Бриллиант без оправы

      Нервозность. Тревога. Беспокойство. Апатия. Злость. Депрессия? Отчаяние. Бессилие.       Достоин ли? Заслужил ли? А вдруг… вдруг всё это сон? Очередная обманка. Фальшивка. Иллюзия, которая рассеется туманом, и нет ничего.       Одно слово, и новая жизнь. Чужая страна. Чужие люди, которые тебя не поймут. Не захотят понять и не смогут. Ты никому не нужен. Маленький глупый человек. Бездарность. Неудачник.       Правильно ли это? Может, его удел, действительно, тарелки с чашками убирать, посылочки разносить, ящики таскать?       Ты ничего не умеешь больше. Кому и что ты собрался доказывать? Куда замахнулся? Сиди и молчи в своём тёмном уголке и говорить, рот свой никогда открывать не смей, недоумок.       Ты ничего в жизни своей не видел, ничего не знаешь, а всё туда же, мнение своё вдруг появилось. Рот закрой, щенок. Взрослые дяди делают бизнес, никому не нужен твой спич о несправедливости, призыве задуматься, остановиться, что-то менять. Им, людишкам этим, такое не нужно. Они стадо, тупое, травоядные, которые только жрать и срать могут. А тем, кто у власти, хищникам, на вершине, это и нужно, людишки думать не должны, а то ими манипулировать сложнее.       Пищевая пирамида. И альфа всегда сверху. Нет никакого равенства. О чём ты? Кто тебе такую глупость сказал? Омега тоже человек? Уважение? Все мы люди? Наивный. Но о любви сопливой пиши, продавай за гроши, а сучки пусть думают, что и такое бывает. Ты ничего не изменишь и ничего не добьёшься.       Ты, тупой ублюдок, паршивая овца среди того стада. Безродная, смердящая, которую порвут на лоскуты, затопчут. И ничего от тебя не останется. Дворняга, которая в канаве сгинет, загнётся от голода. Без связей, без покровителя, тебе здесь делать нечего. Заплати за своё место под солнцем. Осилишь цену? Поднимешь? Наскребёшь по дырявым карманам? Забудь слово такое «гордость», тебе нечем гордиться, сопляк. Стой на коленях, молись, проси милостыню, тебе это подходит. Мир жесток, и если не ты, то тебя поимеют.       В том-то и проблема, что связи были. А через гордость Юнги уже переступал, через себя то есть.       Счастливый билет в светлое будущее? Выиграл? Сорвал банк? Юнги неудачник, ему не могла улыбнуться Фортуна. Ему только Хоби искренне улыбался, тигрёнок, Джуни и, хотелось верить, папа. Поэтому снова вопрос, это реально?       Шихёк показался нормальным, с человечностью и своей нелёгкой историей. Зачем-то её Юнги рассказал, поделился. Смотрел не как все. Без презрения. По-отечески, что ли.       Юнги не знал, как настоящие отцы должны смотреть на своих детей. Дживон не плохой, нет, для папы хороший и для Тэхёна тоже, но ему не родной. Хорошо относился, плохого не делал, не бил, сыном называл, а Юнги в ответ по имени и только, никогда отцом не мог, язык не поворачивался, к нёбу прилипал. Дживона скорее всего этим обижал, только иначе не получалось, не мог по-другому. Уважал, но полюбить и до конца принять, наверное, не смог.       «Big Hit» не на вершине и даже не середнячок. Это почти дно. Юнги не глупый, головой понимал, Шихёк же говорил вслух и прямо. У него тоже были мечты, он не сдавался. Юнги был в шаге от того, чтобы всё бросить. Как бы Хоби убедительно не твердил, что всё получится, что придёт успех, слава, деньги, нужно только продолжать надеяться, не терять цель из вида, идти к ней, он такой почти один, остальные в него не верили.       Папа переживал, папа просил, умолял хотя бы домой вернуться. И друга своего с собой взять, места хватит, дом огромный. Юнги не мог, старался как можно реже перед ним появляться, чтобы лишний раз отца не напоминать. Потому что чем старше становился, тем сильнее на него был похож внешне. Копия. Это проклятие какое-то, не иначе. Юнги проклят с рождения.       Если с лицом ничего сделать невозможно, только смириться, во всём остальном он не хотел быть похож на отца. Всю сознательную жизнь к этому стремился, а может, ещё с младенчества это началось, альфой быть не хотел, боялся. Не повезло. Именно им он и стал. Отцовские гены в десять лет проснулись. Жахнули так, что это просто сущий кошмар. Юнги пришлось учиться быть правильным альфой, не таким, как отец. Он список себе составил, правила написал. Первое, контроль. Главное, омега не должна плакать. Юнги с этим плохо справлялся.       Как справляться сейчас, он тоже не знал. Шихёк предлагал хороший вариант. Оборудованная студия, арендованное жильё, приемлемые, почти идеальные условия в контракте. Пять лет. Америка. Город Ангелов. Шихёк говорил не только от своего лица, а за своего хорошего друга, которому выступление Юнги с одного из кастингов показал и то, что смог ещё нарыть в интернете. Искал, нашёл и сам пришёл к Мин Юнги, к бездарности, к малолетке, к неудачнику. И говорил, казалось, искренне, золотых гор не обещал, что легко будет тоже. — Будешь усердно трудиться, получишь всё, о чём мечтал. У тебя талант, способности, я бы даже сказал, гениальность. Не я один это заметил. — Зачем всё это вам? В чём ваша выгода? — Во-первых, Юнги, я хочу на тебе и с тобой заработать. Это ты должен понимать, деньги очень важны в нашем мире. И я не буду говорить, что всё во имя искусства или какой-то другой великой цели. Нет, не только. Ты умный парень, поэтому я с тобой честен. Во-вторых, мне тоже когда-то помогли. Как хочешь думай, сентиментальность, старость не за горами. Мне за сорок, а своих детей нет. Или что-то ещё, выбери, что тебе ближе. Подумай, торопить не буду, но и не затягивай. Неделя, максимум две — это предел.       Юнги думал. Сначала молча, никому ничего не сказал. Но с ним жила очень проницательная белка. Хоби заметил. Видимо, Юнги думал громко. Очень. У белки слух острый. — Я же тебе говорил! А ты мне не верил. Ты разбогатеешь, увидишь океан, там всегда лето и солнце. Когда нужно ехать? Где твой чемодан? Давай собирать вещи! Нужно, наверное, его купить, у тебя же нет чемодана! Какой кошмар! Господи, Юнги, я так сильно буду скучать, уже начинаю. Я так рад за тебя!       Опять слёзы. — Я никуда не еду.       Чтобы белка не плакала, её нужно разозлить. Или шоколадку вручить. Шоколадки не было. — Прости, что? Повтори? — Я не подписал контракт. — Опять? Юнги! Ты идиот! — Ещё не подписал, не решил. — А о чём тут думать? «Да» нужно говорить, ставить свою закорючку на бумаге в нижнем левом или правом углу. И бежать на первый рейс до ЭлЭй! Понял? Шевелись, Юнги, время — твои деньги, которые ты скоро лопатой будешь загребать. Тебя услышат. Я не дам тебе упустить и этот шанс. — Да, серьёзно? А если я не хочу? — Не обманывай ни меня, ни себя. Ты этого хочешь. Ты об этом мечтал. Но ты боишься. — Я не боюсь. — Юнги, это нормально. Бояться нормально. Как и мечтать.       Страх. Да, Юнги очень многого боялся. Боялся сделать шаг в неизвестность. Боялся поверить, что заслужил шанс, потому что его убеждали в обратном. Да он и сам себя в этом убеждал. Боялся остаться один. Но о своих страхах не принято говорить вслух. Юнги вообще не очень любил разговаривать. И людей он не любил, себя в том числе. Человека так сложно понять. Как понять других, если ты себя не понимаешь? И как же страшно любить. Этого он тоже боялся. Но любил тигрёнка, белку, Джуни и своего папу. Самые близкие люди. Семья. Их не хотелось разочаровать, для них хотелось быть сильным. Юнги слабый человек, но он так старался быть достойным.       Он согласился. На подготовку документов ушёл ещё месяц. И за неделю до отъезда опять накатило. Юнги хотел всё бросить. Потому что вдруг это всё не он сам? А если ничего не получится? Что делать потом? Как собрать себя по кускам после? Гениальность? Талант? Он уже украл чужое будущее, разве вор заслуживает чего-то хорошего? У него ничего не выйдет, всё впустую. Не заслужил, не достоин.       И в эту неделю Юнги жалел, что не жил один. Хоби следил. Внимательно следил, чтобы глупостей никаких не наделал. Телефон забрал, сказал, что побудет секретарём будущей знаменитости. Ноут спрятал. Детский сад. Пришлось поддаваться, играть в эти игры.       За два дня до самолёта Хоби его на прогулку вытащил. Сюрприз приготовил. Рано растолкал, солнце ещё не встало, заставил быстро собираться и куда-то ехать. — Узнаёшь?       Конечно, Юнги узнал. С этого места почти два года назад они ушли вместе. И это был самый лучший, правильный выбор за всю жизнь Юнги. Лучший друг, который столькому его научил, столько нового показал. Жалеть было не о чем. Всё правильно, хотя и Хоби он в своей жизни тоже не заслуживал.       Юнги молчаливо кивнул, рассматривая почти пустую улицу. Ещё слишком рано. — Мы не говорили об этом. Но знаешь, куда я шёл тогда?       Юнги думал, что никуда. Хоби сам так говорил, что ему некуда. Он ошибался, точнее догадывался, но старался мысли эти от себя гнать. — На мост. Это был край, Юнги. Мне жить не хотелось. Всё, чего я хотел, о чём думал, всё оказалось иллюзией, которая, как песок, сквозь пальцы. Я мечтал о семье, о детях, о любящем муже, который будет меня поддерживать, верить в меня. И я мечтал танцевать, показать людям сказку, рассказать красивую историю. Но вместо этого я с детства учился финансам, управлению, изучал языки. Я должен был стать альфой, наследником, а презентовался омегой и всех разочаровал, нарушил планы. И я так обрадовался, когда ошейник сняли, поводок отпустили. Свобода, думал я. Они меня поняли, услышали, простили. Они любят меня. А это всего лишь, чтобы напоследок воздуха глотнул, успел надышаться перед смертью. А я перед смертью хотел съесть клубничный пончик. Но и тут не повезло, их не было, только шоколадный, и тот сцапал какой-то скалящийся альфа. Тогда я так и думал. Но прыжок не состоялся, точнее всё же был. Метафорический. Прыжок веры или надежды. Оба за раз, наверное. Я тебе поверил. Сам тогда не знал, почему. И сейчас не знаю. Может быть, мне было плевать, что со мной будет. Всё равно, куда уж хуже-то? Но ты так уверенно сказал, что здесь, с тобой безопасно… и ты мне пообещал, дважды. На кого мне ещё было надеяться, кому верить, если меня за человека не считали? Никто. И никто не любил.       Это повторялось, опять. Опять слёзы. Дежавю на том же самом месте. — Хоби, пожалуйста, не плачь. Всё хорошо. — Нет, то есть всё в порядке. Сейчас всё хорошо. Это просто эмоции, их так много. И, конечно же, я не хочу, чтобы ты уезжал. Мне будет очень тяжело без тебя, ты же мой счастливый талисман. Лучший друг, старший брат. Тот, кто подарил мне надежду. Я так тебе благодарен, Юнги. И не знаю, смогу ли когда-нибудь расплатиться… — Ты мне ничего не должен. — Не перебивай! Мне и так нелегко. Я знаю, что они не тронут меня, побоятся подойти. Но мне всё равно страшно без тебя. И твои страхи я тоже вижу, Юнги. И, знаешь, я очень долго думал, как тебе помочь, как тебя успокоить. Нужно провести черту. Тебя ждёт новая жизнь, отбрось всё плохое, что было до. Я знаю, возможно, это глупо. Но я решил, что тебе нужно почувствовать свободу, прыгнуть.       Прыгнуть? Это с моста, что ли? Не настолько Юнги боялся перемен. — Чего? Ты в себе? — Доверься мне. Здесь останавливается автобус, который отвезёт нас в одно место. Какое, пока не скажу. Сам увидишь.       А что ещё оставалось делать? Юнги отказаться не мог.       Ехали где-то… час? За временем и дорогой он не следил. Хоби дремал на плече. Юнги переваривал информацию. Потом была пересадка и ещё немного пешком. Оказавшись на месте, у него просто слов не было. — Ты сошёл с ума! Я этого делать не буду, — и всё-таки нашлось несколько. — Мы прыгнем вместе. Это безопасно, но на несколько секунд ты почувствуешь полную свободу и отсутствие контроля. — Хоби, ты же боишься высоты. — Да, я многого боюсь, но мне тоже это нужно.       Юнги высоты не боялся, а вот упасть с неё очень.       Инструктаж, страховка, лифт. Весь город, как на ладони. Солнце только-только встало. Яркий, красивый, чистый восход. Прыжок веры в будущее? Такое же светлое, ясное? Счастливое?       Им дали время, не торопили. Очереди нет, только двое сумасшедших собирались с силами. Думал ли Юнги когда-нибудь о том, что в одно прекрасное утро окажется здесь, в этом месте, с этим человеком? Нет, никогда. — Подумай о том, что тебя угнетает, и отпусти. Оно тебе мешает, Юнги. Ты должен поехать налегке. Возьми с собой только самое необходимое. Надежду. Она поможет. Ты не упадёшь, не разобьёшься. — Тебя трясёт. — Да, потому что мне страшно. И холодно немного. Мне тоже многое нужно отпустить. И я хочу освободиться. Я верю, что ты сможешь, у тебя всё получится. И ты должен знать, Юнги, я никогда не отвернусь от тебя, чтобы ни случилось. Обещаю, свой шанс быть счастливым я не упущу. Я так благодарен тебе за то, что ты мне его подарил, и за всё, что для меня сделал. — Ну, видимо, осталось признаться друг другу в любви, поцеловаться, махнуть инструктору и прыгнуть? — Какой же ты придурок! — без закапывания глаз и фырканья не обошлось. — Такой момент испортил. Но, да, я тебя люблю. — Ты снова собираешься плакать. — Это от радости, теперь я наконец-то смогу спать один на всей кровати!       Всё это очень трогательно. Сердце согревается. Приятно знать, что тебя ценят и любят просто так. — Целоваться не будем?       Себя ли Юнги отвлекал этими дурацкими вопросами или Хоби, одно не менялось. Прыгать всё ещё страшно. Всего один шаг. — Как-нибудь в другой раз? Я не в настроении, да и свидания у нас с тобой ещё не было, — Хоби, кажется, немного полегчало. — Дыши, Юнги. Не закрывай глаза, смотри, запоминай мгновение. Это полёт. Привыкай, ты будешь летать высоко. Их отпусти, а меня обними. Не сдерживайся, отпусти себя, сейчас можно, если страшно, кричи. Я точно буду. — На счёт «три»? Готов?       Хоби кивнул. Юнги выдохнул. — Два, три, — один синхронный шаг, и всё замерло внутри.       Это не эйфория, это чистый адреналин и сразу в сердце. Оно замерло, почти остановилось, а потом с удвоенное силой вытолкнуло кровь, уже другую. Обновлённую, насыщенную им.       Короткий миг свободы, где ничего не важно, где и ты сам не важен. И страхи тоже перестали иметь значение. Они уже прошлое. Будущее впереди. Юнги не верил, что оно будет только светлым. Так не бывает. Он надеялся, в него верили, его поддерживали, он не один. Ему придётся взлететь. Нет, он обязан.