Creep

— Ясно, значит, ты предполагаешь, что он существует, — Волков наливает виски из фляги в стакан.— Какова вероятность?.. Олег задаёт вопрос с точностью рассчётливого стрелка, осушив стакан виски. Серёжа вскакивает на ноги и бесится, утирая влажные щёки ладонью. — Ты это у психа спрашиваешь?! У Разумовского сдавали нервы, а голос начинал подрагивать тонкой струной виолончели. На плечи могли бы лечь знакомые руки... Серёжа этого ждал, но Олег его отверг. Он сидел в своём углу кресла, заливался дорогим спиртным и не верил ему. Конечно, кто поверит психу?! Маньяку?! Кем там ещё считает его друг детства, а?! Зря он рассказал... — Что ты предлагаешь? — Олег перешёл на деловой тон, так, будто они планировали заминировать одну из центральных станций питерского метро или поджарить властьимущего коррупционера. — Я предлагаю тебе заткнуться и не брать в свою... голову, — Серёжа горделиво поднялся, острым вороном глядя куда-то перед собой. — Я сам разберусь... — Давай ты не будешь пороть горячку? — Олег оставался в своём кресле, не думал за ним бежать и спасать, как обычно. Лимит доверия был исчерпан. Разумовский всё просадил в казино его души. — Да ты мне постоянно так говоришь! — он сорвался на крик сквозь слёзы, делая внезапный для самого себя разворот. Идти до конца — так идти до конца! — А я их делаю, и делаю... Серёжа не выдержал, упал, как пёс, возле ножек кресла рядом с телохранителем, и мощно разрыдался в собственные порезанные, ещё не зажившие после встречи с Вороном, ладони. Знакомое тепло прикосновения к содрогающейся спине дало надежду. — Не психуй, я спрашиваю тебя о плане. Ты в нашей команде всегда был мозгом, — Олег подбадривающе, по-детдомовски держал его между лопаток. — Сорвался... — Серёжа промокнул глаза, смахивая остатки слёз на щеках, грусть в лице сменила решительность. — Нам нужно с ним поговорить. — Спиритический сеанс? — Волков был в своём духе — непонятно — то ли шутит, то ли нет. Но Серёжа ответил на это серьёзно: — У меня есть один вариант... — он смотрел в стеклянные дверцы буфета, чувствуя, как клокочет внутри страх. — Завтра мы... используем зеркало... И никаких таблеток. — Понял. Но будь осторожен. *** Первые ясные звёзды спрятались в тучах над французским небом завтрашнего вечера, но Ворон не изъявлял желания появляться перед ними. Разум не знал, радоваться оттого, что избежал очередной встречи с кошмаром или... Слова Ворона о том, что Гром знает, терзали в догадках его душу. Но как можно довериться плоду больного воображения, ещё и пытаться убедить в этом Олега, если он сам не верит в реальность происходящего с ним?.. — Не работает, — сказал, Серёжа, битый час, выискивающий Птицу в Зазеркалье. — Отдохни, ты уже два часа так сидишь и не двигаешься, — Волков тронул его за плечо, как будто взбудораживая и выводя из трансовой техники, его личный проводник в мир психического ужаса и страховщик. — Придёт — я лично всажу ему пулю в лоб за твои порезанные пальцы! — Как самонадеянно, человек, — услышал Серёжа, и всё его тело дало сигнал подсознанию бежать. Но он не мог позорно оставить поле битвы, инициатором которой был он сам. — Он здесь? — Волков понял по его расширяющимся в панике зрачкам. Серёжа защитно схватился за его руку, а Олег сдержал своё обещание и выстрелил. Птица переполошилась и исчезла, оставив в воздухе вихрем поднявшиеся, осыпавшиеся чёрные перья. Серхио благородно отряхнул манжеты камзола от пыли, появляясь на спинке дивана сидя, со скрещенными длинными ногами. — Глупый поступок, человек, — прыснул Ворон, однако пронзая золотистыми очами исключительно Серёжу, — а если бы ты убил и его?.. — Не попал, — сделал вывод Олег, проследив за поворотом головы вжавшегося в его грудь Разумовского. Он всегда пытался выступить в его защиту, сражался с мразотой в детдоме, а сейчас пытается выстоять против... Серёжа сам не знает, кого. — Я всё-таки рад, что у тебя не шизофрения, — сказал ему Волк. — Ты... мне веришь?.. — Серёжа по-детски наивно вытянул лицо, пытаясь распознать в Олеге признаки лжи, но не торопился отпускать его талию. — Заткни своего преспешника, раз уж жаждешь разговора со мной! — Серхио привлёк золотистый виски в стакане у тумбы, он опустил руку до самого донышка и с довольным лицом вытянул астральную проекцию горячительного напитка. Затем переместился в кресло, не без интереса провожая калейдоскоп эмоций на человеческом лице. — Какое у тебя ко мне дело, носитель? — Ворон говорил, будто отбрасывал его от себя, как мяч. — Ты издеваешься?! — физическая оболочка, будто он продрог в сырую погоду, кидала в озноб, Разумовский не выпускал запястье Олега из рук. Волков чувствовал то, что с ним происходит. Это награждало еле возможным, но спокойствием. — Он издевается? — уточнил он, вскинув бровь в акте презрения — качество, редко доступное публике на лице Волкова. — Да, я издеваюсь! — шипел Ворон. — Он ещё и шипит... — почему-то рядом с реакцией Олега Серёже перестало быть страшно. — Да хватит комментировать каждое моё действие! — в негодовании, Серхио залпом осушил стакан и стал осматриваться в поисках источника жидкости. — Где моё подаяние?!.. На этом слове Серёжа раболепно поднялся и пошуровал к буфету, которого так боялся, в то время как Олег не спускал с него глаз, держа в поле зрения Ворона — в уме он составил карту, приблизительно отметив местоположение противника на ней. Разумовский достал из серванта бутылку и облил воздух святой водой из венецианской церквушки. Он прекрасно помнил, как Птицу напугало то, что он там находился. — Это тебе за Марго, сволочь! Расшитый золотом, чёрный камзол Серхио пошёл дымом. Сергей закашлялся. — Что происходит? — Олег сжал пистолет. — Ты ответиш-ш-шь за это! — Ворон махнул крыльями, и Серёжа ощутил, как во внутренностях ураганом разворачивается сильный приступ тошноты. — Серый?.. — глупая пешка только успела подхватить падающие рыжие волосы, когда тело носителя за дело вывернуло наизнанку. — Перестань это делать с ним! — направленное оружие Волкова смотрело в глаза Серхио. — О-олег, не н-надо — нам нужны ответы... — попросил Разум, болезненно обхватив посередине ноющего туловища. — Неужели и ты в меня, наконец, поверил? — ухмыльнулся Ворон, отодвинув злые глаза в сторону Серёжи — и тот, пытаясь бороться, по итогу послушно излился собственным обедом. Комнату наполнило рвотным запахом, Олег поджал губы, выпуская обойму в уворачивающуюся Птицу. — Ты его всё равно не видишь... — измученно простонал Разумовский. — Надо иметь уважение к старшим, Серёженька, — чёрный клюв гадко склонился над его ухом. — А я старше тебя на несколько тысячелетий. Так что, — Чумной подал ему руку, — в следующий раз будешь думать головой, а не своим бешеным сердцем. — Не приму я от тебя помощи, — Серёжа взялся за руку Олега, который помог ему встать. Ворон с ревностью нахмурил пушистые ресницы в ответ на это, содеянное при нём предательство. — Так чего же вы от меня оба хотите? Проявлю милость и послушаю вас, господа. Игнорируя его тон, Серёжа перешёл к делу: — Если Гром вытащит тебя с помощью какого-то третьесортного экзорциста, я буду жить? — Если с помощью третьесортного, то будешь, — честно ответил Ворон ему, усевшись обратно на кресло. *** — А если кто-то по-сильнее? — Серёжа вжался ладонями в напрягшиеся ноги, а Олег положил ему руку на спину. Ворон задумался, его глаза вдруг блеснули алым гневом. Он спрыгнул с кресла, будто действительно птица выпорхнула с гнезда, и направился к держателю ножей, выуживая астральную проекцию одного из них. — Этого не должно произойти! — яростно, он сжимал рукоять призрачного ножа. — Не томи, говори на чистоту, мы знакомы с тобой всю жизнь! — потребовал Разумовский. — Пускай, — Серхио опасно скользил пальцем по астральному лезвию, смоляная кровь начинала бежать из его, должно быть, порезанного пальца. Он так готовится к смерти?.. — Я, — Ворон поднял алеющие глаза, — не уверен, что ты выживешь, в твоих интересах не допустить экзорцизм своего тела. Впервые Ворон делился с ним подобного рода информацией, и звучал достаточно нешуточно. — Что он говорит? — Олег увидел, как помрачнел Серёжа. — Мне — хана, если Гром попытается его вытянуть. — И ты ему веришь? — Олег не спешил убирать пистолет, пока незримый враг не покинет комнаты. — Да, мы слишком долго знакомы — он не станет мне врать, — Разумовский озвучил свои мысли. — Я всё ещё здесь, ребята, — Серхио ухмыльнулся, облизывая собственную смоляную кровь. — Как нам это сделать? — спартанский дух боевой тетевой натянулся в солнечном сплетении Разумовского. — О, очень просто, — Ворон облизнул лезвие астрального ножа. — Ты ведь и сам уже догадался, правда? — Убить Грома! *** — Вот, значит какие вы, французские экзорцисты... — Грому открыл мужчина с шарфом, перекинутым через шею, выглядел он на неопределённый возраст, на вскидку Игорь мог ему приписать от тридцати пяти до сорока семи. Воздушные седые кудрявые волосы, бегающие маленькие по-крысиному глазки, как два лазурита. Образ и без того был до нельзя французским, но вот товарищ ко всему вышеперечисленному был ещё и совершенно... голым! Вот кроме шарфа. — Простите за бестактный вопрос, но не могу сдержаться, а зачем Вам шарф, если Вы — нудист? — Гром оценил, как экспрессивно бурлило негодование на лице Витторио, как он назывался в той клоаке, откуда Игорь его достал. Экзорцист звонко цокнул языком между нечищенными зубами. — Иностранцы... Что тут непонятного?! Это ору-жие! *** — Надо что-то мощнее... Я видел кое-что в нескольких оккультных трудах на тему язычества... Идём во двор. — Серёжа обернулся в дверном проёме, Волков накинул кожаную куртку ему на плечи. — Спасибо... И... прихвати с собой лопаты. Придётся снова копать....