Причина, по которой мы теряем любовь

Джонни привозит их в какой-то домик за городом - довольно милый, обустроенный и уютный, но Доену было совершенно не до каких-то положительных и светлых эмоций, когда его насильно заталкивают в дом. Джонни говорит с ним спокойно и мягко, как и прежде, но теперь это не успокаивало, а, скорее, пугало и заставляло чувствовать неприязнь. Будто Джонни был весь пропитан ложью и маниакальным влечением к кому-либо. Доен чувствует подступающий жар и как его запах усиливается, но старательно делает вид, что ничего не происходит, кутаясь в кофту. Джонни прибирается в доме, готовит ужин, расстилает постель, а затем подходит к Доену, резко поднимая того на ноги одним рывком. Аальфа мягко улыбается и заправляет прядь Доена за ухо: - Тебе пора принять ванну. Через час наступит вечер, стоит подготовиться. Доен выдавливает: - Отпусти меня. - Мы уже об этом говорили, и я повторять не стану. Прими ванну, я набрал воды. Он подталкивает Доена в сторону ванной комнаты и следит за тем, как тот медленно плетется, сжавшись в один комок. Доена знобит то ли от страха, то ли от подступающей течки, и он даже не знает, что ему делать: в комнате не было окна, чтобы сбежать, да даже если бы и было, куда бы он пошел? Омега сидит в ванной долго, горячая вода успевает остыть, но он глядит в одну точку перед собой, а в голове сплошная пустота. Джонни стучит громко и требовательно: - Ты задерживаешься. Но Доен даже не шевелиться, лишь вздрагивая из-за резкого звука, и тогда Джонни входит. Он оглядывает Доена с головы до ног, сидящего в воде, а затем поднимает на ноги, но плеча не отпускает. - Мне всегда нравилось наблюдать за тобой: у тебя такие четкие, точно выверенные движения, наверное, сказалась работа в больнице... а еще твоя длинная шея и мягкие губы. Это выглядит контрастно и очаровательно на фоне твоей белой кожи. Он проводит пальцами по голым плечам, разглядывая каждый миллиметр кожи, и Доен невольно ежится. Джонни вытаскивает его из ванной и приносит в комнату, где тщательно обтирает полотенцем, но на этот раз Доен не просит его остаться. В этот раз он даже видеть его не хочет, но Джонни не уходит. Доену дурно: голова слегка кружится, ноги мелко дрожат, а смазка начинает выделяться. Джонни шумно вздыхает, когда чувствует усилившийся запах, и, скинув футболку, наваливается сверху. Доен упирается слабыми руками ему в грудь, умоляюще выдавливая: - Не надо, я тебя прошу, Джонни... Но Джонни лишь целует его тело под тихие томные вздохи: Доен не может сдержаться из-за ласки, однако рук не опускает. Альфа откидывает их на простыни и засасывает нежную кожу на внутренней стороне бедра. Доен сжимает ноги и пытается отползти, но Джонни держит крепко, припечатывая его к матрасу под собой. - Перестань... - Я слишком долго ждал. Джонни входит в два резких толчка и морщится от того, как тугие стенки сжимаются вокруг члена, а Доен цепляется за простыни, отворачиваясь. Альфа находит нужную позицию и, схватив Доена за лицо, заставляет посмотреть на себя: - Не смей отводить взгляд и представлять вместо меня его. Доен стонет, прикрывая рот ладонями: Джонни входил резко, грубо, но точно наслаждаясь процессом. Доену было хорошо физически, и он громко стонал, прогибаясь в спине, но не сдерживает слез, когда в полной мере осознает, что с ним происходит, и как он попал в эту ситуацию. Он был во всем виноват с самого начала: ему было нужно сразу послушать Юту, еще тогда, пять лет назад, и ничего этого бы не случилось. Ему не нужно было позволять Джонни делать все это. Ему нужно было лучше защищать Юту. Джонни держит его долго: не выпускает из своих рук почти двое суток, и Доен обессиленно выдыхает, лежа на животе и глядя на стену рядом с кроватью. Взгляд более-менее проясняется, и ему становится лучше, потому что течка на время отступает, но Доен, кажется, уже ничего не чувствует. Было ощущение, что он предал всех сразу и солгал тоже всем: и Юте, и Джехену, и Джемину, и даже Джонни. Джонни расцеловывает его плечи и спину, а затем удовлетворенно валится на постель рядом. - Сколько длится твоя течка с альфой? Доен тихо отвечает: - Два дня. Джонни заглядывает в телефон: - Ах, как жаль, мы так увлеклись, что даже не заметили, как пролетело два дня. Оно и к лучшему: чем быстрее кончится твоя течка, тем скорее у нас появится ребенок. Доен на автомате спрашивает, продолжая пялиться в одну точку: - Ребенок? - Да, ребенок. Нам нужен еще один ребенок, а может, даже двое или трое. У нас будет прекрасная семья, Доен. Ты, я, наши дети. И никого другого. - Но у меня уже есть ребенок. И есть человек, которого я люблю. И Юта - моя семья. Джонни усмехается: - Разве? Прошло два дня, а никто из них тебя не ищет. Так ли уж ты сильно им нужен? Но Доен упирается: - Они меня любят. Джонни вздыхает и, приподнявшись, переворачивает Доена на спину. Омега смотрит как-то бездумно и пусто, но Джонни будто не обращает на это внимания, говоря: - Я тебя люблю, а они лишь тобой пользовались. Джехену ты нужен лишь потому что он вернулся и у него нет ни денег, ни дома, Джемин мал, ему нужна забота от родителя и удовлетворение всех базовых потребностей, а Юта... Юте просто нечем заняться. С ним же никто не дружит, кроме тебя. Вот и держится. - Ты меня любишь? - Да. Беззаветно. Крепко. Навсегда. - Ты меня не любишь. Джонни хмурится: - Люблю. Доен мотает головой, вдруг сжимаясь в один комок: - Ты меня не любишь, не любишь, не любишь меня, ты не любишь... Джонни хватает его за запястья, пытаясь привести в чувства, но Доен рыдает в ладони, сжавшись так, что альфа ничего не мог сделать. У Доена истерика, и он даже не понимает, что сейчас творит: он отчаянно вырывается из чужих рук и кричит, но его не отпускают, лишь сильнее сдавливая запястья и наваливаясь сверху. Джонни его не любит, никогда не любил. Доена любил только Джехен, но его теперь нет рядом, и эти мысли пожирают его изнутри с огромной скоростью и силой. Джонни лишь притворяется и верит в собственную ложь.