***
— Галф, ты сегодня с нами? — Да ага, как же! Мне по кое-чьей милости, Майлд, ещё долго не с вами. — Ой, Галф, ты все агришься? Мог бы и пошевеливаться, тогда бы улизнул со всеми. Галф отмахивается. — Прикинь, парни болтали сегодня, Неуловимый ещё одну работу начал. Вот бы хоть глазком взглянуть, как он это делает! Неуловимый. Галфа всегда немного ревностно передёргивает при упоминании этого «Неуловимого». Одиночка. Мастер своего дела. Великолепный стрит-артер. Рисует исключительно репродукции Ван Гога. Не так уж далёк был тот мужик в костюме от истины. И никто не знает, кто он. Просто какой-то Бэнкси местного разлива. С той лишь разницей, что он не провокатор, а, скорее, ценитель, пытающийся своими репродукциями великих произведений донести искусство «до улиц». Галф втайне мечтает хоть на йоту приблизиться к его мастерству. И было бы неплохо взять у него пару уроков по маскировке. Чтобы больше не попадаться полиции и не коротать вечера в компании со шваброй и этим выскочкой в трико. — А что на этот раз? — Галф возвращается из облаков на землю. — «Звёздная ночь». Так. «Ночная терраса кафе». «Звёздная ночь». Что там ещё остаётся из самого известного? Обычно муниципалитет закрашивает все их художества, но работы Неуловимого не трогают даже власти. Хотя, стоит отдать должное его «скромности». В отличие от большинства художников граффити, он не провоцирует, не бросает вызов, — рисует на Богом забытых заброшках, и все равно те, кто в теме, умудряются найти его шедевры. Вот только ни то, как он их создает, ни его самого — так никто ни разу и не видел. Майлд даже как-то пошутил: — А что, если это вообще не «Неуловимый», а «Неуловимая»? Галфу не принципиально, но дико любопытно.***
К удаче Галфа сегодня все залы освободились вовремя. А ненавистный ему Суппасит ни разу не попался ему на глаза. — Да неужели, — мысленно потирает руки Галф. Сегодня можно будет свалить отсюда пораньше и прокатиться на скейте… А ещё поискать место, где этот «мастер» начал очередную работу. Закончив и переодевшись, Галф подхватывает свой рюкзак, скейт и выходит на улицу. Вообще-то, Майлд дал ему кое-какие наводки, но до места ещё надо было добраться и желательное до наступления темноты, чтобы успеть рассмотреть начало работы. Но ведь должен же он когда-то появиться там, чтобы ее продолжить. То самое место. Галф лихо отталкивается одной ногой, так что сейчас его скейт несётся ещё быстрее. Вот она. «Звёздная ночь». Даже сквозь сгущающиеся сумерки сложно не заметить работу истинного мастера. Много оттенков синего. Такого живого. Видно, что ещё только первые слои положены и предстоит много работы. Галф сходит со скейта, прислоняя его к бедру. Таинственное звёздное небо. Манящее и тревожное. Загадочное и непостижимое. Завитки звёзд — словно символ бесконечности Вселенной. Свет фар. Галф оглядывается: вот чёрт! Полиция. А в рюкзаке — баллончики и респиратор. И справка об испытательном сроке… И времени в запасе столько, что просто без шансов выйти сухим из воды. Он не успевает сообразить, что происходит, но в пару секунд его прижимают к стене и накрывает собой, дыша сквозь респиратор в шею. Очевидно, решив не беспокоить «обнимающуюся парочку», полицейская машина проезжает мимо. Галф переводит дыхание. Парень, в натянутым на брови капюшоне, с закрытым до глаз лицом, освобождает его от себя и пускается наутёк. — Эй, погоди-ка, — Галф пытается схватить его за рукав, но тот увёртывается от его хватки, лихо и грациозно, с пластикой кошки, взбирается на забор и перемахивает через него. Галфу только через минуту удается подобрать челюсть. А ещё — так некстати — всё напрягается в паху, что он едва ли не зажимает его ладонями. Так вот ты какой… Неуловимый. Или это был не ты?