Мирабилис

Жарко. Безумно жарко. А ещё — ужасно темно. Чонгуку кажется, что чувства его обманывают, все смешивается, он не может сосредоточиться ни на одном ощущении. Поначалу ему кажется, что он снова в плену у Короля Пустыни. Это было бы крайне неприятно. У самоуверенного Короля с ним старые счёты — должно быть, он сильно скучает по своему огромному Змею, которого Чонгук убил несколько лет назад, чтобы достать пару пузырьков драгоценного яда. Тем не менее, нет никакого песка, забивающегося в рот и ноздри, и он не слышит угрожающего шипения змей, лишившихся своего вожака. Чонгуку даже кажется, что он чувствует еле слышный запах моря. Когда он окончательно приходит в себя, он понимает, что его руки крепко, до боли связаны жёсткой верёвкой. Пальцы занемели, и он не может пошевелить ими. Судя по всему, на голову ему надели мешок. Какая глупость. Любой более-менее опытный похититель знает, что мешок на голове — вещь опасная. В конце концов, никому не хочется, чтобы пленник умер, не ответив на вопросы. Видимо, никто не понимает, что он очнулся, потому что он слышит беззаботные смешки, доносящиеся откуда-то справа. Голоса мужские, грубые и неприятные. Чонгук морщится. Стоило ему убежать от одних головорезов, как он тут же попался в руки другим. Чонгук надеется, что эти бандиты хотя бы более сговорчивые, чем предыдущие. Те обнажали сабли, стоило им только увидеть его лицо. За всеми этими ощущениями он не заметил главного. Качка. Поверхность под ним качается. Он на корабле. Пираты, мысленно чертыхается он. — А наш дорогой птенчик, кажется, уже проснулся, — внезапно слышит он. — Эй, Хан, сними с него мешок! Чьи-то руки хватают Чонгука за шею и развязывают узел, стягивающий грубую ткань. Оказавшись на свободе, Чонгук мотает головой и отплёвывается, наконец до предела наполняя лёгкие кислородом. Солнце слепит глаза, и он долго моргает, привыкая к свету. — Добро пожаловать на борт «Чёрного лебедя»! Перед ним простирается длинная деревянная палуба, полная босых, загорелых людей. Чёрные паруса безжизненно висят — видимо, огромный пиратский корабль на время штиля стал на якорь. Глаза наконец перестают слезиться, и Чонгук различает знакомое лицо Ёнхо в толпе. Он кивает ему почти добродушно, что так контрастирует с озлобленной ухмылкой, которую он подарил ему во время встречи в лесу. Чонгук сплёвывает в ответ. Выражение лица Ёнхо тут же меняется. — Зря вы сняли с него мешок, — цедит он. — Предпочёл бы не видеть его самодовольную рожу. — Ёнхо, что ты такое говоришь? — толпа внезапно расступается. — Разве так у нас принято обращаться с гостями? Чонгук видит высокого молодого человека в треугольной шляпе. Его тёмные волосы вьются — видимо, от влажности. Хитро прищуренные глаза встречаются с глазами Чонгука. Заметив, что Чонгук с некоторым удивлением смотрит на его шляпу, пират говорит: — Всего лишь дань старой традиции, — он снимает шляпу и, не переставая широко улыбаться, надевает её на Чонгука. Шляпа тут же съезжает, закрывая обзор. Чонгук внезапно чувствует себя невероятно беспомощным. Резко мотнув головой, он сбрасывает шляпу с себя. — И правда, кому нужны эти традиции, — одобрительно произносит молодой пират. — Я капитан Нам. А ты — Чонгук, не так ли? Чонгук молчит. Что-то подсказывает ему, что капитан Нам не ждёт от него ответа. — Просим прощения, что пришлось применить силу, — говорит он, — но мы не знали, придёшь ли ты сюда добровольно. Кроме того, нам бы не очень хотелось раскрывать своё местоположение. Чонгук хочет ответить, но во рту пересохло, поэтому из его горла вырывается только нечто напоминающее птичий клёкот. Капитан Нам жестом приказывает подать ему воды, и Чонгук жадно пьёт, вода попадает на рубаху. — Вы правда думаете, что после такого я соглашусь на вас работать? — хрипит он. — Вы ведь для этого меня схватили? Больше незачем, камень я вам отдал, за мной никто не увязался… — Думаю, что согласишься, — прерывает его пират. — Я обещаю тебе столько золота, сколько ты не сможешь унести. — Золото не заставит меня передумать. Чонгук осознаёт — пираты понимают, что не смогут его запугать и силой заставить выполнять их заказ. Он ждёт, что они предложат ещё что-то, что-то более ценное. — Золото и всё, что ты захочешь взять из Дворца сирен, — вкрадчиво произносит Нам. У Чонгука перехватывает дыхание. Дворец сирен. Самое опасное место на семи морях. Там хранятся несметные сокровища, которые морской народ забрал с затонувших кораблей. Чонгук слышал сказки о нём от своей матери, когда был совсем маленьким. С тех пор это таинственное место, скрытое под океанской толщей, являлось ему во снах. — Я согласен, — почти шепчет он. — Развяжите его! — приказывает капитан Нам.

***

Находиться на пиратском корабле в качестве гостя — странное ощущение. Чонгук всё ещё неосознанно обходит членов экипажа по дуге, то и дело ныряя за угол, и тут же одёргивает себя — ты слишком ценный, чтобы они подняли на тебя руку, не веди себя, как трусливый кролик! Однако рефлексы опытного вора сидят в нём слишком глубоко, чтобы он мог что-то с этим поделать. — Что именно мне нужно сделать? — спрашивает Чонгук, стоя в капитанской каюте. На нём новая одежда, красные следы на руках немного побледнели, но ещё саднят. Он морщится. — Мне нужно, чтобы ты достал цветок, украшающий корону короля сирен. — Цветок? — Чонгук не может не рассмеяться. — Как цветок может жить под водой? — Не просто цветок, — говорит капитан Нам. — Мирабилис — единственный в своём роде цветок, исполняющий желания. У Чонгука загораются глаза. Здесь явно замешана магия. Эта сторона мира так тщательно скрывается теми, кто обладает тайными знаниями, что узнать о ней хоть что-то крайне сложно. Чонгук всего пару раз сталкивался с магией — когда сражался со змеем Короля Пустыни и когда доставлял клиенту зачарованное копьё из Чёрных пещер. После этого приключения у него ещё много дней дрожали руки — копьё было невероятно тяжёлым, будто не хотело находиться в руках самого обычного, не-волшебного человека. — Я слышал легенды, — задумчиво отвечает он. — Но никогда не мог представить, что он и правда существует. — Он нужен мне. И ты его мне достанешь, — отрезает Нам. Любопытство бурлит внутри Чонгука. Зачем капитану пиратского корабля чудесный цветок? Он может купить всё на свете на то награбленное золото, которое хранится в трюме. Любовь? Потеря? Месть? Что стоит за этим? Чонгуку безумно любопытно, но он только молча кивает. — То, что ты так любезно достал нам, — улыбается капитан, — это Камень Талассы*. Таких в мире всего несколько штук. С его помощью ты сможешь дышать под водой столько, сколько потребуется для того, чтобы достать мирабилис и вернуться на сушу. Он достаёт железный ящик, в который Ёнхо за день до этого убрал таинственный артефакт. Камень Талассы светится от близости к морю, завораживая Чонгука странными переливами от синего к фиолетовому. Это и правда настоящее волшебство. — Как именно камень мне поможет? — спрашивает он, не отрывая взгляда от блестящей поверхности. На лице капитана Нама проскальзывает что-то тёмное. — Тебе нужно впустить его в себя. Слиться с ним. Чонгук усилием воли отворачивается от камня и недоумённо смотрит на пирата. — Что значит «впустить в себя»? — Камень сольётся с твоим сердцем. Всё твоё тело изменится. Внешне ты останешься прежним, но вот внутри…внутри всё станет совсем другим. Я должен бежать, звучит в голове Чонгука. Я должен бежать, пока они в растерянности, пока они не ожидают, что я сорвусь с крючка. Дождаться попутного ветра, прыгнуть в воду, задержать дыхание и плыть, плыть, плыть в противоположную сторону, пока мушкетная пуля больше не сможет до меня добраться. Я должен бежать. Или… я должен остаться? Чонгук колеблется. Если то, о чём говорит капитан Нам, правда, это может стать приключением всей его жизни. В конце концов, что он теряет? Он никогда не был привязан ни к одному месту, предпочитая перекати-полем скитаться по миру в поисках чего-то особенного. Возможно, это именно то, что он так долго искал. — Я должен был сказать тебе об этом, — почти извиняющимся тоном говорит Нам. — Но это же не остановит такого смелого человека, как ты? Не остановит, это точно. Чонгук решительно берёт камень в руки. Его поверхность ужасно холодная, морозом обжигает пальцы. Она не была такой, когда он нёс камень на ту злополучную встречу в лесу. — Нам лучше выйти на палубу, — тихо, но твёрдо говорит Нам. — Камню нужно быть ещё ближе к морю, чтобы войти в полную силу. Они выходят из каюты, подходят к правому борту. Капитан Нам и Ёнхо следуют за Чонгуком по пятам, и он остро ощущает их присутствие. Старая привычка не давать никому оказываться за спиной напоминает о себе где-то на периферии сознания, но Чонгук сейчас слишком сосредоточен на камне, чтобы прислушаться к голосу разума. Чонгук интуитивно прикладывает камень к груди, чувствуя, как холод распространяется по его рёбрам. Это странное, щекотное чувство. Он ёжится от дискомфорта, упрямо продолжая крепко прижимать камень к груди. Внезапно холод превращается в тепло. Камень всё нагревается и нагревается, пока не начинает плавиться, будто прилипая к груди Чонгука, светящейся субстанцией окрашивая его кожу. Чонгук кричит от боли, мир вокруг становится красным, он не чувствует ничего, кроме нестерпимого жара прямо в сердце. Он шатается, не в силах управлять своими конечностями, беспомощно хватается за воздух. Ёнхо толкает его, и Чонгук падает в воду.