тогда Скрябина аккуратно брала его под локоть, заставляя продолжать прогулку. Ведь если они и будут так гулять, то к концу аллеи придут лишь к позднему вечеру: — Ну, мне это не страшно. Ведь ты будешь со мной! — Серёжа озаряется по-детски милой улыбкой, а Вика скрытно этому умиляется. Она только хотела ему что-то ответить, как программиста окликнули: — Сергей Разумовский? — парочка синхронно разворачивается в сторону исходящего звука и замечает двух симпатичных девушек. Молодой гений недоуменно хлопает ресницами, внезапно отвлечённый от разговора, а вот Скрябина смекает в чем дело: — Извините, а с Вами можно сфотографироваться? — говорит одна, что повыше. Они явно обращаются к Серёже, но их любопытный взгляд направлен и на Вику, что незаметно отступила назад, чтобы не попасть в кадр: — Конечно, — мельком взглянув на майора, даёт разрешение Разумовский. Девушки лучезарно улыбаются и, притиснувшись к Сергею, по очереди делают селфи с ним: — Большое спасибо! Ваша сеть просто замечательная. Марго такой хороший помощник! — майор хмыкает такому заявлению, а рыжик отрывисто смотрит на неё, вспоминая, что за эти сутки такое говорит уже третий человек: — Вам спасибо, что пользуетесь моим приложением, — искренне улыбается он, а сам думает как бы побыстрее вернуться к прогулке с Викой. Он не любил находится в центре внимания, иногда даже побаивался этого. Но отказать людям сделать всего одну фотографию не мог: — Извините, а это Ваша подруга? — бестактный, максимально неуместный вопрос заставляет распахнуть от удивления Скрябину сощуренные глаза. Она переводит взгляд на остолбеневшего Разумовского, который в этот момент офигевает от того, как сошлись звёзды: — Я его секретарь, — выкручиваясь из положения, максимально спокойно проговаривает Виктория. Раньше бы она точно бросила какую-нибудь язвительную шутку, которая точно бы задела девушек, но на собственное же удивление Вика так тактично реагирует. Особы понимающе кивают, но в их глазах больше высокомерия, нежели понимания, и, развернувшись, уходят. Разумовский недоумённо смотрит на Вику: — Секретарь? — губы кривятся в усмешке: — Ты предпочел, чтобы я ответила, что являюсь твоим психологом и иногда подрабатываю девушкой? — Серёжа хмыкает: — Да, без лишних слухов жить проще, — пара продолжает свою прогулку, но парень через минуту добавляет, — Всё равно когда-нибудь нужно будет вскрыть карты, — Скрябина недовольно морщится. Тема максимально неприятная. Об этом даже думать не хочется, не то что обсуждать. Но от настоятельно взгляда Разумовского не скрыться: — Не думаю, что это возможно, — и, опережая вопросы парня отвечает, — Моей карьере пришёл бы конец. — Может- — Не может, Серёж. Мы в России живём. Да и мало ли у нас двоих врагов. Я бы не хотела, чтобы у тебя из-за меня были проблемы, — да уж, ему бы самому со своими проблемами разобраться. Сергей кивает: — Странно, что тебя не пугают мои враги. — Я с ними расправлюсь, не успеешь ты о них даже подумать, — слишком самоуверенно говорит Скрябина. "Не со всеми, дорогая, не со всеми..." горько ухмыляется про себя он и приобнимает майора за плечи. Время пролетает слишком быстро. Разумовский и Вика не замечает того, как город окутывает темнота, а фонари начинают свою работу. Они отвлекаются от разговора друг с другом, когда солнце уже окончательно село, а на небе во всю светила луна: — Мы что-то загулялись, — поглядывая на часы, хмыкает Виктория: — Как будто первый раз, — ухмыляется Сергей, — Давай тогда закругляться, нам ещё к тебе заезжать. — Точно! Совсем забыла. Надо поторопиться, — спешит Вика — Что, на столько плохой район? — язвительно бросает Разумовский, когда Скрябина начинает подталкивать его в сторону машины: — Район хороший. Просто мы опять ляжем за полночь, а мне ещё на работу вставать, — оправдывается майор, — Я не привыкла по четыре часа в сутки спать. — Я думал тебя спасает кофе, который ты постоянно пьёшь, — предположил Серёжа, садясь за руль: — А ты думаешь почему я его пью? — Потому что во всех крутых фильмах плохие полицейские пьют много кофе? — Я плохой полицейский?! — удивляется Вика, на что Разумовский отвечает ей задорной улыбкой. Район и вправду был хорошим, как подметил Сергей. Но он удивился, почему дом Виктории так далеко находится от её места работы. На этот вопрос Скрябина пожала плечами, сказав "вот так вот". В огнях фонарей поблёскивает битое стекло, которое лежит около подъезда уже много лет. Его когда-то дворник отмёл в сторону, так про стекляшки все и забыли. На такие мелочи жители дома уже не обращают внимания. Всё подмечает только Разумовский. И обитые, немного косые ступеньки, и надписи толстыми маркерами на стенах, и не очень хорошо прокрашенный едкой краской низенький забор. Это для него стало уже сном. Он давно не видел и, кажется, не помнил таких вещей. Но только попав эту атмосферу, сразу вспоминалось детство, где он в одиночестве сидел на качелях, наблюдая за игрой мальчишек, и ждал пока его прогонят. Маленький Серёжа был рад, когда дворовые мальчишки обращали на него внимание, пусть даже так. Они ведь яркие, живые. У ребят были кнопочные телефоны и крутые игрушки из детских магазинов. Они были очень громкими, когда начинали играть в догонялки. На столько громкими, что вредные старушки прям из окон сыпали им проклятья. А что ж мальчишкам? Те с них посмеются, язык покажут и дальше побегут. Но больше всего Серёженька хотел дружить с ребятами потому, что у них у всех были домашние животные. То рыжий кот Барсик, то большой лабрадор Барон. А у Разумовского не было никого... Картинки прошлого мелькали перед глазами и наводили на разные мысли. Сергей то хмурился, то улыбался – смотря что вспомнит: — Ты чего там застрял? — Вика уже открыла дверь и ждала, пока программист зайдёт в подъезд: — Извини, задумался, — отозвался он, возвращаясь в реальность. Подниматься высоко не пришлось – всего лишь второй этаж. Дверь в квартиру Скрябиной выделялась среди остальных. Пусть не очень дорогая, зато чистая, видно, что хозяйка за ней следила.: — Чисто у тебя здесь, — удивляется Разумовский, когда приходит домой к Скрябиной. Квартирка маленькая, но все вещи лежат в будто и являются частью это однушки. В шкафу всё весит слишком идеально выглаженное, притиснутое друг к другу, на тумбочке много всяких вещей, и они лежат как пронумерованные, всё на своём месте: — Не люблю беспорядок, — Вика снимает кроссовки и оставляет их с другой обувью так, словно те там вечность лежали. Серёжа смотрит и глазам поверить не может. Он в своём огромном здание может потеряться и устроить бардак, а тут комнатка метр на метр, а всё лежит как на витрине магазина: — Ну, ты чего не проходишь? — выглядывает из-за угла Скрябина, — Иди, давай, — она вновь ныряет за угол, а Разумовский гадает как бы также аккуратно оставить свои кеды. Снимает их, оставляется, смотрит и понимает, что они не вписываются в общую атмосферу квартиры. Хаос среди порядка! Он ещё с минуту смотрит на свою обувь, но появляется Вика, которая принудительно тащит его куда-то. Как оказалось на кухню. Там вроде бы меньше маленьких вещей, но всё равно всё стоит как по линеечке. Сергей всё с интересом разглядывает: — Сейчас чайник вскипит, а я пока пойду вещи уложу, — Скрябина уходит в другую комнату, а Серёжа остаются со своими мыслями наедине. Ему интересно: если майор переедет в его офис, там всё также аккуратно будет расставлено или это она просто пытается всё в маленькой квартире уместить? Пускай она и не будет так хозяйничать в "Vmeste", но за порядком точно следить будет, ведь ей не нравится бардак. А как тогда они будут жить вместе, если Серёжа и есть самый настоящий бардак? Несомненно Вика будет влиять на Разумовского и причём как всегда лучшим образом, но как будет влиять на неё он? Размышления прерываются кипением чайника. Скрябина тут же приходит на кухню, немного пугая своим появлением программиста. Она будто бы была всё это очень близко и слышала его мысли. Это устрашает, но Сергей понимает, что это бред: — Не Королевский Пуэр, конечно, — заваривая чай, говорит майор, — Но пить тоже можно. Если что у меня каркаде ещё есть, — вдруг добавляет Вика, — Бабушка недавно присылала. — Присылала? — переспрашивает Разумовский, благодарно принимая чашку с горячим напитком. Давно он не пил чай из пакетиков: — Да, она в другом городе живёт. Довольно далеко от Питера. Часто видеться не приходится. — Я тоже свою бабушку не часто видел, — Серёжа хочет приободрить Скрябину, но недостаток общения с людьми даёт о себе знать. В ответ он получает лишь жалеющую его улыбку: — Я пойду вещи дособираю, — спешит ретироваться девушка. Сергей кивает, оставаясь наедине со своими мыслями. Вика в шоке. В шоке от того, что она творит. Какой переезд, какие отношения? Что на неё вообще нашло? Скажи ей кто-нибудь месяц назад, что она попадет в эту ситуацию, то майор бы рассмеялась и покрутила пальцем у виска. Вместо того, чтобы собирать вещи, она, прикрыв лицо руками, сползает по стене. Сколько же всего у неё в жизни изменилось! И всё с приходом этого Разумовского. Чего ей ждать от себя дальше? Уволится с работы, забьёт на всё и станет панком? Кажется, это самый адекватный вариант развития событий. Нет, она не может к нему переехать. Они знакомы всего пару недель, что за вздор! Если бы не уставшие мышцы ног, то Вика серьёзно бы пошла на кухню и отказала Серёже. Слишком много мыслей витает в голове. И не одной, облегчающей положение девушки! Конечно, Скрябина понимает, что это глупость – переезжать к Разумовскому. Но что ещё оставалось? Отказать она ему не может. Понимает, что один он полностью свихнётся, и тогда попыток селфхарма не избежать. Поэтому майор мириться со сменой временного места жительства. Сейчас важнее помочь ему, нежели беспокоиться о своих принципах. Вика, немного подавленная, поднимается и идёт закидывать нужные вещи в чемодан. Спасать – это её профессия. Будет не профессионально, если она не спасёт самого важного человека в её жизни. Допив чай, Разумовский решает посмотреть, как там дела у Скрябиной. Он делает пару шагов в сторону её комнаты, но тут же его останавливает спонтанная мысль. А не поспешил ли он с приглашением к себе домой? Может это было некрасиво по отношению к майору, а она не смогла отказать из жалости? Эти вопросы рассыпаются, как только Серёжа вспоминает взгляд Вики. Он же видел в глазах у неё тоже, что испытывал в тот момент. На большее понимание в своей жизни Серёжа даже не смел рассчитывать. Это даёт смелости к тому, чтобы всё-таки навестить свою девушку. Комнатка маленькая, но уютная. Она единственная в этой квартире. Ещё есть только кухня и санузел, ну и небольшой балкончик. Помещение выполняет сразу несколько функций – спальня, зал, кабинет, гардероб. Скрябина сидит спиной к проходу. Разумовский, несмотря на это замечает изменения в её настроении. Плечи опущены, саму девушку почти не слышно, движения слишком медленные. Её точно что-то беспокоит: — Уютная комнатка, — привлекая внимание, говорит Серёжа. Вика тут же оборачивается, и он замечает маленькую усталость у неё в глазах. Майор кивает и поднимается с колен, откладывая стопку одежды: — Да, уютная. Но я больше предпочитаю простор, — признаётся она, отводя взгляд на полностью забитый разными вещами шкаф. У шкафа есть открытые полки, которые сверху до низу заставлены разными книгами. Переплёт как один: чёрный или тёмно-синий с немного застаренными серебристыми узорами. Разумовский подмечает, что присутствуют книги не только на русском языке: — Не думал, что ты полиглот, — указывая на полки, говорит Серёжа: — А это не мои, — опровергает догадки парня Вика, — Они мамины. — Она у тебя филолог? — интересуется программист, удивляясь тому, что почти ничего не знает о Скрябиной и её семье: — Нет. Хотела на лингвиста выучиться, но я их вместе с папой в Питер перевезла, — девушка достала одну из книг и бездумно пролистала пожелтевшие страницы, — Тут времени на это не было. Увлекалась садоводством, а ко мне всю свою библиотеку увезла, чтобы не мешалась. Всегда удивлялась как так просто можно отказаться от мечты, — ставя книгу на место, хмыкнула Вика: — Скорее, её мечта уже исполнилась, — предположил Разумовский, чуть ближе подойдя к полкам и Скрябиной, — Главное, чтобы дочь была счастлива и устроена в жизни. Остальное для неё было не так важно, — от этих слов у майора пробегают мурашки. Она никогда не думала, что виной всему была она сама. Девушка частенько позволяла себе подшучивать или упрекать свою мать в том, что та отказалась от мечты. Однако она никогда не заглядывала в глаза к маме и не замечала её добродушной улыбки и покачиваний головой. В надежде понять упущенное, Вика заглядывает в глаза к Разумовскому. Он смотрит проницательно, искренне, понимающе. В его глазах нет упрёка, лишь опыт, которого слишком много для такого молодого парня. От этого Скрябина смущается. Ей стыдно из-за того, что она не поняла того, что понял Сергей, лишь раз коснувшись этой темы: — Она видела, как тебе нравится твоя работа. Это хорошо видно, даже при первом знакомстве, — не отступая говорит Серёжа. Майор испытывает смешанные эмоции, и, чтобы себя не выдать, закрывается, сложив на груди руки: — Неужели, ты понял это при нашей первой встрече, когда пролил на меня сок? — ехидно спрашивает она: — Нет. Тогда я был пьян, — улыбается он, — Но после того, как ты уложила тех парней, у меня даже сомнений не осталось! — тут же оправдался Сергей: — Соглашусь, это было чересчур опрометчиво, — призадумалась Вика: — Что? Решение спасти мою жизнь было опрометчивым? — Пожалуй, это лучшее решение в моей жизни, — шепчет лишь губами Скрябина, так, чтобы Разумовский не услышал. Но ему не надо слышать. Он понимает всё без слов: — Если есть желание, можешь взять что-нибудь почитать, — чуть подумав, добавляет майор, — И себе оставить. Они всё равно никому не нужны. Теперь все счастливы. — Ты счастлива? — вопрос сам собой срывается с губ. От этого программист незаметно дёргается, пока рассматривает одну из книг: — Да, Серёж. Я счастлива, — спокойно говорит Вика. А вот ему теперь не очень спокойно, от такого разговора. Ещё до самого приезда домой будет трястись, прокручивая в голове этот диалог: — Давай я за руль сяду, — предлагает Скрябина, будто угадав состояние друга, — И поехали побыстрее. Уже спать хочется, — чуть зевая, говорит Виктория.