Кинжал у твоего сердца

      Последние четыре дня слились в одну колею. Ночи проходили спокойно, я просыпалась в своей же комнате, где и засыпала. Кошмары на время отступили, давая мне возможность наконец выспаться.       После завтраков я тренировалась в сосновом бору рядом с озером, стараясь сосредоточить чужеродную силу то на скалах, то на кроне изживших себя вековых деревьев. Раз за разом концентрировалась, пытаясь то узкой прицельной струей энергии сбить шишку, то резким бурным потоком обрушить на ствол всю подвластную на данный момент мощь. Надо отдать природе должное: стойкие сосны трескались, но выдерживали мой натиск, ещё ни разу мне не удалось переломить пополам широкое дерево. При этом меня неумолимо настигал такой сильный откат, что порой казалось, он способен раздробить мне кости. Но как? Как, чёрт возьми, его уменьшить? Я не понимала…       Саферий присматривал за мной издали, благоразумно предпочитая держаться от стихийного бедствия «Виктория» подальше. Иногда мне чудилось, что за мной наблюдает кто-то ещё, но, оборачиваясь, никогда никого не замечала. Затем я неизменно либо летала вокруг этого живописного места, укрепляя упражнениями крылья, либо сразу ныряла в прохладную чистую водную гладь, где сначала загоняла себя до одури и лишь потом позволяла телу и разуму немного расслабиться.       Каждый день я проводила несколько часов с Фыром. Мне было позволено его навещать и кормить только под надзором, поэтому наши встречи сопровождались пристальным вниманием Саферия, а также тюремщиков, державшихся теперь от нас на расстоянии. Поэтому принять человеческий облик Лой не мог, и нам приходилось довольствоваться лишь моими монологами с пересказом прошедших событий в лагере. Я смело делилась с ним мыслями и своими опасениями, а в его внимательных сообразительных глазах всегда отражалось такое необходимое мне понимание. И я чувствовала, Лой на моей стороне, что бы ни происходило вокруг, и за это я была ему безмерно благодарна.       Вернувшись к нему после разговора с хозяином лагеря, я шептала сквозь решётку извинения, гладя чешуйчатую мордочку и шею. Сердце щемило тупой болью и бесконечным сожалением, что из-за меня Лой подвергся смертельной опасности, едва выжил и теперь находился взаперти. Каждым своим жестом я пыталась передать ему свою глубокую признательность за преданность, за нашу дружбу. Он тыкался в меня влажным носом, стараясь приободрить, но на душе всё равно было горько. Я вжималась в его шею, не замечая, как острые чешуйки царапали нежную кожу. Тогда он вздрогнул, и я ощутила влагу на своём лице, подняла голову — дракон плакал, роняя свои огромные слёзы прямо на меня. Сначала я испугалась, что это слёзы его страдания или отчаяния, но затем поняла: это ради меня. Солёные капли, как и в ночь Очищающего ливня, смывали собой душевные терзания, принося облегчение. И пусть на бессмертных они действуют слабее, но всё же следующий вдох я сделала полной грудью, уже более-менее освободившаяся от мук совести и страхов за будущее. С благодарностью посмотрела в его дивные глаза и прошептала: «Спасибо».       Саферий успел вызнать достаточно полезной информации по моим вопросам, нашей изначальной сделке. Он сдержал своё слово, передав её мне, и я намеревалась ответить тем же, отпустив его. Но по приказу Мальбонте он был всё ещё ко мне привязан и не смел перечить ему. И хоть кареглазый демон сварливо подначивал меня по мелочам, на что я в долгу не оставалась, всё равно была рада его обществу. Объективно понимала, что он не наихудший вариант.       Саферий оказался весьма толковым парнем и, как оказалось, пользовался уважением среди местных. Его слово имело вес на тренировках, как и его прежний статус при Сатане. Но самым главным его преимуществом было то, что он никогда не лез мне в душу, хотя наверняка его цепкий взгляд что-то подмечал в моём поведении, делая внутренние выводы. Но он их не высказывал, да и мне теперь было о чём поразмыслить в свободное время.       С каждым днём я понимала, что мне здесь нужны настоящие союзники, разумные, а не просто фанатично разделяющие идеи Мальбонте ополченцы. Мне хотелось найти тех, на кого я смогу рассчитывать. Но из всех, кого я успела хоть немного узнать за столь короткий срок, я могла выделить лишь троих:       Кларисса, приятная женщина, ангел-лекарь, которая помогла мне в первую ночь лихорадки;       Каспар, малознакомый мне демон, один из доверенных Мальбонте. Он явно настроен дружелюбно, а значит, есть шанс поговорить с ним по душам;       И тот же Саферий, после его маленькой смерти и нашего разговора в комнате Ади какие-то шестерёнки в его мозгу закрутились, заставляя взглянуть на многое с другого ракурса.       Что ж, будущее покажет, смогу ли я им доверять.       Мы бродили по лагерю, время от времени, знакомясь с местными жителями. Но я не могла не отметить, что нигде не было видно белозубой улыбки харизматичного Каспара, а это значит, что особо приближенная к Полудемону троица до сих пор не вернулась с задания. Несколько раз, проходя мимо алхимической лаборатории, мы встречали Гомера, который смотрел на меня скорее как на подопытную крысу, нежели как на равного. В конце каждого дня он шёл в кабинет Мальбонте с докладом, и, судя по его угрюмой физиономии, новости если и были, то не самые благостные.       Постепенно мы сдружились с Клариссой, которая оказалась его женой, алхимика, чью неприязнь к себе я ощущала всем нутром. Мы часто пересекались с ней то за общим столом, то в узких переулках, и вскоре она пригласила меня в гости на чашечку травяного чая.       Они жили в обычных бараках, с виду ни чем не отличавшихся от других, но в их покоях было так чисто и по-домашнему уютно, что казалось, будто нагнетаемая неминуемой войной реальность не добралась до этого места. Комната была хоть и обставлена простой разномастной мебелью, но это лишь добавляло ей неповторимого шарма. Вдоль стен висели пучки сушеной зелени. В воздухе витал упоительный аромат мяты, мелиссы и чего-то ещё мне незнакомого.       На одной из полок книжных шкафов мои глаза ухватили семейный портрет в небольшой деревянной раме: Кларисса, Гомер и девушка моего возраста стоит с ними в обнимку, добродушно смеясь. Заметив мой интерес, целительница грустно улыбнулась и с трепетом взяла в руки картину. Тяжело вздохнув, поставила её уже на накрытый стол, жестом приглашая меня устраиваться поудобнее. За чашкой мятного чая, каждый глоток которого успокаивающе растекался по телу горячей освежающей волной, женщина начала делиться со мной частью своей удивительной и непростой историей.       Сейчас на вид ей можно было дать не больше сорока по земным меркам, но я прекрасно понимала, как хитро играет тут время, и первый взгляд почти всегда был обманчив. Кларисса была красива, обаятельна, и я даже не сомневалась в её внутреннем стержне.       Оказалось, она сама появилась в бессмертном мире недавно. Примерно шестьдесят лет назад девушка жила вполне полной и насыщенной жизнью, начиная с весёлых молодёжных приключений вместе с единомышленниками хиппи и заканчивая самоотверженной работой в военном госпитале. В её смерти не было ничьей вины, она умерла от остановки сердца в свои двадцать семь лет. Поэтому, очнувшись непризнанной и оказавшись в Школе, она не особо рвалась на Землю.       Выбрав по окончании обучения сторону ангелов, она улетела навстречу своей судьбе покорять столицу Небес, где в один из приятных вечеров повстречала Гомера. Он был серьезен, статен и обаятелен, совершенно отличался от ветреных земных людей, с которыми Кларисса когда-то была близка. К тому же, он имел пусть небольшое, но влияние благодаря своей работе. Архангел был личным помощником достопочтенного престола Фенцио в Цитадели, и очень сдружился с ним.       С ностальгической улыбкой она вспоминала как неидеально, но очаровательно проходили сотни красивых свиданий. Галантные ухаживания не оставили девушку равнодушной, и Гомер с Клариссой быстро сошлись, а через несколько лет у них появилась маленькая дочь.       Всё шло своим чередом. Их милый дом был наполнен счастьем и, казалось, так будет всегда. Как-то раз на званый ужин к друзьям Фенцио привёл с собой непризнанную, Ребекку.       При упоминании мамы я чуть не подавилась чаем и затаила дыхание, беспокойно предчувствуя её дальнейшее влияние на жизни ангелов. Но Кларисса лишь по-доброму усмехнулась, заметив мою настороженность, и продолжила рассказ, как ни в чем не бывало.       Супруги видели, что престол был увлечён умом и красотой девушки, но, как и сам мужчина, не имели предрассудков относительно бывших смертных. Гомер был рад за друга, ведь потеряв жену на задании, тот долгие годы не мог прийти в себя и воспитывал сына один. Теперь же в его серых глазах вновь горела жизнь, и весь он был преисполнен веры в светлое будущее. Не было сомнений, что такая приятная, степенная, но целеустремленная Ребекка предпочтёт стать ангелом после обучения, а до тех пор их отношения не выйдут за рамки приличия.       Но всё изменилось в одночасье. Престолу поручили важную миссию в место, где время текло иначе. Для него не прошло бы и недели, зато здесь — целые годы. Делегировать задание другому не позволили, и он предложил Ребекке дождаться его или лететь следом за ним сразу после школьного распределения. Вместо ответа блондинка посмотрела на Фенцио своими проникновенными глазами, голубизна которых скрывала равнодушный лёд, и ангел решился, приняв её молчание за участие. Он подал в отставку, отдав предпочтение велению сердца, а не голосу холодного разума. И ошибся. Она отвергла его. В итоге он потерял высокую должность, уважение коллег и любовь, в том числе веру в неё и в женскую бескорыстность. Но ломалась не только его судьба. Его приближённые и помощники также лишились своих постов.       Я виновато опустила глаза, уставившись на разномастные блюдца с миндальным печеньем. Естественно, из-за опрометчивых действий Фенцио пострадали и другие. Я не знала, какие у них с мамой были отношения на самом деле, да уже и не хотела знать. Одно понимала точно: если ты не любишь человека, найди смелость заявить ему об этом открыто, не давая молчаливых ложных надежд.       Целительница грустно вздохнула, подливая нам горячий травяной настой. Видимо, наступила не самая радужная часть истории.       Среди таких сотрудников перевели и Гомера, поручив ему новое долгосрочное задание в месте, где время, напротив, текло во много раз быстрее. Кларисса, будучи преданной женой, дорожившей их браком, беспрекословно заявила, что улетит с дочерью вместе с ним, что любовь и брак для неё не пустые слова, и она намерена всюду следовать за мужем, оказывая всю поддержку, на которую только была способна.       В итоге в мире бессмертных прошло лишь несколько месяцев, когда в том уголке света — десятилетия. С успешно завершённой миссии семья вернулась уже с повзрослевшей красавицей дочерью. А через некоторое время случилось то, чего никто не ожидал. Их малышка предпочла отдать своё сердце молодому демону. К несчастью их постыдный в рамках общества секрет быстро раскрылся, они оба были обескрылены и низвергнуты на землю.       Женщина до белых костяшек пальцев нервно сжимала края скатерти, отчего мне казалось, что они одного цвета. Её раскосые глаза были полны еле сдерживаемых слёз, а я замерла, совершенно потеряв дар речи. Но спустя несколько секунд опомнилась и искренне выразила своё сожаление произошедшей ситуации, на что она миролюбиво подняла руки и смахнула-таки проскользнувшую слезу, вмиг оставившую длинную солёную дорожку на её щеке. Как оказалось, на этом злоключения не закончились.       Кларисса безмерно грустила по дочери, но, как бывшая непризнанная, в жизни людей не видела глобальной катастрофы. Ведь самая существенная разница между их мирами — что они стали смертны, а значит, жизнь их конечна. Падшие прекрасно уловили эту грань и поэтому торопились прожить её ярко, наполняя счастьем каждый свой совместный день.       Нарушая запрет, ангел втихую виделась с дочкой по ту сторону и довольствовалась её благополучием с любимым человеком. Ровно до того момента, пока и эта хрупкая радость не обратилась в пепел — в городе случилось страшное землетрясение и дочь с возлюбленным погибли под обломками собственного дома. Их обнаружили вместе, крепко обнимавших друг друга в последние мгновения своей смертной жизни. Конец. Крах материнских надежд. Злая судьба на пару с Создателем вырвали кусок сердца, навсегда оставив там не прекращающую кровоточить рану с нестерпимой адской болью внутри, от которой убежать невозможно.       Кларисса, вновь погружённая в те жуткие события, расплакалась, давая волю слезам. Женщина задрожала от нахлынувших эмоций, и я, недолго думая, присела рядом и обняла, просто даря ей свою бесхитростную поддержку, сама смутно представляя, каких размеров зияющая дыра в её груди, излечить которую недостижимо. Через пару минут, шмыгнув носом, она благодарно улыбнулась мне, погладив по плечу, и продолжила неровным голосом рассказ.       После чудовищного происшествия Гомер не находил себе места, обвиняя Шепфа в случившейся беде, за что поплатился должностью и с позором вылетел из Цитадели под гневным взглядом уже успевшей продвинуться по карьерной лестнице Ребекки. Она словно позабыла все их совместные встречи, будто вычеркнула их из своего прошлого.       Я тяжело вздохнула, сконфуженно отводя глаза. Что ж, становилось понятно, что причина неприязни алхимика ко мне в его личных счетах с Ребеккой. Довольно предсказуемо, мама насолила многим, когда шагала по головам к власти, а тут ещё и друг Фенцио, потерявший свое место косвенно из-за неё, что повлекло за собой цепочку страшных событий.       В их опустевшей семье каждый переживал горе по-своему. В то время ангел изменился, стал чёрствым и одержимым некой отчаянной решимостью. Начал отдаляться от жены, погружаясь целиком в науку, ища там спасительное отвлечение и успокоение души. Однако с каждым днём он становился более отстранённым, чужим, не замечал ничего вокруг. Но даже таким Кларисса не могла оставить мужа, по-прежнему пытаясь его смягчить, помочь пережить общую боль, хотя в глубине души сама возненавидела этот Закон о неприкосновении, из-за которого они потеряли дочь дважды.       А несколько месяцев назад с интересным предложением к ним зашёл изрядно постаревший школьный учитель, Фенцио. Он поделился планом возродить того единственного, кого опасался сам Создатель. Кто, по его словам, мог добиться справедливости и равноправия для бессмертных, в том числе отменить запрет на смешанные союзы, погубивший тысячи жизней за время своего существования. Предчувствуя начало неминуемой войны, оба супруга с готовностью примкнули к Мальбонте, искренне желая помочь ему добиться победы.       Поблагодарив за чай и откровения, которые несомненно сблизили нас, я отправилась восвояси под чутким контролем своего сопровождающего.

Soundtrack Chase Holfelder — Every Breath You Take

      Да, Мальбонте…       За эти дни с мужчиной мы практически не виделись, чему первое время я была рада, одновременно испытывая странную неизъяснимую тоску. Однако я чувствовала — эта передышка идёт на пользу нам обоим.       Хотя мне казалось, что где бы я ни была, куда бы ни пошла, он за мной наблюдает. Мою кожу словно обжигал чей-то зоркий взгляд, но, оглядываясь и всматриваясь в окрестности, подтверждений своим догадкам я не находила. Возможно, это было следствием силы во мне, благодаря чему я стала сильнее ощущать его присутствие в лагере. Кто знает.       Но затем я начала ловить себя на мысли, что всё равно думаю о нём. И чаще всего не как о предводителе или Враге небес, и даже не как о любовнике, хотя такие откровенные образы, признаюсь, тоже неприлично часто всплывали в моём сознании. Почему-то в голову лезли уютные воспоминания разговоров с пепельноволосым ангелом, когда уже в заброшенном холле мы могли доверчиво делиться всеми личными думами друг с другом. Когда я часто по-дружески прислонялась к его мощной груди, ощущая, как та вздымается при каждом дыхании, а голову укладывала на широкое мужское плечо, которое словно и было создано для этого. Шнурок от его серой толстовки то и дело норовил пощекотать мне шею, и я, смеясь, небрежно отбрасывала его в сторону. Как же я соскучилась по пронзительным серо-голубым глазам, от искренности и доброты которых внутри разливалось приятное тепло.       А ведь в то самое время где-то во тьме жил Маль, внимательно следя, чтобы его хитроумный план реализовывался верно. Сколько раз я пыталась представить себя на его месте, но мне никак не удавалось. Вспоминались недавние слова Мальбонте, от которых невольно кровь стыла в жилах и от скорби сжималось сердце:       «Сначала там не было ничего кроме глубинного страха, бесконечной боли и бессильного отчаяния. Затем появилась цель — заветное желание отомстить — и несокрушимая вера, что когда-нибудь я смогу вырваться. Я стал воплощением необузданной жестокости, неукротимого гнева. Полон беспредельной злобы, готовой слепо истреблять всё на своём пути».       Каждая его фраза скрывала в себе тысячелетние мучения, к которым было невозможно остаться равнодушной. Я испытывала боль, почти физическую, до мурашек по коже, но это были лишь сопереживания. Всю агонию его пыток мне не вообразить. Нет, я не соврала ему у озера: я бы действительно освободила Маля и провела ритуал, если бы знала правду. Томиться веками в неподвластном тебе страдании… ребёнком… нет, это слишком по-зверски! Как Создатель мог поступить так?       И теперь этот суровый, жестокий, непримиримый мужчина готов поставить весь старый мир на колени, лишь бы взглянуть в глаза своему обидчику. А я добровольно встану рядом плечом к его плечу и помогу ему. По крайней мере, пока жажда мести не пойдёт вразрез его справедливым целям.

***

      На пятые сутки устоявшаяся система даёт сбой — мною овладевают кошмары. Вновь лабиринт без начала и конца, погружённый во тьму. Кровавые отпечатки кругом и хриплый вкрадчивый шёпот, слов которого я не понимаю. Я бегу, бегу по заросшим дорожкам, пока не начинаю падать куда-то…       Темнота. Лежу навзничь на чём-то твёрдом, провожу по нему рукой, подушечками пальцев ощущая сухую структуру дерева и волнистую выпуклость породы — обычный пол, ничего удивительного. Первое, что слышу, — приглушённые голоса, фоном для которых уныло завывает за окном ветер. Открываю глаза, пытаюсь привыкнуть к темноте, совершенно не понимая, где нахожусь. Оглядываю небольшое помещение, погружённое во мрак, с которым борется одинокий тусклый огарочек свечи, стоящий на тумбе рядом с детской кроватью. В воздухе витает слабый запах тлеющего фитиля и плавящегося воска.       Голова мальчика покоится на подушке, но, несмотря на явно поздний час, он не спит. Слежу за его взглядом, упирающимся в щель приоткрытой двери, откуда падает тонкий луч света. С беспокойным любопытством маленький Бонт прислушивается к тревожным голосам, что тихо доносятся из соседней комнаты. Его ручки от волнения без конца комкают край одеяла.       Смотрю на ребёнка, который сейчас выглядит совершенно одиноким и потерянным. Хочется коснуться его, провести ладонью по лбу и ласково взъерошить волосы, улыбнуться и подбодрить. Но вместо этого я со вздохом подхожу к двери, заглядывая в узкий проём.       Родители о чём-то оживлённо переговариваются, при этом лица у обоих очень озабоченные.       — Дорогой, пожалуйста, повтори ещё раз. Страх за нашего сына не даёт мне спокойно мыслить.       Мужчина терпеливо вздыхает.       — Я был в библиотеке Ада, где пытался найти достоверную информацию о том дне. Перерыл многие стеллажи, но нигде не нашёл упоминания о самой реликвии, будто её намеренно стёрли из истории. Расспросы не остались незамеченными, но на мою удачу ко мне подошёл молодой демон, заинтересовавшийся моим поиском. Удивительно, но он знал эту легенду с гораздо бóльшими деталями, также он косвенно подтвердил и участие в ней зачарованного кинжала.       Женщина ахает, поспешно прикрывая рукой рот.       — Но откуда Бонт мог знать это? Самаэль, как можно объяснить, что он рассказал все подробности, о которых молчат даже книги?       Мужчина устало пожимает плечами, его иссиня-чёрные крылья слегка вздрагивают и тут же опускаются.       — Не знаю, Анабель. Послушай, тот демон хочет поговорить с ним, но я буду рядом, не беспокойся.       — Как можно не беспокоиться? Наш мальчик слышит какой-то шёпот, рассказывающий ему потенциально опасные вещи! Кто знает, чем или кем он одержим?! Вдруг твой знакомый захочет ему навредить?       — Милая, прошу тебя, успокойся. Во-первых, он не посмеет навредить сыну одного из советников Сатаны. Во-вторых, он мудрый демон, несмотря на его скромный возраст. Он руководит обучением детей самых знаменитых династий Ада уже много лет и мог сталкиваться с подобным.       — А откуда ему известно о кинжале?       — Думаю, как раз благодаря его статусу и вовлечённости во внутреннюю жизнь элиты, которую не принято выносить за порог. Даже когда молчат книги, древние семьи бережно хранят свою историю, передавая её из поколения в поколение.       Женщина в порыве чувств хватает мужа за руку, а я подсознательно отмечаю его сильное сходство с Мальбонте. Жаль отец уже никогда не узнает об этом.       — Ох, дорогой, пообещай мне, что защитишь нашего сына, что бы с ним ни происходило.       — Обещаю. Уберегу его любой ценой. Всегда, — он смахивает последние слезинки с её щёк, на миг приникая губами ко лбу жены, крепко прижимая её к себе. — Уже поздно, идём спать.       Анабель поднимает на него светлые глаза, сквозь волнение которых уже пробивается луч надежды.       — Всё будет хорошо, — она берёт себя в руки, подытоживая более уверенным голосом, и подхватывает свечу со стола, освещая путь в их спальню.       У нас же огонёк давно догорел, погрузив комнату в объятья темноты. В резко возникшей тишине я замечаю на фоне тоскливого шума ветра, что продолжает свою унылую песню за окном, таинственный шелест, проступающий будто со всех сторон сразу.       Оборачиваюсь на мальчика. Он сидит на кровати, тяжело дышит, уронив голову себе на руки и сжимая пальцами копну тёмных волос. Нет сомнений: до него долетело каждое слово родителей. Вдруг странный звук усиливается, и я начинаю улавливать в нём интонацию.       «Это же шёпот! Я тоже слышу его, хоть и не могу различить ни слова, что уж говорить о смысле».       Но Бонт, кажется, может. Он пару раз кивает в пустоту, утирает маленькой ручкой носик, громко вздыхает и, вернувшись в постель, погружается в сон.       Очертания видения начинают расплываться, отдаляться, выбрасывая меня… куда?

Soundtrack Watch Out — Portals

      В таящий в себе опасность лабиринт. Снова. Повсюду шёпот, преследуемый меня из ниоткуда. Снова. Трава, пропитанная кровью. Снова. Бегу, босыми ногами ощущаю, как она липнет к ступням и противно скользит. В воздухе повисает этот тошнотворный запах смерти, который я уже ни с чем не спутаю. Несусь со всех сил, поворачиваю вбок, замираю, оказываясь в тупике. Со всех сторон тут же наплывают тени, своими бестелесными, заполненными тьмой руками пытаются дотянуться до меня, коснуться, проникнуть внутрь. Всё выглядит настолько реально, что я до жути боюсь — этот кошмар теперь моя новая явь. И тут я чувствую, как чьи-то ладони цепкими пальцами обхватывают меня за плечи. Неконтролируемый ужас пробирает до костей так, что не могу сдержать крик. Непроизвольно зажмуриваюсь, рефлекторно пытаюсь отбиться, сорвать с себя эти лапы, но меня будто скручивают, зажимая руки и не давая выбраться, не оставляя шанса на спасение. Дикий, животный страх, заполоняет сознание безысходностью.       Вдруг атмосфера вокруг резко меняется. Яркая вспышка. Аура безопасности мягким облаком укутывает меня, и я чувствую знакомый запах…       Понимаю, что прижимаюсь щекой к чему-то горячему, слегка движущемуся. Открываю глаза, растерянно пытаясь сфокусировать их. Первое, что вижу, — ярёмная ямка и ключица, которой я случайно касаюсь носом. Пребываю в ступоре. Аромат его кожи дурманит, создавая в голове нереальные образы, настойчиво убеждая, что это лишь часть сна, видения, морока.       «Не может быть. Я толком не видела Мальбонте несколько суток, а теперь он прижимает меня к своей груди? Очередной бред».

Soundtrack Too Close — Alex Clare (припев)

      Но размеренный стук его сердца под ухом не дает возможности усомниться в происходящем. Медленно поднимаю взгляд, скользя по предплечью, шее, чуть задерживаясь на выпирающем кадыке, упираюсь в волевой подбородок. Не могу разглядеть лица, хотя какие теперь могут быть сомнения? Словно прочитав мои мысли, мужчина поворачивает голову ко мне. Его приоткрытые обветренные губы, точёный нос, слегка заострённые скулы, завораживающие большие глаза… они сверкают в сумраке его покоев, освещённых единственной свечой. Сейчас они напоминают мне бесконечную звёздную ночь, и я тону в них, полностью расслабляясь и обмякая в его сильных руках, всё ещё крепко обхватывающих меня.       Так странно, но в это мгновение я чувствую себя защищённой от бед всего мира. Будто бы исчезли все сомнения, и есть только его горячее дыхание на моей макушке и эти надежные объятия.       — Как ты?       Тихий голос вырывает меня из полубреда, пытаясь вернуть в реальность.       — Не знаю, — честно признаюсь ему.       Брюнет разжимает руки, слегка отодвигаясь от меня, прикладывает ладонь ко лбу. Недовольный результатом хмурит брови, морща лоб. Смахивает большим пальцем пару выступивших у меня капель пота.       — У тебя снова жар.       Отрешённо слежу, как он встаёт, заботливо укладывая меня на подушки, смачивает в тазу тряпку, вероятно, уже не в первый раз за эту ночь.       — Я думала, это больше не повторится, — тихо произношу, наблюдая за его манипуляциями. — Последние ночи ведь проходили спокойно, без видений и лихорадки.       — Ты кричала и будто бежала от чего-то во сне.       Пока Полудемон бережно прикладывает мокрую ткань к моему лицу, я стараюсь сконцентрировать взор на его. Удаётся с трудом. Но всё-таки, вижу промелькнувшую там тревогу. Будто ему не плевать. Странно, почему нет?       — А потом с яростью пыталась избить меня, — в уголках его губ прячется улыбка, но мгновение — она быстро сменяется привычной ухмылкой.       — Надеюсь, мне удалось! Ох, снова снился лабиринт во тьме, — вздыхая, отвожу в сторону глаза, окунаясь в жуткие воспоминания. По телу вновь пробегают мерзкие мурашки, лишь усиливая озноб, а во рту будто проступает железистый вкус крови, которая пробивалась там повсюду. — Но тебя там не было.       Поворачиваюсь, вновь встречаясь с его внимательными бездонными очами.       — В твоё видение меня закинуло позднее. Я снова видела тебя ребёнком, ты подслушивал разговор родителей. Они договорились о встрече с каким-то демоном, чтобы тот познакомился с тобой.       Пока я говорю, на меня взирает его привычная серьёзная непроницаемая маска. И пусть она неизменна, я улавливаю его тоску по отцу и матери каждый раз, когда их упоминаю. Восстановив в памяти тот самый эпизод, Полудемон кивает, погружаясь в свои мысли. Но я не выдерживаю и задаю вопрос, который меня давно волнует:       — Чей шёпот ты слышал, Мальбонте?       Он резко поднимает на меня пристальный взгляд, но отвечать не торопится.       — Скажи мне, — неожиданно для себя касаюсь его руки, неловко сжимая её. — Я слышала его вместе с тобой в том воспоминании.       Он удивлённо вскидывает брови, но потом вновь хмурится.       — Слышала? — недоверчиво переспрашивает он. — А ты понимала, что он говорил?       Отрицательно мотаю головой. Брюнет снова кивает каким-то своим думам. В комнате повисает молчание. Моя слабая надежда, что он скажет хоть что-то полезное, потихоньку угасает. На меня наваливается предательская слабость. Ещё чувствую мягкие касания влажной тряпицы по коже, пока веки то и дело слипаются. В полудрёме словно со стороны слышу, как звучит мой голос:       — А почему ты самолично ухаживаешь за мной? Почему не велишь Клариссе или ещё кому?       — Хочешь, чтобы это был кто-то другой? — в его голосе так явственно звенит лёд, что я, напротив, широко улыбаюсь.       — Нееет, — лениво протягиваю слово, и перед тем, как окончательно уснуть, закрываю глаза и тихонько усмехаюсь: — Кто же захочет променять самого Врага небес…       Последнее, что откладывается в памяти — его еле слышный смех.

***

      Утро встречает меня яркими солнечными зайчиками по знакомым покоям. Свет красиво преломляется на стеклянных гранях стакана, бросая радужные узоры на лакированную поверхность тумбы.       Мягкое кресло напротив кровати вновь пустует, что никак меня не удивляет: в который раз я просыпаюсь в его комнате в полном одиночестве. Зато на комоде уже лежит стопка новых вещей. Бегло просмотрев их, подбираю себе новый наряд: короткие джинсовые шорты и белую полупрозрачную тунику поверх кружевной майки.       «Возьму с собой к озеру, там переоденусь. Ах да, тут же должна быть ванная!»       С любопытством оглядываю помещение и к своему удивлению за напольным разбитым зеркалом нахожу неприметную дверь. С легкостью отворяю её. Передо мной довольно просторная комната, где помимо всего необходимого посредине есть огромная ванная под стать внушительному росту её владельца. Удивлённо хмыкаю, несколько поражённая масштабами. Подле неё стоят бочки с водой, большой кушат и никакого намёка на душ. Нежиться с утра в ванне желания не было, а представив мороку с купанием, поливая себя из ковшика, предпочитаю привычно сходить на озеро, тем более что мне не запретили там плавать. Вероятно, Мальбонте забыл упомянуть, но ведь прямого указания не было, так что пока этим можно воспользоваться.       Привожу себя в порядок и выхожу на свежий воздух. Далее привычный сценарий: язвительные перепалки с Саферием, неизменно наполненный провизией стол, лёгкий завтрак, знакомая витиеватая тропа меж каменистых скал, пахнущий свежестью и смолой сосновый бор, упорная тренировка и манящая зеркальная гладь озера.       В голове снова целый рой мыслей, взбудораженный ночными событиями. Очередной выматывающий заплыв должен помочь мне «разложить всё по полочкам».

Soundtrack Primavera — Ludovico Einaudi

      Проворно начинаю разрезать прохладную воду, стараясь концентрироваться на правильном дыхании. Но поток размышлений перекрывает для меня и звуки дыхания, и всплески воды.       «Почему видения вернулись? Есть ли в них связь? Можно ли их как-то контролировать? Если это его воспоминания, то можно ли ими управлять, перематывая на нужное событие?»       Понимаю, что не нахожу желанных ответов, уже оказавшись на противоположном берегу. Задумчиво закусываю нижнюю губу, фактически не замечая ничего вокруг, поглощенная предположениями. Возвращаюсь обратно, меняя стиль плавания и степень нагрузки.       «Чей шёпот слышит маленький Бонт? И почему, чёрт возьми, я тоже уловила его в этом видении? Хотя, если это его воспоминание, то я слышу всё то же, что и мальчик».       Ускоряю темп, увеличивая напор.       «Итак, что мы имеем? Я нахожусь в его лагере, но непонятно в качестве кого. Новый союзник, к которому присматриваются, не доверяя? Или подопытный кролик, чью кровь он для чего-то использует? На советы не зовёт, информацией никакой не делится. В принципе понятно, если Мальбонте бросает вызов небесам, то в первую очередь Цитадели. Но какой же его следующий шаг: он будет выманивать их на нейтральную территорию или нападёт сам? Почему Полудемон медлит с такой-то армией? Да, она не вся подготовлена и тут куча «мирных» жителей, но вряд ли это является причиной для него. Значит, его задерживает что-то другое. Связано ли это с той троицей приближённых? Ох, сколько вопросов! И как же мне всё это выяснить?»       Наматываю в бешеном ритме круг за кругом. Плечи начинают ныть от столь усердных усилий, и я переворачиваюсь на спину, позволяя себе передохнуть. Перед глазами расстилается бескрайнее голубое небо с подсвеченными утренним солнцем и оттого золотистыми кучевыми облаками. Невольно любуюсь, продолжая держаться на воде, словно морская звезда, расслабленно раскинув крылья и конечности в стороны. Лёгкое дуновение ветра доносит до меня аромат свежести и хвои. С наслаждением упиваюсь им, отмечая шарм этого замечательного места. В голове мимолётно проскальзывает ассоциация с запахом.       «Его запах. От Мальбонте пахнет чем-то очень схожим. Наверное, он и сам частый гость здесь».       На всякий случай озираюсь по сторонам, вспоминая его внезапное появление в первый раз. Но не заметив ничего подозрительного, продолжаю релаксировать на слабых покачивающих волнах посреди лазурного озера.       «Так странно… Мы столько дней не виделись, не общались. Он сознательно не искал моего общества, впрочем, как и я его. Но сегодня я очнулась в его объятиях, после жуткого лабиринта ощутив себя наконец в безопасности… слыша размеренный стук его сердца, чувствуя тепло его кожи, вдыхая его личный аромат… Надо же… Глубоко внутри я даже рада, что был жар. Кажется, я соскучилась».       Замираю, изумляясь своему откровению. Потом, будто стряхивая наваждение, недовольно делаю несколько стремительных движений руками вдоль зеркальной поверхности воды, ускоряя своё «дрейфование» в глупой надежде уплыть от таких выводов.       «Пффф. Создатель, да как это возможно?! Я стосковалась по Врагу небес? Что за глупости! Наверняка опять притяжение силы играет с нами».       Но прокручивая в голове нашу последнюю встречу, с досадой отметаю эту теорию, не найдя подтверждений в виде уже знакомых ощущений и сильного магнетизма, которые были на прогулке к тем же субантрам. А затем сумасшедшая страсть в его кабинете, уносящая нас на вершины блаженства.       В памяти мелькают будоражащие образы того вечера. Блики огня танцуют по обнажённым, сплетённым в ритме страсти телам. Со стола летит очередная стопка карт и свитков, едва не задевая горящие свечи, источающие еле заметный запах воска. Каждое движение, каждый поцелуй, даже лёгкое прикосновение подушечек его пальцев находят у меня искренний отклик, усиливая вожделение. Желание быть с ним здесь и сейчас, наплевав на последствия. Шум крови в ушах сменяется нашими откровенными стонами.       Закрываю глаза, пытаясь заглушить реакции тела, но даже холодная вода им не помеха. Цокаю языком, пристыжая себя, и глубоко заныриваю, доплывая до песчаного дна. Солнечный свет красиво искажается сквозь толщину кристально чистых вод, волшебно мерцая. Мимо проплывает косяк небольших рыбок, не обращая на меня никакого внимания. Чувствуя, как заканчивается в легких кислород, всплываю на поверхность. Немного успокоившись, ложусь обратно на спину, продолжая терзать себя думами.       «Влияние силы, конечно, многое объясняет. Но…»       Роюсь в памяти, вспоминая все детали.       «Мальбонте почти сломал мне шею тогда, я могла поклясться, что слышала страшный звук треска собственных позвонков. Но внезапно он передумал и со всей страстью впился в мои губы».       Глаза широко распахиваются от внезапного осознания, дыхание сбивается и я, рефлекторно барахтаясь, на мгновение снова ухожу с головой под воду и тут же выныриваю. Делаю глубокий вдох, хлопая руками по воде.       «То необычное чувство, возникшее при поцелуе! Импульс, словно ток, пробежавший по моему телу, оплетая все клетки и… активируя регенерацию! Ещё никогда так быстро моё тело не восстанавливало повреждения. Чёртов Полудемон действительно надломил мне шейные позвонки! Но отчего они моментально исцелились?»       Пытаюсь рассуждать логически, прикидывая все известные факты.       «Мальбонте говорил о нашей силе, что она подобна сферам, что соприкасаясь, по полной заряжают все доступные энергетические батарейки друг друга. Получается, взаимодействие сил произошло ещё до того, что случилось на столе».       Останавливаюсь, принимая вертикальное положение, стараясь устаканить внезапные выводы в голове и вынося окончательный вердикт:       «Мы переспали, потому что оба того желали».       С трудом веря себе, произношу это ещё раз вслух. Будто информация через уши стала более достоверной, что за бред! Какого дьявола сердце начинает отбивать чечётку, даже более бойкую, чем во время всех моих заплывов?! Умываю ладонями лицо, которое тотчас запылало от жара.       «Я всё-таки добровольно захотела Наивысшее зло. Даже не знаю, есть ли облегчение от такой правды?»       Упираюсь взглядом в высокие горные хребты, напоминающие своей внешней холодной неприступностью Мальбонте.       «А ведь он даже отстранялся тогда, предоставляя мне выбор, нырять ли в пучину наслаждения с ним или всё прекратить. Но понял ли он, что реакция сил уже произошла задолго до оргазма?»       Плавно погружаюсь под воду, выдыхая зашкаливающие эмоции вместе с воздухом из легких, создавая круговорот пузырьков, незамедлительно устремляющихся к поверхности. Вода принимает их и меня, успокаивая, словно для неё я своя. Выныриваю уже другим человеком, ангелом, демоном, непризнанной — неважно. Главное, что я растворила досаду в озёрной прохладе и немного разобралась в своих чувствах.       «А догадываешься ли ты, Мальбонте?»

***

      После того как мы с Саферием привычно навестили Фыра, возвращаемся по южной дороге. Вообще, я уже неплохо ориентируюсь в лагере. Мне гораздо проще приметить отличительные знаки среди лачуг и переулков, чем оказаться посреди леса, поля или тем более неба с примерно одинаковым горизонтом. Сомнений нет, я точно там заблужусь, никакого внутреннего компаса у меня нет, и без чётких ориентиров по местности я пропаду.       Мы проходим мимо тренирующихся бойцов. По виду это устрашающая армия демонов, двигающаяся как множество маленьких механизмов единой машины для убийств. Их крылья пестрят всеми оттенками чёрного, коричневого и красного, но кое-где встречаются и белые. То воины-ангелы, отвергнувшие заветы серафимов во время столкновения у Школы и ныне присягнувшие Мальбонте.       Мой личный кареглазый охранник недовольно качает головой, что-то крича их командиру. Тот замирает, глядя на него, послушно рапортует в ответ. Саферий тут в почёте. Не зря оказывается Мальбонте передал меня под его надзор после освобождения из камеры. И тем не менее, он его не спас от моей вендетты. Неужели он действительно способен держать своё слово? Спокойно отмечаю тихую радость, что всё-таки архидемон пережил мою выходку. Глядишь, мы ещё с ним подружимся.       Перевожу взгляд от командиров, которые бурно обсуждают недочёты тренировки, снова на солдат. Да, только воины. Среди них нет ни учеников, ни «местных». Для них такие тренировки не впервой.       Из раздумий меня вырывает звонкий голос:       — Вики!       Оборачиваюсь, не веря своим ушам. Ко мне подбегает серокрылый ополченец, всё ещё слегка осунувшийся, с нездоровым цветом лица, но, главное, живой!       — Донни?       Парень от избытка чувств радостно обнимает меня, пока я, поднимая упавшую от удивления челюсть, добродушно похлопываю его по плечу. Краем глаза замечаю настороженный взгляд Саферия, но, кажется, демон понимающе держится в стороне. Благодарно киваю ему, переключаясь на собеседника.       — Как ты? Ты присоединился? Когда тебя освободили?       Тот тяжело вздыхает, в глазах мелькает печаль.       — После встречи с тобой и гнева охранников, я думал, что нас отправят на плаху. Но когда село солнце, нам принесли похлёбку. То ли мы были так голодны, не евши несколько дней кряду, то ли она и вправду была сносной. После я даже грешным делом подумал, вдруг она отравлена, чтобы тихо и в какой-то степени милосердно избавиться от пленников. Но ночь прошла спокойно, а на следующий день нас вновь покормили, даже пару раз. А потом охранники стали выводить заключённых по одному, ничего не объясняя. Давила неизвестность, но вот, настала и моя очередь. Меня привели на встречу к нему. Я боялся до чёртиков, его энергия ощущалась повсюду и подавляла одним лишь своим присутствием. А потом он заговорил. Спокойно, разумно, а не так, как нам описывали безумие Наивысшего зла, а когда закончил, то дал несколько дней на принятие решения. Я был уверен, что он убьёт нас в случае отказа, но тот, напротив, пообещал жестоко расправиться с каждым, кто, присоединившись, решит попытаться предать его.       Он берет меня за руки и с облегчением улыбается.       — Я сделал выбор, Вики. Я с вами, буду биться против Цитадели.       Улыбаюсь ему в ответ. Как же я рада, что он принял верное решение. Они оба.       — Я рада, что ты на нашей стороне, Донни. Тебя только выпустили? Ты уже нашел, где ночевать?       — Меня, как и большинство, освободили вчера. В камерах осталось всего двое принципиальных ангелов, но к ним теперь относятся лояльно, обещали кормить. А за меня не беспокойся! Нас определили в несколько бараков, — он наклоняется ко мне и шепчет, чтобы посторонние не расслышали: — За нами присматривают его воины, на всякий случай, чтобы без глупостей. Да только вряд ли кто-то из желающих предпочтёт заведомо провальную попытку бегства сытой и безопасной жизни до окончания войны, пусть и за решёткой.       Понимающе киваю, мягко сжимая его плечо.       — Какой день чудесный! — он снова улыбается, поднимая глаза к небу. — Особенно прекрасен он тем, что я наконец могу спрятаться в спасительной тени. Эх, гитару бы мне — спел бы от счастья!       — Ещё увидимся, Донни, — подбадривающее похлопываю его по предплечью.       Он машет мне на прощание и скрывается за поворотом. Чуть поодаль за ним неторопливо и даже скучающе следуют двое стражей.       «Что ж, сегодняшний день полон удивительных сюрпризов. Почему бы не продолжить в том же духе?»

***

      Солнце медленно, но верно клонит в сторону горизонта. Небо постепенно окрашивается в оранжево-красные оттенки. Здесь, в горной местности, темнеет быстро, а значит, скоро закат.       Прохожу мимо дежурного, стоящего на посту у барака с кабинетом Мальбонте. Тот же демон, которому не посчастливилось столкнуться со мной в прошлый раз. Он подозрительно косится на меня, для убедительности сильнее сжимая рукоять меча. Усмехаюсь его попытке выглядеть устрашающе. Если бы я только захотела, то уложила бы его на лопатки играючи. Одного точно. Вот нескольких уже вряд ли, концентрация подвела бы.       Сдержанно киваю ему, коротко интересуясь:       — Собрание ещё не окончилось?       Тот отрицательно качает головой. Естественно. Я и так знаю примерный распорядок дня, а точнее, что сейчас время ежевечерних докладов совета своему военачальнику.       «Что ж, подожду».        Направляюсь к столу неподалёку, попутно оглядываюсь в поиске знакомых лиц. Никого. Видимо, все приближённые внутри. Странное ощущение собственной бесполезности и его пренебрежения неприятно распространяется по венам.       Встречаюсь глазами с Саферием, неизменным моим компаньоном. Тот, ухмыляясь, усаживается напротив, жестом предлагая перекусить. Хорошо, возможность поужинать в спокойной обстановке улучшает не только пищеварение, но и настроение. Довольно хмыкая, принимаюсь за еду.       Минут через десять дверь кабинета отворяется, и оттуда выходят пятеро, среди которых шагает и алхимик. В груди щемит жалость. Теперь, зная его историю, не могу не сочувствовать их утрате.       «Пусть сейчас ты видишь во мне отражение Ребекки, но рано или поздно ты поменяешь своё мнение».       Гомер замечает меня, его взгляд сквозит неприязнью. Он кривит ртом и надменно разворачивается, направляясь в сторону лаборатории. Устало закатываю глаза.       «Надеюсь, всё же ты будешь не такой упёртый как Фенцио, и у тебя хватит ума не мстить».       Приветствую советников. Те хоть и глядят на меня чуть с меньшим отвращением, чем алхимик, но отвечают молчаливым кивком. Встаю из-за стола, направляясь внутрь помещения, слыша тихое перешёптывание за спиной. Страж быстро рапортует о моём визите и поспешно убирается с пути. Перешагиваю порог, с негромким скрипом закрывая за собой дверь.       С момента моего последнего визита здесь ничего не изменилось, разве что свитков на столе поуменьшилось. Утомлённый разговорами Полудемон сидит, откинувшись на спинку стула и облокотившись на резные деревянные ручки. Глядит на расстеленную перед ним большую карту. Хотя нет. Глаза успевают бегло ухватить, что это масштабный чертёж, но не плана зданий или траекторий маршрутов. Это схема с какими-то сферами, кривыми и расчетами. Поспешно отрываюсь от неё, не хочу, чтобы он посчитал, что я здесь из-за его военных тайн. Останавливаюсь от него в пяти шагах.       — Не помешала?       Он проводит ладонью по лицу, сбрасывая усталость. И вновь он несокрушимый, не знающий слабостей, пристально смотрит на меня. И не понять, удивлён ли он моему приходу или нет.       — Ты что-то хотела обсудить?       «Дела, дела… логично, он всегда что-то планирует, обдумывает, выверяет. И мне всё ещё интересно, узнать детали, но сегодня я тут не за этим».       Тёмные омуты сверкают яркими искорками от свечей, словно там пляшут маленькие бесенята. Заворожено смотрю в них, в один миг утопая, не отдавая себе отчёта. Пока не замечаю на его губах самоуверенную ухмылку и не вспоминаю, зачем пришла.       — Не хочешь прогуляться?       Голос звучит непривычно тихо и хрипло. В горле пересохло. Похоже, я слишком увлеклась, забывая дышать. С охватывающим смущением понимаю, что действительно позволила себе лишнее, а он так и не одёрнул, продолжая впитывать меня лукавыми чёрными глазами. Кровь моментально приливает к щекам. Привычные блики свечей, танцующие по стенам комнаты, настойчиво вызывают совершенно другие раскованные образы в памяти, отчего становится душно. Прочищаю горло, возвращая себе контроль над мыслями, уже громче повторяю:       — Хочу прогуляться, не составишь компанию?       Его усмешка становится шире, во взгляде мелькают чёртовы озорные огоньки.       «Неужели он тоже сейчас вспоминал о…»       — Почему нет.       Он встает, машинально поправляя тунику, и я, скрывая свою минутную растерянность, двигаюсь к выходу, стремясь скорее оказаться на воздухе, внутренне радуясь, что темнота помогла скрыть возникший румянец.       На улице Мальбонте отпускает Саферия, тот свободен до утра. Отлично, нам никто не помешает пройтись без лишних ушей.       Мы идём западной дорогой, мужчина без лишних расспросов следует за мной, периодически ловлю на себе его любопытные взгляды. Надо же, неделю назад мы шли этой же тропой до субантр, я была его пленницей и всё ещё сомневалась в выборе стороны, ужасалась его жестокости и принципиальности. Но, как оказалось, сын ангела и демона способен прислушиваться к разумным доводам. Он сам принял решение относительно пленных, в своей манере пообещав беспощадно расправиться с предателями. Но всё обошлось ведь без лишней крови, пока.       «Интересно, чем были заняты его мысли в те дни, когда мы не виделись? Лишь делами или я там тоже мелькала?» — задумываюсь в какой-то момент, но тут же недовольно цыкаю на себя.       — Давно хотела спросить, кто строил этот лагерь? — продолжая идти, прерываю вопросом молчание.       — В основном, первые сподвижники и заключённые, — спокойно отзывается Полудемон.       — Немудрено, что убийцы ничего не смыслят в жилье и комфорте, — хмыкаю в ответ.       — С чего ты взяла, что они убийцы? — Мальбонте скользит насмешливым взглядом по моему растерянному лицу. — Убийц бессмертных отправляют на землю или сразу в Небытие. Да, среди заключенных не было архитекторов, но помимо воров и мошенников здесь встречаются и просто неугодные, которые стремились узнать то, чего не должны были, или открыто восставали против имеющихся устоев.       «Значит, его армия состоит не из отпетых адских головорезов. Почему же в Школе нас пугали сбежавшими узниками? А, это «случайно» совпало с убийством Лоры, после чего нам и преподносили информацию об их опасности».       — Я не знала. Да, жаль среди твоих людей не нашлось хороших строителей. Ведь невооруженным глазом заметно, что лагерь не готов. Когда вы начали его обустраивать?       Мальбонте неопределенно качает головой, мимоходом окидывая взглядом бараки да дома из профлиста и подручных материалов.       — Несколько месяцев назад, когда ты только попала в Школу. Когда Фенцио узнал, что ты заполучила зеркало, мы решили ускорить приготовления. Но ты верно заметила, что он не закончен, — с досадой в голосе отмечает он. — К моему появлению он должен был выглядеть совсем иначе, более укрепленный, способный вместить в себя достаточно новых ополченцев, предоставив им нормальные бытовые условия в рамках предстоящих военных действий.       — Что же пошло не так?       Он оборачивается и с усмешкой произносит:        — Ты.       Останавливаюсь от неожиданности, непонимающе хлопая ресницами. Жду, когда же он удостоит меня более исчерпывающим ответом.       — Я не ожидал, что ты так скоро сможешь разгадать загадку башни, ведь даже Фенцио за столько лет не добился в этом успеха. Поэтому, когда стражи заметили пропажу запертого ангела, мы поняли, что медлить больше нельзя и стали готовиться к ритуалу.       — Надо же, — удивленно хмыкаю, продолжаю прогулку, приближаясь к границе лагеря. — Выходит, я существенно приблизила твоё возвращение и будущий триумф. Возможно, даже на пару лет.       — И да, и нет, — коротко бросает мне.       — Что это значит? Разве то, что ты быстрее оказался на свободе, не означает твою скорейшую победу?       — Да. Но не всё так просто, Виктория, — он всматривается куда-то вдаль, в небо, уже раскрашенное багряными красками, и еле слышно добавляет: — Но мы успеем.       — Успеем что? — я замедляю шаг, даже не зацикливаясь на новом к себе обращении.       Но он не одаривает меня ответом, а лишь уточняет, разводя в стороны руками:       — Мы пришли?       Встаю напротив него. Дерзко. Близко. Даже очень. Хочется получить свои разгадки на вечные секреты и недомолвки прямо сейчас. А еще иррационально хочется прикоснуться к мужской груди, скрытой за туникой, оказаться в его объятиях, как было ночью, ощутить вновь его запах.       «Создатель, за что мне это!» — еле удерживаюсь от желания прокричать это в пространство, схватившись за голову. Но вместо этого улыбаюсь и указываю рукой на возвышающиеся горы.       — Нет. Нам туда, летим?       Не дожидаясь ответа, легко отталкиваюсь от земли и взмываю вверх. Впереди скалы и красиво проплывающие облака над ними, которые немного преломляются из-за покрывающего территорию купола. Возникает очередная дурацкая идея, и я охотно за неё хватаюсь. Нескончаемое любопытство и адреналин — моё всё, а также слабоумие, похоже.       Стремительно набираю скорость и, не оглядываясь, проношусь мимо скал, лечу прямо на купол. Двадцать метров, десять, пять… Резко останавливаюсь в паре метров от энергетического поля и наконец оборачиваюсь, подозревая встретить гневный взор преследователя сразу за собой. Но вместо этого нахожу Мальбонте стоящим на горных породах со сложенными на груди руками. Удивленно возвращаюсь к нему.       — Ты не полетел за мной! — выпаливаю на него, аккуратно приземляясь на почву. — Решил, что я никуда не денусь или начал мне доверять?       Замечаю в его глазах что-то похожее на злое облегчение. Значит, не был до конца уверен.       — Ты уже сделала свой выбор, — равнодушно пожимает плечами. — Поменяй ты решение сейчас, понимала, что тебя ждёт. Но не советую впредь вытворять подобные фокусы.       Адреналин в моей крови уже перемешался с эндорфином от удачной шалости, и я не могу сдержать смех.       — И всё-таки доверяешь. Я хотела узнать насколько.       Пытаюсь взять эмоции под контроль и прячу лицо в ладонях. Вдруг чувствую, как его руки мягко убирают их, опуская, но удерживая за запястья. Мужчина стоит напротив, внимательно глядит на меня, будто сканирует.       — Что-то изменилось в тебе за эти дни. Почему?       Его вопрос застаёт меня врасплох. Обескураженно смотрю на него, не понимая, что именно меня выдало. Или это его природная проницательность? Но признаваться в своём открытии не собираюсь.       — Разве это имеет значение? Или ты про мои попытки прощупать границы дозволенного?       — Нравится испытывать моё терпение, Вики? — его губы растягиваются в дьявольской усмешке.       — У каждого должно быть своё хобби, — невинно хлопаю ресницами и мило улыбаюсь, вызывая у него короткий смешок. — Видимо, моё — играть с огнём.       — Ты выбрала слишком опасное. Играя с огнём велик риск обжечься или вовсе сгореть, — неодобрительно качает головой.       — Только если огонь не моя стихия, — необдуманно выдыхаю я.       Секундное удивление, а затем у Мальбонте мелькает улыбка. Пусть всего на мгновение, но я успеваю её заметить до того, как она превращается в привычную усмешку. Сердце предательски ёкает, отмечая всю его схожесть в тот момент с пепельноволосым ангелом. Потому что он и есть Бонт, его не вычеркнешь. Мы замираем так, стоя на скале на фоне оранжево-красного зарева, выискивая в глазах друг друга свои ответы.       — Давай посмотрим на закат, — полушёпотом предлагаю я. Он тут же отпускает меня, и мы усаживаемся прямо на траву недалеко от отвесного обрыва.       Отсюда открывается потрясающий вид на солнце, собирающееся утонуть в облачной дымке, словно в море. Немного в стороне от нас неспешно проплывают по своей траектории парящие островки. Их скудные зелёные лесные покровы и необыкновенные водопады сейчас красиво подсвечены золотом вечерних лучей.       Здесь, на вершине, чувствуется приятный тёплый ветерок без пыли и песка. Вдыхаю полной грудью. В воздухе витает чуть горьковатый запах полыни и каких-то цветов, напоминающий мёд. Тянусь к заколке, распускаю волосы. Люблю ощущать, как они струятся от ветра, щекоча плечи и основание крыльев.       Мальбонте неподвижно сидит, согнув ноги в коленях и уложив на них руки. Кажется, он о чём-то задумался, глядит вдаль, не замечая ничего вокруг.

Soundtrack Carry You — Ruelle feat. Fleurie

      — Когда ты в последний раз вот так просто любовался закатом?       Он оборачивается на меня, потом снова на солнце. Будто нехотя произносит:       — В башне. Единственным развлечением там кроме книг и занятий было созерцание. В комнате была пара сдвоенных арочных окон, выходящих на восток и запад. Каждый день я встречал рассветы и провожал закаты. Старался найти в них отдушину, но получал лишь подтверждение своего одиночества. За годы заточения они были практически идентичны, хотя каждый раз я пытался разглядеть в них новые краски, новые оттенки, силуэты в их отблесках. И мечтал выпрыгнуть навстречу солнцу и лететь за ним, пока не перегоню.       Полудемон горько усмехается, глядя куда-то в небо, а у меня сердце сжимается в груди от осознания масштабов одиночества сидящего передо мной мужчины.       — А раньше?       — Что раньше?       — До башни. До всего этого.       Мальбонте проводит ладонью по лицу, потирая глаза и переносицу. Я думала, он не ответит, как всегда предпочитая делиться со мной избирательно. Но вдруг я услышала его голос, грустный, тихий.       — Единственное, что я помню, как мы с родителями провожали закат, сидя на песке напротив мирно качающихся волн. Мы жили недалеко от моря, хотя в человеческом понимании, оно вряд ли им было. Ведь оно не простиралось до второго берега, а его почти бескрайняя даль обрывалась парящим водопадом. Наверное, у нас было много подобных закатов, но я с трудом вспоминаю их. Время безжалостно стёрло многое из памяти.       Полудемон замолкает. Несмотря на всё, мне хочется его подбодрить, быть по-человечески рядом, даже обнять. Но он не позволит.       — Ты скучаешь по ним.       Бросает на меня пронзительный и в то же время предостерегающий взгляд, но я упрямо продолжаю:       — Хочешь увидеть их снова?       В тёмных глазах отражается вспышка гнева вместе с багряными закатными лучами.       — Ты прекрасно знаешь, что это невозможно, — собирается встать, но я удерживаю за руку.       — Погоди!       Мальбонте испепеляет меня, плотно сжимая губы. По скулам пробегают желваки, выдавая напряжение.       — Позволь мне.       Медленно подношу пальцы к его щеке, кожей ощущая легкую щетину. Он сначала отшатывается, перехватывая моё запястье, но я вновь сокращаю расстояние, протягивая вторую руку.       — Доверься мне, — повторяю, сочувственно улыбаясь, глядя в его искрящиеся сдерживаемой яростью и непониманием чёрные обсидианы.       Я делаю шаг в сторону от своих предубеждений, своих обид. Шаг навстречу темноте, в которой скрывается кто-то смутно знакомый, но интуитивно я чувствую, что не самый плохой. И я готова дать себе шанс познакомиться с ним непредвзято.       Но Мальбонте в стократ тяжелее, я знаю. Пытался ли кто-то его узнать, понять? Хотя бы честно представить себя на его месте? Думаю, нет. Можно ли винить его, что ему трудно поверить в искренность моих посылов? Для него это не шаг - сто шагов.       Уже практически отчаявшись, собираюсь опустить руку, но тут он подаётся вперёд. В это сложно поверить, но он подпускает меня, даже не знаю, почему. Этот миг, этот шаг — важен для нас обоих, потому что я касаюсь не столько физической оболочки, сколько того внутреннего мужчину в темноте, кто всё это время пытался выстоять против всех в одиночку, плотно закрывшись ширмой злости и цинизма. Мне кажется, что ему и сейчас одиноко. Хочу подарить ему утраченное счастье, пускай и его отголоски. Ведь тёплые воспоминания в нужный момент смогут помочь принять верное решение.       Благодарно обхватываю его лицо ладонями. Пристально смотрю в глаза, погружая нас в круговорот воспоминаний, которые я ему позволяю увидеть. Дымка рассеивается. Он замирает, будто совершенно не дыша.       Показываю видение, осознанно раскрывая ему все ощущения, что почувствовала там. В отражении его зрачков вижу босоногого мальчугана, весело налетающего на входящего в дом отца. Долгожданные объятия. Радостные глаза матери. Добрые слова. Застолье и душевные разговоры. Аромат маминого яблочного пирога. Как дома тепло и уютно. То самое чувство счастья и осознание, что любишь не только ты, но и тебя. Таким, какой есть.       Отнимаю руки.       Мальбонте ошеломлённо продолжает смотреть на меня, но вряд ли видит. Его глаза увлажняются, блестят, в них проносятся тысячелетия тоски и несбыточных желаний. Но ни одна слезинка не скользнёт по щекам, распрощавшись с подрагивающими ресницами. Нет, их осушит теплым порывом ветер, так некстати поднявшийся к этому часу.       Хриплый голос разрывает тягучее безмолвие совершенно неожиданным для меня:       — Спасибо.       Слова внезапно заканчиваются, становясь лишними. Молча киваю, возвращаясь на своё место.       Мы продолжаем смотреть на раскрашенный сочными красками горизонт, провожая горящий диск, что уже наполовину скрылся в багрово-золотистых сияющих облаках. Сидим в тишине, но она приятна, не гнетущая, а умиротворяющая. Как только солнце полностью тонет, оставляя после себя лишь алое зарево, мы начинаем собираться обратно.       Когда мы возвращаемся в лагерь, последние отблески заката уже угасают и в тёмно-синем небе начинают вспыхивать звёзды. В сгустившемся сумраке мы направляемся к нашим покоям. Искоса поглядываю на Полудемона. Отмечаю, что передо мной вновь несгибаемый, волевой мужчина, готовый к любым решительным действиям. Но то секундное проявление слабости у обрыва… то, что он открылся мне, пусть и на самую малость… это уже хорошее начало. Правда начало чего? Чувствую, как лоб хмурится, желая избежать подобных мыслительных процессов. Хмыкаю себе под нос, запуская ладони в густые пряди всё ещё распущенных волос.       — Устала? — интересуется Мальбонте.       — Немного, — признаюсь я. — Но вряд ли сейчас усну. А ты?       — У меня ещё дела.       — Так поздно? Какие? — вопрос вылетает сам собой, прежде чем я успеваю его обдумать.       Неопределённо дёргает плечами, но всё же отвечает:       — После заката у меня встреча.       Благоразумно помалкиваю, хотя внутри сгораю от любопытства.       Он провожает меня до комнаты, и я остаюсь одна. Присаживаюсь на кровать, беру книгу Ади, собираясь в сотый раз за последние дни её перечитать. Но звук захлопывающейся двери его покоев меня отвлекает.       «Он пригласил кого-то к себе? — едкая мысль царапает сознание. — Интересно, что за важные встречи могут проходить в его спальне в столь поздний час?»