Soundtrack The Power of Mind — Anne-Sophie Versnaeyen- Gabriel Saban- Philippe Briand
Двумя неделями ранее. Рассветный лучик солнца приветливо скользит по ярко-зеленой листве, окрашивая её в золотистые тона. Лёгкий ветерок колышет ветви деревьев, отчего тени и блики причудливым способом переплетаются в одной им ведомой игре. Они плавно пляшут по колоннам беседки и напрыгивают на статую Равновесия, напротив которой я и встречаю это утро. Мерцающий узор на лице полуангела-полудемона создаёт впечатление ожившей маски, которая то кротко глядит, то вовсю насмехается надо мной. С тоской наблюдаю за этим спектаклем природы, пока в голове не мелькает ироничная мысль: «Всё в жизни так символично. Игра света и тьмы везде и во всём. Да только здесь и сейчас они не сражаются друг с другом, а сливаются в гармоничном танце, где каждый знает, кто в какое время должен вести пару». Так в какой момент в этом мире всё полетело в тартарары? Когда весы Немезиды внезапно дрогнули и одна из чаш перевесила другую на крохотную единицу, которая затем повлекла за собой последствия и оказалась фатальной для всех? Почему теперь дитя ангела и демона, которое, казалось бы, должно было олицетворять в себе равновесие, напротив, пытается его разрушить, разжигая кровопролитную войну? Не один час я провожу перед статуей в беспросветных попытках достучаться до небес. Вернее, не до Небес — я сама вот уже как несколько месяцев стала их обитателем — а до Шепфа, Создателя всего. Но нет, он, похоже, как и прежде не вслушивается в наши мольбы, оставаясь равнодушным к своим детям. Но почему же он сам тогда, после ритуала, явился мне в видении? Только чтобы взвалить на меня ответственность за судьбу мира? А теперь вновь игнорирует меня, словно ничего и не было! Я буквально в смятении, ошарашена его безумным посланием. Его раскатистые слова до сих пор гремят в сознании, заставляя сердце биться чаще от возложенных Богом на меня обязательств. Как он мог попросить меня об этом? Почему именно я получила эту силу? После визита в Цитадель сомнений не осталось: часть мощи Мальбонте действительно оказалась у меня. А значит, видение было настоящим, ведь слова́ Шепфа о силе подтвердились, и, по-видимому, всё остальное тоже правда. — Я знал, что этот день настанет. Мальбонте снова заставляет меня вмешаться. Чтобы сохранить мир, нужно выбрать правильную сторону. Теперь ты связана с Ним. Я доверяю тебе его добрую сторону и, надеюсь, ты сможешь найти к ней дорогу. «Найти дорогу к доброй стороне Всемирного зла, которое завладело телом моего близкого друга, как вам задание?! Вдобавок быть связанной с ним видениями и непонятно чем ещё. Прекрасно!» — В твоих руках сила, которой ты не заслужила. Я не давал её тебе — так распорядилась судьба. Но я взываю к твоему благоразумию. От тебя зависит, погубишь ты моих детей или нет. «Благоразумие… — тяжело вздыхаю собственным мыслям и провожу ладонями по утомлённому лицу. — Кажется, именно из-за своих благих намерений я и совершала самые большие ошибки на небесах. И при этом я была пустой, не владеющей никакими особыми способностями, кроме как каждый раз находить себе приключения. А теперь я, непутевая Непризнанная, которая ещё толком не освоилась в новом для себя мире, наполнена чужеродной могущественной силой, случайно полученной от Врага небес. Так разве может эта энергия нести в себе хоть что-то кроме тьмы?» В отчаянии я вновь сверлю взглядом скульптуру передо мной, обращаясь к ней с немыми вопросами. На мгновение даже кажется, что она ухмыляется мне, но то лишь танцующие отблески солнца. Встаю со скамьи и разворачиваюсь к светилу, но не могу долго смотреть и поднимаю вверх руку, частично заслоняясь от лучей. Ладонь тут же кажется чёрной в противовес яркому свету. Медленно поворачиваюсь, замечая, как вместе со мной по дорожке движется моя тень, непривычно длинная от рассветного солнца. «Тьма есть в каждом из нас». Опускаю руку и теперь смотрю на неё сверху, отмечая, как приятно ласкает кисть тёплое сияние. «Как и свет. В нас заложено это изначально. Дальнейшее зависит только от того, на что мы обращаем внимание, как мы смотрим на вещи и как мы действуем» Вздохнув, возвращаюсь на прежнее место, устало потираю гудящие виски. Практически бессонная ночь напоминает о себе. Сначала видение с Мальбонте, когда он был ещё ребёнком и у обрыва одним лишь криком убил половину крылатых вокруг себя. Затем оно переросло в другой образ — и вот он, взрослый и сокрушительный, собственной персоной был готов придушить меня в моей же постели, но, внезапно передумав, скрылся в тени. Наконец очнувшись в своей комнате, от волнения я больше не сомкнула глаз, и ноги сами привели меня сюда в надежде найти подсказку, предпринимая, по-видимому, глупые попытки дозваться до Создателя. От нахлынувших эмоций сжимаю кулаки. «Возьми себя в руки. Хватит себя жалеть, от этого легче никому не станет. Для начала научись управлять этой силой, а то она разрушит тебя изнутри». Вдруг слышу шаги позади и оборачиваюсь, не ожидая здесь никого увидеть в такую рань. В сад привычным размеренным шагом входит Дино. «Ну а кто же ещё», — облегчённо усмехаюсь своим опасениям, тут же расслабившись. Действительно, Дино всегда был ранней пташкой. Каждое утро он вставал на свою обязательную тренировку, укрепляя и тело, и дух, всё время поднимая планку ещё выше. У него были чёткие цели, планы и задачи, которые он сам себе ставил, чтобы становиться лучше, умнее и сильнее день ото дня. Дино заслуженно был одним из лучших учеников школы наравне с Люцифером, хотя тот обладал огромной силой с рождения. Но ангел своим трудом и по́том добился очень многого, в том числе и идеальной репутации. Причиной тому, возможно, служило желание восстановить положение его отца, бывшего престола, в обществе бессмертных. Как оказалось, Фенцио много лет назад влюбился в мою мать, Ребекку Уокер, но либо она использовала его компанию в личных целях, либо он сам обманывался в своих ожиданиях. Однако именно неистовое желание отомстить ей и вернуть былую власть и подтолкнули его на предательство. И он, убив моих сокурсников и получив все необходимые условия для совершения ритуала, сделал всё для возрождения Мальбонте, присоединившись к его армии и покинув сына. Сегодня Дино выглядит особенно печальным и усталым. Впрочем, неудивительно, учитывая, чем ему приходилось заниматься последние дни. Но кое-что в его внешнем виде всё же заставляет меня улыбнуться — его прическа. Русые волосы вместо строгого лаконичного пучка на макушке небрежно распущены и теперь касаются его широких плеч. Он неловко застывает в нескольких метрах от меня, заметив, что укромное местечко для молитв занято. — Прости, не хотел мешать, — произносит он тихо, собираясь уходить, но я торопливо останавливаю его, расплываясь в уставшей, но искренней улыбке. — Ты не можешь помешать мне, Дино. Я буду только рада твоей компании, — приглашающе провожу ладонью по скамье подле себя. — Присаживайся рядом, прошу. Мнётся несколько секунд, но всё же с грустной улыбкой присаживается рядом и участливо осматривает на меня. — Не спится? — Не очень, — честно признаюсь ему. — Тебе тоже? Он молча кивает и усаживается поудобнее, облокотившись на колени. — Как Мими? — робко интересуется Дино. — Лучше, и намного! Болтает без умолку, в основном о тебе, — тут ангел смущенно опускает глаза. — Говорит, как благодарна тебе за спасение и за заботу. Что ты часто навещал её и так трепетно присматривал за ней в лазарете, и именно поэтому она пошла на поправку гораздо быстрее других пострадавших учеников. Дино наклоняет голову, слегка приподнимает бровь, шутливо изображая, будто с трудом верит мне. — Что? Ты действительно её спаситель! И очень преданный … друг. Ангел криво ухмыляется моей запинке и с невысказанной досадой косится на статую Равновесия. — Как бы то ни было, я рада, что ты перестал так сильно прятать свои чувства к ней. У Мими прямо камень с души свалился, когда она поняла, что… в общем, это у вас взаимно. Мои слова отдают горькой радостью ему на сердце, а потому на пару минут возникает тишина. Дино о чём-то сосредоточенно размышляет, затем как-то странно начинает рассматривать свои раскрытые ладони. — Знаешь, в той битве я так сильно испугался за неё. Волей судьбы любой солдат с мечом наперевес или случайный шар энергии… понял, что один лишь роковой миг — и я могу потерять её навсегда. И она больше никогда не улыбнётся, никогда не повеселится с друзьями, никогда не сбежит с задания на Земле, чтобы посетить любимый театр, никогда не придёт на школьный бал в обворожительном платье, которое делает её ещё более чертовски привлекательной… Больше никто и никогда не услышит её необыкновенный завораживающий голос… Больше никогда её огромные серые глаза не взглянут на меня с той теплотой и только им присущим соблазнительным дьявольским огоньком… А я навсегда потеряю свой шанс признаться ей. И когда я нёс Мими… Он умолкает, прикрывая веки от болезненных воспоминаний. Всегда внешне спокойный и собранный Дино сейчас открывает мне свои мысли и страхи, свою душу, которую совсем недавно ранил своим предательством отец. Осторожно беру его ладонь и смыкаю наши пальцы замком, как обычно делал он, когда хотел поддержать меня. Ангел благодарно сжимает её сильнее. — И когда я нёс Мими, еле живую, через то кровавое месиво, в голове крутилась только одна мысль, — он глубоко вздыхает и открывает глаза, где больше нет смятения, они горят решимостью. — Что я хочу всегда быть с ней рядом, какой бы выбор она ни сделала, куда бы ни пошла, как бы ни рисковала — я всегда последую за ней. И неважно, буду я при этом знакомым, другом или… кем-то большим. Он вновь окидывает статую взглядом, с недовольством, без присущей ему кротости. — Как бы я хотел прижать её к себе и оградить от всех неразберих этого мира… Но Закон о Неприкосновенности запрещает. У нас нет общего будущего, — горько обрубает он. — Мне очень-очень жаль, Дино. Это несправедливо. Ведь вы оба достойны счастья и взаимной любви, которую не нужно ни от кого скрывать, — тихо произношу, крепче сжимая его кисть. С немой признательностью покачивает нашими сомкнутыми ладонями, а потом вновь с тоской рассматривает окружающие нас пейзажи. Дино всегда был для меня опорой и поддержкой. Невыносимо видеть его таким опечаленным и хмурым. По-ребячески толкаю его локтём в бок, надеясь, что мой жест сможет хоть немного приободрить и отвлечь друга. — Чудесная прическа, мой милый ангел, — привычная фраза слетает с языка на автомате, прежде чем я её осознаю, тут же осекаясь. — Не думал, что могу встретить кого-то спозаранок, тем более здесь, — добродушно усмехается Дино, махнув рукой на скульптуру в центре беседки. Но в моей голове уже мелькают совсем другие мысли, и я машинально киваю ему. Мои слова сперва, казалось бы, ничего не значащие, встают комком в горле, заставляя всколыхнуть свежие воспоминания о совсем другом персонаже, к которому обычно они предназначались. И, словно наяву, я вижу его. Высокий, широкоплечий, в привычной серой толстовке. Доброжелательные серые глаза на светлом лице, обрамленном густой шевелюрой пепельных волос. Бонт стоит здесь, передо мной, и смотрит своим выразительным участливым взглядом, совершенно не осуждающим, напротив, понимающим и приободряющим. И от этого мне становится в разы хуже. — Вики? — как всегда чуткий Дино моментально улавливает изменившееся настроение. — В чем дело? Зажмурившись, отнимаю руки и провожу ими по усталому лицу, отгоняя морок. — Прости, — только и шепчу вдогонку ускользающему силуэту. Дино с беспокойством оглядывает меня и сочувственно приобнимает за плечи, притягивая к себе. Утыкаюсь ему в белую куртку, позволяя поддаться минутному самообману, что теперь, под чьим-то крылом, все ошибки исправятся, а неприятности, преследовавшие нас, просто исчезнут сами собой. — Что с тобой, Вики? Что тебя гложет? — Это моя вина, Дино, — после долгого молчания вырывается на выдохе. — Всё произошедшее за последние дни — целиком моя вина. — Он непонимающе хмурится, собираясь возразить, но сдерживаемый доселе поток слов перекрывает его попытки. — Помнишь, было столько разговоров о мальчике в башне? Я случайно встретила его, и он вручил мне волшебное зеркало, благодаря которому мы смогли общаться. Мы так сдружились, и я… так прониклась к нему, что не могла не помочь сбежать оттуда! Искренне верила, что так будет лучше. Я чувствовала его энергетику, Дино, в его помыслах не было ни частички зла, лжи или обмана! Он был таким открытым, честным, добрым… И мне так хотелось помочь… исполнить его мечту: «полетать немного, подышать свежим воздухом где-то в горах»… Но, освободив его, я совершила роковую ошибку. Я обрекла его на смерть. Как оказалось, именно он был необходим для возрождения Мальбонте. Тело Бонта предназначалось ему. И сделанный мной ранее выбор погубил его, моего милого ангела. Слезы текут по щекам горько-солёными нитями. И без того покрасневшие от недосыпа глаза опухают. Раньше я себе не позволяла впадать в уныние. Только не я, получившая второй шанс, право бессмертия. Однако последние несколько недель выбили из колеи. Наверное, сейчас со стороны выгляжу чертовски жалко, но мне плевать. И так хорошо, что и Дино тоже, он готов принимать меня со своими слабостями и ошибками. — А Люцифер… Он будто предчувствовал нечто подобное. Даже предлагал мне сбежать из школы, оказаться как можно дальше от него. Сделать всё возможное, чтобы не позволить нашему общему кошмару, совместному видению, реализоваться в жизни. И знаешь, что я ему ответила? Что не в моём характере убегать. Но я даже предположить не могла, чем для всех обернётся моя глупая гордость и рискованные действия — возвращением Вселенского зла и множеством смертей. — Ох, Вики, — тяжело вздыхает Дино, бережно поглаживая мои волосы на затылке. — Ты не виновата. — Разве?! Это мои ошибки, за которые теперь будут расплачиваться все! Из-за меня Бонта не стало! Благодаря моей тупости монстр, которым вы пугали детей с колыбели, на свободе и жаждет крови, войны! — Вики. Виновата во всём не ты. А я. От неожиданности умолкаю и озадаченно поднимаю на него глаза. Дино аккуратно смахивает большим пальцем слезинки у меня со скул и смотрит как-то иначе, с тоскливой болью. — Тогда в отеле, когда мы искали твоего убийцу по оставшейся энергетике, я узнал ауру отца, но тут же выкинул это из головы, посчитав полнейшим абсурдом. Как он мог оказаться здесь, на земле, в придорожном отеле, да ещё и быть причастным к преступлению? Конечно же, это прозвучало в голове как неоспоримый бред, — хмыкает он со злостью на себя. — Но если бы я допустил эту мысль, если бы забил тревогу или хотя бы поговорил с отцом, стараясь докопаться до истины… всё было бы иначе. Возможно, я бы сумел его образумить. Кто знает… Глубокая тень наползает на нашу беседку, поглощая сантиметр за сантиметром кусты и статую перед нами, постепенно окутывая прохладой в сравнении с ласковыми лучами. Дино на миг оборачивается на возникшую в небе тучу, что так ловко выбрала момент заслонить собой солнце, будто в насмешку намекая о возможном провале, и мужчина удручённо качает головой. — Смерти ребят, смерть Винчесто, эта кровопролитная битва, древний ритуал, через который вам с Люцифером пришлось пройти, возрождение чудовища, да все проступки отца — моя вина. Этого всего можно было избежать. Понимаешь? — Это не твоя вина, Дино… — Мой отец убил тебя, а я, оказывается, его выгораживал, — его голос становится хриплым, сдерживающим шквал эмоций. — В школе он всегда носил амулет, скрывающий энергию. Я списывал это на его причуды. В этом не было ничего запретного, и я не придавал большого значения. Поэтому те, кто познакомился с отцом недавно, не были знакомы с его аурой. В отличие от меня. Он крепче обхватывает меня за плечи, с сожалением и ноткой отчаяния вглядывается в глаза, возможно, ожидая увидеть в них обвинения. — Прости меня, Вики. Больше я не повторю такой ошибки. Я сделаю всё возможное, чтобы отец больше никогда не причинил вред ни тебе, ни другим. И если судьба поставит меня перед выбором — я убью его. — Дино… — Честь важнее крови, — твёрдо произносит он, окончательно приняв для себя решение, дав обещание, которое готов выполнить. — И всё же я надеюсь, что до этого не дойдёт, — тихо добавляю, снова укладывая голову ему на предплечье. Какое-то время мы просто сидим в тишине, погружённые каждый в свои думы. Небо посветлело, отблески солнца вновь выписывают хаотичные круги по шершавой поверхности скульптуры полуангела-полудемона. — Как думаешь, почему Шепфа всё это допустил? — тихо спрашиваю я, хоть и понимаю, что верного ответа мы никогда не узнаем. — Сам задаюсь этим вопросом, — громко вздыхает Дино, так же блуждая взглядом каменному изваянию. — Много лет я прихожу к статуе Равновесия, чтобы помолиться Шепфа, попросить совета или подсказки, но никогда не слышал его голос. Как, вероятно, и он мой, — он замолкает ненадолго, а затем поворачивается ко мне: — Твоя мать — серафим, и наверняка знает больше. Возможно, так им и было задумано. — Нет, так точно задумано не было, — фыркаю я и запинаюсь, прикидывая, чем может обернуться моё откровение, но спустя минуту всё же решаюсь: — Я видела его, Дино. Шепфа явился мне в видении сразу после ритуала там, у древа. — Вики, а он не мог тебе почудиться? — помедлив, осторожно интересуется он. — Ты ведь тогда была в потоке чужеродной энергии, тебе не показалось? — Если бы… — безрадостно усмехнувшись, пересказываю Дино подробности нашей беседы. По мере услышанного его лицо менялось с искренне изумлённого до потерянно мрачного. — Принять верную сторону?.. Распознать доброту в сердце зла?.. Быть ответственной за множество судеб… Немыслимо. Если это действительно так, представить сложно, насколько тебе нелегко сейчас. — А как ты считаешь, Шепфа можно назвать «хорошим»? — Вики… — вымученно просит он, понимая, сколь хрупка грань, по которой брожу. — Что? Даже Бонт, ангел, который общался с Шепфа напрямую, задал мне именно этот вопрос! И это не может не наводить на некоторые мысли, — признаюсь другу, однако ему ход этих самых мыслей совсем не нравится. — По словам серафимов, Шепфа дал согласие на убийство Люцифера, если Сатана продолжил бы наступление. Просто повезло, что он чудом выжил! Как Создатель мог одобрить смерть невиновного, одного из своих же детей? А то, как он допустил казнь Винчесто, хотя они с мамой всего лишь поцелуем нарушили этот чёртов закон Неприкосновенности из-за магического воздействия над ними! Да даже если бы по собственному решению, разве прежде за подобные проступки не лишали крыльев и не отсылали на землю? Почему такие двойные стандарты? У меня просто в голове не укладывается! — от злости и потерянности сжимаю трясущиеся кулаки, что не остаётся незамеченным. — И сейчас… Я не понимаю, почему Шепфа сам не вмешается и одним щелчком пальцев не окончит эту войну?! Могут погибнуть тысячи его созданий! Неужели ему всё равно, и наши жизни для него не более важны, чем жизни муравьёв для человека? Брови Дино сведены, на скулах играют желваки, губы вновь плотно сжаты. — Не знаю, Вики. Последние дни я всё больше осознаю, что многое в этом мире в действительности не то, каким я это считал. От его слов на душе становится ещё печальней. Разделив с ним эту тайну, могла ли я пошатнуть доселе незыблемый авторитет Бога в глазах ангела? И не сделала ли я только хуже? — Но мы справимся, слышишь, Вики? У нас всё обязательно получится, — твердо утверждает он, приободряющее улыбаясь. Благодарно киваю, вновь прислоняясь к его плечу. Несмотря на все неразберихи этого мира, рядом с Дино мне всегда становится капельку легче, спокойней. Будто ангел потихоньку исцеляет меня изнутри. — Мы справимся, — уверенно повторяю одними губами, глядя на усмешку статуи.***
Пыльный раскалённый воздух. Солнце нещадно жарит бараки и ополченцев, а безветрие окончательно лишает желанной прохлады. Но всё это до наступления темноты. Из-за горной местности перепад температур днём и ночью очень резок, отчего после полудня даже бессмертным тяжело долго находиться под палящим зноем, постоянно поддерживая нужную теплоту тела, а ближе к полуночи ранее раскалённая земля отдаёт последние крохи тепла, и им приходится жечь костры и растапливать камины. Стараясь не привлекать лишнего внимания, мы с Ади скользим по узким улочкам, подбираясь к нужному строению. Осторожно выглядываем из-за угла. Охранявший вход дежурный стоит, обливаясь по́том и опустив голову, впустую стараясь спрятаться от палящих лучей. — Я всё помню, Ади, — шепчу я, когда тот очередной раз напоминает детали плана. Он удовлетворенно кивает и свободно выходит вперед, двигаясь к охраннику. Через минуту слышу отголоски их смеха, и слегка высовываюсь из своего укрытия: Ади отвлекает стража, непринуждённо что-то набалтывая, предусмотрительно развернув его спиной ко мне и к приоткрытой двери. Задерживаю дыхание и мысленно молюсь, чтобы мою энергию не почувствовали, пока я прокрадываюсь внутрь. Несмотря на ясный день, в комнате стоит полумрак. Дино сидит на краю кровати, прикрыв глаза рукою и облокотившись на колени. Выглядит изнурённым, словно находиться в этом помещении — его личная мука. Наверное, так и есть. Его окружают немногочисленные вещи отца. Некогда белый плащ аккуратно лежит на комоде. Письменный стол заставлен оплавленными свечами, что свидетельствует о продолжительной ночной работе за изучением древних фолиантов, стопкой сложенных рядом. Небольшой портрет в раме, на изображении почти неизменившийся Дино и Фенцио, который не без гордости смотрит на сына. «Надо же, а Фенцио сентиментален, раз прихватил их совместный портрет из школы». — Вики, что ты здесь делаешь? — изумлённо вскакивает с кровати. — Дино, у меня мало времени. Прошу, выслушай меня, не перебивая, — начинаю я, рванув к другу и коротко обняв за плечи. — Ади не бросил своих друзей. Сегодня вечером мы попробуем устроить побег. — Побег? Ты предупредила остальных? Где Мими? С ней всё в порядке? — взволнованно интересуется он. — С Мими всё отлично. Ади утверждает, что она ценная гостья и её разместили с комфортом. Она даже умудряется командовать своей охраной, словно прислугой. С облегчением выдохнув, слабо улыбается, вероятно, представив эту картину во всех красках. Но затем, будто чувствуя недомолвку, прищурившись, уточняет: — Мы же бежим все вместе? — Почти… — Вики, что ты задумала?! — удивленно вскинув брови, следом хмурится он, и я беру его за руку, подбирая слова. — Ты же давно знаешь меня. Знаешь, как сложно мне было принять неидеальность вашего мира, ведь я с детства верила, что после смерти царит покой и справедливость, что ангелы творят только добро, а демоны лишь искушают. Но оглянись, здесь всё давно перемешалось! Наш визит в Цитадель лишь подтвердил: серафимам плевать на Ад, учеников и остальных, они заботятся лишь о сохранении своей власти. И ведь так было всегда, даже до воскрешения Мальбонте. Вспомни их предвзятость на судах, где даже в коллегию демонам не пробиться, их специально оставляют в меньшинстве. О какой справедливости может идти речь, если их притесняют везде, даже в Школе! — Ты опять за своё, Вики! Да, наш мир несовершенен, но всё можно добиться другим путем. И не приплетай Школу, она всегда сохраняла нейтралитет! — Разве? Когда нас с Люцифером судили в башне, делали это три ангела и чудом оказавшийся рядом Винчесто. Хотя тот же Геральд достаточно уважаем, чтобы принять участие в заседании, если бы его пригласили. — Нашла время обсуждать это, Вики! Куда ты клонишь? Только не говори, что ты … — обрывает себя на полуслове, поражённо округляя глаза и разжимая руку, которую я поспешно удерживаю своей. — Нет, — заверяю я его, а затем, едва не закатив глаза, честно поправляю себя: — Не совсем. Я не говорю, что Мальбонте во всём прав, это не так! Но я кое-что узнала о нём. В нём ещё есть свет. Мне кажется, я смогу достучаться до него. И сделаю это не ради Шепфа, а ради себя и своего друга, который, я верю, не канул во тьме. Да, теперь он другой и прежним уже не будет. Но… Мальбонте не безнадёжен. Я должна попытаться, Дино! Иначе… — с мольбой вглядываюсь в его глаза, вспоминая бойню у школы. — Его методами будет слишком много жертв. Повисает напряжённое молчание. Дино изумлённо переваривает сказанное, глядя на меня с немым укором. Вероятно, внутри него сейчас своя борьба принципов и привязанности ко мне, да и свежа рана в сердце от предательства отца. — Ты единственный всегда верил в меня, — с ноткой отчаяния вырывается у меня. — Говорил, что я со всем справлюсь! Что я не из тех, кто будет стоять в стороне, а кто пойдёт на рожон, но всегда выйдет сухим из воды. Прошу тебя, поверь в меня и сейчас! Выражение его лица чуть смягчается, но в печальных глазах беспокойство и страх. За меня. Он притягивает к себе, обнимает, оставляя братский поцелуй в макушку. — Я верю в тебя, Вики, — шепчет мне в ухо. — Ты моя подруга. И ты имеешь право на свой выбор. Но прошу… — он отстраняется, чтобы видеть меня. — Будь осторожна. Играть с таким огнём слишком опасно. — Спасибо… — шмыгаю носом я, едва не расплакавшись от накативших эмоций, но тихо прочищаю горло и беру себя в руки. — Ты тоже… Даже когда вернетесь в Школу. Ади подтвердил, что там предатель. Он не знает, кто это. Поэтому лучше не упоминай им о нашем разговоре. — Я понял. — Сегодня вечером. Жди Ади, он всё объяснит. Дино коротко кивает в ответ, и я двигаюсь к выходу. Осторожно выглянув наружу, убеждаюсь, что охранник продолжает о чём-то увлеченно говорить с Ади. Быстро прошмыгнув за угол в тень здания, прячусь за стену, унимая учащённое сердцебиение. Жду напарника ещё пару минут и всё равно чуть вздрагиваю, когда тот выныривает сбоку. — Ну как? — с волнением интересуется он, и я благодарно киваю. — Он с нами. Спасибо тебе. — Всё будет хорошо, дьяволица, — ободряюще хлопает по плечу Ади, подмигивая мне. — Пошли. Нам пора. Он возвращает меня к навесу, передавая обратно Саферию. Однако в тишине нам посидеть не удаётся. Проходивший мимо Зигза задерживается напротив меня, оглядывая с глупым оскалом. Словно пытается высмотреть то, чего не замечал прежде, то, почему я важна для его повелителя. Я же пытаюсь понять: это его типичный уродливый облик или же результат пыток в аду. Весь вид существа вызывает одно лишь отвращение. — Чего такая грустная? — скалится Зигза, разнося свой зловонный аромат. — Ты же не в тюрьме. Ты свободна. — Чушь, — фыркаю, брезгливо отворачиваясь, на что он довольно приближается. — Почему это? — А разве я свободна? — нехотя возвращаю взгляд к его серому лицу, мысленно надеясь, что зрительного контакта будет достаточно. — На тебе нет кандалов. Ты на свежем воздухе. Не в клетке. Конечно, ты свободна. — Значит, я могу улететь отсюда в любой момент? — Нет, не можешь, — искривляет он губы в мерзкой усмешке на грани сумасшествия. — Может, тогда я могу сама гулять по базе, куда и сколько захочу? — Нет, не можешь. — Тогда твоя свобода — полная чушь! За моей спиной внезапно раздаётся чей-то смешок, и я вздрагиваю от неожиданности, оборачиваясь на звук. — Конечно, здесь не так комфортно, как в школе, но, по-моему, в этом тоже что-то есть. Мальбонте, собственной персоной. С Бонтом где-то очень глубоко внутри. — Ммм, — протягиваю неопределенно, плавно разворачиваясь и лукаво склоняя голову набок. — Наверняка несомненным плюсом являются полёты среди здешних гор? Улыбаюсь самыми краешками губ, наблюдая, как пусть всего и на мгновение у него расширяются глаза. Но хитрая ухмылка уже стирает следы мимолётного смятения. Однако это неважно, мой опыт удался. — Всё верно. И теперь уже он пристально всматривается в мои глаза, вероятно, прикидыва, была ли фраза случайной. А может и нет, и мне просто хочется в это верить. Верить, что Бонт — всё ещё немаленькая часть его личности, а значит, что его прошлое, его желания и идеи — не пустой звук для Мальбонте. — Пойдём, пройдёмся. Его приглашение звучит как неоспоримая команда, но в этот раз я не против. Разведаю территорию, заодно окажусь подальше от Зигзы. Поднимаюсь из-за стола, приятно отмечая, что моё новое одеяние привлекает внимание — чёрные глаза изучающе скользят по идеально подчеркнутой фигуре. Кажется, в глубине его зрачков искрится что-то, но что? Впрочем, неважно. Мы идём вдоль разномастных построек, пестрящих на фоне неба словно лоскутное одеяло. Между нами расстояние в вытянутую руку, но даже так я будто кожей ощущаю его близость. Ненормально. Хорошо, хоть тех странных мурашек нет. Пока нет. Лучше держать с ним дистанцию, не давая повода выбить себя из колеи. Проходящие мимо ополченцы бросают на своего командира благоговейные, если не фанатичные взгляды. Неужели они все так преданы ему? Готовы воевать за его слово? Страх тоже присутствует, разумеется, ведь мощь его тёмной энергии не может не устрашать. Но в их глазах вера, в него. Потому что даже в Сатане они не ощущали такую силу, готовую бороться за их права и поднять демонов с колен на самую высь. В какой-то момент ловлю себя, что тайком рассматриваю его из-под полуопущенных ресниц. Высокий, статный, волевые черты лица будто выточены искусным скульптором. Болотного цвета туника обтягивает широкие плечи и рельефный торс. Мощные бордовые крылья красиво переливаются в лучах закатного солнца. Пожалуй, Врага небес можно считать привлекательным. Но самым цепляющим в его образе являются глаза, тёмные, притягательные. Каждый раз, когда я смотрю в них, они кажутся бездонными и словно окутывают меня своей тьмой так плотно, что я теряю дыхание, боясь утонуть. И этот его взгляд — всегда внимательный, оценивающий, глубокий. Наверняка у Мальбонте есть и сильные стороны, которые можно причислить к достоинствам. Но его жестокость и обозлённость на весь мир, целеустремленность без оглядки на жертвы не могут не отталкивать. И, тем не менее, после откровений о своём детстве и неожиданной ночной заботы обо мне я смотрю на него иначе. Не станет ли это моей новой роковой ошибкой? Мы всё ещё идём в тишине, которая, чувствую, для Мальбонте мучительна, но я не тороплюсь начинать разговор, хотя пообщаться нам есть, о чём. — Ты говорила, у тебя есть какие-то вопросы ко мне? — вдруг спрашивает, будто прочитав мои мысли, хотя этот финт со мной не удался бы. — Что будет с моими друзьями? — подавляя волнение, готовлюсь сделать свой первый спланированный ход дебюта. — Они должны выбрать сторону. Как и ты, — выразительно смотрит на меня. «Теперь каждое моё действие или фраза могут повлиять на движение фигур по доске. Что ж, игра начинается». — Я много думала и приняла решение, — мысленно взяв себя в руки, произношу спокойно. — Но я озвучу его, только когда увижу всех своих друзей. Вместе. Хочу убедиться, что они в порядке. — Ты не можешь диктовать мне условия. — Его голос звучит холодно, с ноткой угрозы, напоминая мне, что я здесь никто. — Ты прав, не могу. Но я прошу, ведь это ничего тебе не стоит. Отпускаю самый кроткий из взглядов, на который только способна, демонстрируя, что и так нахожусь во власти его решений. Какое-то время он сверлит меня чёрными бурами глаз, словно разбирая меня как какой-то механизм, на детали, запчасти, в поисках главного — мотива. Он не пытается прочесть мои мысли или воспоминания, используя дар бессмертных, я это вижу. Но даже если бы попробовал, иммунитет от яда Змея-Искусителя не позволит никому залезть в мою голову. — Хорошо. Это будет моей оливковой ветвью. Но не жди от меня более поблажек. Их не будет. Он только что пообещал, что пощады после можно не ждать, но я всё равно чувствую облегчение, что он согласился. Вот дурная! Опять глупо надеюсь только на везение, но отступать я не намерена.Soundtrack Rise — State of Mine
Мальбонте жестом подзывает проходящего мимо демона, негромко отдавая приказ, после чего мы продолжаем прогулку, а я — свои вопросы: — В тебе ангельской крови столько же, сколь и демонической, но ты выбираешь быть больше демоном. Почему? Его будто удивляет мой вопрос. Должно быть, он ожидал расспросы о другом, а не о личном. — Да, во мне кровь обоих. Однако каждый ребёнок на небесах знает «прописные истины»: полудемон — уже демон, — он произносит это с усмешкой, но есть в ней что-то ещё — несогласие. — Но рождённые полукровки должны сами определять свой путь. Однако меня лишили выбора. Поэтому я стал тем, кто я есть. — Но ты не демон, ты полудемон, как и полуангел. В тебе заложен мощный потенциал… — Ты наивна, Вики, — у него вырывается злой смешок. — Я лишь подстраиваюсь под мир, что они создают. От меня ждут зла. Я для них — монстр. Они хотели уничтожить меня, как только я родился. Они хотят уничтожить меня и сейчас. И всё потому, что я не соответствую их привычному мироустройству. А ведь все они слепы! Но я, как феникс, переродился заново и не собираюсь просто выживать. Я буду бороться. — Тебе бы сесть за стол переговоров, а не устраивать войну с кучей смертей, тогда и монстром не называли бы! — вырывается у меня, и я запоздало прикусываю язык, кляня себя за безрассудство. Остановившись, Мальбонте поворачивается ко мне всем телом. Огромные бордовые крылья угрожающе дрогнули. Стало страшно, что мои слова вот-вот вызовут его гнев и придется снова поплатиться за несдержанный нрав, но его лицо, словно каменная маска, не выражает ни единой эмоции. А вот в глазах… В глазах бушует ярость, способная затмить все огни костров Ада. — Я уничтожу их всех. И мне плевать, буду я чудовищем в глазах остальных или нет. От его предельно спокойного голоса, произнёсшего эти страшные слова, мне не по себе. Да так, что по спине ползёт липкий неприятный холодок, вклиниваясь морозными щупальцами в позвоночник. А от пронизывающего взгляда Полудемона с головы до пят я и вовсе цепенею. — И я сделаю всё для достижения цели, — так же негромко и отчётливо произносит он, и в эту секунду я верю ему на все двести процентов. — А какова эта цель? — тихо интересуюсь, однако он игнорирует вопрос и продолжает нашу прогулку. Мальбонте многое скрывает и явно не собирается делиться тайнами. Но моё природное любопытство и желание разобраться в сути и мотивах идущего рядом мужчины неоспоримо берут верх над осторожностью. Когда ещё мне может подвернуться такая возможность узнать его? Сейчас, возможно, шансов даже больше, чем может стать в ближайшем будущем. — Какого это — быть в вечном мраке? Мой вопрос заставляет его резко остановиться. Он делает шаг ко мне и внимательно всматривается в лицо, должно быть, порядком сконфуженное. От подобного поворота у меня сердце принимается с волнением отбивать чечётку по рёбрам, всё ускоряясь, будто участвуя в марафоне. Хочется сделать шаг назад, сбежать, укрыться от его сканирующего взгляда, но я замираю, затаив дыхание и не понимая причин происходящего. И только теперь различаю учащенное сердцебиение. Не моё. Его. Что-то в моём, казалось бы, безобидном вопросе его взволновало. Так, что он пытается прочитать мои мысли? Но если и пытается, то не переходит черту и не лезет в голову. Будто просто ищет в глазах намёк на что-то другое, ведомое только ему. Спустя несколько долгих секунд, словно не найдя желанных ответов, он отрывается от меня и, ничуть не смутившись, шагает вперёд, будто ничего не было. — Во мраке жила самая тёмная сторона моей души. И сначала там не было ничего кроме глубинного страха, бесконечной боли и бессильного отчаяния. Затем появилась цель — заветное желание отомстить — и… вера, что когда-нибудь я смогу вырваться, — в его голосе вновь звучат нотки откровения, а в цепком взгляде что-то неуловимо меняется, когда он смотрит на меня. — Благодаря той вере, что муки мои не бесконечны, я справился и теперь стою здесь, перед тобой, — с загадочной усмешкой заключает он, разводя руки в стороны. Завороженно слушаю, не перебивая. Ведь вопрос что-то задел в нём, слабость? Чем больше я выясню, тем лучше пойму. Или использую против него, если придётся. — Когда я покидал свою персональную камеру пыток, я был воплощением необузданной жестокости и неукротимого гнева. Был полон беспредельной злобы, готовой слепо истреблять всё на своём пути. Но стоило мне воссоединиться со светлой стороной в своём теле, как вдруг мнгое изменилось: я больше не видел лишь тёмные оттенки. Словно туман перед глазами рассеялся, и мне стали доступны и другие цвета, другие ощущения, другие… чувства. Я начал обретать себя вновь. Сейчас я мыслю более трезво. Но там… там была только яростная, всепожирающая ненависть. Он останавливается, поворачиваясь к солнцу, окрашенному в мандарино-тыквенный цвет. Оглядывает пылающие закатные небеса и с горечью произносит: — Лучше Небытие, чем снова вернуться туда и остаться без… — вдруг умолкает, гневно поджав губы. А у меня от непроизнесённого имени тоскливо щемит в груди. И, повинуясь непонятному зову, я делаю шаг к Мальбонте и поднимаю руку, собираясь поправить выбившуюся прядь будто бы пепельных волос. Будто бы ничего не изменилось. Но ведь оно изменилось…Soundtrack Tim schaufert & Cashforgold — Hypnotized
— Остаться без Бонта внутри себя? Резкий колкий взгляд. Мгновенно перехватывает мою руку, не позволяя завершить движение. От его прикосновения уже знакомая волна мурашек пробегает по телу, обостряя все сенсоры. Замечаю, что его пальцы тоже дрогнули, но он только сильнее сжимает запястье, притягивая меня на себя, и я безропотно повинуюсь. Наши лица теперь непозволительно близко, и мы замираем в оцепенении. Что он делает? Испытывает меня? Мою связь с ним? Ставит эксперимент? Наказывает таким образом? Издевается? Полудемон будто не смотрит, а сверлит буром дыру во мне, но точечно и с анестезией, от которой не к месту возникают бабочки в животе. Его взгляд скользит ниже, дольше необходимого задерживаясь на приоткрытых губах, прежде чем вернуться к глазам. — У тебя остались вопросы ко мне? — опаляет кожу щеки горячим дыханием. — Только один, — шепчут губы, пока я позволяю себе тонуть в его омутах, не совладав с волнами притяжения. — Задавай, — соблазнительный шёпот в ответ. «Мыслить трезво. Мыслить трезво. Мыслить… да что б тебя!» Минуту назад я ещё помнила, что намеревалась спросить. Но теперь собраться крайне сложно: мысли, точно пули, пролетают в сознании так быстро, что я не успеваю их обработать. «Хочу быть уверенной, что Бонт… спрошу его, что он в первый раз сообщил мне сквозь волшебное зеркальце… нет, это же и так очевидно, что попросил помочь сбежать… тогда, что говорил при первой встрече в башне, на лестнице… или то, что он точно не мог узнать от Фенцио… да, точно, вспомнила!» — Что я сказала тебе у Плачущих дев? — Что? —слегка теряется он, будто не расслышав, но продолжая миллиметр за миллиметром приближаться к лицу, растягивая и словно смакуя мою муку. Обострившимся обонянием уже вовсю ощущаю его особый аромат с нотками хвои, костра и чего-то ещё трудноразличимого. — Вспомни, что я сказала тебе у бассейна Плачущих дев, — собрав остатки воли в кулак, повторяю вопрос уже почти в его губы. Хмурится, на секунду отводит взгляд. На краткий миг по его лицу проносится судорога, и пальцы, сжимающие моё запястье, вздрагивают: вместе с образом он наверняка вспоминает и свои ощущения в том месте — боль. Но вот Мальбонте вновь испытывающе смотрит на меня: глаза, переносица, губы, снова глаза. И я тону. Тону, чёрт подери! Потому что могу сделать шаг назад, но почему-то не делаю. Не хочу. Хочу, отдаваясь рискованному желанию, стоять до конца. И уже чувствую тепло его тела, словно прижата к нему, однако это не так. Может, всё это очередная иллюзия? — «Есть ещё одно место. Доверься мне», — до слуха долетают его негромкие слова, жаром касаясь моего рта. Сердце кубарем падает куда-то в район пяток и также стремительно возвращается обратно. Облегчение. В глазах остальной мир начинает меркнуть, оставляя только его, фокусируясь лишь на нём, усиливая мучительное влечение. — Доверься… мне… — шепчут его губы, вторя тем же словам. — Верно… Приподнимаю голову, и кончики наших носов встречаются, что лишний раз напоминает мне Заброшенный холл, и в груди предательски ноет и сдавленно кричит: «Это он! И он помнит всё-всё». Меня переполняют эмоции. Прикрываю веки, чтобы скрыть, как много там таится надежды. Надежды, что достучусь, а может и … Наши губы в жалких миллиметрах, дыхание смешивается. О боги, он же меня сейчас поцелует… И что хуже — сейчас я совсем не против. Чувствую движение воздуха — Мальбонте немного отодвигается, видимо, желая запомнить каждую деталь на моём лице. Словно со стороны слышу отрезвляющий ледяной голос: — Это всё, что ты хотела спросить? Рвано выдыхаю, распахивая глаза. Он довольно скалится, подмечая, как легко я попалась на крючок. Резко отдергиваю руку, шагая назад. Сердце бешено колотится в груди, но я заставляю себя улыбнуться как ни в чём ни бывало. — Пожалуй, на сегодня достаточно вопросов. — Что ж, хорошо, —усмехается Мальбонте, кидая заговорщический взгляд, а затем переводит его на небо. — Я хочу тебе кое-что показать, пока не стемнело. Здесь быстро наступает ночь.Soundtrack Epic Background Instrumental — Opportunity
Выходя за периметр лагеря, мы останавливаемся на уступе. Порывистый ветер покусывает кожу вечерней прохладой и выбивает пряди, вынуждая чаще поправлять волосы, чтобы не мешали обзору. А ведь посмотреть есть на что! Отсюда открывается поистине невероятный вид. Представшая перед глазами панорама поражает меня, пугает, вызывая трепетное восхищение вперемешку с паническим ужасом. Субантры. В Школе мы и так знали, что эти хищные монстры на стороне Мальбонте, ведь они передали нам его послание пару недель назад. Но мы предполагали, что их десятки, может быть сотня. А их тут, пожалуй, несколько тысяч. Замираю, почти не дыша оглядывая стаю. Было сложно представить масштабы будущей войны до этого момента. Хоть я и не знаю размеры армии Цитадели, способны ли они выстоять против таких бойцов или нет, но ясно как день — количество жертв будет колоссальным. — Ещё во времена, когда ангелы боролись с демонами, каждая из сторон хотела приручить этих птиц, — говорит он спокойно, будто даже скучающе. — Субантры быстрые, сильные, жестокие. Они — идеальные воины. Но никому за всё время так и не удалось приручить их. — Кроме тебя… — мой тихий надломленный голос едва слышен на фоне отдалённых криков этих существ. — Кроме меня, — усмехается он. — Во мне есть тёмная сила, которой они подчиняются. Мальбонте встаёт позади меня, и за ним холод ветра совершенно не ощущается, зато спину обдаёт жаром от его близости. Он не касается меня, и всё же есть в этом что-то неправильное, интимное, вызывающее у меня неловкость. Но я столбенею, почувствовав над ухом его тёплое дыхание и услышав уверенный голос, доверительным шёпотом проникающий в разум и режущий наживую, декларируя неизбежную истину: — Им не победить меня. Поворачиваю голову, чтобы лучше вглядеться в суровый профиль. Ожесточённые глаза смотрят на Субантр, видя каждую из них и в то же время будто бы не замечая ни одну. — Чего ты добиваешься? — ошарашенно спрашиваю, по-настоящему не рассчитывая на ответ. Однако получаю его, когда он переводит на меня взгляд, задумчивый, серьёзный, безжалостный. — Я убью Шепфа. Ангелам не остановить меня, их безраздельной власти пришёл конец. Он снисходительно усмехается, отмечая шок и ужас на моём лице, и делает шаг в сторону. По спине тут же проходится ледяной порыв ветра, но колючие мурашки по коже у меня не от него, а от осознания мощи стоящего передо мной сына ангела и демона. От страха за всех, кто окажется у него на пути. И от понимания, что мы с ним связаны, его сила, это странное влечение… всё просто так не закончится. — Собираешься убить Создателя? Серьёзно? Эта твоя цель? — инстинктивно отступаю, пячась назад. — Рыба гниёт с головы, — недовольно кривит губы, припоминая свои же слова. — Шепфа поплатится за своё равнодушие. Что ваш драгоценный Бог сделал для вас? Что вы вообще знаете о нём, кроме того, что он вас «создал»? Попадание в яблочко. Да, я знаю, что это наш Создатель и что Цитадель правит от его имени и с его одобрения. Практически все ему молятся в надежде, что он ответит или хотя бы услышит их мольбы, однако, насколько мне известно, Шепфа снисходит до общения только с избранными серафимами Цитадели. Я даже не представляю, контактировал ли он с Сатаной лично на протяжении этих веков. И в последнее время у меня складывается очень неоднозначное отношение к богу. Видимо, мне не суждено постичь даже близко уровня его просветления и мудрости, потому как многие его распоряжения до сих пор вызывают полнейшее непонимание и искренне меня возмущают. Потому даже в мыслях обращаюсь к нему уже без священного трепета и особых надежд. — А что о нём знаешь ты? — Очень многое, — многозначительно усмехается, наблюдая за моими сомнениями. — Расскажи, — требую я, испытывая зудящее любопытство вперемешку со страхом, что новые знания могут тотально изменить всё. — Всему своё время, — снова отрезает он, оглядывая своё войско. «Если хочет, чтобы я присоединилась к нему, тогда к чему эти тайны? Он мне не доверяет? Логично. Но зачем привел, показал? Чтобы я приняла верное решение?» Тем временем Мальбонте встаёт на край утеса, поворачиваясь спиной к армии субантр, театрально раскидывая руки в стороны и раскрывая огромные крылья, моментально заслоняющие собой почти весь видимый мне горизонт. А затем поднимается в воздух, словно по волшебству, без единого взмаха. В его ладонях клубятся сгустки энергии — они опасно искрятся, мерцают и переливаются разными цветами. Порывы ветра развевают его чёрную шевелюру и колышут бордовые перья, визуально создавая на них красивую рябь под последними лучами заходящего солнца. Субантры, почувствовав своего хозяина, тоже взлетают в небо и начинают кружить вокруг нас. В эту секунду Мальбонте сам похож на божество, грозное и могущественное, перед которым большинство бессмертных упало бы на колени с благоговейным трепетом и ужасом, ощущая его почти безграничную мощь. Но я лишь стою на ватных ногах, затаив дыхание, не в силах оторваться от этого завораживающего, грандиозного и в то же время пугающего зрелища. Чувствую себя мелкой, ничего не значащей букашкой рядом с ним, монстром или наивысшим созданием — смотря как посмотреть. Весь его образ источает силу, власть, уверенность в победе. Глаза, чернее ночи, глядят дерзко, на губах — насмешливая ухмылка. И вот его голос, словно гром, разрывает пространство. — И кто из нас бо́льший мизантроп? Создатель, что позволил детям уничтожать себя, или я, который хочет что-то изменить, пусть даже не все будут согласны с моими методами? Кажется, вопрос не риторический, но я продолжаю молчать, не находя однозначного ответа. Мальбонте вдруг жмурится на мгновение, будто слышит или чувствует что-то, ведомое только ему. А может причина была в моей нерасторопности. Но его лицо искажается от гнева. Воздух вокруг нас начинает вибрировать, по земле проходит дрожь, порывы ветра усиливаются, вторя его душевному состоянию. Полы его одежды трепещут от потоков воздуха, а сгустки энергии в руках становятся уже крупнее футбольного мяча, готовые вот-вот взорваться, напитанные мощью создателя. — Нет ничего хуже равнодушия, Вики, — его голос с яростью грохочет, перекрывая шум воздушной стихии. — Я лучше встречусь лицом к лицу с ненавистью и болью, чем с равнодушием и пустотой! Его глаза всё ещё свирепо сверкают, когда он разворачивается к своему зверинцу и громко командует: «Ad terram!». Хищные птицы начинают послушно возвращаться на отведенное им место, а их хозяин медленно приближается ко мне, опускаясь на землю всё так же без помощи крыльев. Мой разум кричит бежать, вновь убеждая развидеть в Полудемоне свет, который я так упорно желала отыскать и, казалось, находила. Но сейчас передо мной была противоположность Бонта. Однако ноги будто вросли в землю, и я остаюсь на месте, не в силах оторвать от него взгляд. Вот его стопы уже касаются травы в двух метрах от меня. Пальцами он с легкостью схлопывает энергетические шары, превращая их в горстку пепла и бесследно развеивая её, но я всё равно улавливаю запах гари, отрезвляющий и приводящий меня в чувства: всё происходящее — взаправду! Мальбонте подходит ко мне вплотную, и я вновь не дышу, не представляя, чего от него ожидать. Но он мягко берёт мои ладони в свои и, поднимая их на уровень груди, сжимает. Не сильно, не злобно — бережно. — Потому что в безразличии, как и в пустоте, нет жизни, Вики, — уже тихо и спокойно произносит он с горечью в голосе. От контраста его действий меня бросает в жар. Или это от его касания? Или лихорадка вернулась? Что это было сейчас?! Теперь он смотрит без всякого превосходства, хотя минуту назад демонстрировал свою силу, мощь своей звериной армии, свою власть и контроль над ситуацией. Да есть ли вообще на небесах кто-то, способный выстоять против сына ангела и демона, твёрдо решившего пройти тропу войны? Не имею о таковом ни малейшего понятия… Прав ли он в своих суждениях: равнодушие Шепфа губит его детей? Раньше я бы твердо ответила «нет», но сейчас… перед глазами снова всплывает та ночь с бойней у Школы. Сотни, если не тысячи, бессмертных полегли, и что это изменило? Вместо того, чтобы вмешаться в битву своих же созданий и решить её по мановению руки, Шепфа явился мне, констатировав обретенную силу в моих венах, и убедил, что исход войны зависит только от меня. Удобно, ничего не скажешь, но ведь по меньшей мере неразумно — свалить ответственность на непризнанную! Скольжу взглядом по Мальбонте, он выглядит уверенным, непоколебимым в своих решениях. Разве в моих силах повлиять на него? Какой-то непризнанной, пусть когда-то и помогшей ему с побегом. С чего я взяла, что теперь смогу пробиться к нему? Что он прислушается к моим словам, и я повлияю на исход? Словно улавливая направление моих мыслей, прищурившись, он наклоняет голову и, многозначительно глядя мне в глаза, предупреждает: — Играть со мной в игры опасно. Я всегда буду победителем. Сердце подпрыгивает от волнения, а от нарастающей паники кровь начинает шуметь в висках: «Он знает! Он всё знает!» — К тому же в Школе и в Цитадели у меня есть свои люди, как и везде, — серьёзно продолжает он. — Им не застать меня врасплох. Усилием воли не позволяю захватившим меня эмоциям отразиться на лице. Без страха поднимаю на него глаза и сухо произношу: — Кажется, ты уже победил. Мальбонте довольно хмыкает, затем приглашающе проводит вперёд рукой. — Пойдем. Тебя ждет воссоединение. Всю обратную дорогу мы идём в тишине, пока на подходе к центральным улочкам я не решаюсь прервать её. — Ты развязал эту войну, потому что хочешь отомстить Шепфа за себя и родителей. Месть — причина всего? — стараюсь говорить как можно мягче, чтобы не вызвать его гнев, однако он просто молча шагает, глядя перед собой. — Но ты ведь понимаешь, что их уже не вернуть? Как и не исправить годы твоего заточения. Месть ничего не изменит, к сожалению. А из-за неё погибнут тысячи бессмертных. — Войны без жертв не бывает, Вики. Да, родителей я не верну, но зато буду уверен, что детей союза ангела и демона больше никто не будет преследовать. К тому же месть сладка, ничто не доставит мне такое удовольствие как смерть вашего драгоценного бога. Я слишком долго этого ждал. Внутри меня всё холодеет, подтверждая мои догадки: ему плевать на жертвы, он будет неуклонно двигаться к намеченной цели, и неважно, во что ему это обойдется. Что ж, увидим. В сгущавшихся сумерках лачуги выглядят не так скверно, сливаясь в единый тёмный фон. Мы медленно приближаемся к уже знакомому мне столу, тускло освещённому десятком свечей, где сейчас ужинают несколько ополченцев. Среди них я замечаю Клариссу. Ади и Саферий о чем-то переговариваются в стороне, а вот Фенцио не видно. «Пора делать следующий ход дебюта, — мысленно настраиваю себя, хотя едва не дрожу от волнения. — Справлюсь ли я? Хватит ли сил? Слишком многое на кону. Остаётся провернуть всё так, чтобы ещё и выжить после этого спектакля». — Скажи, а твои последователи тоже имеют право на месть? Праведную, своим обидчикам, или такой чести удостоен только ты? — намеренно замедлив шаг, достаточно громко обращаюсь к Мальбонте, привлекая внимание его людей. — Обидчикам? Не знал, что у тебя, Вики, есть враги, — в голосе — сталь, снова усмешка, предостерегающая. Тёмные глаза кажутся чернее ночи, и взгляд их жёсткий, недовольный, от которого инстинктивно хочется сжаться, обхватив себя руками. — Не ты один кого-то потерял. Не ты один хочешь добиться справедливости, правосудия… мести. Так ответь, позволена ли вендетта твоим людям или же словам про равные права для ангелов и демонов, как и для тех, кто посередине, нет веры? Останавливаюсь, отмечая звенящую тишину. Кажется, за столом даже есть перестали, кидая на нас заинтересованные взоры. — Позволена, если это не мешает главной цели и не отвлекает от текущих задач. Он останавливается следом, прищуривается. Чувствует подвох, я знаю. Однако также знаю, что ему любопытно. Он думает, я о себе. Что назову имя обидчика. Ему интересно, чьё. — Отлично, — хищно улыбаюсь и, развернувшись к притихшей и прислушивающейся к нашему разговору толпе, резво направляюсь к ней. Оглядываю их выжидающие лица, пока не нахожу то самое, надменно усмехающееся. — Раз так, теперь моя очередь проверять твои обещания.Soundtrack Unsecret — Vendetta
Большинство его людей смотрят на меня скептично, как на умалишённую. Но не он, не сын ангела и демона. Он всё так же собран, внимателен. К своему удивлению он заметил в своей гостье то, о чём не подозревал. И теперь ему любопытно, как далеко она готова зайти. — Многие из вас были в бойне у Школы, отнимали жизни невиновных учеников. Действовали по приказу? Это не принять на личный счет, да? Слишком безлично. Но один из вас пытался убить именно меня. Несколько раз. Намеренно. — Краем глаза наблюдаю за Полудемоном, по его лицу невозможно ничего прочесть, но раз он позволяет мне этот обличающий монолог, то шансы у меня есть. — Кто умышленно причинял адскую боль и наслаждался муками, всё крепче сжимая моё горло, лишая остатков кислорода…? На миг мне чудится удивление и вспышка ярости в глазах Мальбонте, и первая отчаянная мысль, что тарабанит мне в черепушке: «Он понял! Раскусил меня!» Но несмотря на бешеное сердцебиение, стараюсь подавить панику, она — мой враг — и продолжаю играть свою роль, останавливаясь перед глумливо усмехавшимся мне демоном. — Саферий. Выгнув бровь, тот надменно глядит на меня, не удостаивая ответа. И тогда я позволяю себе дикость, суицидальную аферу. Злорадно скалюсь и, сконцентрировавшись, резко направляю на него правую руку, энергией пригвоздив к стене. В раскосых глазах мелькает недоумение, пока не уступает место озабоченности. А затем и страху, ощущая, как всё крепче сжимается на шее невидимая нить, которую его руки никак не могут сбросить, сколько бы ни пытались. Этого не ожидал никто за столом. У Непризнанной есть мощная сила, с которой не может справиться даже архидемон. В подступающем приступе отчаяния он бросает взгляд куда-то позади меня. Я слышу за спиной шум, шевеления и лязг доставаемого из ножен оружия и внутренне готовлюсь к самообороне, хотя куда мне в ближнем бою против всех. Но ополченцы не нападают. В отражении окна строения, к которому я прижимаю свою жертву, замечаю высокую крылатую фигуру с поднятой ладонью в предостерегающем жесте. Что ж, Мальбонте позволяет мне продолжать это безумие, но готовый вмешаться, когда посчитает нужным. Думает, я отступлю? Сосредоточившись, я мысленно сжимала горло Саферия своей рукой, направляя в каждое движение пальцев поток энергии. Я делала так впервые, и это оказалось непросто. Отбрасывать кого-то на несколько метров силой — легко, но коснуться всего одной части тела было для меня сровне ювелирной работе. Я знала, чем дольше хватит моих сил продержать воздействие — тем сильнее будет откат за подчинённую мной мощь. Но я должна быть убедительной на публике. — Помнишь меня, Саферий? А всё перечисленное? О да, вижу, что помнишь, — мои глаза сверкнули в сумраке от неподдельного гнева. — Вот и мне сложно забыть ту кровавую ночь, когда ты на моих глазах без угрызений совести изрубил нескольких ангелов, учеников школы, которые просто оказались не в том месте. Они были напуганы, растеряны, случайно очутившись, как и я, на поле боя. Они не представляли никакой угрозы. Но нет, в тебе не было ни милости, ни снисхождения. Ослеплённый дозволенной жестокостью ты убил их. А потом направился ко мне, играючи размахивая окровавленным мечом, оставляя след на вытоптанной траве от ещё горячих алых капель. Ты напал на меня, вопреки моим заверениям, что я поддерживаю позицию демонов в сложившемся конфликте на небесах. Я была за них, несмотря на то, что моя мать серафим. Но тебе было плевать. Словно берсерк, ты вошёл в бешеный раж. Тогда меня спас какой-то белокрылый воин, вероятно, отдавший свою жизнь, чтобы я, беззащитная Непризнанная, успела скрыться. Казалось, Саферий хотел было возразить, но кислород в лёгких заканчивался, лишая его такой возможности. — Но вот в первую нашу встречу заступиться за меня было некому. В тот вечер у башни помнишь, как ты схватил меня за шею и поднял в воздух, с неприкрытым удовольствием наблюдая, как я в истерике пыталась вздохнуть, но лишь хрипела и обливалась слезами? — мой голос перешёл на громкий шёпот. — Открою тебе тайну: в тот момент я была парализована страхом, но не конкретно тебя я боялась, а того, что вновь услышу громкий хруст своих позвонков, после чего последует знакомая тьма, которая на этот раз может и не закончиться. Смотря в твои насмехавшиеся глаза, не предвещавшие ничего хорошего, я лихорадочно пыталась отцепить жёсткие пальцы. Ведь в памяти были ещё слишком свежи болезненные воспоминания о том, как так же сжимал моё горло Сатана днём ранее, как так же наслаждался моими мучениями, а потом… убил меня. Свернул мне шею не из желания погубить, а просто ради своей забавы! Не правда ли, интересное развлечение? Я наконец перевела глаза с задыхавшегося архидемона и, оглядывая взволнованную толпу, встретилась с чёрными пронзительными очами главного борца за справедливость. О да, я чувствовала его холодную ярость, которую, безусловно, ощущали все присутствующие. Солдаты бросали на него обеспокоенные взгляды, готовые в любой момент скрутить меня. Но он не отдавал приказ, не вмешивался, пристально наблюдая за нами. — Тебе тоже было весело, а, Саферий? — я чуть ослабила хватку, давая возможность сделать пару глотков воздуха, послышались его хриплые рваные вдохи, но затем снова сжала, боясь потерять необходимую концентрацию. — Ну ничего, я знаю, что делать с такими весельчаками, как вы, — я позволила себе кровожадно усмехнуться. — Сатана поплатился жизнью за свою шалость — я снесла ему башку на поле боя благодаря новой силе, дарованной мне вашим Господином. Ты знал это, Саферий? Видел меня там, в крови, демонстрирующую отрезанную голову Короля Преисподней перед вашей армией? Так ты видел и, тем не менее, позволил себе так по-хамски ко мне относиться? Знай, этой же силой я отправлю тебя в Небытие! Ты заплатишь за всё, что сделал! По лбу моему ручьями струился пот, рука дрожала от напряжения, выдавая, что силы уже на исходе. Я держалась, не показывая виду, но мне было страшно. Страшно, что не решусь, не смогу, отступлю и подведу всех. Сердце бешено колотилось в груди. Опухшее лицо Саферия с красными от асфиксии глазами смотрело на меня уже не со злостью, а с неприкрытым ужасом. После последних слов он с немой мольбой уставился мне за спину, в надежде, что Повелитель спасёт его. Я обернулась, всё ещё удерживая незримую хватку. Мальбонте невозмутимо стоял, наблюдая за этим омерзительным зрелищем. Даже на расстоянии я ощущала его озлобленность, гнев и ярость. Но он молчал, даже не глядел на архидемона и, судя по всему, не желал прерывать его мучения. Меня буравил колкий взор прищуренных жестоких чёрных глаз на предельно серьёзном лице. «Он думает, я блефую?» Я злобно усмехнулась и, не отрывая от него взгляда, резко развернула кисть. Отчётливо послышался громкий хруст, а затем гулкий удар тела о землю. Но я даже не обернулась на шум. И прежде чем меня накрыла немедленная отдача от пользования чужеродной силы, продолжая смотреть прямо в его глаза, успела заметить: — Пустота. Я ничего не чувствую. Месть не принесла мне облегчения. Совсем. Ответом мне была его усмешка, не предвещавшая ничего хорошего в гнетущей тишине. Все замерли, не зная, что предпринимать. Новых приказов не было, и ополченцы просто озабоченно смотрели то на Предводителя, то на меня. Но теперь я ощущала не только их опасение, но и что-то вроде извращённого уважение. «Демоны… Лишь демонстрация силы и жестокости легко заставляет вас передумать». Я пошатнулась, не в силах скрыть ударную волну. Внутренности сжались, ощутив кратковременную агонию. Капилляры в носу лопнули, и я судорожно вдохнула им воздух, не желая показывать свою слабость. По горлу стала растекаться кровь, отдавая металлическим привкусом. Пока это было ещё незаметно, я кинула взгляд, полный презрения, на обмякшее тело в доспехах. Потом развернулась и, не глядя, бросила через плечо стоявшему ближе всех рыжеволосому демону: — Уберите это отсюда.Soundtrack Unsecret — Dangerous game
Не дожидаясь никого, я на свинцовых ногах криво вошла в ближайшее строение, кабинет Мальбонте. Разбросанные карты и чертежи на столе освещались многочисленными свечами, деревянные фигурки отбрасывали неровные тени от танцующего пламени. Я с облегчением уперлась руками на него, устало опустив голову, но почувствовала, как кровь из носа стекает у по лицу, капая на какие-то свитки. Тыльной стороной ладони я начисто вытерла носогубный треугольник, вяло привела себя в порядок. Ужасно кружилась голова, я была готова свалиться с ног прямо здесь и сейчас. Скрип двери позади меня. Бесшумные шаги, но мне и так известно, кому они принадлежали. Мальбонте. Я прикрыла веки, предчувствуя расплату. Где-то в сознании меня грела мысль, что происходящее уже не так важно. Свою роль я отыграла. Быстрым движением одной руки с силой схватил меня за плечи и грубо прижал к стене. От его стремительности я закинула голову, больно ударившись затылком о конструкцию. Не дал прийти в себя. Властно длинными пальцами приподнял мой подбородок, заставляя смотреть ему прямо в глаза, когда он, казалось, готов препарировать меня ими, проникая сразу в душу. — Что это сейчас было?! — его голос гремел от негодования, — Разве ты уже присоединилась ко мне, чтобы испытывать на веру мои обещания? — Неважно. Это была демонстрация того, что месть не приносит счастья, — я вымученно улыбнулась ему, и мужчину это вывело из себя ещё больше. — Чего ты добиваешься? Но мне было нечего ответить ему. Тогда он обхватил мою голову руками, свирепо посмотрел мне в глаза и выдавил сквозь зубы: — Тогда я сам узнаю ответ. Странно, но я почувствовала приятное покалывание от его ладоней и поняла, что это те самые мурашки, которые обычно доводили меня до безумия. Но сейчас в них было что-то еще: они будто тянулись подзарядить мою опустевшую батарейку, желая наполнить меня. Не успела толком это осознать, как два чёрных зрачка впились в меня, пытаясь проникнуть в мой разум. Но брови мужчины хмурились всё сильнее, когда раз за разом он наталкивался на непреодолимый барьер. — Что за…? От пережитого стресса инстинкт самосохранения почему-то отключился напрочь, и я лишь заливисто засмеялась в лицо Врага небес, хотя прекрасно понимала, что точно пожалею об этом. — Я полна сюрпризов, верно, Мальбонте? Его ярость вышла из-под контроля. Он беспощадно схватил меня за горло и больно сжал его, нависнув надо мной всем своим громадным телом. В моих глазах — непритворный ужас. Вновь мой кошмар, мой незакрытый гельштат доводил меня до настоящей паники. Рефлекторно вскинула руки вверх в тщетной попытке отодрать его ладони от себя. — Вздумала всё же сыграть со мной, Вики?! Пусть ты научилась управлять крупицей той силы, что по воли случая получила от меня, но тебе не выстоять. Впереди война. И если ты сейчас примешь неверную сторону — умрёшь! — Если ты действительно хочешь убить меня, убивай сейчас, пока я не принесла тебе проблем! — я хрипло прорычала ему, глядя в сверкающие тёмные глаза. На мгновение он зажмурился, встряхнул головой, словно отгоняя наваждение, вновь с раздражением вперемешку с горечью посмотрел на меня, решительно выдохнув: — Ты права. Стоит убить сейчас. Его хватка стала жёстче, сильнее сжимая горло. Пот заливал лоб. Я ощутила давление каждым своим шейным позвонком. Практически слышала их треск. Было нечем дышать. Скудные слезы отчаяния покатились по щекам. Равнодушная мысль: «Это конец». Уже не вырывалась. Куда мне против него, да и сил совсем не осталось. Опустила руки, отдаваясь судьбе. В легких закончился последний кислород. Они горели огнём. Я смотрела на мужчину, почему-то желая просто запомнить его лицо, пусть даже такое хмурое. В последний раз закрыла глаза. Темнота. Прощальный вывод сознания: «Везучая я». Резкий толчок воздуха. Хриплый вдох. Судорожный выдох. Снова вдох. Я распахнула мокрые от слёз глаза. Его пальцы разжались, но всё ещё были на моём горле. Большой палец будто поглаживал что-то на шее. Родинку? Подняла на него взгляд и не успела рассмотреть изменения на его лице — Мальбонте впился в мои губы голодным, властным поцелуем.