"Её руки подготовлены не были к драке
И она не желала победы, я теперь буду вместо неё."
"Формалин" Flëur
Шесть месяцев до событий в Стокгольме
"Объект в здании, двигается по левому крылу в сторону главного зала космической программы" - звучит голос у меня в наушнике. Наконец-то этот мудак появился, третий час плавно выхаживаю по выставке в его ожидании. - Хорошо, двигаюсь в его сторону, - подтверждаю я и плавно меняю свою траекторию ходьбы. - Девушка, можно у вас взять буклетик? - обращается ко мне противно растягивая каждое слово уже сотый за день округлый мужчина за сорок. Женщин и девушек в выставочном комплексе минимум, одни мужчины с толстыми кошельками, нелюбимыми женами, вожделеющими глазами, думающие, что стендистки на выставках - это разновидность доступного эскорта. - Конечно, - отвечаю я, отдавая ему буклет какой-то корпорации, которые мне вручили для прикрытия. Он для приличия быстро просматривает буклет и снова поднимает свой сальный взгляд на меня. Он выкинет буклет сразу, как отойдет. Я начинаю двигаться дальше, но этот мудила хватает меня за руку. Смотрю на него холодно свысока, на каблуках я выше его на голову. Этот экземпляр из слепых и баранистых. - Ваше платье - он жадно и взволнованно сканирует меня взглядом с ног до головы, - оно очень подходит к вашим глазам, - заканчивает он на выдохе. Я тяжело вздыхаю. "Ань, прошу тебя не соверши сейчас ошибку" - звучит у меня в наушнике голос напарника. Он мог бы мне помочь, но предпочитает отсиживаться немым наблюдателем где-то в толпе этих толстосумов. Я очень хочу сейчас ударить мужика перед собой шокером, как пса в воспитательных целях. - Спасибо, - говорю я и притворно улыбаюсь мужчине в ответ. - Вы здесь на все дни выставки? - спрашивает он. Его рука все еще держит мою, он медленно начинает меня поглаживать по плечу. Мысль о перевоспитании постепенно переходит в разряд экстремистской - еще движение и я просто зарежу его, как только он скроется от публики. - Как решит агентство, - отвечаю я заготовленную фразу. Он делает полушаг ко мне. - Может раз я могу вас больше не встретить, вы скажите, как вас зовут и оставите свой номер? - шепчет он мне где-то в районе шеи. От него пахнет жареной курицей из местного буфета, не самая удачная позиция в бизнес-ланче. Я стойко держусь, чтобы не ударить его прямо посередине экспоцентра. Люди вокруг спокойно проходят, все считают это нормой. В моем наушнике раздается смех напарника. Что я такого сделала в прошлой жизни, что вселенная закинула меня сюда, к этим людям. "Только не смотри на него, он и так слишком возбужден" - сквозь хохот говорит Олег. Я достаю ручку из нагрудного кармана. Мужчина наконец-то убирает с меня свои руки и с самодовольной улыбкой ждет, когда я напишу ему свои контактные данные. Оставляю номер и имя на одном из буклетов, сворачиваю его пополам, наклоняюсь к мужчине, почти к самому уху. - Я оставила вам чуть больше, чем номер, - шепчу я и засовываю буклет в его нагрудный карман пиджака. Он впадает в состояние блаженного ступора. Это дает мне возможность уйти без сердечных прощаний. Я поправляю платье в районе шеи, высокий ворот скрывающий два шрама - стандартный атрибут любого моего костюма. Зато у платья всегда открытая спина или большой разрез до бедра, это необходимая сексуализация для отвода глаз. Сегодняшнее выглядит достаточно сдержанно: темно-фиолетовое, с широкими шифоновыми рукавами, платье футляр по фигуре длиной чуть ниже середины бедра с V-образным вырезом на спине, начинающимся от плеч и кончающимся в районе поясницы. Я выхожу в стеклянный переход между блоками выставочного комплекса. Здесь холодно, как на улице. За окном льет противный октябрьский дождь. По обнаженной спине пробегают мурашки от сквозняка. - Ты правда оставила ему свой номер? - догоняя меня спрашивает Олег. Он сегодня в образе скучного офисного клерка. Его лучшая роль, потому что играть почти не приходится. Серые глаза, короткие русые волосы мышиного цвета, круглое невзрачное лицо, средний рост. Олег, человек, которого невозможно запомнить, потому что он - все и никто одновременно. - Я похожа на блядь? - выдыхаю я с безразличием. - В этом платье, немного, - говорит он. Я не смотрю на него, продолжаю идти вперед, но точно знаю, что на его лице ухмылка. Он, вроде как, пытался меня смутить. - Я оставила ему номер единственной продажной сволочи, которая любит деньги и власть больше всего на свете, - агрессивно отвечаю я, также не оборачиваясь на него. Он останавливается на секунду, переваривая сказанное. Я выхожу в выставочный зал космической программы. - Не мой, надеюсь? - слышу его крик мне вслед. Меня радует его предположение. Но это был номер человека намного выше его по чину и должности, это был номер главы секретной службы, генерала Александра Юрьевича Шувалова. Я окидываю быстрым взглядом пространство перед собой. Несколько бутафорских экспонатов ракетных кораблей, окруженные уныло зевающими стоят азиатами в костюмах. Справа пустой кафетерий, в котором временно отдыхают две стендистки. Меня же интересует место, которое играет основную роль в этом зале - огромный стеклянный куб на постаменте в центре. Это импровизированная сцена, к которой постепенно стекается народ. Интересующий меня объект, ради которого я мучаюсь в своем наряде весь день, тоже будет среди зрителей. Фоновая джазовая мелодия начинает затихать, свет везде кроме куба гаснет. По залу раздается громкая будоражащая музыка, привлекающая внимания всех тех, кто, возможно, еще не понял сути происходящего. Презентация начинается. "Объект на девять часов от тебя" - раздается серьезный голос у меня в передатчике. Я киваю. Со своей точки вижу только две широкие спины телохранителей. Яркий прожектор выхватывает из темноты лестницу, ведущую на "крышу" куба. Вокруг меня начинают перешептываться. В луч света входит поджарый мужчина лет тридцати пяти в костюме с двубортным пиджаком - Дмитрий Михайлович Меляев, если мне не изменяет память, руководитель проекта со стороны России. - Добрый день дамы и господа, мы рады приветствовать вас на презентации нового международного проекта, который осуществит прорыв в ближайшие пару лет в изучении и освоении космоса, - начинает он. Рядом со мной раздается гул из голосов переводчиков. Дмитрий поднимается на куб и начинает рассказывать подробно о предпосылках проекта и его необходимости. Все это безумно скучно, но мне приходится стоять и слушать. - Куб, который находится прямо подо мной, состоит из обычного стекла. Из него делают витрины магазинов. Но сейчас это стекло прочнее любого материала в мире, - продолжает презентацию Дмитрий. К кубу подходят четыре мужчины с защитных костюмах, они заходят внутрь через малозаметную дверь и заносят туда кубический ящик примерно метр в объёме. Дверь закрывается за ними с едва заметным пневматическим звуком фиксации. - Наша разработка - это раствор, рабочее название которого "Защитник" - по залу проносится нервный смех, мужчина слегка улыбается и добавляет, - Мы с коллегами еще думаем и готовы выслушать ваши предложения. - Весь куб обработан и внутри и снаружи раствором, который укрепляет корпус. Он работает не с структурой материи, а с внешним раздражителем. Группа мужчин в кубе открывают ящик. Все ахают. В ящике лежит ядро плутония, окруженное поддерживающим каркасом. За кубом на большом экране возникают цифры. - Это информация с дозиметра, находящегося в руках у одного из наших сотрудников в кубе. Таков уровень радиации внутри, не переживайте за них, защитные костюмы спасают их от радиации. А нас с вами спасает стекло... - Дмитрий достает из кармана миниатюрное устройство, и на экране появляется кадр крупной съемки его руки, он продолжает - это другой дозиметр. Как вы видите радиация не покидает куб. Он герметичен. Но самое главное, что раствор также обладает свойствами физической устойчивости. Раздается громкий хлопок и весь куб вместе со всем его наполнением вспыхивает будто от взрыва. Люди вскрикивают, кто-то рефлекторно бросается вперед, чтобы спасти мужчин внутри. Но когда огонь затухает, ученые выходят из куба с ящиком также спокойно, как туда заходили. - Раствором можно пропитать одежду, нанести на пластик, стекло, металл. Он никак не меняет изначальные свойства материала, лишь добавляет ему миллион дополнительных. Далее Дмитрий перечисляет отрасли, в которых применения раствора могли бы привести к сильнейшей экономии, делая особый акцент на космической промышленности. После Таноса весь мир бросился развивать космическую программу, она стало приоритетом номер один. - Мы хотим в перспективе сделать космос более доступным и более безопасным. Давайте расширять понятие дома от границ нашей планеты до границ вселенной вместе! В зале раздаются аплодисменты, люди восторженно улюлюкают. Несколько вспышек фотоаппаратов допущенной на презентацию прессы слепят глаза. Я одобрительно киваю. Разработка на самом деле выглядит очень достойной. - А теперь позвольте представить человека, который является мозгом проекта. Господин Жен Ливей, наш коллега из Китая. Прожектор выделяет среди людей фигуру улыбчивого азиата средних лет. Он кланяется в знак благодарности. Выглядит очень располагающим к себе и приятным, но я знаю, что это впечатление обманчиво. Это мой объект. Мне известны все его преступные увлечения, предпочтения и обманы. Он путешествует с женой, но они почти не контактируют. Она целыми днями сидит с детьми в номере, который для нее отдельно снимает Ливей. Сам же он за эти два дня в Москве уже побывал в шести элитных клубах, в которых был замечен в компании различных представителей преступности. Его слабость - женщины. Каждый день он заканчивает с очередной худощавой шатенкой. Сегодня его шатенкой должна стать я. Моя миссия: выкрасть информацию по секретной рецептуре этого волшебного раствора или хотя бы забрать образец. Свет постепенно загорается. Вокруг Ливея и Дмитрия выстраиваются очередь из различных зарубежных представителей. Так выглядят предварительные торги. Ливей не собирается продавать рецептуру, он хочет продавать сам раствор. Иллюзия предзаказа и его выгодности тешит всех, кто сейчас стоит перед ним. Им мало известно о том, что предварительно квоты уже распределены между Россией и Китаем. Хотя если я сегодня выполню свою задачу... "Ты собираешься к нему подходить? Хоть на глаза ему попадись!" - перебивает мои мысли Олег. Я с удовольствием заткнула бы его и выполнила миссию одна, но он вроде как "гарант моей безопасности в непредвиденной ситуации". Почему ФСБ считает, что гарантом безопасности может служить только надоедливый олух тридцати лет, который сам ничего толкового сделать не может? Я беру бокал шампанского с одного из подносов, которые начали разносить по окончании презентации, и двигаюсь в сторону запасного выхода, через который пришел Ливей. Ему скоро надоест разговаривать с людьми, он скоро оставит решение всех вопросов на русского представителя и уйдет. Я выхожу через дверь в прохладный коридор, который ведёт на подземный паркинг. "Ты совсем охуела, решила нам операцию сорвать" - раздается агрессивное рычание у меня в передатчике. Глоток шампанского, чтобы не сорваться на него, мы взрослые люди. - Я делаю так, как считаю нужным. Если тебя что-то не устраивает, то сам иди и соблазняй его. "Ань, не забывай, что мы работаем в команде!" - продолжает рычать Олег. Я тяжело выдыхаю, достаю из рукава заначку сигарет и закуриваю. Первая затяжка за последние пять часов. Дым опускается в легкие, и я ощущаю, как по телу расплывается нега. Слышу звук открывающейся двери и китайскую речь. Испуганно оборачиваюсь. На меня идет Жен Ливей с охранниками. Мы встречаемся глазами. Я наскоро тушу сигарету и разгоняю свободной рукой дым. - Простите, я надеялась, что смогу остаться незамеченной, - говорю я на английском, невинно улыбаясь. - Ничего страшного, я никому не скажу, - поддерживает меня Ливей со своей лучезарной улыбкой. Первый шаг в сторону начала общения сделан. Но он отводит от меня взгляд и идёт дальше. Нужно предпринимать какие-то действия. Я делаю шаг в его сторону, подворачиваю ногу и, меня слегка сносит в его сторону. Бокал шампанского, падает на пол и разбивается вдребезги. Меня подхватывает один из охранников, окидывает неодобрительным взглядом. Ливей с сочувствием оборачивается ко мне. - Жаль конечно шампанское, но у вас все хорошо? - заботливо спрашивает он. - Я думаю, что потянула лодыжку, - жалостливо произношу я, ощупывая неуверенно рукой ногу. "Слаба и беззащитна" - повторяю аффирмации я в своей голове. - Что ж тогда вам стоит приложить что-то холодное. Думаю, в кафетерии вам помогут. - Я не дойду сама, - скулю я. Ливей кивает охраннику, который меня придерживает, тот кивает ему в ответ. Лилей разворачивается и вместе со вторым охранником направляется к выходу на парковку. Меня же аккуратно ведут обратно в выставочный зал. Нужно что-то решать прямо сейчас. Я проваливаю миссию. - Господин Жен Ливей, - оборачиваясь к нему кричу я, - я ваша фанатка. Звучит очень глупо. Но эти слова просто вылетели из моих уст. Он останавливается на месте как вкопанный. Меня также останавливает охранник. Несколько секунд мы стоим в разных концах коридора в полной тишине. Ливей оборачивается ко мне с ухмылкой, которую я раньше не видела на его лице. - Мне было интересно, когда вы сдадитесь. Все это было так бездарно, - в его манере общения появляется, что-то кошачье. Жестом Ливей подзывает к себе охранника со мной. Вблизи мой объект выше, чем кажется на расстоянии: почти одного роста со мной на каблуках. Он смотрит мне прямо в глаза, будто бы копается у меня в мыслях. Я смущенно отвожу взгляд в сторону. - Девочка, не стоит смущаться своих желаний, ведь ты была близка к тому, чтобы твоя мечта разрушилась, - пафосно тихо начинает говорить Ливей. Отлично, он на крючке. Как я могла забыть про самолюбие гениев. Сверхчеловек требует к себе сверхвнимания. - Я боялась того, что меня высмеют или не поймут... вы учёный такого уровня - бубню неуверенно я, все больше склоняя голову. Мне самой от себя противно, ненавижу быть беспомощной, играть овечку. Я никогда такой не буду, но с сожалением понимаю, что такие девочки есть, и они попадают в подобные ситуации достаточно чато. От этой мысли мне становится ещё противнее смотреть Ливею в глаза. Он дотрагивается до моего подбородка, приподнимая его рукой, рассматривая меня с успокаивающей улыбкой на лице. - Ты не должна ничего бояться, я отблагодарю тебя за смелость. Боже, меня сейчас стошнит если я не плюну ему в лицо. Такой же моральный урод, как и все, зато никаких сложных выборов при краже. Несколько минут назад я ненароком подумала, что он не такой и плохой, просто уставший от семейной жизни мужик. Ливей галантно подставляет мне свою руку, я подхватываю её, и мы вместе идём на парковку. Он не сильно церемонится, мы сразу едем к нему в отель. Никаких напускных ужинов, все четко и конкретно. Он везёт меня трахаться, словно он не учёный, а рок звезда. Я играю наивную дурочку, которая восхищается каждым его словом. Стараюсь не отрывать от него взгляда, он смотрит на меня с желанием, шепчет мне в ухо какие-то слабые заезженные комплименты. Я становлюсь более тактильной, пусть думает, что меня это заводит. Как хочется, чтобы дорога закончилась быстрее. "Ты уехала с объектом? У нас все по плану?"- звучит у меня в наушнике. Как он предполагает я должна ответить ему? Что же было с службой в пятилетний период моего отсутствия если брали в основной штат даже таких? Разве шпион не должен обладать мало мальскими интеллектуальными способностями? Щелчок кому-то сильно испортил жизнь, а кому-то приятно помог. Я стараюсь не давать Ливею зайти сильно далеко в машине. Мне нужно лишь разжечь его страсть: после нескольких поцелуев, он подтягивает меня к себе. Когда его желание усадить меня на себя сверху становится сложно игнорируемым, я сдаюсь. Седлаю его, как наездница, он слегка приподнимает мне платье, чтобы я могла шире расставить ноги и быть к нему ближе. Смотрю на него несколько секунд сверху вниз, медленно опускаюсь к его уху и выдыхаю "Я хочу тебя". Я чувствую, как его дыхание прерывается от возбуждения. Он целует меня в угол нижней челюсти, я отвечаю ему вздохом. Опускаюсь снова к его губам, и плавно перемещаюсь к его шее, в район сонной артерии, чередую горячее дыхание с ласковыми поцелуями. Я ощущаю своей промежностью, как он возбуждён. Его руки поглаживают мои бёдра, задавая темп с которым я трусь об него. Я перемещаю свои руки с его затылка на плечи и разрываю наш поцелуй. В его глазах сейчас нет разумности, это животное желание. Я самодовольно улыбаюсь. Ливей отвечает мне такой же хитрой улыбкой, полагая, что в этой партии выигрывает он. Он думает, что я наслаждаюсь им, а я наслаждаюсь властью над ним, которой обладаю прямо сейчас. В салоне машины становиться сильно ярко - прожектора подземного паркинга отеля освещают салон машины даже сквозь сильную тонировку, вырывая нас обоих из транса. Я скидываю с него ногу и перекатываюсь на сиденье рядом, несмотря на его протесты. Я загадочно улыбаюсь ему, и ласково убираю его руки с себя. Мне нужно дойти с ним до номера, не потерять контроль. Он разочарованно смотрит в окно, я слышу его тяжелое дыхание. Баланс пойман, я отворачиваюсь от него и улыбаюсь сама себе. Телохранитель открывает дверь, меня под спину аккуратно ведёт Ливей. Его рука опускается по пояснице вниз и оказывается под платьем. Я глупо смеюсь и забегаю в лифт. "Я надеюсь, что правильно тебя понял и подъехал к его гостинице!" - слышу я через передатчик. Я непроизвольно закатываю глаза. Олег включил логику - похвально. Двери лифта закрываются. Охранники стоят к нам спиной, так что Ливей продолжает настойчиво гладить меня. Я целую его и издаю едва заметный стон. Чувствую как он снова заводится. Двери открываются, перед нами длинный широкий коридор в мраморе, здесь десяток дверей и нам в одну из них. Ливей хватает меня за руку и быстро выводит из лифта. Бросает фразу на китайском охране и те замедляются, выйдя из лифта. Сейчас мы зайдём в номер и останемся вдвоём. Самое худшее в моем задании сегодня: "Без применения силы, незаметно, нам не нужны открытые конфронтации с китайцами". Поэтому я почти безоружна, поэтому Олег гарантия моей безопасности, поэтому я продолжаю играть фанатку. Проблема, которая возникнет, когда за нами захлопнется дверь - затормозить его, я не хочу с ним спать. Мне приходилось несколько раз это делать на задании, но это крайность, до которой я зареклась доходить с момента возрождения после щелчка. "Моя жизнь видимо чего-то стоит, раз уже второй раз я возвращаюсь после смерти" - мысль зародившая более осознанное отношение к своим поступкам. Секс вне сферы моих интересов. Романтика вне сферы моих интересов. Уже больше года я живу с чётким пониманием - я асексуальна и аромантична. Мне это прекрасно помогает в работе: никаких отвлекающих факторов вроде отношений или неожиданного возбуждения во время подобных операций. Я знаю своё дело, я умею играть в секс. Я пробовала не играть, когда ещё училась в спец лицее, но я сразу теряла силу, теряла контроль. Я знаю, что нужно мужчинам и женщинам, чтобы их мозг отключился на несколько секунд. Секс и кокетство - прекрасные инструменты манипуляций если там не замешенны собственные иллюзии. Ливей прикладывает карточку к двери, та загорается зелёным. Сейчас игра выйдет на новый уровень. Он пропускает меня вперёд, я быстро скидываю с себя туфли, беру их в руки и пробегаю вперёд задорно смеясь. Свет включается по движению. Я останавливаюсь в большой просторной комнате бежевых и песочных оттенков. В центре стоит большой диван-трансформер и низкий журнальный столик. Я ищу глазами бар. Это поможет мне немного растянуть время, возможно, вывезти его на короткую беседу. Ливей медленно приближается ко мне по коридору от дверей. Я оборачиваюсь правее и вижу слегка приоткрытые сдвижные двери, за которыми виднеется кухня. Я продолжаю крутиться вокруг своей оси, будто бы очарованно осматривая номер. Сразу у выхода из коридора, у меня за спиной - лестница, она ведёт на небольшой балкон наверх, с которого, видимо, есть вход в спальню. Слева от меня, шагах в десяти искомая барная стойка. Я подхожу к ней. - Давай чего-нибудь выпьем? - говорю я, оставляю свои туфли сбоку от барной стойки, и занимаю место бармена. Ливей подходит ко мне с хитрой ухмылкой на лице и встаёт рядом. Я достаю из холодильника, встроенного в барную стойку, бутылку шампанского - С удовольствием продолжу пить шампанское, поддержишь меня? Ливей забирает у меня из рук бутылку и достаёт из полки два широких бокала под виски: - Я угощу тебя чем-то намного лучше шампанского. Он подходит к полке у меня за спиной и, прижимаясь ко мне, достаёт бутылку с ярко-зелёной жидкостью. Я растерянно хлопаю глазами. - Я пробовала Абсент, не думаю, что это мой напиток. - Это настоящий абсент на канабисе, дорогая. Ты вряд ли пробовала его, то что продают у вас в магазинах - мусор. Дышать на секунду становится сложнее, неприятные подозрения возникают в голове. Нас учили тому, как держать себя в руках даже при алкогольном опьянении, но интуиция говорит мне, что дело не в абсенте как таковом, а в том, что бутылку выбрал Ливей. - Я могу отказаться? Мне завтра нужно быть на выставке, боюсь, что будет болеть голова, - вру я, пока он разливает эту зелёную субстанцию по бокалам. Он пододвигает один из бокалов мне, игнорируя мой вопрос. Я кладу свою руку поверх его, медленно подхожу, ведя ей от запястья к его плечу. Ливей не отвечает на мои ласки. Напряжение в воздухе усиливается. Мне приходится взять бокал. Сопротивление может выглядеть подозрительно. Когда я подношу бокал к лицу, он достает из барной утвари длинную зажигалку из тех, которые мы используем для газовых плит, и поджигает напиток. Я не напугана, хотя понимаю, что должна бы. С небольшим опозданием ахаю и расцепляю руки, но Ливей подхватывает бокал почти сразу. Он довольно улыбается. - Мы не хотим сжечь этот отель, - говорит он, вкладывая бокал мне обратно в руки. Он поджигает свой абсент и идёт в сторону кухни с ним в руках. Похоже было, что я прошла какую-то проверку. Напряжение немного спало. - Задуй его и выпей, не бойся в нем ничего нет, - демонстративно проделывает на ходу указанные шаги со своим бокалом, Ливей подходит к журнальному столику. Он знает о чем я думаю, неужели все настолько явно написано у меня на лице? - Расслабься, - говорит он, оставляя стакан на столике и сбрасывает на диван пиджак от костюма, скрываясь за раздвижными дверьми кухни, - Устраивайся на диване я принесу нам что-нибудь поесть, ты выглядишь очень нервной. Он кажется очень обыденным и спокойным, будто бы не было машины, будто бы мы не должны были сейчас заниматься сексом на этом диване, будто бы я зашла к нему на чашку чая и поболтать о жизни. Это все очень путало мысли. Пока он был в кухне, я вылила абсент в раковину на баре, осмотрела быстро эту часть комнаты на предмет скрытого сейфа или компьютера и прошла к дивану. Через буквально секунд двадцать Ливей вошёл в комнату, держа в руках блюдо с сыром, фруктами и орехами. - Я могу заказать что-нибудь в номер, если ты сильно хочешь есть, - говорит он. Его взгляд быстро пробегается по моему телу. Видя пустой стакан у меня в руках, он одобрительно чему-то кивает. Садится рядом со мной, располагая блюдо на журнальном столике. Приглушенная расслабляющая музыка начинает играть ото всюду, после активации Ливеем, парой фраз на китайском, умного дома. - Я не голодна, - говорю я, отставляя бокал на столик. Подползаю к нему чтобы поцеловать. Если данные по раствору есть в этом номере, то они точно не в этой комнате. Он начинает страстно меня обнимать, его руки уже без капли стеснения залезают ко мне под платье. Я отстраняюсь от него, - Я бы сходила в ванну, хочу быть чистой с тобой. - У тебя чертовски сексуальный голос, - выдыхает Ливей мне в щеку, - и мне очень льстит твоё внимание к деталям. Он тяжело возбужденно дышит, улыбается и отпускает меня. При беглом осмотре мной было замечено, что на первом этаже нет даже душа, значит он точно поведёт меня ванну у спальни. Он берет меня за руку, мы поднимаемся по лестнице наверх. Когда Ливей открывает дверь, я вижу, что в комнате загорается свет, ещё не войдя в неё: стена отгораживающая комнату от гостиной - сплошное окно. В центре стоит высокая аккуратно заправленная кровать над которой висит единственный источник будуарного света. Слева встроенный шкаф, двери которого слегка приоткрыты. Справа дверь в ванную комнату, куда мы с ним и направляемся. Заведя меня в ванную, он снимает с крючка широкое белоснежное полотенце и отдаёт его мне. - Ты хочешь чтобы я к тебе присоединился? - спрашивает он. Я застенчиво отвожу взгляд. - Может позже, - говорю я, получая в ответ понимающую улыбку. - Хорошо, я буду ждать тебя. Он выходит за дверь. Это первый раз, когда я осталась одна с момента нашей встречи. Можно немного выдохнуть и снять на время маску застенчивости и дружелюбия, от улыбки начинают болеть скулы. Для видимости включаю воду в ванной, пусть наполняется. - Олег, я в номере, - пытаюсь связаться с напарником, зажав передатчик. - Есть данные по раствору? - холодно сходу спрашивает он. - Я осмотрела бегло только первый этаж. - У тебя с собой шприц со снотворным? - Нет, он остался в пальто в выставочном комплексе, - виновато отвечаю я, предчувствую, как получу сейчас выговор от Олега, но он молчит. - Мне нужно, чтобы ты его отвлёк. Пусть он уйдет вниз, я хочу осмотреть спальню. - Ок, я буду минут через пять у номера, у тебя будет 6-7 минут на все. Я слышу за дверью шаги, начинаю быстро раздеваться. Я сбрасываю с себя платье и нижнее белье. - Мне хватит! - отвечаю я Олегу, залезаю в ванну. В этот же момент в ванную заходит Ливей. - У тебя тут все хорошо? Разобралась с температурным режимом- спрашивает он, смотря пристально на меня с легкой улыбкой. Я стараюсь показаться максимально расслабленной, будто бы уже лежу в ванной какое-то время, а не только соскользнула в воду. - Ты заварил кофе? - спрашиваю протягивая каждое слово первое, что приходит мне в голову, ощущая насыщенный кофейный аромат, который вместе с моим посетителем проник в ванную. На лице Ливея быстрой волной пробегает едва заметная эмоция разочарования, но он резко возвращается к улыбке. - Да, - говорит он, - в поездках всегда выпиваю очень много чёрного кофе, - его ответ звучит очень неправдоподобно, я знаю его ежедневную рутину. Кофе очень редко бывает в его меню. - Ты здесь еще надолго?- спрашивает он, осматривая мое обнаженное тело лишь на немного покрытое водой. Я не успеваю ему ничего конкретного ответить, ему приходит уведомление на умные часы и, не говоря мне ни слова, Ливей выходит из ванны. Я слышу как захлопывается дверь в комнату. Мой шанс осмотреть спальню. Я выскакиваю из воды, быстро вытираюсь полотенцем и, обмотав его вокруг себя, выхожу в комнату, всматриваясь в стеклянную стену - объект покинул второй этаж. Аромат кофе в комнате ударил в нос еще сильнее. Это был однозначно необычный кофейный запах, он немного отдавал орехом и ванильной сладостью - я вдохнула глубже чтобы наполнить легкие им. Он будоражил и возбуждал аппетит. Странно, что я ощущаю его так хорошо, не видя перед собой ни чашки с кофе, ни кофейника. Я подхожу к шкафу, раскрывая дверь сильнее. Мне открывается огромная гардеробная комната, почти такого же размера, что и сама спальня. Свет зажигается вместе с открытием дверей,как и во всем номере. Гардеробная комната абсолютно пуста. Ни одежды, ни обуви, ни тем более каких-либо следов техники или документов. Я на всякий случай просматриваю полки, поднимаясь на носочки. Но здесь ничего нет. Пусто. У меня начинает кружиться голова, не знаю от волнения или приближения неудачи, но я чувствую, что пол будто бы плывет. Я возвращаюсь в комнату, смотрю на кровать. У меня есть ещё 3 минуты по словам Олега. Наклоняюсь и осматриваю основание кровати - никаких ящиков. Запускаю свою руку аккуратно под матрас, прохожу его вдоль с двух сторон - ничего. Поднимаюсь на ноги, в глазах на мгновенье темнеет, я ощущаю общую слабость в теле, руки и ноги становятся ватными. Очень странно. Теперь меня нервирует не толь отсутствие необходимых документов или хотя бы компьютера, а ещё и моё состояние. "Ань, вас нет в его номере!" - недоуменно шепчет Олег у меня в наушнике. Я медленно шатаясь иду к двери ванной. Дверной проем двоиться. Захожу внутрь и замечаю, что ванна также стерильна, как и гардероб. Никаких признаков жизни. Все упаковано. Никаких шампуней, гелей, никаких несессеров с вещами. Меня ледяной волной накрывает мысль: "Мы в каком-то другом номере! Этот номер абсолютно чист. Ливей не жил здесь ни секунды". Мое нахождение здесь - бесполезно. - Мне нужна срочная эвакуация, задержи его! - с большим трудом проговариваю в передатчик слова. Я надеваю на себя трусы, меня ведёт в сторону. Сильное головокружение накрывает меня новой волной, и я падаю на пол. Где-то далеко глухо слышен голос Олега: "Ты меня слышишь, вы где-то не в его номере. Ты знаешь где вы?". Я начинаю вспоминать наш приезд сюда. В машине я была занята Ливеем, но мы ехали в верном направлении. Заезд на парковку. Да, я точно в этом же отеле. Другой номер. Возможно другой этаж. Я тянусь к своему платью,которое лежит на полу рядом с ванной. В глазах снова темнеет. В дверном проеме появляется мужской силуэт. - У тебя серьезные проблемы с доверием, детка, - слышу я голос Ливея, его лицо плывет перед глазами, - Что бы с тобой было от одного бокала абсента? - Я не понимаю, что происходит? - бубню я, язык меня не слушается. Ливей приподнимает меня с пола. Его руки неожиданно грубо сжимают меня в районе предплечья. - Я так хотел, чтобы ты была по своей природе глупа и послушна, - шепчет он разочарованно мне на ухо. Он бросает меня на кровать. Я пытаюсь собрать все мысли воедино, но каждая уползает от меня. В наушнике у меня жужжит голос Олега, но я не понимаю ни слова. - Запах кофе, который ты чувствуешь, приятен, да? - спрашивает меня Ливей. Я делаю глубокий вдох, по телу пробегает приятная дрожь. Низ живота скручивает в возбуждении. - Да, - шепчу возбужденно. Я будто бы впадаю в какой-то вид транса. Ливей нависает надо мной, его лицо очень близко. - Такая ты мне нравишься больше. Сейчас ты доверяешь мне, не так ли?- шепчет он. - Да, - шепчу я то ли его вопросу, то ли ощущениям, охватывающим мое тело. Ливей прикасается к моему лицу, он ведёт пальцами по щеке к скуле и медленно опускается ниже. - Иногда я жалею, что не все отказываются от противоядия, как ты, - шепчет Ливей, его руки опускаются мне на шею. Я вздрагиваю, в моей голове возникают образы прошлого. К моей обнаженной шее никто не дотрагивался голыми руками после Зимнего Солдата. Это воспоминание вспышкой возникает в моей голове и отрезвляет. На секунду появляется голос сознания. Воздух - отравлен. Единственное верное решение - перестать дышать: я точно не увеличу интоксикацию, и есть вероятность, что мне даже станет легче. Мое сердце бьется с сумасшедшей скоростью, меня бросает в жар. Ливей снимает с себя рубашку и приступает к ремню на брюках. Я все ещё ощущаю приятное покалывание по всему телу и возбуждение, которого никогда раньше не было. Головой четко понимаю, что не хочу секса, но мое тело абсолютно перестаёт меня слушать. Я не дышу уже минуту. Мой рекорд семь с половиной минут в состоянии покоя. Тело пока не слушается меня на сто процентов, но эйфория отступает, сердцебиение немного замедлилось, сознание приходит в норму. Ливей стянул с меня трусы и раздвинул мне ноги. Он предвкушает наше соитие. "Я на этаже, где стоит его охрана"- слышу в наушнике голос Олега. Он не успеет, и он не остановит Ливея, я должна сделать все сама. Бью его правой ногой по голове, он дезориентирован и повален набок. Левой ногой бью его в промежность и быстро сползаю с кровати. Ливей взвывает от боли, но успевает ухватить меня за ногу, я лечу вперёд головой, реакция еще слишком замедленна. Удар об пол приходится на лоб: больно, но я остаюсь в сознании. Я дергаю ногами и умудряюсь высвободится из жесткой хватки Ливея, поднимаюсь на ноги, бегу вниз. Мне некогда думать об одежде. Ливей бросается за мной. Я слышу, как он что-то кричит на китайском. Внизу появляется уже знакомая мне охрана. Одной в таком состоянии будет очень сложно справится с ними. Я прикладываю руку к передатчику, пока стою на лестнице. - Олег, код красный, вытаскивай меня любым способом и срочно, - кричу я, но в ответ мне тишина. Возможно он уже лежит мёртвый или в отключке где-то в коридоре. Я делаю короткий вдох, так как чувствую, что на исходе. Меня снова слегка ведёт в сторону от появления газа в организме. Моя цель - барная стойка, абсент, а точнее загадочная добавка в нем, может решить мою проблему с кислородом. Мне перекрывает дорогу один из охранников. Его преимущества бьются моими: он мужчина - я обнаженная красивая женщина, он крупный и неповоротливый - я быстрая и пластичная. Он пытается меня схватить - я проскальзываю под ним между ног и бью его в промежность. Его скручивает от боли. Несколько секунд, пока его напарник доберётся до меня или он сам придёт в себя, я использую, чтобы перепрыгнуть через барную стойку. Я делаю это еще неуклюже, сбивая несколько фужеров и стаканов, которые моментально рассыпаются осколками. Я открываю полку с алкоголем и хватаю бутылку с абсентом. Раздается выстрел, пуля пролетает мимо бутылки с абсентом, хотя цель была очевидна. Едва уворачиваясь от второй пули, я припадаю губами к горлышку бутылки и ныряю вниз за барную стойку. Если алкоголизм моей матери начинался так, то я ее понимаю. Чувствую, как стекло режет мне кожу ступней и коленок, но эта боль меня мало волнует. Она даже действует отрезвляюще. Я делаю два крупных глотка абсента. Горло безумно обжигает. Мне приходится выплюнуть какую-то часть из-за этого раздирающего огня, спускающегося по горлу. Я снова делаю короткий вдох, реакция пока такая же. Решаю пока не дышать. Ливей что-то кричит сверху на китайском. Раздаётся еще выстрел, который разбивает еще одну бутылку в полке, осколки отлетают в меня, некоторые больно впиваются в тело, я вся в мелких порезах. - Единственный шанс, при котором ты уйдёшь отсюда живой - отдаться мне, - грозно рычит Ливей. Я слышу, как он спускается по лестнице. Меня также окружают охранники, я вижу их в отражении нескольких еще живых бутылок в полке. Их трое - я одна. У них есть оружие - у меня есть бутылка. Что ж операция пошла крахом уже давно, жертвы будут в любом случае. Либо я, либо они. Я делаю глоток абсента и вдыхаю. Противоядие действует. Разбиваю бутылку о кафельный пол и выпрыгиваю на одного из охранников. Втыкаю горлышко бутылки ему в шею. Кровь льется по моим рукам. Я, прикрываясь его телом как щитом от выстрелов, медленно двигаюсь к дивану. Выхватываю у него из рук пистолет, делаю два выстрела в пустоту и скрываюсь за диваном. Я запомнила, где примерно стоит второй охранник, но я не видела Ливея. Придется действовать на удачу. Поднимаюсь и стреляю в охранника. Он стреляет в меня в ответ. Его пуля свистит где-то над моим левым ухом. Мой выстрел - попадание в голову. Отлично, мы сравнялись в численности. Я снова опускаюсь за диван. Мне нужно отдышаться и проанализировать ситуацию. Ливей знает, где я, я же могу сказать о его местоположении только примерно. - Тебе не страшно? - спрашиваю я, проверяя патроны в пистолете. Мне нужно вывести его на диалог. У меня в запасе три выстрела, если у него такой же пистолет и нет в руках дополнительных патронов, то мы на равных. Но преимущество в виде местоположения играет в нашей ситуации большую роль. Ливей не отвечает на мой вопрос. - Я первая женщина в твоей жизни, которая смогла обвести тебя вокруг пальца, - провоцирую его я. - Ты абсолютно точно не смогла обвести меня, - слышу его сосредоточенный голос откуда-то слева. Я медленно переползаю левее по полу вдоль дивана. - Я слышу в твоём голосе дрожь, ты боишься - говорю я, делая несколько глубоких вздохов, готовясь в первым выстрелам, - разве это не значит, что я победила. - Я понял, зачем ты здесь, и ты абсолютно точно проиграла, - говорит Ливей. Я выскакиваю из-за дивана, он удаляется по коридору к выходу, выстреливая в меня оставшиеся три патрона. Все мимо. Я выпускаю ему в грудь все оставшиеся свои. Он падает на пол, не добежав двух шагов до двери. Я подбегаю к нему. В нем еще теплится жизнь. - Скажи, где информация по раствору! - кричу я, - Скажи, и я сверну тебе шею, чтобы ты не мучился. - Ты...ты... глупая...- кряхтит он, - глупая девчонка, а не ж...женщина. Я надавливаю рукой на одно из отверстий от пуль. Ливей взвывает от боли, но с его лица не сходит самодовольная улыбка сумасшедшего. Понимаю, что любые мои манипуляции бесполезны. Я сижу рядом с ним на полу голая, вся в крови и абсолютно не представляю, что мне делать дальше. Из-за двери раздается шум: тяжелые шаги нескольких пар ботинок. Через секунды дверь сносят с петель и в номер врывается ОМОН. Они кладут меня на пол и заламывают руки. Мне всё равно, я опустошена.Пять месяцев до событий в Стокгольме
Сегодня финальное закрытое слушание по моему делу. Расследование очень быстро развернулось и необычайно быстро двигалось к своему завершению. "Самовольно отступила от рамок задания. Ослушалась старшего при выполнении миссии. Приняла решение, поставившие под угрозу политические отношения между странами" - это то за что меня судили. Меня отстранили от работы. Я уже месяц общаюсь только с представителями трибунала и своим братом Кириллом, который за пять лет моего отсутствия из-за щелчка дослужился до звания полковника. Благодаря своему статусу, он имеет кое-какое влияние на мое дело. - Ты должна принять все обвинения и искренне раскаяться, - строго говорит Кирилл, пока мы ожидаем приглашения в кабинет для вынесения вердикта, - я сделал все возможное, но показания Олега не дадут тебе выйти сухой из воды. - Но я лишусь работы, - возражаю я. У меня уже нет сил спорить или отрицать что-то, но факт потери занятия, которому я посвятила больше половины своей жизни, доставлял сильный дискомфорт. - Ань, ты меня вообще слушаешь? Я тебе сказал, что ситуация полностью сложилась не в твою пользу. При том, что ты признаешь свою вину, при моей поддержке, при отсутствии косяков в прошлом, свобода - это лучшее, что они смогут тебе предложить. Через пару лет я устрою тебя куда-нибудь к нам в офис, но об оперативной работе ты можешь забыть. - Моё решение было единственным в той ситуации, - умоляюще мямлю я. Мне понятно, что всей службе все равно на мое состояние и мои блоки, но эту мысль было важно озвучить для своего спокойствия. - Я знаю, - Кирилл приобнимает меня. Обычно я против подобного, но сейчас отвечаю на его объятья. Он был зол, когда узнал о результатах операции, но в отличии от всего руководства, был зол не на меня, а на стратегов миссии и Олега. При детальном рассмотрении все шаги миссии были абсолютно не продуманы, не было отступных ходов, альтернативных версий происходящего, не было ничего. И лишь слова Олега подтверждали мое "самодурство", которое скорее было ответом на абсолютно неработающий механизм миссии, чем “решением человека с большим самомнением”. Всем было всё равно на то, что я переживала в эти несколько часов с Ливеем. Я была крайней, на которую было удобно и позволительно все свалить. Меня и Кирилла позвали в кабинет. Ворот моей черной водолазки казался очень тугим в этой комнате. Закупоренные окна. Помещение восемь на шесть метров и шесть человек. Большой дубовый стол, за которым сидит руководитель нашей службы, Генерал Александр Юрьевич Шувалов. Я не хочу встречаться с ним глазами, но когда окидываю помещение взглядом не могу не заметить его. Он смотрит на меня с отвращением, в отличие от остальных, он думает, что знает меня. В его взгляде читается простое: "Убогая блядь". Я нервно сглатываю, он был недоволен, ещё когда я начала здесь работать. Ещё больше он был недоволен, когда я вернулась после щелчка. Сейчас он злорадствует, зная, что это конец. - Полковник отойдите от обвиняемой, - строго приказывает Шувалов. Кирилл отходит от меня, напоследок ободряюще, хлопая меня по плечу. Генерал прожигает его взглядом. Кирилл встаёт рядом с молодой девушкой, ведущей запись нашей встречи. Чуть дальше стоит Олег, который свысока смотрит на меня. Он наконец-то распоряжается не только своей жалкой судьбой. Рядом с ним стоит пожилая женщина в круглых очках с абсолютно безразличным лицом - представитель кадров. В кабинете повисает напряженная тишина, которая в совокупности с духотой постепенно начинает выводить меня из себя. - Сейчас мы озвучим вам наше решение, оно не может быть оспорено, поэтому прошу вас соблюдать тишину, - скрипуче начинает пожилая дама. Я утвердительно киваю. Мне уже хочется, чтобы это все просто закончилось. - По итогам проведённого внутреннего расследования вы обвиняетесь в халатном отношении к своей мисси, невыполнении прямого приказа, в самовольном принятии решений на миссии, в подрыве экономических и политических связей с КНР, - мне стало смешно от абсурдности произнесенных слов, и я не смогла сдержать улыбку. Генерал неодобрительно хмыкнул. Речь обвинения продолжилась: - Вы лишаетесь должности, звания и уровня секретности. Просьба в ближайшие два дня сдать все выданное вам оружие, подписать договор о неразглашении, а также покинуть город сроком не менее одного года. Прошу вас воздержаться от контактов с любыми представителями других стран, все коммуникации будут приравниваться к государственной измене и нести за собой наказание в виде смертной казни. Я дослушала до конца слова женщины и подписала все необходимые бумаги. Я сейчас нахожусь в третьей стадии принятия - депрессии. Мне уже все равно, что со мной будет дальше. Я просто хочу сейчас встать и уйти. Разочарована ли я в происходящем? Да, отчасти, но ещё я ощущаю свою вину. Мне ничего, кроме моих принципов, не мешало провести операцию так, как мне было сказано первоначально. "Ты не могла потерпеть? Это всего лишь секс! Ты была бы свободна через час в крайнем случае под утро! Ты не раскрыла бы нас!" - слова, которые звучат в моей голове на повторе. Я бы хотела вытеснить их, но они будто бы высечены в моем мозгу, как и образ холодных голубых глаз из прошлого. Я стою неподвижно в центре кабинета. Меня пока никто не отпускал. Из кабинета по очереди выходят все, кроме Кирилла и Генерала Шувалова. - Как в одной семье могут быть столь разные люди, - бросает в воздух генерал. В голосе слышится старческая хрипота, хотя ему не больше пятидесяти пяти, он много курит. Мне тяжело смотреть на него, я ощущаю себя маленьким ребенком, которого отчитывают за провинность. - Могу ли я идти? - спрашиваю я, решаясь подать голос. - Свободна. Кирилл проследи, чтобы в течении часа она покинула здание,- говорит генерал, отворачиваясь от меня на стуле. Мой брат кивает, и мы вместе выходим в широкий коридор Лубянки. Мне уже нечего забирать из отдела, я набрасываю на себя длинное стеганое пальто и двигаюсь на выход. Кирилл тихо идет за мной. - Куда ты теперь? - спрашивает он, когда мы оба выходим на парковку. - Поеду к матери, - говорю я, и сама не верю этим словам. Дом детства - первое место, где люди хотят оказаться, когда их жизнь идет под откос. Прийти в точку отправления и начать сначала. Я поступлю также. Также как все обычные люди. - Я найду тебя, - говорит Кирилл. Ему тоже очень неудобно, сложившаяся ситуация давит его не меньше, чем меня. Он также, как и я ощущает абсолютно неестественную беспомощность. Я грустно улыбаюсь ему и иду к своей машине. - Ань, - он хватает меня за руку и заключает в крепкие прощальные братские объятья. Я ёжусь от его прикосновения, мне хочется уйти. Эти сопли здесь ни к чему. Но Кирилл лишь сильнее обнимает меня, прижимая мою голову к своей груди. - Я знаю, как для тебя важно быть в поле, я сделаю все возможное, чтобы вернуть тебя в строй, - тихо говорит он, отпуская меня. Я киваю ему и сажусь в свою старенькую серебристую мазду RX-8. Мне нечего ему ответить. Напоследок салютую брату и покидаю Лубянку и Москву, возможно, навсегда.Три недели до событий в Стокгольме
В Питере первые теплые дни, утром пока по зимнему холодно. Я ещё до рассвета выхожу на улицу, чтобы встретить прямое солнце где-то в городе, а не редкие лучи, вскользь пробирающиеся в квартирные окна. Здесь мне помогает привычка выработанная годами. Флисовая кофта поверх футболки, широкие спортивные штаны, старые кроссовки с уже третьей парой шнурков - я бегу вдоль набережной. В конце марта Питер бывает разным, сейчас он ветреный. Некоторые порывы ветра столь сильные, что я пропускаю вдох из-за чего сбивается дыхание. Я не слушаю музыку пока бегу, она отвлекает меня от местности. Люблю видеть город таким, какой он есть на самом деле: исторические красивые фасады, скрывающие за собой гнилые неживые развалины. Питер город сломленных, а не город творцов. Иллюзия, которая возникает при первом посещении города быстро развеивается, когда ты начинаешь здесь жить. Я - это Питер. За эти несколько месяцев я сблизилась с этим городом детства: неистово его ненавидя сначала, ощущаю его родным сейчас. Я добегаю до Лиговского проспекта и спускаюсь к пустынной пристани. Находить места, в которых нет людей, приносит мне удовольствие. Здесь я бываю каждое утро последний месяц, возможно, скоро на этой пристани будет базироваться какой-то экскурсионный теплоход, так что я ловлю последние тихие дни. Сажусь на потертый холодный гранит, подбирая под себя ноги и закуриваю сигарету. Солнечные лучи пробираются сквозь крыши домов. Я подставляю им свое лицо. Чему меня научила жизнь за двадцать пять лет? "Радуйся малому", хотя это скорее вывод последних месяцев. Я чувствую вибрацию телефона в кармане кофты, но решаю игнорировать его. Кому придет в голову звонить в полседьмого утра. Мама спала, когда я уходила, вставать раньше десяти вне её правил. Остальное подождет. Делаю еще одну затяжку, дым вместе с паром покидает мои легкие. Телефон замолкает, но спустя секунду снова начинает вибрировать. Чувствую, как во мне растет недовольство. Я выбрасываю сигарету, достаю телефон и, не глядя, отвечаю на звонок. - Слава богу, я думал, что уже никогда не дозвонюсь до тебя! - Всего два звонка и ты на взводе, Кирилл, - улыбаюсь я, слыша родной голос. - Я к тебе с предложением, от которого ты просто не сможешь отказаться, - радостно говорит он. Я встаю, отряхиваю брюки и спокойно двигаюсь обратно в сторону дома, ожидая продолжения от Кирилла. - Ты хочешь его услышать? - спрашивает он, не дождавшись от меня ответа. - Разве мое молчание не ответ? - Я выбил тебе миссию! - говорит он, по его голосу я слышу, что он предвкушает мой радостный вопль, но я, просто молчу. Я в ступоре. Стою на набережной с телефоном в руках и не могу никуда двинуться. Я знала, что этот момент настанет, но не знала, что так скоро. - Ты... ты... волшебник! - растерянно говорю я. - Не слышу радости в голосе! Ты же жалуешься мне ..., - говорит Кирилл. Он продолжает, что-то говорить про то, как я ему осточертела со своей вечной скукой, но мои мысли уже вне нашего разговора. "Не слышу радости в голосе" - фраза, которая меня на самом деле зацепила. В голове флешбеками возникают события миссий будто из прошлой, абсолютно уже не моей, жизни. Я отпустила её. Или задавила, как травмирующие воспоминания. - Аня, ты приедешь? Я бы ввел тебя в курс дела! - выдергивает меня из ступора голос брата. - Я...мне нужно подумать. Повисает напряжённая пауза, я слышу дыхание Кирилла, он не знает, что мне сказать. - Просто ты знаешь, как бывает сложно отойти от дел. А у меня вроде вышло, да и ещё так рано. В двадцать пять жизнь только начинается. Может это мой шанс на нормальную жизнь? - мои мысли путаются. Кирилл находится в таком же состоянии. Пауза возникающая после моих слов выдает его потрясение. Но я знаю, что он скоро поймет, как время вне шпионской жизни, вне постоянной лжи и угроз меняет восприятие мира. Скука, которая кажется сначала пугающей, в итоге становится даже желанной. - Понимаю, это твой выбор,- разочарованно говорит Кирилл. Я чувствую легкое нарастающее чувство вины. - Прости, я не думала, что так выйдет, - говорю я. Я оставляю его снова одного в этой государственной псарне. - Я уважаю твой выбор, мелкая! - говорит он после небольшой паузы, я слышу в его голосе грустную улыбку. - Я вообще-то старше тебя почти на пять лет. - Так было до щелчка, теперь старше я, - он хмыкает,- держи меня в курсе своей жизни. - Ты тоже не пропадай, - шепчу грустно я и кладу трубку. Что ж теперь путь назад закрыт. Меня всё же не покидает тревожное чувство. Я захожу в магазин недалеко от дома, чтобы взять свежую булку к завтраку. В магазине спокойно и безлюдно, как и всегда в это время здесь. Я подхожу к дому, заворачиваю во внутренний двор. Тревожное чувство становится сильнее, чем ближе я подхожу ко входу в парадную. Я ускоряю шаг, открываю дверь, и в этот же момент меня будто бы что-то впечатывает в дверь. На автомате выставляю блок руками. В темноте парадной не могу рассмотреть нападающего, глаза еще не привыкли. Удар ножом приходится в блок, я чувствую как острие оставляет глубокий порез на руках, но боль терпима, сухожилия не задеты. - Семья Жен хочет отплатить, - на ломанном русском говорит противник, голос мужской. Он бьет меня по ногам, но безрезультатно. Я отвечаю коротким хуком правой, но промахиваюсь. Глаза начинают видеть: противник невысок, ниже меня, это мужчина азиатской внешности. Я бью его ногой в корпус, это сбивает его дыхание. Следующим ударом я выбиваю из его рук нож. Он бросается чтобы его схватить. Он очень быстр. Я пытаюсь его задержать, но он, как уж, ускользает от меня. Нож снова у него в руках. Он начинает наотмашь махать им передо мной, я уворачиваюсь, пытаюсь предпринять какие-то шаги, чтобы снова его обезоружить. Мое преимущество - рост. Я поднимаюсь на лестницу, он надвигается на меня. Я бью его ногой в голову, он успевает присесть. Мне хватает его секундной паузы, чтобы спрыгнуть с лестницы и оказаться у него за спиной. Я хватаю его сзади в удушающий захват, он нервно машет руками, втыкает мне в бедро нож. От боли я немного ослабляю захват, что позволяет сделать ему глубокий вдох, но не дает возможности окончательно вырваться. Я сдавливаю руки с еще большей силой, чем прежде. Через некоторое время его тело становится вялым и он теряет сознание. Я кладу его на пол. Нож не решаюсь вытащить, нападавший загнал его достаточно глубоко в бедро, он может играть сейчас роль заглушки. Поднимусь домой и разберусь с ним, когда у меня в доступе будет вся аптечка. Я смотрю на тело и булку валяющиеся на полу и понимаю, что так выглядит конец моей спокойной жизни. Сейчас у меня два варианта: Первый - прийти к матери, собрать вещи и уехать куда-нибудь в другой город, продолжать постоянно жить в ожидании расправы; Второй - позвонить Кириллу, согласиться на его предложение, тогда обязанность за безопасность членов семьи агента на миссии полностью ляжет на плечи ФСБ. Я выбираю то, что кажется мне ближе: я не из тех, кто трусливо прячется.