head over heels

— Не, я так не смогу, давай один, если хочешь. — Но я не хочу один. Я хочу с тобой.       С того вечера на пляже прошло чуть больше двух недель. Будние дни мальчики вынуждены проводить по отдельности, к тому же, у Мью остались считанные дни до премьеры. Он так упорно готовится — Галф даже немного завидует. Если бы он хоть чему-то в жизни отдавался с такой отчаянной страстью, как Мью отдается балету! Конечно, он невероятный трудоголик и очень ответственный. И все же Галфа не оставляют в покое те слова про «мало времени» и «меня вот никто никогда не ждёт». Допытываться он стесняется. У них все только-только началось. И даже тот первый раз, пусть и сблизил их физически и духовно, но все же пока не позволяет говорить о полном доверии и взаимопонимании. Но сегодня не хочется думать о плохом. Эту субботу, с обеда и до позднего вечера, мальчики решают провести вместе. Скейтборд Галфа торчит из его рюкзака. Они едва успели умять по рожку клубничного мороженого, как Мью кивком привлек внимание Галфа к небольшому кругу молодежи, собравшейся на другой стороне парка. Слышатся звуки ритмичной музыки, ободряющие возгласы и громкие хлопки ладоней. Галфу и смотреть не нужно. И так ясно: там джемит компания стрит-артеров. — Ну пойдем, а? Покажем им, на что способны? — Мью… Ты, может, и покажешь, — хмурится Галф, — я позориться не хочу. Вдруг там кто-то из наших есть… — Позориться? М. Ты меня стесняешься? Ну, в смысле, что мы вместе, да?       Галф даже с лавки соскакивает: — Нет конечно! Просто… Кто ты — в танцах, и кто — я… Меня же засмеют. — Не засмеют, идём! — не давая ему опомниться, Мью тянет его за руку. — Пока я рядом — тебе нечего бояться.       Они уже там. Какой-то парень с дредами делает финальную стойку на руках и под крики, свист и аплодисменты уступает место следующим уличным танцорам. Все медлят, и тогда Мью, так и не выпустив ладони Галфа из своей руки, выводит его за собой в центр круга. — Мью… я же… — Тшш, все будет отлично, — шепчет ему Мью, — расслабься и импровизируй. А я — подстроюсь. — Чего?!       Галф рассчитывал, что просто «отделается лёгким испугом», а именно: тупо будет повторять за Мью движения, как умеет. Но не тут-то было. — Я же не смогу!.. — готов взвыть Галф. — Сможешь, — улыбается ему Мью, становясь напротив, — я же рядом с тобой, Галф. Ты не один.       Мью так смотрит, словно бы Галф для него — центр мира. На миг зажмурив веки, Галф быстро кивает и, уловив первые звуки ритма новой мелодии, делает шаг вперёд. Он больше не боится. Мью улыбается ему, а в груди становится тепло от любви. Потому что сейчас Галф — не тот замкнутый в себе мальчик, который был уверен, что его никто никогда не услышит, если он заговорит, или не последует за ним, если он когда-нибудь позовёт. Он больше не сомневается: Мью готов услышать его даже в толпе и готов остановить этот мир, если это потребуется, чтобы услышать Галфа.       Его движения становятся смелее, он словно бы проживает каждое мгновение танцевальной импровизации; он ощущает напряжение в мускулах, он владеет ими; его тело принимает быстро сменяющие друг друга позы, конечности выписывают замкнутые линии в воздухе. Часть движений Мью повторяет за ним, конечно, делая всё совершенно, но в какой-то момент он тоже начинает импровизировать, отчего круг ещё больше взрывается восторженным возгласами «давай-давай!». Мью вставляет в современный танец балетные па, но делает это так эстетично, что всё смотрится как одна сплошная гармония. Галф вновь делает шаг вперед, чтобы бросить ему вызов на вторую половину песни.       Он и раньше знал, что балет красив и изящен, но движения Мью в темпе этой мелодии делают его гораздо более чувственным, чем Галф мог себе представить.       Наконец, Мью догадывается, что силы Галфа на исходе, всё-таки, у него нет такой выносливости. Поэтому, он подмигивает ему: «завершай».       Галф все понимает: сделав четкий прокрут, принимает финальную позу, гордо вздергивая подбородок и поднимая вверх два пальца на правой руке. Мью не отстаёт от него.       Всё.       Их благодарят бурными аплодисментами, пара уличных танцоров бьётся с ними костяшками в знак почета и уважения.       Держась за руки, они возвращаются на место. Галф едва успевает перевести дыхание, когда руки Мью обнимают его со спины, а теплый нос трётся об его щеку. — Я горжусь тобой, — шепчет он Галфу, а сердце последнего начинает вновь ускоряться.       Галф разворачивается в его руках и просто повисает на шее, таким же шепотом отвечая прямо возле улыбающихся ему одному губ: — Это все благодаря тебе.       Поцелуй. Это подобно медленной инъекции наркотика. Легкое удовольствие, которое удваивается с каждой секундой. Галф выдыхает и растворяется в нем. Ему так легко. С Мью вообще все легко. Но самое главное — легко быть собой. А если и потеряться — то только друг в друге. Его руки чувствуют себя так хорошо на теле Мью, как будто они совсем не боятся. Как будто они все его шестнадцать лет только и ждали, чтобы прикоснуться к Мью. Как будто они запомнили карту его кожи тогда, на пустынном пляже. Руки же Мью, кажется, просто хотят позаботиться о нем. Галф готов поспорить: не будь они в людном месте — все бы повторилось. Мью ладонями держит лицо Галфа после первого порыва эмоций, чувствует, как их челюсти открываются и закрываются, а губы скользят друг о друга. Мью проводит большими пальцами по щекам Галфа, вниз по подбородку, вдоль шеи. Гладит ладонями поверх бини. Он опять не торопится. Он наслаждается близостью их прижатых друг к другу тел — пускай в одежде, пускай они могут позволить себе лишь поцелуи и объятия…       Он наслаждается тем, что тоже больше не одинок.       Их ударяющиеся друг о друга колени. Их руки. Их губы. Все это кажется Галфу самым невероятным кайфом. Он понятия не имеет, сколько проходит времени — кажется, всего лишь секунды, но Галф не удивился бы, если бы кто-то сказал ему, что часы.

***

— Мью… Почему ты тогда говорил, что у нас мало времени?       Уже вечер. Они сидят на траве в тени широких ветвей дерева. Спина Галфа прижата к груди Мью, а щека последнего скользит по его виску. Галф готов ущипнуть себя за свой длинный язык, но он никак не может успокоить своё любопытство и тревогу.       Слышится вздох. Галф уже кусает губы от досады, но затем Мью отвечает, начиная пальцами играть с выбившимися из-под бини локонами мальчика: — Понимаешь… У меня сейчас дома всё полный отстой. Родители разводятся. Каждый день выясняют отношения… Я даже как-то пару ночей не спал, шум был такой, что соседи вызвали полицию. Вроде бы… я должен буду остаться с мамой после развода, но она неместная, все родные у нее далеко. Мне придется уехать. Сейчас, им, конечно, обоим не до меня. Иногда мне начинает казаться, что они забыли о моем существовании.       Все внутри обрывается. У Галфа на лице написано, как он себя чувствует после услышанного: губы дрожат, глаза наполняются влагой, все тело обмякает в руках Мью. — Эй, ты чего, а?       Мью крепче прижимает его к себе, начиная покрывать лоб, виски и щёки мелкими успокаивающими поцелуями: — Не грусти, слышишь, не надо.       Галф прекрасно понимает, что ведёт себя, как последний эгоист. Мью поделился с ним своей бедой, а он думает только о своей собственной: как он будет без него? Как же так? Найти и опять потерять. Это нечестно, нечестно, нечестно… — Я не хочу тебя потерять! — Галф поворачивается и утыкается лицом ему в грудь.       Руки Мью обнимают его, обволакивая теплом и заботой. — Не плачь, не надо, — пытается он успокоить забывшего о стеснении, безутешно рыдающего на его груди мальчика, — я же ещё никуда не уехал. И потом… Как бы там ни было, ты одно знай, Галф: если это судьба, то никуда мы с тобой друг от друга не денемся. Слышишь? — Угу… — Ну вот, — губы Мью нежно касаются края волос у лба. — Всё, успокаивайся… Там вон какие-то ребята со скейтами идут к нам, слышишь, Галф?       Мальчик отнимает заплаканное лицо от груди Мью. Пробуя проморгаться, начинает различать в лицах подходящих к ним парней знакомых стрит-артеров, среди которых выделяется улыбающееся лицо Майлда.       Мальчики поднимаются на ноги. Галф соображает, что парни наверняка успели разглядеть недавнюю трогательную сцену. — Оу, здорово, чувак!       Галф приветственно кивает, попутно утирая оставшиеся на щеках слезы. — Эм… Мы помешали, да? — Все в порядке, Майлд, — Галф кивает в сторону Суппасита, — это Мью. Мой друг. — Друг? — раздается сдержанное хихиканье.       Галф смотрит на Мью. Тот задумчиво улыбается, пожимая плечами: «друг так друг, окей.» — Особенный друг, — поправляет себя Галф… так и не решаясь назвать вещи своими именами. — Ага. Ну, мы поняли, — парни подталкивают друг друга локтями, переглядываясь.       Мью делает wai, получая в ответ такой же приветственный жест. — Ты что-то совсем исчез, Галф. Мы уже начали думать, что ты поехал на той идее про «поймать Неуловимого мастера граффити и ценителя Ван Гога». А ты, оказывается, вот где пропадаешь. Ну, это радует, что ещё сказать.       Галф снова смотрит на Мью. Взгляд юноши из задумчивого превращается в тревожно-печальный. Уголки красивых губ опускаются. — Ты чего, а? — шепотом спрашивает Галф. — Ничего. Все в порядке, — совсем не похожим на «все в порядке» голосом отвечает Мью. — Знаешь, ты тут побудь с друзьями, раз уж они тебя так долго не видели. — Мью, ты чего? — забыв, что они не одни, хватает его за руку Галф. — Мне домой надо, понимаешь… — он осторожно высвобождает руку. — Рад был знакомству, — кивает он друзьям Галфа и уходит прочь.       Галф так и стоит с открытым ртом. Затем обращается к Майлду: — Ну кто тебя просил, а?! — А чего я такого сказал-то? — недоумевает Майлд. — Да ничего!       Галф понимает, что глупо бежать сейчас вдогонку Мью. Он все равно не станет с ним разговаривать. Но в одном теперь он почти уверен: это он. Вот только радости от этого знания он не испытывает. — Слушай… Забудь, что я тогда говорил насчёт этого Неуловимого, окей? — Хм. Признаешь, что рисовался? — Да. — И плевать на авторитет? — Да. Плевать.       Лишь бы ты меня простил, Мью.       Вечером Галф пробует набрать его. Безрезультатно. Мью отключил телефон. Сообщения тоже не доходят. В соцсетях его нет. На следующий день картина та же.       Отработка Галфа закончилась, но вечером в понедельник он направляется в балетную школу, где ему сообщают, что Мью взял академический отпуск. Адрес его они, конечно же, дать ему не могут.       У Галфа один шанс встретиться с Мью: если тот придет завершать свою картину. Время — почти девять вечера, а Галф прижался к углу, из-за которого ему виден обзор на то самое место, где так зачарованно можно наблюдать за «живым» небом Ван Гога.       Он ждёт. Ждёт. Ждёт.       Никто так и не появляется.       Или же его присутствие раскрывают и не показываются ему на глаза.       В таких бессмысленных ожиданиях проходит почти неделя.       Вечером в пятницу удача улыбается Галфу. Возле незавершенного граффити-шедевра чернеет силуэт «мастера». — Мью! — Галф окрикивает его, выскакивая из своего укрытия.       Парень дёргается и пытается бежать, но Галф бросает на погоню все силы и, наконец, хватает его за локоть: — Ну хватит! Постой же! Дай мне шанс все тебе объяснить!       Парень вырывается, но Галф срывает с него респиратор.       И просто замирает.       Он ошибся.       Это не Мью. Совсем не Мью. — П-простите… лепечет Галф и, глотая слезы, плетётся назад.       Так и вышло: нашел и опять потерял.