Когда наступит вчера

      Одинокая гора встретила меня привычной вдумчивостью и леденящим умиротворением. Алея от лучей закатного солнца, заснеженная верхушка моего душевного пристанища словно специально окрасилась в цвет саднящего от ран тела.       — Не ухмыляйся. Все это временно.       Приземлившись на пологий скалистый выступ, я провел пальцами по покрытой инеем поверхности. Замерзшая порода отозвалась приятным покалыванием на разодранных ладонях, а колючие порывы ветра расправили уставшие от длительного перелета крылья, наполнив их живительной силой.       Моя колыбель спокойствия. Сколько себя помню, это место всегда помогало мне привести мысли в порядок. Впервые очутившись здесь после исчезновения матери, я взял в привычку прилетать на этот далекий летающий остров, где кроме гор и скал ничего не было. Самое то для коротания одиночества. Для смирения и самопознания.       Глубоко вдыхая разряженный воздух, я ощущал, как болезненно сжимались легкие, пропуская через себя кислород. В висках начинало активно пульсировать, а от низкого температурного режима кожа покрывалась мурашками и тонким слоем снежной крошки.       Нужный контраст для переваривания эмоциональной пищи.       Хотелось временно погрузиться в небытие, очистить разум от гнетущего роя мыслей и развеять все сомнения, что гранитной плитой залегли глубоко внутри.       — Уокер… чтоб тебя…       На выдохе озвучив имя главного виновника моего эмоционального раздрая, я тут же ощутил приближение знакомого сгустка энергии. Стоит только вспомнить и … Сердце предательски заныло.       Глупая Непризнанная.       Не подавая вида, я продолжил вслушиваться в шепот ветров между скальными изломами, ловя лицом вихревые потоки. Абстрагироваться от взмаха чужих крыльев и ненавязчивого шлейфа весенней сирени было с каждой секундой все невыносимее, но дело принципа. Я и так сегодня слишком много позволил себе в ее адрес. Хотя, почему только сегодня?       Тяжелое приземление на неровный каменный грунт выдал неопытность и любовь к сквернословию девчонки. Проклинать вслух надо не моего отца, а свое пренебрежение к летным тренировкам, дуреха. А еще свою ленивую жопку, что по утрам невозможно поднять с кровати для дополнительной тренировки. Впрочем, лукавлю. Некоторые утренние разминки, ты, как выяснилось, очень любишь.       На лице едва заметно подернулась улыбка.       И снова все мысли о тебе.       Проклятье!       За спиной донеслись приближающиеся шаги. Острая шпилька характерным звучанием подтверждала, что именно Вики решила нарушить мой покой, а не кто-нибудь более разумный и догадливый в части смены обуви. Ты в своих человеческих походах тоже в горы поднималась на каблуках? Хотя к чему вопрос? Разводить костер и охотиться на мелкую живность тебе эти мелочи только помогали. Шпильки — это вообще твое любимое оружие. Как словесное, так и физическое.       В знак подтверждения заныла тыльная сторона стопы.       Несносная и строптивая девчонка!       Движение сзади прекратилось. От очередного порыва расправленное для обдува крыло слегка изогнулось, коснувшись кончиком пера чужого тела. Чужого… но, чтоб его, такого…       — Не сидится в школе? — Голос прозвучал излишне недовольно.       — Не мне одной. — Ответ вышел аналогичным.       — Это часть моих будущих владений. А тебе не имело смысла улетать так далеко.       Спину окутало теплом от приблизившейся фигуры, а в сосуды вместо крови словно хлынул кипяток.       — Тебя не спрашивала.       Пусть и ласково, но все же огрызнулась. О каких там ангельских перспективах талдычит Фенцио? Во мне больше святого, чем в тебе, Уокер.       — О некоторых вещах все же надо иногда уточнять, Непризнанная. И носик свой изредка не совать туда, куда не просят.       Лопаток коснулась осторожная ладонь, приятно огладив скрываемую под тканью гематому.       — Он мог тебя убить. — основание крыльев обдало горячим шепотом, и от растекающегося тепла я вновь сомкнул веки.       — Он мог убить тебя. Но судя по всему думать об этом — лишь моя прерогатива.       К спине прижался девичий лоб. Слух уловил едва различимый всхлип.       — Я не могла смотреть, как он тебя истязал. Ты мучился…       — А твой труп, выходит, должен был облегчить мои страдания?       — Я бы справилась…       — Вики! Он Сатана. Не бери на себя слишком много.       Челюсти сжались от напряжения, стоило почувствовать, как хлопок начал намокать и неприятно липнуть. Ненавижу слезы. Особенно твои.       — Нельзя было за меня вступаться. Нельзя!       Я усмехнулся.       — Тебя не спрашивал.       — Люцифер…       — Давай помолчим! Дай… мне помолчать…       Заведя руку назад, я поймал блуждающую по пояснице ладонь. Почувствовав под пальцами озябшую кожу, я потянул за запястье девчонку, заставляя ту прижаться теснее к спине. Намек был уловлен верно. Убедившись, что Вики обняла меня, разместив ладони на груди, я накрыл их своими. На плечо опустился подбородок, и следом нежная щека коснулась моей скулы. Тепло.        С тобой так всегда.       — Спасибо.       Пронизывающий шепот развеял образ ее бездыханного тела, покоившегося на моих коленях каких-то пять часов назад. Забава отца, послужившая поводом для его саркастичной ухмылки и для моей абсолютной капитуляции. Думал, что не было у меня уязвимых мест, однако даже это ему удалось найти. Мою Ахиллесову пяту. Мою.       — Не смей больше так рисковать.       — Мне перестать с тобой встречаться?       — Не настолько.       Ви зарылась носиком в изгиб моей шеи и тихо засмеялась. Всего ничего, а на душе стало как-то спокойнее и легче.       Уокер, что ты со мной сделала?

***

      Снова гора. Та самая. И снова остров — далекий и одинокий. Как ни крути, а от привычек избавиться не так просто. А потому, позорно сбежав из людского мира, я решил посетовать на свою трусость не в стенах родного, но еще более одинокого замка, а там, где хотя бы ветер сможет отрезвить меня хлесткой пощечиной.       Сноп колючего снега ощутимо задел щеки и лоб, заставив кожу садняще заныть. Местная природа вновь все знала обо мне и не чуралась напомнить об ошибках.       — Знаю. Спасовал. Но этого уже не вернуть.       Глухое эхо от голоса саркастичным мотивом затерялось в верховьях скалистых вершин, протяжно завывая в морозной пустоши.       — Слабак.       Да тошноты противно было собственное бессилие, но еще больше выворачивала беспомощность перед возникшей ситуацией.       — Ви жива. Жива! А ты жалким щенком… — внутри все нестерпимо заклокотало. Головная боль, начавшаяся еще в кабинете, стала перерастать в нечто большее, — ... ты, черт возьми, ДАЛ ЗАДНЮЮ! — на мгновение плотная пелена окутала мои глаза непроницаемой завесой, и я, сжав кулак, дал выход обуявшей всё тело энергии. Взмах руки в выпаде вперед, и многовековая непоколебимая скала вслед за яркой вспышкой разлетелась мелкодисперсной пылью.       — А-А-А-А!       Вторая ипостась прорвалась наружу, очнувшись от годовалой спячки. Все как и в тот день. День, когда я ее похоронил.       Разрезая молнией воздушный поток, я летел, пробивая горы и хребты, оставляя позади руины и пепел. Разум был затуманен, а жажда разрушения баламутила кровь, заставляя кожу низвергать адское пламя. Я горел. Я сжигал.       Сначала все потеряв, а теперь вновь приобретя, но в другой форме и содержании.       Эгоист.       Сражаясь с Мальбонте, я думал лишь о мире. Возможно, даже больше о своем. О нашем с ней. Плевать было на Цитадель, на Шепфу и идеологию главного смутьяна. Меня интересовал лишь вопрос, связанный с Вики и ее связи с Малем. Впрочем, цель полукровки, намерившегося пойти против Создателя, где-то внутри у меня откликалась, и не принимая фанатизм Мальбонте к единовластию, я мог бы и оказать ему поддержку. Стирание лишних границ и устаревшей иерархии бессмертных было одним из пунктов моей грядущей политики в Аду. Но, вопреки всем убеждениям, Подземное царство было против пролития… лишней крови, и становиться инициатором войны не хотело. Мы с отцом не хотели. Как, собственно, и моя Вики, по иронии судьбы отдавшая свою жизнь для возвращения всего на круги своя.       Расправившись с очередной, ни в чем не повинной скалой, я, сравняв ту с землей, позволил себе остановиться. Благоразумие или банальная усталь дали о себе знать. Чернильная пыль, тлеющая от пламенного натиска почва и одно уцелевшее гористое возвышение. Даже свирепствуя, я не смог уничтожить то, что являлось частью меня и моего прошлого.       Как прозаично.       Дыхание и сердцебиение по-прежнему держались в активном ритме, но гнев постепенно начинал отпускать, оставляя после себя неприятное послевкусие укора. Вернувшись на исходную позицию, на подернутую огнем вершину, я растерянно огляделся вокруг. Пустынно и отчужденно. Немудрено. Присев у самого выступа и свесив еще не изменившие обличие звериные лапы, я втянул разгоряченный воздух, вновь наполняющийся морозной свежестью зимнего острова.       Если меня что и беспокоило, то теперь это все сгинуло в глубоком вакууме подсознания, давая душе секундную передышку.              Гора. Тишина. Одиночество. Пусть и временное, но все же лекарство.       Сколько пребывал в беспамятстве я не знаю, однако оранжевое зарево заката уже минуло мою обитель, сменившись угольной ночной пеленой. Слегка поведя плечом, я заставил слететь небольшой сноп снега, что ровной дорожкой улегся на разорванной от трансформации одежде. Опустил подбородок вниз, и та же учесть настигла белую пригоршню, осевшую на мою остывшую голову.       — Засиделся…       — Тебе это нужно.       Внезапный женский голос, и, резко обернувшись, я увидел хрупкий светлый силуэт.       — Извини, что нарушила твой покой. — Мисселина в свойственной ей манере виновато улыбнулась. — Фыр неподалеку пролетал и сообщил мне, что… — взглядом обведя руины, ангел поджала губы.       — Что Владыка Ада здесь развлекается?       — Что Владыке Ада нужна помощь.       — Мне она не нужна.       — Возможно как монарху нет, но как Люциферу. — Осторожно сделав шаг навстречу, одна из главных Советниц Новой Цитадели кивком спросила разрешение сесть рядом. Я не был против.       Поравнявшись и осторожно разместившись по правую руку, Мисселина гулко вздохнула.       — Красивое место.       — Было.       — Оно и сейчас не утратило своей уникальности. Просто теперь здесь чуточку… попросторнее.       Я промолчал. Ангел же решила не затягивать с лирической паузой.       — Вероятно, мы должны были сообщить тебе раньше о…       — Когда вы об этом узнали?       Пальцы непроизвольно сжались в кулак.       — Год назад. Спустя месяц после ее гибели.       Отчего-то я даже не удивлен.       — Тебе Геральд разве не рассказал?       — Я ему не дал. Он лишь успел обмолвиться о духовном сосуде, что исчез, а дальше я решил… — усмешка сама сорвалась с губ, — … действовать по обстоятельствам. Собственно, как ты видишь, это было не самым моим мудрым решением.       Мисселина скрестила на коленях ладони, переведя на меня свой взгляд.       — Ты поступил так, как бы это сделал каждый из нас, узнай он о возможности снова увидеть и почувствовать любимого человека.       — Я поступил опрометчиво. Не достойно своему статусу и ответственности.       — Опрометчивость не делает из тебя плохого Властителя. Напротив, твои чувства к Виктории… — ангел мягко улыбнулась, — они так похожи на те, что испытывал твой отец к Лилит. Такие же чистые и искренние. Ради нее он на многое пошел.       Меня невольно передернуло.       — Да, например, изгнал ее.       Время бередить еще более старую рану.       — Он это сделал ради нее.       — Он это сделал ради себя самого.       Плеча коснулась прохладная ладонь.       — Люцифер, Сатана возможно и выглядел бесстрастным в отношении Лилит, но …       — Мисселина, я не хочу вспоминать дела минувших дней. Отец, мама … все это в далеком прошлом. Их обоих уже нет в живых. Нет смысла копать воздух. Если ты решила утешить меня или приободрить, то спасибо, но я вроде как сам уже справился. — Расправив крылья, я намекнул на свою спешность покинуть место. — В любом случае мой замок для вас с Геральдом всегда открыт. — И все же обижать ангела я не хотел, ведь за время моего обучения она стала одной из немногих преподавателей, кто мне нравился. Если говорить про чистоту, то Мисселина по праву несла звание ангела, ведь была всегда искренней и щедрой в своей добродетели и заботе, и не спешила делать выводы о каждом, ссылаясь на оценочное суждение. — Если захочется навестить Подземное царство — буду рад встрече.       Кипенно-белые крылья встрепенулись вслед за хозяйкой.       — Да, разумеется. Спасибо. Не смею тебя задерживать, Владыка. Только вот, — учтиво кивнув, Мисселина жестом попросила обратить внимание, — я хочу на последок кое-что передать. Запустив ладонь за пазуху, женщина извлекла оттуда аккуратный сверток из синего бархата. — Мне кажется, это тебе поможет принять правильное решение. — Протянув вперед руку, ангел перехватила мое запястье и подтянула к себе. — На смену душевного сосуда Вики появилось вот это. — Развернув мою ладонь, она положила на нее сверток, откинув края мягкой ткани. — Вы связаны с ней гораздо больше, чем ты мог сегодня подумать.       Не понимая о чем идет речь, я сосредоточил зрение на очень миниатюрном и едва заметном предмете, сверкнувшем на фоне текстильной подложки.       Сережка. Аккуратный гвоздик из белого золота, с точкой сапфира посередине. Свободная рука рефлекторно потянулась к мочке уха, где было продето похожее, только с рубином, украшение. Наши подарки друг другу.       — Они помолвочные? — Мисселина произнесла практически шепотом.       Я лишь утвердительно кивнул.       — Ты любишь ее? Ту Вики, которая с чистого листа начала свою жизнь?       Иногда, чтобы правильно ответить на вопрос, нужно, чтобы этот вопрос был правильно задан.       Какой я идиот!       — Любую. — Подцепив пальцами сережку, я крепко сжал ее в кулаке. — Мне без разницы какая она — я люблю Вики при всех переменных.       Ангел одобрительно кивнула.       — Удачи, Люцифер. Что бы не случилось, мы с Геральдом будем рядом.       — Знаю. Спасибо. — Дернувшись, я все же приободрено добавил: — И в следующий раз можете не дожидаться, пока я разнесу остров или целый мир. Но это так… на всякий случай.       По воздуху разлился теплый смех.       — Хорошо, я учту.       Прощальный взмах ее ладони, и крылья оторвали меня от земли. Теперь перед глазами была ясная картинка будущего. Я знал, что буду делать и от чего не отступлюсь.       От кого я точно не откажусь.       Короткое телепортационное заклинание, и вот я снова парю над высотками шумного мегаполиса, среди которых разворачивалась новая жизнь моей девочки. Ведомый энергетическим всполохом Вики, я пролетел пару кварталов в нужном направлении и, оказавшись над небольшой пятиэтажной постройкой, спланировал на металлическую площадку пожарной лестницы.       До уровня нашего замка этому кирпичному изваянию было крайне далеко. Как и всему скромному райончику. Но, на контрасте, возможно Ви полюбит наш с ней дом еще больше.       Тихо, поглощая магией все посторонние звуки, я спустился на пролет ниже. Как под заказ дверь на небольшой французский балкон была открыта настежь.       — Ви, ты серьезно?       Воспользовавшись человеческим способом проникновения, я для безопасности моей наивной дьяволицы наложил парочку энергетических завес на все окна и проходы. Заходить по-варварски в ее временное жилье отныне мог только я.       Взбодрив из без того волнующуюся от порыва ветра тюль, я ступил на холодное древесное покрытие пола, не имеющего и намека на что-то мягкое или текстильное. Никаких ковров. Пусть и другая жизнь, ты, Вики, остаешься той же прохладолюбивой дьяволицей, предпочитающей греть свои холодные пятки о мои ноги и живот.       Как же мне этого не хватает.       Сориентировавшись в скромном пространстве, мой взгляд сразу приковала к себе кровать. Вернее та, что сладко посапывала на ней, едва прикрывшись легким пледом. Совершенно обнаженная и все также прекрасная — Вики спала точно в той же позе, что любила принимать и со мной. Лежа на левом боку, с подогнутой в колене верхней ножкой и прижатыми к груди руками. Будь я рядом, она несомненно бы закинула свое бедро на меня и к груди прижалась лицом, как бы жарко ей не было.       Ноги сами выполнили шаг. И еще один.       Растрепанные по подушке длинные и душистые волосы, слегка приоткрытые губы и подрагивающие во сне ресницы. Моя, от кончиков пальцев ног и до носа. Беззаботная и расслабленная, какой я привык ее видеть, просыпаясь по утрам. Не отводя взгляда от умиротворенного лица, я приблизился к самому краю кровати и вновь пробежался по полуобнаженной фигуре. За отсутствием крыльев в начале показалось, что ничего не изменилось, однако… На нежной, светлой коже отчетливо виднелись шрамы, рассекающие ее бедро, спину и плечо. Бледно-розовые рубцы — еще одно наследие от щедрого Шепфы, без которого никак нельзя было оставить мою девочку. Поддавшись порыву, я осторожно склонился и провел кончиками пальцев по небольшим изъянам кожи, которые ничуть не портили Ви, а лишь прибавляли уверенности в моих намерениях. От такой желанной тактильности все тело наливалось теплом, заставляя сознание проецировать не самые подходящие эпизоды из нашей совместной жизни.       — Скоро, Ви. Я обещаю, — подтянув плед на оголенные плечи, финально оставив на них поцелуй, я все же не отказал себе в удовольствии вздохнуть аромат ее волос, о котором грезил каждый чертов день. Слегка коснувшись кончиком носа белокурого виска, я, прикрыв глаза, втянул букет свежей сирени, переплетенного с ненавязчивым флером цитруса. Такой запах мог быть только у моей Ви. Это несомненно.       Волна наваждения ожидаемо захлестнула тело, отчего я поспешно отпрянул. Соблазн велик, но сейчас нужно делать все поступательно и выверенно. Ошибок допускать нельзя.       Оставив на прикроватной тумбе полученный от Мисселины сверток, я еще раз посмотрел на мирно посапывающую Вики.       — Дальше только вместе.       Только вместе.