innocent

      Он открыл веки. Яркий свет прожигал его глаза. Первая мысль, которая осенила его больную головушку — «Я в раю?», но вспомнив при каких обстоятельствах он, как минимум, попытался умереть, понял, что нет, не рай уж так точно, а вот больничная койка — вполне себе.       Первая волна паники. Разочарование? Определённо. Ведь он осознал, что даже это не смог довести до конца.       Потом накатила вторая. А что же он собственно скажет родителям? Боже, боже, боже, боже... Как же трудно будет объяснять. «Как?» — это не самый страшный вопрос. А вот «Какова причина?» — это уже действительно серьёзно. Он не хотел. Он отказывался воспринимать эти мысли. Он надеялся, что этот вопрос не зададут, посчитав его нетактичным, но, если бы он знал, как же он ошибается.       Резкий хлопок дверью и слова: «О, Мистер Тёрнер, Вы наконец-то проснулись? Я доложу об этом Вашей матери.» — сказанные осторожно и неторопливо заставили его взбодриться и немедля повернуть голову к говорящему.       Тот был молодым на вид, так что Александр не мог поначалу понять, кем он является. Чуть позже он удосужился обратить внимание на его белый халат, и все стало ясно. Врач. Только вот, что он будет лечить — это уже вопрос.       — Кейн. Мистер Кейн. Ваш психиатр и по совместительству лечащий врач. — садясь на край кровати сказал тот.       Алекс осторожно поднял взгляд, в котором было ясно передана фраза: «Можно я исчезну прямо сейчас?» — но вслух, скорее к счастью, нежели к сожалению, он решил ничего не говорить. Естественно, Тёрнер понял, что после подобного его просто так домой не отпустят, но, чтобы психиатр — это было даже для него слишком. Он не мог допустить мысль, что будет, если он выживет. Он надеялся, что этот вариант событий не рассматривается, и что Бог поможет ему это закончить, как бы иронично это не звучало.       Психиатр окинул взглядом Александра. Оценив ситуацию он подумал: «Ох, мальчик мой, что же у тебя могло случиться. Так юн, а уже вот такое.» Но отвергнув эти мысли с осторожностью спросил:       — Можете сказать, хоть что нибудь?       Ох, знал бы он как много он хочет сейчас сказать. Жаль, он прекрасно понимал, до чего могут довести подобные разговоры и решил сдержаться. Так что решил тихо ответить коротким:       — Да. Да, я могу.       — Ну, Александр, приходите в себя, а утром я поговорю с Вами, и мы обсудим дальнейшее лечение. Надеюсь, Вы не будете сопротивляться. Насильно, к счастью, держать Вас тут не будут. — сказал врач, то ли с насмешкой, то ли с укором.       — А когда я смогу увидеть родителей? — быстро спросил Тёрнер, надеясь, что ему ответят что-то в духе: «Ваши родители не будут Вас посещать, и они Вас больше никогда не увидят!», но ответ был несколько иным.       — В течении часа они навестят Вас. Последующие встречи будут проходить раз в две недели. Когда конкретно – договоритесь сами. — поспешно отчеканил Кейн, будто читая заготовленный текст. — У Вас ещё есть вопросы? — спросил психиатр, но услышав быстрое: — Нет, спасибо. — поспешил удалиться из палаты.       Александр боялся визита родителей. Александр до безумия переживал. Александр не знал, нет, даже не так, Александр даже не мог предположить как это пройдёт, неизвестность жгла его сердце. Он понимал, прекрасно понимал, что матушка по голове не погладит, а что сделает отец — даже подумать страшно. Он не боялся, что тот его выпорет, как это регулярно происходило в детстве. Осознание того, что в больнице он вряд ли посмеет — грело его сердце и столь молодую, но потрёпанную душеньку.       Но единственная позитивная мысль в этой ситуации была такой: «А вдруг поймут, нет, хотя бы попытаются понять. Они ведь не принимали, и не пытались принять на протяжении шестнадцати лет – таков был возраст мальчика, – а вдруг сейчас попытаются?» Но горькое осознание того, что они не пытались этого делать всю жизнь, и вряд ли это сделают сейчас не давала покоя.       Его мысли прервала открывающиеся двери, за которыми он сумел разглядеть свою мать, но отца, на радость мальчику, не было.       Ох, как он был рад.       Естественно, это неправильно — это же отец, но вот поделать мальчик с собой ничего не мог.       Мать не была жёсткой, так что правду «выбивать» из него не стала бы, а вот отец мог бы. Тёрнер заметил её мрачный взгляд. По опухшим, судя по всему от слёз, глазам матери было видно, как ей гнусно на душе. Хоть она и пыталась это всячески скрыть. Розоватая помада, чёрные, сразу видно крашеные, ресницы и искусственный румянец — как всегда были при ней. Она пыталась делать вид, что все прекрасно, что всё так, что лучше не бывает. Ведь это шестидесятые, и если в твоей семье всё плохо, то ты — плохая мать, плохая жена, плохая соседка, и в последствии — неугодный, и никому ненужный член общества.       — Как ты мог? — единственное, что он мог от неё услышать. Её дрожащий голос будоражил. Алексу было искренне жаль, что он заставил её пережить это, но уже поздно, что сделано – то сделано. — Как ты мог, я спрашиваю, как ты мог так поступить с нами? Отец тебя даже видеть не желает.       Алекс не знал, что ей на это ответить. Как говорилось раннее, этот вариант развития событий он попросту не рассматривал. Всё, что он мог ответить это было:       — Прости, пожалуйста. Просто всё скатывалось, как снежный ком, я не выдержал.       Ответ не заставил себя ждать:       — Надеюсь, тебя тут помогут. Возможно, ещё не всё потеряно, и из тебя можно сделать нормального человека. — у Алекса накатывались слёзы, но она продолжала его терзать — Господи, я ведь растила нормального человека, в чем я провинилась? Александр, ответь мне, в чём? — в конце она начала срываться на крик, и всё тот же Мистер Кейн, который судя по всему стоял за дверью тихо постучался и зашёл в палату.       — Не кричите на него, молю Вас. В его состоянии это на пойдет на пользу. — спокойно проговорил он ловя на себе благодарный взгляд больного.       Миссис Тёрнер лишь холодно зыркнула на сына, мол, разговор ещё не окончен, и они обязательно к этому вернутся.       Женщина попрощалась с врачом, ясно дав понять, что подождёт его за дверью, дабы обсудить подробности лечения. Но вот на Алекса даже не посмотрела, отчего у бедняги слёзы подступили к горлу и ему резко расхотелось делать, что-либо, хотя, можно подумать, ему что-то хотелось и перед этим.       — Спасибо, Мистер Кейн, спасибо Вам огромное. — тихо протараторил Тёрнер.       — Не за что. Вам действительно нужен покой. — врач хотел ещё что-то добавить о матери, но вспомнив, что она скорее всего за дверью, решил сдержаться, ведь подобные разговоры не были бы позитивно восприняты с её стороны, а конфликты ему не были нужны.       В больнице он работает на самом деле не так долго. Закончил институт, по специальности Психиатр. На должность его взяли без проблем несмотря на полное отсутствие опыта. Желающих, судя по всему, было не так уж и много.       — Мы, как я говорил ранее, завтра начнем лечение. С утра Я Вас разбужу, надеюсь, Вы не против? — спросил психиатр, сделав акцент на вопросе, но Алекс прекрасно понимал, что выбора нет и его слова ни на что не повлияют.       — Разве у меня есть выбор? — не дав конкретного ответа Кейн начал быстро прощаться, дабы не развивать эту тему.       — До завтра, Тёрнер.       — До завтра, Мистер Кейн. — не добавив ничего больше Алекс развернулся в обратную сторону от врача. Услышав как дверь тихо закрывается он решил хотя бы попробовать заснуть, но спустя пару минут понял, что сделать это в данных обстоятельствах будет ох как непросто.