Любовь цветёт по-своему

      Взрослая жизнь, как и полагается, затягивает в своё болото безвозвратно, с головой, заставляет карабкаться, крутиться и продумывать все существующие варианты развития тех или иных событий, воспитывает самостоятельность, ответственность и собранность. Она не даёт расслабиться лишний раз, и люди, словно хлопочущие муравьи, носятся с одного конца города на другой, выполняя как можно больше рабочих дел за день. Люди торопятся — куда и зачем, непонятно, — однако вечная суета не на шутку изматывает, нервирует, надоедает. И тогда нужен небольшой перерыв — чтобы не сгореть до тла эмоционально, чтобы суметь вновь воспылать духом и задышать полной грудью.       Японская столица огромна, и поначалу приходится чувствовать себя потерянным бараном, который совсем не может различить похожие как две капли воды улицы, который теряется в нагруженных людьми, гулких улицах. Но потом привыкаешь, даже начинаешь ориентироваться и иногда помогать прохожим пройти к нужному зданию — ежедневная городская беготня становится частью жизни и уже не напрягает, не пугает и не заставляет лишний раз судорожно искать правильный маршрут в интернет-картах.       Работа в Токио, хорошо оплачиваемая, стабильная и несумасшедшая, ранее казалась Акааши чем-то вроде миража, который вроде как и существует — люди работают, ходят в дорогих костюмах, не отказывают себе в собственных прихотях, — однако одновременно и нет. Просматривая сайты с различными вакансиями, Акааши ни разу не натыкался на прибыльные предложения, работа на которых обеспечит ему жизнь в японской столице. Ему думалось, что здесь всё через знакомства, через связи, и реагировать нужно очень быстро, чтобы ухватиться за место.       И он был бы не прав, если бы сам не нашёл работу таким путём — через связи. Удай Тенма, ранее «маленький гигант», увлёкшийся всерьёз мангой, в один из солнечных дней связался с Акааши, написал ему простое сообщение с прямым предложением работы и невзначай намекнул на то, что будет в Токио этим же вечером. Связующий, всерьёз «нырнувший» и взявшийся за редактору, недолго думая, согласился — терять нечего, зато работа будет, да и Тенме он вполне доверял, зная его упёртость и целеустремлённость в любимых делах.       Издательство быстро взросло с низов: из едва походившей на офис комнатушки рабочее место превратилось в целый этаж бизнес-центра; теперь не только Тенма работал над своими мангами, но и его коллеги-мангаки, вступившие в издательство и начавшие сотрудничать с Акааши; нагрузка увеличилась втрое, поэтому иногда приходилось задерживаться на час-другой в офисе. Работа стоила проделанного колоссального труда, и Акааши был доволен тем, что имеет, и не жалел о том, что согласился на поначалу сомнительное предложение Тенмы. Звучало оно амбициозно и громко, однако каков был шанс, что всё получится? Да один на миллион, и Удай заполучил его своими руками, стремясь к лучшему.       Акааши спустя годы работы запрещённо — по его принципам — грезил об одном спокойном, абстрагированном выходном, который он сможет провести в своё удовольствие. Давно хотелось впитаться в матрас собственной кровати, слиться с ним в единое целое и упёрто оградиться от нагруженных будней, испробовав на вкус соблазнительное безделье. В мыслях витали школьные дни, когда всё было строго по расписанию: уроки до определённого времени, тренировка, дорога до дома, уроки и долгая прогулка перед сном с Бокуто-саном. Бывало, что подобный план рушился либо внезапным и срочным визитом в библиотеку для очередного доклада, либо уборкой в спортзале после тренировки — на деле это была вовсе не уборка, просто Бокуто мастерски находил лишнее время на поцелуи.       И Акааши даже нравились подобные будни, строго спланированные, неэкстремальные и стабильные. А стабильность, как известно, Акааши греет в своих снах, мечтая и иногда ворча под нос на порой неравномерно порубленный график. Однако былые времена больше не вернуть — грёбаная минутная и редкая меланхолия пронизывала тело, подкидывая различные воспоминания и заставляя жалеть об упущенном школьном времени. В такие моменты Акааши резко отворачивал голову от дышавших в лицо беззаботных времён, возвращался в реальность и твердил себе, мол, это бессмысленно.       Да, ностальгия — это хорошо, и иногда поддаться ей будет вроде бальзама и хандры одновременно. Школьные времена — то ещё сокровище, которое нереально вернуть, однако Акааши равно ценил и то, что имеет сейчас. Полная независимость, успех в работе и недвижимости, хорошие отношения с друзьями — периодические посиделки за стаканом сакэ или чего полегче — и серьёзные, здоровые отношения с Бокуто.       Теперь они не зелёные сопляки, которые боятся собственных чувств и действий, которые пытаются разобраться в ощущениях и понять, угасли ли они друг к другу или это время такое, когда гормоны порой шалят настолько, что сам себя не узнаёшь. Они изменились донельзя, взросли и перескочили все подростковые невзгоды — вместе, держась за руки, преодолели кардинальные перемены в жизни, перетерпели временное расстояние и сохранили, заботливо лелея, собственные чувства.       Бокуто из погодного «аса-простофили», как всегда выражался Куроо, превратился в ценнейшего игрока Чёрных Шакалов, ту самую частичку пазла, без которой рисунок не получится и будет выглядеть неряшливо, незаконченно и неэффектно — без него команда завянет подобно цветку, попробует найти замену, словно в искусственном свете, но не сможет справиться, ведь естественный — всегда лучше. Бокуто возмужал и посерьёзнел по сравнению со школьными временами, безмерно не баловался, но шутил, частенько и к месту, разряжая напряжение на площадке и не только, выработал заспанную ответственность и встал на пути лучшей версии себя.       Его путь отнюдь не закончен. Впереди — олимпиада, и он старается днями и ночами, пыхтит на тренировках, перенагружает собственное тело, совершенствует нападающий удар и подачу лишь для того, чтобы доказать в первую очередь самому себе, что он достоин. Достоин играть наравне со своими гениальными ровесниками, достоин звания олимпийского спортсмена, ведь спорт, как оказалось, это не всегда легко. Спорт — это одновременно сквозь боль, пот и слёзы; спорт — одновременно сквозь смех, несмотря на нагрузку и тяжесть, воспитание силы воли и духа; спорт — это серьёзно и на всю жизнь.       Бокуто изменился, но внутри него сидит всё тот же ребёнок, желающий успокоения и ласки после адски тяжёлых тренировок; Бокуто изменился, но любовь к Акааши в нём — нет. Она возросла, воспылала, превратилась во что-то по-настоящему сильное и несокрушимое. Акааши всегда был и будет для него номером один, и пусть он споткнётся уйму раз на собственноручно протоптанной волейбольной тропе — Акааши всегда будет с ним, всегда примет его и поддержит, правильно подбодрит и не даст огоньку внутри угаснуть.       Бокуто гордился Акааши, равно как и связующий асом. Они оба достигли высоченных, исполинских вершин, вместе стали теми, кем мечтали быть в подростковом возрасте. Акааши и не думал, что пойдёт по стопам своего отца, будет востребованным токийским редактором; Бокуто и не думал, что взлетит настолько высоко, лишь бы Акааши смотрел на широкую мускулистую спину, направлял и верил в него.       Волейбол непредсказуем, а игроки, пытавшиеся разгадать, познать и научиться новому, — некто вроде открывателей, учёных, которые самостоятельно изучают, копают глубже, анализируют и пробуют ещё. Они знают, что этому нет конца, что есть уйма нюансов, уловок и комбинаций, хотя казалось… Волейбол — просто игра, волейбол — это весело, если ты умён и опытен.       Бокуто наверняка бы сказал, что волейбол — это жизнь, и большинство бы с ним согласилось.       Сегодня Сендай затянуло могучими тучами, поглотившими напрочь солнце и светло-голубое небо над головой. Акааши встал слишком поздно и пожалел об этом мгновенно — тяжёлая голова, словно к каждому виску была привязана двухкилограммовая гиря, пульсирующая боль в том же месте и в принципе отвратительное настроение для безобидного начала дня свалились как снег на голову. Благо череда выходных не дала опуститься настрою ниже восьми этажей и уйти к земному ядру.       Комната была поглощена полумраком из-за едва прикрытых плотных портьеров, а ночник, вот-вот норовивший погаснуть, разбавлял тёмную и серую атмосферу светом, заменявшим солнце. Акааши помассировал виски, глухо и напряжённо выдохнув, нащупал ладонью чёрные очки на тумбочке и схватил телефон. Время перевалило за десять утра, и Акааши поразмышлял, сколько часов назад ушёл Бокуто. Последняя утренняя тренировка перед матчем, на которую нужно было явиться обязательно и срочно.       Акааши лениво потянулся, подняв руки вверх, и решил, что хотя бы сегодняшним утром можно побездельничать. Только утром, ведь уже днём будет матч, важный и неотложный. Он что, приехал в Сендай для того, чтобы прогулять игру Бокуто? Как-то нелогично.       Растянутая футболка — вероятно, принадлежала она Бокуто — едва прикрывала округлые бёдра, была большеватой в плечах и идеальной, по мнению Акааши. Такие вещи удобны и комфортны, а потому бывший связующий таскал футболки возлюбленного с удовольствием и без какого-либо зазрения совести.       Зайдя на кухню, он увидел аккуратную, прикрытую специальной крышкой тарелку с завтраком, приготовленным Бокуто с утра. Невольная милая улыбка приукрасила сонное, едва опухшее и заспанное лицо. Акааши повёл плечами из-за порыва ветра, пробравшегося под футболку и пощекотавшего кожу, не спеша поднял крышку и закрыл окно в целях спастись от холода. Коряво слепленные онигири заставили умилиться — видно, что Бокуто старался и пытался сделать их ровными и неразвалющимися. Акааши заботливо рассмотрел онигири со всей сторон и увидел на одном из них вырезанное из листьев нори сердечко.       Связующий не смог устоять перед желанием сфотографировать такую прелесть, а потому уже через мгновение любовался снимком на своём смартфоне. Он обожал, когда Бокуто делал так: своеобразная забота и волнение — ему важно, чтобы Акааши позавтракал.       Утреннюю идиллию перебил едва громкий звон телефона, и Акааши пришлось отложить свой завтрак на некоторое время. Взяв смартфон, на экране которого было видно, что звонит Бокуто, Акааши принял вызов и нерасторопно уселся на край подоконника.       — Уже проснулся? — не церемонясь, протянул Бокуто, чему-то усмехаясь.       На фоне был слышен отдалённый стук мячей и гул мужских голосов, что означало одно: тренировка ещё не закончилась. Видимо, парни решили устроить перерыв, и Бокуто вздумалось позвонить возлюбленному, пока есть возможность и время.       — Да… Доброе утро, — вышло очень хрипло и достаточно тихо; голос был сонным, совсем не пробудившимся, однако Бокуто, кажется, услышал.       — Доброе, — значительно тише проговорил он, — я оставил тебе завтрак, твои любимые онигири… Не ругай меня, я пытался и хотел, чтобы тебе понравилось! — в свою защиту воскликнул Бокуто.       — Я и не думал ругаться, — Акааши заулыбался, подняв ноги на подоконник и прижав их к своей груди. Он перевёл взгляд на онигири, вновь задерживая взгляд на вырезанном сердечке. — Спасибо, это очень мило… А ещё я как раз не хотел готовить сегодня…       — Что за лентяйство проснулось в Вас, а, Акааши-сама? — Бокуто по-доброму ребячился, чем заставлял настроение Акааши подниматься всё выше и выше.       — Старость неожиданно нагрянула и заставила мою голову раскалываться от боли, — Акааши зажал телефон между ухом и плечом и потянулся к тарелке с завтраком. На другом конце провода послышалось милое хихиканье. — Ты ведь приедешь домой перед игрой? Я хочу увидеться, — он откусил небольшой кусочек, тщательно прожёвывая рис.       — Да… Я заеду за тобой, поэтому будь готов к двум, — спокойнее проговорил Бокуто. — Или ты уже передумал идти на матч? — он хитро захихикал.       — Нет, хочу посмотреть на тебя, не каждый ведь день с Адлерсами играете, — Акааши прожевал рис и укусил онигири ещё раз. — Куроо и Козуме тоже идут? — продолжил он после.       Акааши вполне не против пойти один, чтобы полюбоваться игрой и Бокуто; однако, по обыкновению, пока Куроо работает на матче, помогая и беседуя со спонсорами, Акааши и Козуме сидят рядом и болтают, обсуждая поведение и готовность игроков к матчу. Кенма периодически рассказывает об играх и собственном блоге, советует Акааши завести свой аккаунт, ведь «твои мысли — это золото, до сих пор не понимаю, почему ты не критикуешь на своём ютюб-канале нашумевшие произведения и не разоблачаешь их». Это классно, наверное, считал Акааши, но столько свободного времени, нервов и сил будет отнимать; разбор книг — дело не секундное, нужно прочитать, проанализировать, понять смысл и составить рецензию. Интересно, но морока ещё та.       — Куроо уже здесь, а Козуме… Не видел его. Я спрошу, ладно? — незамысловато ответил Бокуто.       — Хорошо, — Акааши поднялся для того, чтобы налить себе чего-нибудь попить, — тогда буду ждать тебя к двум.       — Люблю тебя, до встречи, — проговорил Бокуто, наверняка широко улыбаясь; на фоне послышался свисток, что означало то, что перерыв закончен и тренировка продолжается.       — И я тебя люблю, — Акааши потупил взглядом в кухонную тумбу, — пока.       Времени до приезда Бокуто оставалось много, поэтому Акааши решил, что как следует приведёт себя в порядок и приготовит ужин.

***

      Нагруженные, гудящие и оживлённые улицы, заставшая не вовремя пробка вынуждали Бокуто, удручённо вздыхавшего и изредка закатывавшего глаза, нервничать и периодически нелестно выражаться о братьях по несчастью — о тех, кто так же застрял в нескончаемой пробке. Акааши, сидевший поодаль, старался перевести внимание Бокуто, рассказывал о том, как в редактуру Тенмы пришли совсем зелёные, неумелые детишки и начали на ходу расписывать свои эмоции после прочтения манги.       Бокуто даже отвлекался, но, когда из-за очередного «шалопая» пробка не продвигалась, он вновь хмурился, прикрывал свои золотистые глаза и громоздко валился на спинку сидения. Акааши понимал, почему Бокуто, ранее не злившийся из-за какой-то пробки, волновался и боялся опоздать. На носу важная игра, и не абы с кем, а с Адлерсами, которых было выиграть необходимо. Две сильнейшие команды первой дивизионной пятой лиги сразятся друг против друга, и опаздывать было просто непозволимо. Хотя они почти подъехали к спортзалу, ещё нужно было найти парковочное место, переодеться и обсудить с ребятами и Мейаном несколько деталей.       — Адлерсы уже приехали? — неожиданно задал вопрос Акааши. Он зацепился взглядом за некто в белом спортивном костюме, уж очень походившего на игрока команды Орлов.       — Мейан писал, что только Кагеяма здесь, — Бокуто выпрямился в спине, дабы высмотреть место для парковки заранее. — Наверняка и Ушивака с ним.       — Значит, вы не успеете обсудить стратегию? — последовал ещё один вопрос от Акааши.       — Мы на то и Шакалы, что всё успеем, — это не звучало как убедительный аргумент, но Бокуто даже заулыбался, таким образом успокоив себя.       Скорее, вновь хотелось скрасить напряжённую тишину повседневным разговором, хотелось перевести внимание. Акааши знал — насчёт игры Бокуто не волнуется от слова совсем, его заботит лишь собственная пунктуальность и отношение команды. Мия и Хината наверняка следили за тем, кто уже пришёл, заводили разговор и пытались словесно доказать то, что они выиграют. Томас делал добрые и шутливые замечания — когда замечал и успевал, — чтобы они не приставали к игрокам и не выводили их на конфликт. Был бы Бокуто заодно с ними? Безусловно, но отказался, чтобы повидаться с Акааши дома перед игрой.       — Там есть место, — Акааши показал рукой на спрятанное в теньке парковочное место и повернул голову к Бокуто. — Около машины Инунаки. Это ведь его?       — Да, — подтвердил Бокуто, поглядел по сторонам и завернул в нужную сторону. — Ты гений, я бы не увидел это место.       Акааши лишь хмыкнул, про себя отметив, что не такой уж он и гений; не было бы на нём очков и минимальной внимательности, он, возможно, тоже не заметил бы.       Когда Бокуто припарковался, двинув рычаг машины вперёд и заглушив машину, то ненадолго затупил взглядом, едва выпадая из реальности. Понимание чрезмерной важности игры всё равно гнусной тучей нависало над плечами и как-никак заставляло чувствовать эту ненужную, бессмысленную тяжесть. Акааши быстро заметил состояние Бокуто, а потому немного наклонился вперёд, заглядывая в лицо возлюбленного, и проговорил:       — Думаешь над тем, сможете ли вы справиться с Адлерсами?       — Думаю, — честно сознался Бокуто. — Мы играли против Кагеямы в старшей школе, но не играли с ним в комбинации с Ушивакой, — он задумчиво потёр подбородок. — Это будет… интересно.       — А разве ваш великий Мия-сан не стоит вровень с ним? — Акааши поправил очки. Бокуто непонимающе взглянул на него, неловко расплывшись в улыбке. — Мия-сан тоже не слаб по сравнению с Кагеямой, а Ушиджима не сильнее тебя, думаю.       — Меня?.. — понуро произнёс Бокуто.       — Ты обесцениваешь свои силы и возможности, так нельзя. Путь в олимпийскую сборную просто так не откроется, но это ведь… Сложно, но не невозможно, да? Адлерсы — препятствие на пути к мечте, — Акааши вновь взглянул на него, улыбаясь кончиком губ и разглядывая в мгновение изменившееся лицо возлюбленного.       Золотистые глаза Бокуто, подобно засветившимся от солнечных лучей сапфирам, засверкали новой, полыхающей, как огонь, силой и надеждой. Он глупо улыбнулся, поняв, что Акааши вернул ему его же слова, сказал их в такой же подходящий, волнительный момент, как ранее сделал Бокуто. И это действительно помогло, заставило все дурацкие мысли покинуть голову и зарядиться подходящей энергией, той, с которой Бокуто играл в волейбол.       Бокуто потянулся к Акааши, наклонился ближе и нежно, трепетно, как в первый раз, коснулся чужих губ своими. Своеобразная безмолвная благодарность, и Бокуто частенько ей пользовался, заменяя «спасибо тебе» на поцелуй. Был ли Акааши против? Совсем нет, даже «за».       Отстранившись от Акааши, Бокуто хотел было вытащить ключ зажигания и выдвинуться к спортзалу. Матч ведь близился, и время было не резиновое, а потому лучше бы поторопиться. Бокуто хотел, да только услышал знакомые крики где-то недалеко и увидел… Мия и Хината, которые любезно встречали Адлерсов перед игрой, находились прямо перед машиной Бокуто, глупо жестикулировали руками, периодически смеясь. И поцелуй, значит, они тоже застали.       Бокуто сначала расплылся в улыбке, помахав парням через стекло, а после, не выдержав, залился смехом от абсурдности и глупости. Мия издавал протянутое «У-у-у», а Хината сгибался пополам, стараясь успокоить накатившуюся волну смеха. Акааши прикрыл рот рукой, сдержанно усмехнулся. Это было и правда неловко… Бокуто через несколько мгновений таки вышел из машины, достал свою спортивную сумку, дожидаясь, пока выйдет Акааши, и закрывая автомобиль на замок.       Мия и Хината незамедлительно подбежали к нему, приветственно обняв и хлопнув по спине. С Акааши они так же поздоровались, однако более спокойно и менее безумно.       — Что вы здесь делаете? — спросил Акааши, осматривая парней.       На них уже была форма Чёрных Шакалов, за тёмно-бежевой олимпийкой виднелся номер игрока и надпись «MSBY» чуть выше; парни театрально задумались над вопросом Акааши, почесав, подобно Бокуто, подбородок.       — Вообще, мы встречаем всех, — усмехаясь, начал Ацуму, — все были рады нашему появлению на улице.       — Кроме Оми-сана, — продолжил Хината.       — Кроме Оми-куна, — подтвердил Мия и захихикал. «Задиристое» отношение Киёми они близко к сердцу не принимали, наоборот, подшучивали и никогда не забывали про него.       Бокуто заухал, поправляя сумку на плече. Предвкушение — вот что властвовало внутри. Хотелось поскорее выйти на площадку, доказать, что они, Шакалы, дико сильные и несломленные игроки, показать все свои навыки и выхватить победу у Адлерсов. Впрочем, соперничество соперничеством, но Шакалы — гости Адлерсов сегодня, поэтому сильно наглеть не стоит. Стоит, скорее, вырвать победу, не крича о ней ещё перед игрой.       Но… разве Шакалы так поступают?       — Народищу пришло много! Ты бы видел, Бокуто-сан! — восхищённо возгласил Хината, жестикулируя руками перед собой. — Все наши с Карасуно здесь! — он был не на шутку взбудоражен предстоящей игрой.       И Бокуто понимал его, потому чувствовал то же самое. Столько людей будут смотреть на них, столько людей будут болеть, рвать глотки, прокрикивая поддерживающие речи… Оплошать просто нельзя!       — Это классно! Давайте выйдем как-нибудь эффектно, а? — Бокуто хихикнул.       — Втроём выпрыгнем из зала? — незамедлительно предложил Хината.       — Или вынесем Хинату на руках? — Мия издал задумчивое «хм» и почесал затылок, растрепав модно приложенные и залакированные волосы.       — Может, колесом выпрыгнем? — Бокуто искрился своим предложением, а Хината и Мия округлили глаза, приоткрыв рты в восхищении.       — Идеально, Бок-кун! — Ацуму хлопнул его по лопатке.       — Тогда весь Сендай вас запомнит надолго, — проговорил Акааши, поправлявший свою сумку на плече и готовый двигаться к спорткомплексу.       — Этого мы и добиваемся! — воскликнул Хината, коварно хихикнув.       Они наконец двинулись в сторону спортзала, около входа которого была огромная толпа. Все проходили по билетам, а контролёр был всего лишь один — очередь змеёй тянулась от входа до аллеи перед спорткомплексом. Мия что-то взволнованно рассказывал — кажется, то, как Сакуса словесно умотал его, да так, что «я не выдерживаю, Бок-кун!»; Хината вприпрыжку шёл, слушая и комментируя; Бокуто тоже вставлял свои пять копеек, горланисто посмеиваясь; Акааши находился рядом с Бокуто, лишь слушал речь спортсменов и молчал, иногда улыбаясь глупым шуткам.       Бокуто, решив, что Акааши ведёт себя тише обычного, сначала задел его руку мизинцем, подцепив безымянный палец. Акааши, заметив и поняв явный намёк-предложение, ответно задел палец возлюбленного, и тогда Бокуто уверенно обхватил чужую ладонь своей, немного сжав и погладив кожу. Хината и Мия были слишком увлечены, чтобы заметить такую мелочь. Да даже если бы заметили, вряд ли бы что-нибудь сказали.       Пройдя через огроменную очередь, спортсмены двинулись к раздевалкам. Бокуто нужно переодеться для начала, а потом и рассматривать отличный для волейбола спортзал. В раздевалке непринуждённо переговаривались Мейан и Инунаки, завязывая свои кроссовки и иногда жестикулируя руками. Они мгновенно отвлеклись от беседы, увидев Хинату, Мию, Бокуто и Акааши в дверном проёме.       — Вы как раз вовремя! — Мейан поздоровался со всеми, вскочив с места. — Сакуса уже успел сцепиться с Адлерсами, мы на волоске от конфликта! — он как-то обречённо хихикнул, глядя на Ацуму.       — Ну, не-ет, мне с ним ещё разминаться! — Мия удручённо, страдающе прикрыл лицо руками. — Он заставит меня ползать и подбирать мячи, хотя заставлять должен я!       — А почему они сцепились? — Бокуто снял сумку со своего плеча, заботливо помог Акааши снять пальто и повесил его на свободный крючок. — А вообще да, Сакуса страшен в гневе! Вы видели его на подаче, когда он зол?!       — Бок-кун, тебе повезло, ты не пасуешь ему! — вновь взвыл Мия. — И в паре с ним не разминаешься…       — Мия, — послышался хриплый и негромкий голос.       Мейан и Хината еле сдержали порыв смеха в себе. Сакуса стоял… Нет, Сакуса прямо-таки дышал в затылок Ацуму через маску, стреляя разгневанными молниями сквозь взгляд.       — Д-да, Оми-кун? — Мия не смел оборачиваться. Его лицо было перекошено под влиянием некого страха: глаза едва прищурены, брови сведены к переносице и едва изогнуты, а рот так и норовился выдать что-то вроде «помогите».       — Я не могу найти твоего брата, — Сакуса кашлянул, прежде чем начать говорить, — до матча осталось немного времени, поэтому сэкономь мои поиски еды.       Ацуму облегчённо выдохнул; его плечи расслабились, опустившись вниз и освободившись от цепей напряжения.       — Пожалуйста, — напоследок сказал Сакуса и поправил маску, натянув её чуть выше.       Команда была… поражена. Сакуса не был любезен к Ацуму, между ними были отношения «нападающий-связующий» — не более. Бокуто почесал затылок, глядя на Акааши, что сел рядом с Инунаки и показывал ему какую-то исписанную бумажку. Как оказалось позже — он показывал адрес сендайской точки издательства, в котором работает сам Акааши, по просьбе Инунаки. Мейан и Хината прикрывали друг другу рты и обречённо бегали глазами то по Мие, то по Сакусе. Киёми оставался неподвижен и находился в нескольких сантиметрах от затылка Ацуму.       — Тогда ты будешь должен мне свидание, Оми-кун, — Ацуму быстро выкрутился, сказав полнейшую чушь, что пришла в голову моментально.       — Лучше сам найду, отвали, — Сакуса поспешно обернулся и вышел из раздевалки.       — Оми-Оми, я пошутил! — Мия выскочил из раздевалки следом.       — И кто-то до сих пор верит Мие, когда тот твердит, что ему не нравится Сакуса? — Инунаки задал скорее риторический вопрос.       Когда все переоделись, команда вышла из раздевалки, направляясь до спортзала. Бокуто остановился, потянув Акааши за рукав, и попросил, чтобы ребята пока шли без него. Всё равно Адлерсы ещё переодеваются, а народ с улицы ещё не весь зашёл. А побыть с Акааши наедине хотелось чересчур сильно; с этими поездками, усиленными тренировками они были вместе только ночью перед сном и с утра после пробуждения — далее следовали ежедневные и неотложные дела.       Бокуто скучал даже по простым объятиям, поэтому, если была возможность, обнимал и целовал Акааши, наплевав на место и смотрящих людей. Он понимал, что матч будет идти больше двух часов точно, что игра будет напряжённая, тяжёлая и долгая, а потому насытиться временем, проведённым с Акааши, лучше сейчас. Ждать столько времени попросту пытка какая-то…       — Что такое? — обеспокоенно спросил Акааши, когда Бокуто остановил его. — Что-то болит?       — Сердце моё болит, — Бокуто театрально схватился за грудь и страдающе скривился в лице, — скучаю по тебе, представляя в темноте… — глупо срифмовал он, не сдержав порыв смеха после.       — У тебя ведь игра, в какой темноте?.. — Акааши неловко улыбнулся, подходя ближе.       Бокуто толкнул дверь раздевалки позади себя ногой, взял Акааши за руки и уверенно потянул его на себя.       — Неважно, важно, чтоб ты был, — незамысловато ответил Бокуто.       Бокуто таки затянул возлюбленного в раздевалку, развернул его так, что уже через мгновение Акааши опирался спиной на голую, холодную стену. Он, ас, прижимался к нему, скучающе уткнулся в шею, прикрытую тонкой тёмно-синей водолазкой, и глубоко вдохнул. Руки, словно змеи, обвили талию, и Бокуто с лёгкостью прижал Акааши к себе.       — Всё нормально? — Акааши спросил шёпотом, словно остерегаясь, что их заметят и услышат.       Бокуто поднял голову, едва задрав подбородок, и взглянул на Акааши, слегка улыбаясь.       — Ты здесь, поэтому да, — Бокуто сжал его сильнее в своих объятиях, а после, переместив руки ниже, к бёдрам, поднял его чуть выше.       — Котаро, зачем!..       Бокуто, не взволнованный тем, что дверь раздевалки слегка приоткрыта, резко сократил расстояние и коснулся своими губами чужих, уверенно держа возлюбленного на руках. Акааши, едва напрягшись, установил свои руки сначала на плечах Бокуто, а после обвил шею, чтобы уж точно не свалиться. Он не пушинка, и Акааши это понимал, но Бокуто доверял.       Поцелуй получился смазанным, быстрым, они пару раз небрежно столкнулись зубами, однако значения никакого этому не придали.       — После матча пойдёшь со мной на свидание? — отстранившись, спросил Бокуто. Его глаза стали слегка потемневшими, волосы на макушке растрепались из-за Акааши, случайно задевшего их во время так называемого взлёта, а губы закипели кровью, немного покраснев.       — На свидание? — на всякий случай переспросил Акааши.       Давно они не ходили на свидания — да даже на простые прогулки удавалось редко выбираться, а здесь целое свидание! Роскошь ещё та.       — Ага, — Бокуто надёжнее обхватил его за ляжки, — я выиграю этот матч для тебя! Свидание будет моим подарком! А, как тебе авантюрка?       Акааши даже… выпал. Совсем немного, но крайне удивился такой самоуверенности и тому, что Бокуто выиграет этот матч ради свидания, ради него. Он ещё раз поцеловал его, нежно, установив руку на чужой щеке, а после вновь взглянул на вспыхнувшие золотистые глаза. Бокуто был одновременно мил и горяч: глаза, полные надежды, и губы, разгоряченные и едва припухлые, компенсировали друг друга и создавали… такого Бокуто. Такого, которого видел лишь Акааши и только Акааши.       — Хорошо, мы пойдём, — легко согласился Акааши. — Но сначала выигранный матч.       — Как скажете, командир Акааши! — Бокуто засмеялся и вновь приблизился для поцелуя.       Акааши был уверен, что он выиграет, что он вытянет победу и на радостях прыгнет прямо на трибуны, чтобы показать медаль поближе. Акааши был уверен в нём на все сто процентов, но было так интересно наблюдать за сменяющимися эмоциями на лице, за растущими амбициями. Было интересно наблюдать просто за Бокуто.       Акааши невольно вспомнил свою тетрадь-подарок и последнюю завершающую строчку в ней.       У Акааши до сих пор есть невылеченная слабость, и есть ли смысл лечить её, если благодаря ей он добился всего, что имеет сейчас?