***
По прошествии двух дней появилась новая жертва. На этот раз ей оказался Яков Владимирович Соловьев –достаточно известный политик, что прославился своей «благотворительностью» для детских домов и для детей из неблагополучных семей, но как оказалось, — что было неудивительно — его фонд был фиктивным, а все добрые дела были только на камеру. Трансляция с сожжением Соловьева набирала все больше и больше просмотров и многочисленные перезаливы. Конечно, никто не отрицал, что обгоревший и обугленный труп среди старых потрепанных детских игрушек выглядел эффектно, но это все еще был самосуд, и Гром не мог этого допускать. Единственное, что было новым, — аккаунт, с которого вели трансляцию. «Василий Семенов» — еще одно имя, которое ничего не говорит. Стена в одной из спален на даче капитана петербуржской полиции продолжала пополняться разными бумагами. — Я думал, вы так только в фильмах делаете, — Игорь обернулся на звук, исходящий из дверного проема. Там стоял Сергей в своей застиранной от его же крови футболке и найденных где-то здесь, в закромах, джинсах, держа кипу бумаг, — заезжала Пчелкина. Это ксерокопии от Димы. У майора опять возникло странное ощущение, будто бы он чего-то не догоняет, или чего-то не хватает, чтобы сложить картину до конца. Такое уже было, когда Игорь узнал, что Волков мертв, и получилось, что Разумовский и есть Чумной Доктор. И вот опять, на пороге его комнаты стоит серийный убийца, но эта информация никак не может уложиться в громовской голове. — С тобой все в порядке? — Н… Да, все нормально, — быстро сам себя поправив, ответил бывший полицейский, забирая ксерокопии отчетов экспертов. — Почему Вы не сказали мне, что появился «Подражатель»? — спросил Разумовский, рассматривая инсталляцию из десятка бумаг на стене. — Ты ясно дал нам понять, что ничего не знаешь, еще тогда, — Сергей застыл на месте, наверное, даже не дыша, от чего Игорь напрягся, — Я… Мне не стоило. — Нет, тебе не нужно извиняться, — быстро перебил его Разумовский, все еще задумчиво сверля стену, — Это имена тех аккаунтов, с которых велись трансляции? — Да. Что-то знакомо? — Так звали мальчиков, которые сгорели заживо, — светлые глаза снова блеснули золотом. Интонация не выражала никаких эмоций, что казалось достаточно настораживающим. Но, возможно, спустя столько дней майор все же получит зацепку. Разузнать последнее имя не составило особого труда, но вероятность того, что Подражатель использует его, чтобы скрыть свою настоящую личность, была катастрофически мала. Только альтернатив у Грома особо и не было. Решив особо не разбазаривать время, Игорь направился в одно из самых притягательных мест для всех желающих преступить закон. Промышленный район, малолюдные тротуары и переулки, атмосфера любого постсоветского города — нахождение этого места здесь само по себе карикатурно, да еще и постоянно ошивающиеся поблизости оффники (нео-гопники какие-то). Дубин же в этот раз шёл гораздо увереннее и меньше озирался по сторонам. Он вообще, как только услышал, куда решил пойти майор, просто встал и пошел за ним. Само же помещение, где находился этот бар, уже пропиталось запахом дешевого пива и, походу, паленой водки, а посетители уже неплохо так выпили, несмотря на всего-то каких-то шесть часов вечера. Ну что, поехали. «Девчат, а вы случайно не знаете…» — И понеслось: один сломанный нос, (ой, уже два), щелчки вышедших из суставов костей раздавались с периодичностью в минуту-две, а сколько стаканов разбилось в унисон звуку сломанных костей! Гром, несмотря на все свои старания, все же получил пару раз по лицу и неглубокий порез поперек груди. Жить можно, только футболка безнадежно испорчена. Засунуть бы этому умнику этот нож в его же жо… Ладно, не будем отвлекаться от допроса, который, похоже, все равно ни к чему не приведет. Черт, Игорь не думал, что это будет настолько бесполезно. Хотя, можно проверить ещё пару старых лазеек. — И что же ты такого натворил, парень? — из подсобки за баром вышла женщина, лет сорока пяти в олдскульном рокерском прикиде и с искусно сделанным «гнездом» на голове, — и я не про бар. Не думай, что ты первый, кто приходит и все тут разносит. Барменша спокойно достала откуда-то из-под стойки пепельницу и закурила, смотря на Грома, и что-то ей очень не нравилось. — Вы что-нибудь знаете о… — Нет-нет, я работаю с закрытыми глазами и ушами, — перебила она Грома, а потом зачем-то взяла его за правый край куртки и отодвинула оный, отрицательно качая головой, — жаль, не показалось. На вид вроде уже большой мальчик, а простых вещей все еще не знаешь, — усмехнувшись, сказала рокерша в ответ на вопросительный взгляд через стойку, — Жёлтый обычно ассоциируют с чем-то вроде дружбы или чистой искренней любовью, но эти люди идиоты и путают цветы с цветами. Чаще всего это стыд, ненависть или страх, и поверь моему опыту, последнее самое популярное. — Такие, как он, ничего не боятся. «Ненавидеть — да, скорее всего, но бояться — это глупо», — но этого он уже не произнес вслух. Эта мысль казалась Грому абсурдной, но в тоже время что-то в этом было. Да, он мало знал о метках парной связи, но то, что их цвет может обозначать долговременные чувства одного партнера к другому, Игорь помнил. Они с Дубиным, который, к слову, просто прирос к дверному косяку во время своеобразного громовского допроса, решили пойти по направлению квартиры Грома. Ну, как они? Скорее, Игорь на автомате направился по известному маршруту, а Дима не стал его спрашивать, хотя, конечно, по мере приближения напрягся. Но ничего так и не затруднило их попадание в квартиру, кроме ленты «опечатано». Да и в самом деле, кто бы захотел дежурить возле дома подозреваемого, который, к тому же, еще и сбежал? Глупости какие. В самой же квартире ничего не изменилось. Пыль та же, мебель стоит по своим местам, дверь в туалет так же отсутствует, но все равно что-то кажется другим, или Гром уже отвык быть в собственной квартире. Но, отбросив все сомнения, Игорь пошел на кухню в поисках аптечки, пока не обнаружил сложенный пополам белый лист бумаги. Развернув его, можно было увидеть одно предложение, напечатанное обычными черными чернилами. Ни о каком сопоставлении подчерка и речи быть не может. Так же майор очень сильно сомневался, что на оставленной записке можно найти отпечатки, но зато посыл был четок и ясен, а пазл в голове Грома вполне себе сложился. « Где он? » И с этого момента, похоже, им придется копать могилы. «Have you heard the news that you're dead?» — Dead! , MCRМёртв!
30 апреля 2021 г. в 21:53
Убийства Подражателя продолжались, и Игорь стоял уже на втором за эту неделю пепелище, что осталось от какого-то владельца сети микрозаймов. Ничего, как и в прошлый раз. Ни следов, ни малейших зацепок, этот маньяк даже не проводит трансляции своего самосуда, как делал это Разумовский. Этот тип либо хочет быть аккуратнее, либо ещё только учился использовать краденное оборудование, так как не раз майор замечал уж очень странные чёрные полосы на полу, которых, в теории, не должно было бы быть здесь. Полиция должна была прибыть сюда в ближайшее время, и у Грома заканчивалось время, а ни одной улики ещё не было найдено, и только запах горелого мяса приелся настолько, что тошнота отступила сама по себе.
Звуки приближающихся сирен почти заглушили шаги, когда Гром обернулся и увидел нового Чумного Доктора. Резкая боль прожгла левое предплечье, и Игорь скривился, взявшись за повреждённое место здоровой рукой. Пуля прошла по касательной и задела только кожу. Предупредительный? Если это он, то зачем? В этой ситуации логичнее стрелять либо на поражение, либо никак. Значит ли это, что Подражателю майор нужен живым? Так, стоп. Игорь разберется с этим позже, а возможно спросит и лично, если догонит. Благо, Гром не медлил и сразу же побежал за стрелком. Шум полицейских сирен постепенно стихал, уступая лишь шарканью тяжелых ботинок о покрытие питерских крыш. Вообще, погони на поверхности домов скоро станет привычным для Игоря делом, если все так и продолжится. Вдруг прозвучал второй за сегодня выстрел. Отрикошетив от железной трубы, пуля угодила прямо в кирпичную стену, и, к сожалению, этого секундного замешательства хватило, чтобы Подражатель скрылся.
Выругавшись, Гром начал искать путь вниз, но нашел только старую пожарную лестницу, которая дважды чуть не сорвалась, пока он по ней слезал. Быстро сорентировавшись, Игорь пошел в сторону места, где он оставил свой мотоцикл, параллельно анализируя недавно сложившуюся ситуацию. Что-то смущало майора в этом Чумном Докторе. Зачем было оставлять его в живых? Конечно, возможно, Подражателю выгодно то, что все ещё считают Игоря подозреваемым и ищут именно его, но с другой стороны, что-то тут все равно не чисто…
— Игорь! — в унисон крикнули два человека в конце переулка.
— Ты опять за своё! — возмутилась Юля, подбежав первой.
— Я не знал, что он будет там, — как-то отрешенно сказал Игорь, все еще пытающийся связать недостающие детали в своей голове. Но думать не сильно-то и получалось, взволнованный эмоциональный фон остальных с каждой секундой все больше сбивал с мыслей, — мне надо подумать.
— Игорь, там все оцеплено. Я посмотрю, чтобы твой байк не сдвинули, но если тебе надо, тебя может довести Юля, только если ты не хочешь остаться… — спохватился Дима.
— Хорошо, — не совсем впопад ответил Игорь, но все его поняли.
Быстренько попрощавшись, Дубин побежал к месту преступления, в надежде что-нибудь да разнюхать, а сами Игорь и Юля уже подошли к машине последней. Ехали они поначалу в полной тишине, нарушаемой только нервными постукиваниями пальцев Пчелкиной по рулю. Как сказать, да и что? — она толком не знала. Единственное, что Юля понимала, так это то, что Грому сегодня дважды угрожала опасность. Не смертельная, но все же.
— Я чуть не забыла, — остановившись на светофоре, журналистка протянула Игорю свой телефон, — Наш Подражатель сегодня проводил трансляцию своего самосуда. Правда, она без звука, и кадр статичный, но аккаунт, который её проводил, был создан вчера и подписан как «Евгений Уваров».
Хоть какого-нибудь ответа Юля не дождалась, Гром только больше нахмурился и, посмотрев видео пару раз, отложил телефон Пчёлкиной на панель. Оставшийся путь до дачи Прокопенко они проехали в тишине, и только когда Гром собрался выходить из машины, Юля краем уха услышала «Спасибо». Дом же не встретил Игоря ни единым звуком, только свет горел в гостиной, что было очень и очень настораживающе. Но, войдя в вышеупомянутую комнату, Игорь обнаружил Сергея, сидящего за столом с перерытой аптечкой и от чего-то очень нервного.
— Игорь, ты ранен? — со странным выражением в глазах спросил Разумовский.
— Нет, — Грому, возможно, показалось, но Сергей посмотрел на него как на идиота.
— Покажи, — все еще ожидая чего-то от собеседника, попросил Сережа, — тебе будет сложно обработать свою правую руку… Пожалуйста.
Видимо, согласовав какие-то противоречия в своей голове, Гром все же снял куртку и сел на диван, где тут же материализовался Разумовский.
— Как ты узнал?
— Два часа назад у меня резко засаднило правое предплечье, и сразу же понял, что что-то случилось, — объяснил Разумовский, параллельно стирая уже подприсохшую кровь с кожи. Игорь поймал себя на том, что завис, наблюдая за действиями Сережи.
Рана оказалась неглубокой, поэтому Разумовский закончил достаточно быстро, но только оторвавшись от оконченного дела, он столкнулся взглядом с Игорем, который все это время ловил странное чувство дежавю. Особо не медля, Разумовский сразу же отодвинулся на другой край, пытаясь понять, почему Гром все еще не ушёл. Сергей, конечно, не был против того, что бы тот не уходил, ведь ему было очень интересно, что за воспоминание из его жизни мог увидеть Игорь, но страх за то, что почти каждый раз, когда они оставались наедине, ему прилетало, и достаточно так неплохо, был сильнее.
— То, что тебе, скорее всего, снится сейчас — это мои воспоминания… но это скоро пройдет, я думаю, через дней пять, все будет нормально, — пересилив себя, выпалил Сережа, — когда… связь устанавливается. Это такой побочный эффект. Я могу узнать, что снится тебе?
— Ты споришь с кем-то в своём кабинете, а потом просишь его остаться, — Гром откинулся на спинку дивана, наблюдая, как Разумовский бледнеет и непроизвольно сжимает кулаки, — но, как я понял, он все равно ушёл и не вернулся.
— Он умер, и это был последний раз, когда я видел его живым.
— А что видел ты?
— Похороны.
После недолгого затишья Игорь, встав с дивана и проронив еле слышное «спасибо», ушел к себе, а Сережа почему-то был уверен, что сегодня ему удастся успокоить задиристого двенадцатилетнего мальчика на похоронах.