Кинжал у твоего сердца

      Большие бордовые перья щекочут оголённую кожу, смягчая твердь скалистой почвы под нами. Уже минут пятнадцать мы просто лежим в тишине, прислушиваясь к понемногу стихающей буре снаружи. Голова покоится на мужском плече, пока я прихожу в себя после реванша.       Вничью, чтоб его!       И нет, этот гордец не поддался. Не уступил мне, хотя я видела своё имя в горящих глазах, слышала в безмолвном шёпоте прерывистого дыхания, но он так и не назвал его вслух. Мой строптивый, непокорный Полудемон! Зато и я в этот раз упрямо сжимала губы вместо того, чтобы подарить ему очередную победу.       Хотя, это было бы заслуженно. Грех жаловаться: не могу вспомнить, было ли мне когда-нибудь так хорошо. Настолько, что весь остальной мир меркнет, становится неважным, мелким. Его будто не существует. Есть только мы, два сгустка энергий, привлечённых роковым притяжением друг к другу в бесконечном хаосе вселенной. И наше слияние способно породить новые галактики. Или уничтожить их.       Чёрт, какая же странная жизнь. Из крайности в крайность, будто мчусь по лихим американским горкам с раздолбанными в ноль рельсами. Чувствую, впереди могу разбиться, но не останавливаюсь. Не хочу.       Мальбонте, как никто другой, причинил мне боль, глубоко изранив душу. И всё же я здесь, с ним. Обнимаю, трусь щекой о грудь, успокаиваюсь от звука его сердцебиения. В голове наконец ни одной мысли, только немое блаженство, неземная эйфория. Временный оплот умиротворения, но и он может легко раствориться предрассветным туманом, а потому наслаждаюсь, боясь упустить. Не хочу думать, не хочу загадывать наперёд. Единственное желание — остановить мгновение и не покидать эту пещеру как можно дольше. Пока, будучи бессмертными, не выдохнемся, пока не пресытимся друг другом, если это вообще возможно. Потому что, как только мы перешагнём её порог — нам на плечи пудовым грузом упадут очередные задачи, требующие быстрых решений и чётких действий. И кто знает, что будет дальше. Но это будет потом. Всё потом.       А сейчас его рука лежит на моей талии, пока я вдыхаю, впитываю в себя его аромат. Кожи, энергии, души. Он уже настолько родной, будто стал неотъемлемой частью меня. И рядом с Мальбонте так спокойно, так безопасно… Чувствую, что он защитит от любой угрозы, что надёжнее его никого нет. Кажется, я всё-таки отдала сердце чудовищу, которого все так боялись. Но знаю: именно он сохранит его.       Тишину неожиданно разрезает его ровный голос:       — Ты бы узнала всё позже. В своё время, когда рана от потери матери не так кровоточила бы.       Не реагирую. Лишь прикрываю глаза, с грустью и тоской ещё стараясь задержаться в безмятежной неге. Но она, словно песок, ускользает сквозь пальцы, неотвратимо вынуждая вернуться в реальность.       — Ты вправе меня ненавидеть по многим причинам. И это заслуженно, — вздыхает Полудемон, поворачиваясь лицом в мою сторону, но есть ли в чёрных глазах вина? Не знаю, сомнительно.       «Отличное начало, — безразлично хмыкаю про себя. — Хотя чего я ждала? Извинений? Что станет оправдываться, что тогда был чистейшим злом и двигал чёртовы пешки на своей доске? Нам обоим это прекрасно известно».       — И всё же, мне бы этого не хотелось, — уже мягче произносит он, и я слышу, как его сердце начинает биться сильнее.       Ему это важно.       Он бережно убирает влажные пряди с моего лба, едва прикасаясь к коже. Не двигаюсь. Не хочу выказывать признаки жизни, а потому извожу молчанием. Тогда длинные пальцы аккуратно поддевают мой подбородок, приподнимая, заставляя встретиться взглядом и детально рассмотреть очертания своего отражением в его тёмных омутах.       — Мне жаль, что твоя мать умерла. Действительно жаль.       Мальбонте говорит это спокойно, но искренне. И между строк я с удивлением улавливаю недосказанное. То, на что не рассчитывала: он разделяет мою скорбь.       Шумно выдыхаю. На душе странное чувство — уже не дикая боль, не ненависть, не пустота. Принятие? Что-то вроде. Когда-нибудь наверняка станет легче, но первый шаг нужно было сделать сейчас. И я сделала.       — Как ты нашёл меня? — спрашиваю, снова укладываясь на предплечье и возвращая взгляд на проём в своде, откуда всё ещё льётся дождь.       — По твоей энергии. Я чувствую её. Да и ты оставила шлейф по пути.       Глухо усмехаюсь, вспоминая своё сражение с возникшим ураганом. Получается, его создала я, даже не подозревая об этом. Наглядная борьба противоречий, битва с собой же. Да, обладая такой силой, лучше иметь чёткие убеждения в голове, а не утопать в сомнениях. Научиться держать свои эмоции в узде. Как Мальбонте. Даже при нападении на Цитадель он был хладнокровен, хотя представить сложно, сколько десятков лет вынашивал этот план. Лишь когда защищал меня у врат, у него будто снесло предохранитель, и он с особой жестокостью расправился с нападавшими.       И всё же… Он помог мне совладать с силой тогда, успокоив. А сегодня, напротив, — спровоцировал выплеснуть её в гневе. Позволил мне безумствовать. Зачем? Почему? Сказал, что имею право, однако был ли у меня реальный шанс против него? Чем бы дитя не тешилось… И всё-таки, мне стало легче.       «Интересно, когда ты велел мне открыться энергии, тьме… догадывался ли, чем всё закончится? Эта напористость… страсть на грани безумия… чувство свободы… Выходит, всё было во мне, а энергия лишь усилила это? — приподнимаю голову, случайно щекоча его плечо влажными прядями, и задумчиво всматриваюсь в безупречный профиль. — Ты дал мне то, в чём я нуждалась. Хотя я даже не имела представления об этом. Похоже, ты знаешь меня куда лучше, чем я сама».       И мне вдруг открывается простая истина, естественная до безобразия: демоны так эмоциональны, потому что в них больше тьмы. Они взбалмошны, но чаще искренни, всё чувствуют ярче и не желают прятаться за благочестивыми масками. Получается, этой тьмы не стоит бояться. Да, её слишком много во мне, что влечёт некие последствия, но сама по себе она не враг. Просто энергия, которая имеет разные грани. Как, впрочем, и свет, если его использовать как смертоносное оружие.       Ощущая невесомое прикосновение взгляда, Мальбонте поворачивается ко мне, и мы продолжаем растягивать тишину, всё глубже утопая в глазах друг друга. И тьма его бездны теперь мне родная. Её непроглядная чернота меня не обманет: она там не одна. Я знакома с его светом.       Свет… Вспоминаю, как ослепительная вспышка сорвалась с его пальцев в Долине, отгоняя от нас призрачное наваждение. Чистая энергия света… Мой Полуангел. Мой Полудемон.       — Выходит, ты можешь управлять не только тьмой, но именно ей отдаёшь предпочтение? Бьёшь ею, потому что другого от тебя и не ждут? Да, Бонт?       Мужчина удивлённо моргает, прежде чем нахмуриться на отвергнутое имя.       — Потому что в твой свет не поверят? И даже увидев воочию, назовут это трюком? — не унимаюсь я. — Несправедливо!       Мальбонте пару секунд сверлит меня взглядом, а затем лишь горько усмехается, покрепче прижимая к себе.       — Это неважно. Я хочу убить Шепфа, и в этом мне помогут тьма и кинжал. Я не хочу казаться тем, кем не являюсь.       И всё же от его слов веет печалью, какой-то тоскою — он давно смирился со своей ролью. Выбрал свой путь и пойдёт по нему до конца.       Тянусь к нему ладонью, ласково провожу подушечками пальцев по щеке.       — Маль… Бонт… Каждый со своими правилами и принципами. Но сейчас ты не тот и не другой. Я верю в тебя. Просто в следующий раз будь со мной искренен даже в чёртовом зле.       Он смотрит на меня то ли поражённо, то ли уязвлённо, но тут же задумывается, отчего отчётливее проявляется морщинка между бровей. Собирается что-то сказать, и я уже догадываюсь, что это будет нечто из разряда «ты всё узнаешь в своё время».       «Нет уж, слушать этого не желаю. Только не сейчас».       И вместо того, чтобы вспылить, порывисто привстаю и приникаю к его губам, скрепляя перемирие красноречивой печатью. А затем отстраняюсь и под оглушительное молчание скрываюсь среди струй водопада.       Вода освежает, делясь прохладой. Кожа моментально покрывается мурашками, обдуваемая ещё залетающими в пещеру порывами ветра. Шагаю вперёд, подставляя макушку под кристальные ручейки и ощущаю, как капли стекают по лбу, закрытым векам, задерживаясь на кончиках ресниц, скатываются по скулам к подбородку и дальше по шее к ключицам, груди… Поднимаю руки, зарываясь пальцами в корни волос, и отклоняю голову назад, одним махом широко расправляю крылья, позволяя намокнуть каждому пёрышку.       Шум водопада заглушает все звуки. Зажмуриваюсь. Темнота помогает отключить чувства, сконцентрироваться только на осязании. Холод микроскопическими иголками вонзается в тело, отрезвляя, очищая. Новое перерождение. Принятие всей себя или хотя бы начало пути.       Приоткрываю рот, смакуя, как дождевая вода приятно растворяется на языке, и вдруг ощущаю, как талию обхватывает рука и скользяще поднимается к груди. Второй ладонью Мальбонте ведёт по плечу, дугой перекидывает мокрые пряди вперёд, оголяя изгиб шеи, и оставляет там поцелуй. Волнующий, трепетный, разящий прицельным ударом по моему самообладанию, от чего ноги снова подкашиваются. Его губы такие горячие, словно принадлежат путнику, давно заблудившемуся в пустыне. И теперь он тягуче посасывает и с упоением слизывает языком влагу с кожи, утоляя свою жажду. Или же распаляя её.

Soundtrack Fire on Fire — Sam Smith

      Судорожно выдыхаю, млею от его прикосновений, ощущая незримый ток между нами. Притяжение, что моментально завлекает в свой водоворот, будоража каждую клеточку. Откидываю голову назад, а Полудемон скользит по моим приоткрытым губам большим пальцем, и я неосознанно ласкаю его языком. Очерчивает уголок рта, подбородок, ниже, а затем слегка надавливает на горло, ловя тонкие вибрации зарождающегося стона. Другой ладонью легонько поглаживает сосок, удовлетворённо отмечая, как тот податливо твердеет под ловкими пальцами.       Делаю шаг, прислоняясь спиной к жаркому телу, и уже ощущаю его возрастающее возбуждение, призывно упирающееся мне в поясницу. Стараюсь сложить крылья так, чтобы меньше мешали, но это трудновыполнимо, и они оказываются осторожно подмятыми под себя мужчиной. Запрокидываю руку ему за шею, играя на затылке жёсткой шевелюрой. Завожу вторую кисть назад, дразняще царапаю ногтями его ягодицу, и Мальбонте отвечает лёгким укусом в плечо. Мы уже неплохо разбираемся, что нам нравится и как, какие точки особо чувствительные и где именно даже невесомые прикосновения разжигают опасный пожар.       Казалось бы, я знаю его. Но Полудемон вновь умудряется меня поразить. Наклоняется вперёд, проводит носом по виску, вдыхая мой аромат, и выдаёт с хрипотцой на ухо:       — Ты пахнешь морем.       Что-то внутри надламывается от его тона — не такого, как ещё пару минут назад. Эти слова сказаны так нежно, так проникновенно, будто ничего важнее в этот момент нет.       — О чём ты? Здесь же пресная дождевая вода.       — Я о твоей энергии. Она со вкусом вольного морского ветра, дарящего прохладу вместе с теплыми лучами солнца. Хрупкая гармония разных начал.       Изумлённо оборачиваюсь, а он замолкает, довольной ухмылкой оценивая моё замешательство. Мне ещё никогда не называли всё это разом, часто распознавая лишь по одному компоненту. И, разумеется, никто прежде не описывал это так… трепетно, интимно. Никто кроме него. Мальбонте проникает мне в самую душу, мастерски отперев последний засов.       Стараюсь лучше разглядеть его среди потока. Как же хорош! Капли разбиваются о широкие плечи, крепкую грудь, огибают пресс на упругом животе, скользят по соблазнительно выступающим венам. Смоляные намокшие пряди спадают на лоб, побуждая непостижимое желание смахнуть их. Полыхающий взгляд, предвкушающая ухмылка. Величественен, силён, бесподобен, притягателен, сексуален. В нём стойкость, мужество, достоинство, несокрушимая воля. В нём мощь, текущая по жилам. Но в нём же и нежность, так глубоко сокрытая всем остальным, зажатая в стальной кулак, что о ней вряд ли узнает кто-то другой. Кроме меня.       Природная энергетика Полудемона вызывает во мне такой резонанс, что, кажется, даже воздух между нами гудит и натягивается. И дело здесь вовсе не в силе. Сейчас меня тянет к нему совсем по другой причине. И мне мало. Чертовски мало этой ночи с ним здесь. Но ведь впереди нас ещё ждут многие другие.       Не желаю спешить, растягиваю мгновения, хотя внизу живота уже сладко и томительно ноет. Поднимаю руку, очерчиваю кончиками пальцев контур чуть припухших губ. На ощупь, скользя по влажной коже, обрисовываю рельеф его плеч, рук, спины. Мальбонте едва заметно вздрагивает, когда провожу дорожку прикосновений вдоль его позвоночника и возвращаю ласку к месту между лопатками. Аккуратно поглаживая основания крыльев, двигаюсь ниже, к ямкам на пояснице. Непошло, почти целомудренно. Обвожу каждый выступающий мускул, впадинку или родинку (особенно ту, что у бедренной косточки). И никакая вода не собьёт меня с толку. Потому что уже знаю его. Потому что он мой. Сегодня — всецело.       Полудемон с ухмылкой принимает игру и так же неторопливо проводит руками по линиям талии, бережно прикасаясь к плоскому животу, поднимается пальцами выше по рёбрам. Медленно, будто считая каждую выемку. Задевает набухшие соски, но не задерживается на них. Едва ощутимо сжимает грудь, и я прерывисто выдыхаю. Хочу его ещё ближе. Хочу его внутри. В себе, во всех смыслах. А он подушечками начинает скользить по ключицам, опускаясь в ярёмную ямку и к венке на шее. К узору тату и родинке-звёздочке. Каждое его прикосновение пропитано неизмеримо большим, чем просто желанием.       Сладкая пытка — вот так на ощупь ласкать друг друга, чувствовать волны вибраций и вожделения через простые касания, обжигаться ими и в то же время мечтать сгореть дотла.       Под веками искрят и вспыхивают алые пятна. Взаимное притяжение неумолимо засасывает нас в воронку. Ту самую, которая еще хранит образы разгорячённых, переплетённых страстью тел, что стояли тут часом ранее. По их коже ветвилась чёрная паутина, а глаза были наполнены красками бесконечного космоса. Да, сегодня Мальбонте не только примирил меня с силой, но и приоткрыл другую сторону своей личности. И её темнота меня не напугала. Напротив, мы с ней отлично поладили, признав неоспоримое сходство.       Сокращаем расстояние до миллиметров. Сквозь полуопущенные ресницы ловлю очарованный, затуманенный взгляд, и в этот момент кажется, будто моё присутствие его опьяняет. Но на деле это меня дурманит его аромат, въевшийся в подкорку ассоциацией с хвоей и лесной прохладой. Мальбонте будоражит меня до полузабытья, до дрожи в коленках, до аритмии в грудной клетке, до приятно тянущей боли внизу живота. И я привычно тону в его тёмных глазах, погружаясь в непроглядные омуты всё глубже, и с долей ужаса осознаю: прикажи он сейчас не дышать — повинуюсь же, велит шагнуть в пропасть — шагну. Когда я умудрилась дать ему такую власть над собой? Не знаю. Даже страшно. Но вручила я её добровольно. Потому что уверена: в пропасть он прыгнет вместе со мной.       Тянусь, желая захватить в плен его губы, и он с готовностью накрывает мои. Необычайно сладко, хоть и всё так же требовательно. Каждым движением давая немое обещание, озвучивать которое их владелец не желает. И пусть. Достаточно того, что я замечаю, что чувствую от него, что сама испытываю рядом. Потому что более настоящего в моей жизни не было ни до, ни после смерти.       Мы целуемся у подножия водопада, находясь в его центре, с головой укрытые кристальным потоком. Пелена отсекает от внешнего мира, оставляя лишь нас двоих. Тревоги о будущем, обо всём, что будет после, теряются на задворках сознания. Я забываю, как дышать, потому что единственный необходимый мне кислород — он. И уже наплевать на все условия, на пари, на выигрыш и проигрыш. Сейчас я нуждаюсь в нём до головокружения, гипоксии и помутнения рассудка.       Прохладные струи перестают отрезвлять. Ещё немного, и они начнут испаряться. Прижимаюсь к Полудемону, желая сгореть в его пламени. Уже не мотыльком — фениксом.       Внезапно меня прошибает холодным по́том, будто ледяной ветер налетел, напрочь сбивая с ног. Дурное предчувствие? Оно проникает лютым морозом под кожу, отчего мелкой судорогой немеют поджилки.       Вдруг у нас есть лишь эта ночь?       Резко выдыхаю, распахивая глаза. Иррациональный страх захлёстывает, и я спешу прогнать панические мысли, крепче прижимаясь к груди Мальбонте и стараясь смыть их с себя дождевой водой, его запахом, его дыханием и его поцелуями.       И он улавливает эти изменения, но трактует их по-своему. Проводит рукой по спине, подмечая, как кожа покрылась пупырышками. Выводит из-под холодных струй, разгоняя температуру тела и окутывая своим теплом. Захлёбываюсь в несвойственной ему нежности. Схожу с ума от того, как правильно это ощущается — его кожа на моей, пока сердце отзывается щемящей болью вперемешку с радостью.       «Люблю», — хочу прошептать, и даже желание на миг отступает на второй план от того, как это чувство переполняет грудную клетку, всё моё существо.       Но слова застревают где-то в осипшей гортани, проглоченные умопомрачительным поцелуем. И я рукой тянусь к затвердевшему члену. Обхватываю, распределяя по всей длине смазку и различая под ладонью каждую венку, узор которой развязно желаю повторить языком. Начинаю неторопливые движения, с каждым разом чуть усиливая напор. Мальбонте сжимает пальцы, оставляя красные следы на моём теле, и надсадно выдыхает, прислоняясь лбом к моему. Замечаю, как расширены его зрачки, — почти сливаются с каймой. Он глядит мне прямо в глаза. Пристально. Внимательно. Различая каждую ресничку и цвет оттенков на радужке. А затем яркую вспышку в них, когда его пальцы касаются внизу влажных складок. И теперь моя очередь придыханно стонать, с каждым скольжением с мольбой заглядывая в дьявольски тёмные омуты. Невыносимо.       — Ложись, — шепчу в губы, мягко толкая его в грудь.       Выгибает бровь, усмехается, крепче прижимая за талию. И когда в голове уже созревает уловка, как уложить его на лопатки, Полудемон подхватывает меня и опускает спиной на край расправленного по земле огромного крыла, сам нависая сверху.       «Хитрец, любишь сам всё контролировать?»       Разводит мне колени в стороны, предвкушая следующий ход и совершенно не ожидая брошенной силовой волны в плечо. Не существенной, но ощутимой, чтобы потерять равновесие, и я переворачиваю его на бок, пригвоздив бордовыми перьями к каменистому полу. Наклоняюсь, обхватываю ладонями запястья, властно завожу их ему над головой. Мужчина хищно скалится, оголяя ряд ровных белых зубов, но не сопротивляется. Позволяет. Наблюдает. Предвкушает. Прижимаюсь промежностью к разгорячённому члену, и от низменной жажды темнеет в глазах, а воздух теряется, так и не попав в лёгкие. Как же я хочу его. До сладостного безумия. До сердечных спазмов в груди.       Цепляюсь ему в плечо, другой рукой переплетаю наши пальцы и влажно двигаюсь вдоль, по всей длине.       — Ах-м-м, — громко вырывается у Полудемона.       Обольстительно улыбаюсь, легонько прикусываю ему подбородок, скользя снова и снова, обострённо ощущая его рельеф.       — Думаешь, только ты умеешь добиваться желаемого?       Мышцы мужчины напрягаются, пальцы сильнее сжимают мои. Его терпение на пределе. Ещё немного и возьмёт меня сам. Оставив игривый поцелуй на губах, приподнимаюсь и насаживаюсь. Медленно. Погружая пульсирующую желанием плоть сантиметр за сантиметром, снова привыкаю к размеру. И Мальбонте позволяет растянуть это мгновение, не врываясь одним размашистым толчком. Смакует. Как и моё выражение лица, одержимый от переполняющих чувств взгляд, дрожащее дыхание.       Ощущение наполненности сносит крышу, и я прилагаю существенные усилия, чтобы не кончить прямо сейчас. С тихим всхлипом прижимаюсь до упора и задаю темп, который следом подхватывают его бёдра.       Волосы лезут в глаза, прилипают к мокрой коже. Откидываю голову и чувствую, как Полудемон убирает их, зачёсывая за ухо. Подушечками пальцев спускается по щеке, специально задевая нижнюю губу, а затем с нажимом проводит дорожку по шее. Удерживает за ягодицы, усиливая интенсивность плавных движений. В тёмных глазах сверкает ненасытное пламя страсти, и в моих совершенно точно горит тот же огонь. Мелодия наших стонов вновь звучным эхом разносится по сводам пещеры.       Каждый толчок доводит до исступления, рассыпая искры под кожей, отзываясь нарастающей густой сладкой болью внизу живота. И это бешеный наркотик, потому что я хочу ещё.       Ещё.       Ещё.       Глубже.       Сильнее.       С глухим рычанием Мальбонте поднимается, переводя торс в сидячее положение, обнимает за талию крепче, меняя угол проникновения.       Резче.       Отрывистей.       Жёстче.       Цепляюсь ему за плечи, царапаю, впиваясь ногтями. Стоны становятся такими громкими, что даже не слышен шум водопада. От хриплого сбитого дыхания над ухом и откровенного желания в обычно серьёзно-равнодушном взгляде кроет ещё сильнее.       Полудемон заставляет сильнее прогнуться. Обхватывает губами сосок, втягивает в рот, нежно прикусывает и снова посасывает. Я зарываюсь ладонью в чёрные пряди, оттягивая назад, чтобы самой занять его губы. Но едва касаюсь их, как ощущаю взрывоопасное прикосновение пальцев к клитору. И не выдерживаю. Вытягиваюсь струной и на волне горячего наслаждения с криком содрогаюсь. Разлетаюсь на крохотные молекулы. Охваченная небывалым тайфуном. Потерявшая все ориентиры.       — Да-а-а!.. — широко распахнув изумлённые от накатывающей эйфории глаза, всматриваюсь в его, провоцируя и фактически добивая.       — Ви-ки… — с шумным стоном следом выплёскивается Мальбонте, возносясь вместе со мной к истокам вселенной.       Радость победы отражается фейерверками на задворках сознания, но им не сравниться с яркостью проживаемых сейчас чувств. Божественное блаженство. Великая наполненность и вездесущая пустота. Мы теряем и обретаем себя. Вновь. Вновь. Вновь.       Полудемон умиротворённо утыкается носом мне в шею, будто специально обжигая дыханием покрытую испариной кожу. Через несколько секунд слышу, как негромко хмыкает, признавая поражение.       Прижимаю его к себе, пару раз пригладив чёрные пряди, ласково прикасаюсь губами к солоноватому виску. Вдыхаю запах — наш, общий. Границы давно размыты. Аромат секса, страсти… любви… Это она?       Полудемон ласково целует родинку рядом с пульсирующей венкой, отбивающей бешеный ритм сердца, и чуть отстраняется, чтобы вернуть мне внимательный взгляд.       — Ты сравняла счёт, — усмехается он, но тут же становится серьёзным. — Каков твой вопрос?       — Приберегу его на потом, — отстранённо отзываюсь, продолжая смаковать удовольствие.       Тело кажется ватным, но лёгкая боль в постепенно расслабляющихся мышцах — приятная, желанная. Я полна энергии, но она уже не бунтует, не призывает сеять хаос. Понемногу накатывает усталость, организм требует отдыха, сна, наконец.       Укладываюсь на мужчину сверху, по-собственнически закидывая на него ногу. Ногтями механически вырисовывая незамысловатый узор на влажной от пота груди. А Мальбонте прижимает к себе моё всё ещё дрожащее тело и шепчет на ухо:       — Смотри, вот и свет.       Поднимаю глаза. В дыре потолка, откуда беспрестанно лился дождь, разгорается позолотой небо. Буря давно стихла, растворившись сумеречной дымкой, и в пещеру крадучись проникает первый луч солнца.       Мы лежим сердце к сердцу. И они стучат в унисон, будто единое целое, встречая рассвет. Наш рассвет.