Не упадёшь – не взлетишь

Разумовский читал книгу, развалившись на коленях у Скрябиной. Точнее делал вид, что читал. На самом деле он уже десять минут наблюдал снизу вверх за своей девушкой, но та практически не обращала никакого внимания на Серёжу. Она с самого утра сидела в своём телефоне, тщательно проверяя все доказательства против преступника, который попытался несколько дней назад бежать. За маской сосредоточенности было сложно разглядеть что либо, но Сергей улавливал нотки тревожности. Естественно, она волновалась! Завтра будет решена судьба человека, который пытался её убить. Какие ещё чувства она могла испытывать? Несмотря на всю собранность и напускную уверенность перед своими коллегами, Вика всё равно беспокоилась. Разумовский любил разглядывать Скрябину. В любой эмоции она казалась ему совершенством, чем-то неземным. Так и сейчас. Чуть нахмуренные брови, поджатые в сплошную нить губы и сосредоточенный взгляд. Серёже захотелось прикоснуться, поддержать. Его пальцы касаются мягкой щеки, отвлекая Викторию от своего дела. Она, немного испуганная такой неожиданностью, переводит взгляд на Сергея и чуть сжимает его руку. "Когда она улыбается, становится ещё красивее" думает Серёжа, замечая лёгкую улыбку: — Ты не устала? — он обеспокоенно глядит на Вику, пытаясь уловить нотки усталости. Но майор хорошо скрывает свои чувства. По началу у Разумовского получалось считывать состояние девушки. Но однажды она рассекретила это, и теперь более тщательно скрывалась, боясь лишний раз побеспокоить программиста: — Мне некогда уставать, — отвечает Скрябина, а Сергей окончательно убирает книгу, полностью занятый разговором: — Иногда нужно давать себе отдых, — с ноткой обиды сопит Серёжа. Вика запускает свою пятерню в рыжие волосы и умиротворённо улыбается: — И это говорит мне человек, который забывает про сон из-за работы, — без какого-либо упрёка напоминает майор. Разумовский закусывают губу, о чём-то задумавшись. Кажется, будто он обиделся, но это не так. Скрябина снова возвращается к своей работе. Комнату вновь наполняет тишина. Не проходит и минуты, как Сергей не выдерживает: — Так и будем весь день лежать? — от безвыходности он уже не знает что сказать, но валяться просто так больше не может. Вика отвлекается и терпеливо сверлит Серёжу взглядом: — Я не против, — программист вздыхает, закатывая глаза, — Ну, хорошо. Можем сходить на пробежку или позаниматься в зале, — предлагает девушка, но сталкивается с хмурым видом Разумовского, — Извини, — она лукаво улыбается и целует рыжика в лоб, — Потерпи меня такой строгой ещё день. — Ты что, собралась увольняться? — как ни в чем не бывало спрашивает Сергей, накручивая себе белую прядку волос на палец: — Кто сказал?! — удивляется Вика: — Ну как, — хмыкает парень, — Твоя работа не позволяет тебе расслабиться даже на день, о чём может идти речь? — он говорит это как данность, практически без чувств, даже не взглянув на Вику, но ей почему-то обидно. Она обижается не на Разумовского, а на горькую правду: — Что поделать, — она пожимает плечами, — Должен же кто-то спасать этот мир, — ухмыляется майор: — Всех никогда не спасёшь, — чуть мрачнее говорит Сергей, ни чуть не смутив этим Викторию: — Я приложу к этому все свои силы, — Серёжа неодобрительно замотал головой, поднимаясь: — И вот не жалко себя! — недовольно цокает он. — Да ладно тебе, кто, если не мы? — Половина полиции не стоит тех званий, которые у них есть, — колко бросает Разумовский. — На них тоже свой ловец найдётся не волнуйся, — встаёт Вика. Она поправляет на себе чуть помятую рубашку Сергея. Та была достаточно длинной. Серёжа купил её, думая что оверсайз подойдёт ему, но блузка оказалась слишком длинной даже для него. Поэтому сейчас в ней по этажу расхаживала Скрябина, загнув голубые рукава себе по локоть. — Тебе кофе заварить? — спрашивает она, смотря на Разумовского, который сейчас чем-то отдалённо напоминал недовольного ежа: — Я бы не отказался, — Скрябина кивает и направляется на кухню. Серёжа провожает её рассудительным взглядом. Он засматривается в одну точку после того, как Вика уходит на кухню, и задумывается. В голове всплывают события последних дней сожительства с девушкой. Программист сидел на всё том же сером диване, читая книгу. Точнее уже не читая. Он задумался о том, что майор задерживалась на работе. Ему не очень нравилась эта привычка Скрябиной, но, кажется, рабочие дни в офисе поднимали ей настроение, пусть она и капельку уставала. Взгляд устремился на раскрывшиеся металлические двери лифта. От туда, радостно шурша пакетами, выбежала Вика. Разумовский, конечно, пытался отучить девушку от дурной, как ему казалось, привычки после тяжёлого и выматывающего рабочего дня заходить в магазин за продуктами. Он сто раз объяснял майору, что сам заказывает продукты на дом, не напрягаясь и не напрягая Викторию. Но девушка лишь мотала головой и говорила, что она лучше знает, что ей надо в магазине и что это её расслабляет и немного поднимает настроение. На такие ответы Серёже оставалось лишь пожимать плечами и непонимающе вздыхать: — Привет! — вогрузив пакеты на журнальный стол, поздоровались Вика, — Как день прошёл? — Привет, — Разумовский тут же тихонько, как мышка, поднялся с дивана, отложив подальше книгу, — С "Vmeste" всё в порядке, а над новым проектом работать я ещё не начал. Хочу заручиться поддержкой некоторых компаний, перед тем как начинать рабочий план. — Тоже не плохо, — хмыкнула Вика. На самом деле она ничего не понимала в делах Серёжи и вникать особо не хотела. Но то, что у рыжика всё хорошо грело душу. Майор вынула две баночки с мороженым и аккуратно поставила их рядом с пакетами. Разумовский удивлённо посмотрел на неё: — Какой-то повод? — А что, должен быть повод для того, чтобы я поела со своим любимым парнем мороженое? — она скрытно посмеивалась над программистом. У Серёжи внутри растеклось приятное чувство, заставляя его улыбнуться. Чувствовать себя нужным и любимым, приравнивалось к счастью: — Нет, конечно! Только обычно ты не позволяешь себе просто так наедаться сладостями, — он, как лиса, прищурился и склонил голову набок. Вика театрально закатила глаза: — Иногда нужно себя баловать! — загадочно подмигнув, она понесла пакеты на кухню, оставляя Разумовского наедине с банками мороженого. Вернулась девушка уже с парой ложек: — Включай, — она кивнула головой в сторону огромного экрана, присаживаясь на диван. Подтянув к себе десерты, майор вручила одну ложку с контейнером мороженого Серёже, а другую со сладостью оставила у себя на коленях. Сергей без лишних слов включил панель, передавая Скрябиной пульт управления. Вика нажала пару кнопок, и на экране появился первый федеральный канал, по которому показывали результат работы госорганов, в частности, полиции. Ощутив на себе вопросительный взгляд Разумовского, Вика, не оборачиваясь, пояснила: — Сегодня наш отдел задержал особо опасных хакеров и членов мафии, которые прикрывали их. К слову, они скрывались от нас несколько лет, — благодарно кивнув, миллионер расположился рядом с девушкой, а та тут же умостила свою голову на его плечо. Повседневно, но до безумия тепло и незабываемо. Именно такого не хватало Серёже. Разумовский вновь задумался, закусив губу. Получалось, что Вика полностью доверяла Сергею и радостно делилась с ним лучшими моментами из своей жизни. То про родственников своих расскажет, то совет попросит, то поделится переживаниями. В свою очередь, парень отмалчивался. Да, он пару раз засыпал у неё в объятиях до того как они стали ближе, да он рассказывал ей обо всех своих проблемах. Но всё это было побочным. Побочным от его страхов, от пугающего костюма Чумного доктора и устрашающих глаз Волкова. Стоило бы раскрыться перед Викой с новой стороны. Светлой и безмятежной: — Два сахара, как ты любишь, — зайдя в комнату, говорит Скрябина. Она подаёт напиток задумчивому программисту: — Серёж, ты чего задумался? — отхлебнув кофе из своей чашки, спрашивает майор: — Да, так... Придумал, чем мы сегодня займёмся, — Виктория ждёт пояснения или хотя бы каких-то намёков, но Разумовский лишь пьёт кофе, заставляя девушку теряться в догадках. Даже садясь в машину, Вика не знала, куда они направляются. Рыжик хранил интригующее и чуть раздражающее молчание. Он лишь иногда ухмылялся собственным мыслям, заставляя Скрябину ломать голову. Серёжа отвечал на вопросы, не касающиеся их пункта остановки, поддерживал любой разговор. Он спокойно вёл машину в неизвестном майору направлении. Остановились они у здания из белого камня, смутно знакомого Скрябиной. Выйдя из машины, она задумчиво прищурился, пытаясь вспомнить что это за дом. Осознание тенью легло у неё на лице: — Зачем мы приехали в детский дом? — вопрос звучал несколько истерично с ноткой беспокойства. Разумовский хлопком закрыл дверь машины, уставившись на белые стены: — Посмотришь, где я провёл своё детство, — парень не обернулся на Вику, его взгляд был прикован к приюту. Эта дорога, по которой он ходил в школу, покосившийся ещё в те времена фонарный столб и оконные рамы с болью и теплотой кололи сердце миллионера. Было в этом что-то личное и родное. Он был обязан поделиться этим со Скрябиной: — Пойдём, — уверенно взяв ладонь майора, Серёжа потащил девушку внутрь. Тяжёлая дверь из дерева податливо открылась от прикосновения Разумовского. Виктория сразу сделала вывод, что навещает приют Сергей часто: — Как тебе? — спрашивает парень у Вики, которая с интересом и недоумением рассматривает здание изнутри: — Я, конечно, знала, что ты инвистируешь этот детский дом, — не хотя отрываясь от изучения помещения, говорит Скрябина, — Но чтобы так! — Ожидала увидеть серые стены и несчастные лица? — хмыкнул Серёжа, глядя себе под ноги. Майор внутренне скривилась. Ей не хотелось признаваться с этим, но это было на самом деле так: — Сам знаешь какие разговоры ходят про детские дома, — уклончиво отвечает девушка: — Раньше здесь не было так светло и чисто, — с ноткой горести говорит Разумовский, сверля взглядом Вику. От такого взгляда не по себе. Виктория незаметно сглатывает, стараясь не подавать виду, что увидела затаённую обиду в глазах Сергея на своё прошлое: — Серёженька? — из-за спины Серёжи появлятся светловолосая женщина с миловидной улыбкой на лице: — Татьяна Михайловна, здравствуйте! — он тут же поворачивается, мягко обнимая женщину: — Ты снова приехал нас навестить? Как я рада тебя видеть! — рукоплескает она: — Я не менее рад нашей встрече, — улыбается Разумовский, скашивая взгляд в сторону Скрябиной. Татьяна Михайловна тут же улавливает этот тонкий намёк и переводит своё внимание на майора: — Серёжа, ты сегодня в компании прелестной девушки? – она делает свои и без того круглые глаза ещё больше: — Да, Татьяна Михайловна. Знакомьтесь, это Вика, моя подруга, — Виктория сдержанно здоровается, улыбается и получает улыбку в ответ: — Приятно познакомиться, — искренне говорит женщина: — Взаимно, — отвечает Скрябина: — Серёж, мне надо идти. Хотя я бы с тобой с радостью поговорила. Прости, дорогой, в следующий раз, — приятная женщина виновато улыбается и оставляет парочку: — Твоя воспитательница? — спрашивает Вика, подойдя ближе к Разумовскому, пытаясь избежать толп разношёрстных детей: — Да, — кивает Разумовский, продолжая смотреть в сторону уходящей Татьяны Михайловны, — Она очень тепло относилась к нам с Олегом... — С Олегом? — услышав незнакомое имя, интересуется Скрябина. Серёжу тут же передёргивает, когда майор произносит это имя. Он сам в страхе от того, что упомянул своего друга детства. Он так давно не произносил это имя, что теперь оно доставляло ещё больше боли: — Как-нибудь, — через силу выталкивает из себя Серёжа, — Вас познакомлю, — пытаясь сбежать от тут же нахлынувших неприятных мыслей Разумовский тащит Вику за руку на второй этаж. Только на лестнице он немного успокаивается: — Я подумал, что тебе было бы интересно увидеть одно из дорогих мне мест, — облокачиваясь на перила, говорит Серёжа: — Ты не представляешь, как я ценю, что ты доверяешь мне такие вещи, — Скрябина мило улыбается, кладя свою руку на плечо молодому гению, — И тем более не представляешь, на сколько я поражена тем, что ты не забываешь этот дом. На твоём месте многие бы постарались стереть из памяти это здание. И это я не говорю о той поддержке, которую ты оказываешь сиротским детям. — А я по-другому не могу. Чересчур сентиментально, знаю, — поправляя рыжие космы, признаётся Разумовский, — Но в этом весь я. — И в этом вся твоя красота, — тихо продолжает Вика, а Серёжа расплывается в улыбке в улыбке с этих слов: — Давай поднимемся наверх. Моя комната всю жизнь была на втором этаже, — предлагает Сергей. Скрябина кивает в знак согласия и, сжимая руку своего проводника, идёт за ним. На этаже тоже всё сделано в лучшем виде. Хорошей краской выкрашены стены, постелены полы с подогревом, заменены двери. Коридор не узнать с тех лет, когда Разумовский проводил здесь своё детство: — Сейчас мы находимся в самом приюте, — начал Серёжа, — Тут есть ещё и образовательный центр, где дети могут учиться, не выходя из здания. Так сказать, школа. Отдельная для приютских, — грустно и немного отрешённо, будто не хотел, добавил он последнее предложение. "У него были проблемы в школе? Вероятнее..." тут же подумала Вика. Если бы с Сергеем было всё в порядке в школьные годы, навряд ли бы он сделал для обычного приюта ещё и этот образовательный центр. "По рассказам, в обычных школах недолюбливают сиротских, им всегда приходится тяжело. Серёжа позаботился о том, чтобы детям не приходилось терпеть издевательства" продолжала размышлять девушка: — И все дети из этого приюта должны обязательно учиться в этом центре? — решила спросить Скрябина: — Что? Нет! За ними остаётся выбор, куда им пойти. Они могут захотеть остаться здесь или же ходить в школу. Тем более, что некоторые поступают сюда уже школьниками. А у них есть уже друзья, компания... Конечно, им захочется остаться в своей школе. У них есть право выбора, — Вика задумалась с его слов, в то время как сам Разумовский чему-то очень непринуждённо улыбался. Было видно, что он наслаждался прогулкой по знакомым коридорам. Сергей будто впитывал хорошие, светлые воспоминания детства, которые находились здесь: — Странно, но было очень больно прощаться с этим местом, — вдруг остановился он и стал откровенничать. — Наверное, этому способствовало осознание того, что ты покидал родное место и отправлялся в маленькую, государством данную квартирку на отшибе? — предположила Вика. Разумовский с секунду посмотрел на неё изучающе серьёзным взглядом, а потом немного улыбнулся с шутки: — Сама знаю, что это такое, — подвигав плечами, выпрямилась Скрябина, и стала казаться ещё выше и горделивее, — Не очень хотелось переезжать из хорошего, новенького общежития в одну из квартир, которую распределяли между выпускниками. — Не знаю как ты, но я в тот момент грустил о другом, — решил наконец сказать Серёжа, — Было грустно просто покидать это место. Это будто... Будто улетать из под тёплого маминого крыла в неизвестный, холодный мир. Волнительно, пугающе, — он пытался описать свои эмоции словами, но как ему казалось, получилось плохо. Однако Вика понимала, что он хочет до неё донести. Она уставилась себе под ноги, размышляя, как это обычно бывает в ответственные или в не очень хорошие моменты жизни, когда ещё есть время что-то осознать, но нет времени на то, чтобы это что-то поменять. Скрябина не стала больше затрагивать эту тему. Её мысли разнились с Серёжеными, и она никак не хотела их высказывать. Хотелось просто закрыть их где-то далеко и лишь в часы раздумий доставать из этого "далеко" и тихонько шуршать ими так, чтобы этого никто не услышал: — Помнишь, я тебе говорил, что любил писать стихи? — тоже абстрагируясь от этих мыслей, сменил тему Разумовский. Вика кивнула: — Но больше, чем писать стихи, мне нравилось заниматься лепкой, — майор на секунду удивилась, а Сергей, подметив это, удовлетворился её реакцией и продолжил, — Получалось у меня неплохо. Даже будучи маленьким. Раньше я мог лепить только из пластилина. Часто, из-за зависти, мои работы ломали другие. Но я не расстраивался. Тогда просто брал пластилин снова и делал то, что сломали. Только ещё лучше. И чем больше они ломали мои "шедевры", — сделав особый, саркастичный акцент на последнем слове, — Тем лучше я прорабатывал свой навык, — Серёжа развернулся в сторону Вики, как бы приглашая её прокомментировать, то что он сейчас ей сказал. Он смотрел на Скрябину, ожидая её реакции, будто спрашивал, правильно ли он поступал или нет: — Я больше была удивлена, узнав о твоём новом таланте, — ничего не тая, стала говорить майор, — Теперь прозвище "мальчик-искусство" по праву твоё, — они оба улыбнулись, — А если говорить о твоей реакции на сломанные работы, то это именно то, что я от тебя ожидала. Не думаю, что ты бы стал драться или ругаться с ними. Ты слишком талантливый и умный для этого, — Серёжа млеет от таких слов, — Сесть и продолжить работу, а потом превзойти самого себя – в этом весь ты, весь Разумовский. — Спасибо, — тихо и немного смущённо произносит "мальчик-искусство", и они продолжают идти по узким, но отремонтированным, а от того уютным коридорам: — А как здесь с охраной? — вопрос очень в стиле Скрябиной. От этого Сергей незаметно улыбается, он догадывался, что Вика спросит об этом. — Здесь есть пару дежурных комнат. В центре и в медицинском крыле. Около столовой их не ставят, боятся оставить детей без обеда, — несмотря на шутку, майор кривится: — Очередные охранники, которые не проходили даже курс подготовки по самообороне, не говоря уже о разрешении иметь при себе оружие? — девушка ещё больше скалится со своих слов, словно реальность только сейчас открылась для неё: — Что ты! — тут же воскликнет Разумовский, — Охрана подобрана, как нельзя лучше! Каждый, имеет специальное образование и в случае необходимости спокойно может оказать первую помощь. — Здесь несколько сотен детей, — недовольно произносит Вика, а Серёжа по-доброму закатывает глаза: — Сказала бы, что тебе нужны подробности, — вздохнул он, — В здание имеется специально отведённая комната для охраны, где находится система видеонаблюдения, разработкой которой занимался лично я. Там всегда находится пару человек, следящие не за дисциплиной, а за безопасностью и охраной. По точкам тоже расставлены специально обученные люди, знающие как поступать в той или иной ситуации. Всегда есть доступ к сети или приложению "Vmeste". Поэтому, как видишь, в случае чего они дозвонится до МЧС или других спецслужб, — Вика хмыкнула, оценивая масштабы и думая, что всё работает в здание как единый механизм, и за всем этим следит Разумовский: — Так лучше, — кивнула она, — То-то я думаю, что за всю мою работу следователем я ни разу не сталкивалась с проблемами в детском доме "Радуга", — Серёжа радостный кивнул: — Хотелось бы каждому детдому так помогать. И не только детдому... — Зная о твоих благотворительных делах, я уверена, что ты делаешь всё возможное и даже больше, — подбадривающе улыбнулась Вика: — Иногда кажется, что этого недостаточно, — чуть грустно поделился своими переживаниями Разумовский: — Да уж, Сергей Викторович, погрязли мы с тобой в альтруистических идеях по спасению этого мира, — они оба рассмеялась: — Удивительно получается, — хмыкнул Серёжа, — Мы оба знаем, что помочь всем невозможно, но тем не менее стремимся к этому. — Каждый добивается своего идеала несмотря ни на что. Против себя не пойдешь, если этого требует твоё настоящее нутро. — Если это не вредит тебе или ещё хуже окружающим, то беды в этом не будет, — пожал плечами Разумовский: — Благими намерениями дорога вымощена в ад, — пожала плечами Вика не соглашаясь с собой и программистом. Серёжа безэмоционально уставился в одну точку. У монеты есть две стороны и ребро. Сейчас он ходит по краю ребра, и может с лёгкостью сорваться, если сделает неверный шаг. Однажды Скрябина сказала, что друзья нужны для того, чтобы направлять, показывать правильный путь и трезво, со стороны оценивать ситуацию. Ему в своё время не хватило друзей. И сейчас он только благодаря Виктории держится на этой опасной грани. Упадёт ли он? Вопрос времени и того, как долго продержится Вика. Они продолжили идти в тишине. Майор не смела нарушать размышления Разумовского. Ему следовало бы остаться наедине со своими мыслями и хорошенько подумать о настоящем. Так они дошли до образовательного центра, где в такой час по коридорам бегала куча ребятишек разных возрастов. Друг на друга похожие лишь школьной формой, они казались Скрябиной беззаботно счастливыми: — Я и не заметил, как мы сюда пришли, — вдруг сказал Серёжа, — Прости, задумался. — Ничего, я понимаю. — Поедем? — Вика лишь кивнула на предложение Сергея Викторовича. Весь оставшийся день майор ходила по дому, тихо зубря под нос подробности дела того самого маньяка. Она переставала маячить из стороны в сторону только в том, случае, когда на неё начинал недовольно посматривать Разумовский. Он, как только замечал, что Вика нервничает и переживает, как самый настоящий домашний кот, по-хозяйски заходил в команду и заботливо усаживался на стул или кресло, при этом читая очередного зарубежного классика. Скрябина тогда лишь улыбалась и пыталась незаметно снова начать загоняться по поводу предстоящего суда, прикрыв глаза и уже про себя повторяя составы преступления. На такое Серёжа обычно предлагал ей по очереди читать вслух, привлекая к себе внимание и отвлекая девушку от работы. Майор, конечно, всегда мило отказывалась, немного разочаровывая этим Разумовского. Но больше всего программист разочаровался, когда Вика отказалась идти ужинать. И даже на его "завтра с утра времени не будет" следователь замотала головой, пресекая все попытки её уговорить. Сергей надеялся, что хотя бы спать Скрябина будет, не заморачиваясь по поводу работы. Но его надежды не сбылись. У Разумовского получается лишь раньше времени затащить Вику поспать под предлогом важности завтрашнего дня. Майор тогда отлипает от монитора ноутбука и аккуратной стопки бумаг, смотрит на молодого гения и пару раз медленно хлопает уставшими глазами. Вновь переводит взгляд на ноутбук и, наконец, выключает его. Девушка поднимается с дивана и идёт к Серёже, который уже заждался её. Оказавшись в кровати, программист почему-то не сразу ложится спать, а берёт книгу и поудобнее усаживается с ней в руках. Вика не решается его о чем-то расспрашивать. Она просто кладёт Разумовскому голову на плечо и пытается прочесть, что написано в книге. Но текст перед глазами расплывается, то ли от усталости, то ли от слезинок, которые выступили, когда девушка пару минут назад позёвывала: — А теперь время сказки, — спокойным, тихим голосом говорит Серёжа. От такого тона Скрябина даже на секунду проваливается в сон, а потом резко выныривает из него и удивляется, на сколько ей позволяет это сделать сонливость: — Сказки? — Да, сказки. Настоящие принцессы, должны слушать сказки и верить в волшебство, — мягко отвечает Разумовский и целует белую макушку. Вика хмыкает, довольная комплиментом и устраивается поудобнее. Её глаза прикрываются, но тем не менее она слушает приятный голос Сергея. Думать о чем-то кроме своего тихого счастья, читающего под боком "Маленького принца" Скрябина не может, да и не хочет. А Серёжа в глубине души улыбается во все тридцать два, радуясь, что у него получилось оградить девушку от переживаний.