Бриллиант без оправы

      Тем вечером господин Мун задал ещё очень много сложных вопросов, философских и, пожалуй, даже риторических. Об ошибках и прощении, в том числе. Какие поступки нельзя оправдать? Что нельзя простить? У Чонгука имелись свои соображения на этот счёт, да и многое зависит от контекста и конкретной ситуации. Возможно, взгляд на это у него был несколько поверхностным, с чёрным и белым делением, что-то однозначно плохо, что-то однозначно хорошо.       В легендарной саге о неубиваемом мальчике-волшебнике автор выделил три главные и основные вещи, которые и являлись непростительными. Пожалуй, в этом есть смысл, и Чонгук разделял его мнение.       Подчинение, то есть подавление чужой воли, лишение свободы выбора.       Со слов Юнги, Хосок лишил Тэхёна выбора, самостоятельно принял решение за них обоих. И этот выбор, который и сам Хосок назвал своей ошибкой, попадал в категорию непростительного. Только Юнги его простил, и Тэхён тоже. Чонгук в данной ситуации ничего поделать не мог, ни повлиять, ни исправить, он злился, и Хосок ему, действительно, очень не нравился, а толку от этого совершенно никакого, ничего от этого не менялось.       Второе из непростительных — насилие, которое причиняет вред ментальному и физическому здоровью.       Незадолго до этого Чонгук поднабрался храбрости, договорился со своей кроличьей пушистостью и трусливостью и спросил Юнги о том случае с Намджуном и драке, которая могла закончиться весьма трагично. Его в большей степени интересовала не столько драка, сколько сами отношения и первая влюблённость Юнги. Он объяснил, что именно тогда произошло. — Это был сложный период для меня, и я далеко не самый лучший пример для подражания, Бэмби. Тем, что тогда случилось, не горжусь, но и не жалею. Да и оправдаться перед тобой не пытаюсь, но… В момент становления у меня выявили очень сильный альфа-ген, презентация в десять лет — это очень рано. Гормональный взрыв. И самоконтроль — не самая сильная моя сторона…       По всей видимости, с тех пор очень многое в Юнги изменилось. Чонгук ещё не встречал кого-то, кто настолько хорошо контролировал себя и свои эмоции. — Выливалось всё в агрессию, обоснованную или нет. Я ввязывался в драки с поводом и без. А так как я был не самым крупным представителем среди себе подобных, да ещё и из бедной семьи, повод был всегда. Уважение и своё место в школьной иерархии я буквально выбивал. С Джуни мы познакомились уже в средней школе, я сам к нему подошёл, заговорил. Он постоянно сидел на скамейке, один, наблюдал за тренировками баскетбольной команды, но сам даже не пробовал вступить в клуб. И он тогда ещё не презентовался даже. Ну и как-то дальше общение завязалось, мы подружились. Ему нагрузки были противопоказаны по состоянию здоровья, но спорт он очень любил, баскетбол в особенности.       Намджун тоже очень сильно изменился. Операция на сердце прошла успешно, хотя и риск был очень высок. Сейчас ему вообще любой вид спорта по силам. Чонгук недавно узнал от Джина, что в их загородном доме завершилось строительство баскетбольной площадки. Мечты сбываются. — Он знал всех выдающихся игроков из НБА, легендарные матчи, броски и приёмы, он вообще много чего знал, много читал, даже на переменах или за обедом с книжкой не расставался. С ним было интересно проводить время, а самое главное, с ним мне было спокойно и комфортно, всё, что бурлило и кипело, вся та ярость и агрессия рядом с ним затихали. Это сложно объяснить, но он меня понимал без слов, чувствовал и… как бы это сказать… тушил, что ли. Через какое-то время я понял, что влюбился. Впервые. Поцеловал впервые тоже его. И всё бы хорошо, взаимно, но… всегда есть «но». Устройство нашего мира несовершенно, а все эти гендерные условности и природа… столько жизней ломается в итоге. Джуни младше меня на год и презентовался альфой в четырнадцать. Думаю, ты понимаешь, что такие отношения, даже в самой невинной их форме проявления, как это было у нас с ним, не приветствуются. Я боялся, что на этом всё, что конец, потому что мне-то всё равно, но природа и общество говорят об обратном. Так нельзя. Недопустимо. Табу. Только ничего не изменилось, нам по-прежнему было комфортно проводить время вместе. Намджун очень умный человек, и даже тогда был мудр не по годам. Моим одноклассникам не нравилось, что я столько времени уделяю другому альфе, а не увиваюсь за омегами, игнорирую группу поддержки в коротких шортиках. И я до сих пор не понимаю, в чём была причина. Мы не держались за ручки, не тискались, как типичная влюблённая парочка, нет, у нас с Джуни была несколько иная форма близости, что-то незримое, непорочное, чистое, тяга на эмоциональном уровне, нежели физическом. Да и не было никаких официальных заявлений и объявлений о том, что мы встречаемся. Мы дружили, общались, гуляли, вместе делали уроки, много говорили, он приходил на мои тренировки. Всё, что происходило между нами, никого, по сути, не касалось, только, видимо, со стороны это выглядело как-то иначе.       Да, людям зачастую не нравится то, что выходит за грани их понимания или ожидания. — Мои ущербные одноклассники решили исправить ситуацию. Обоих наставить на путь истинный или хотя бы кого-то одного. Со мной разговор вышел бы очень коротким, если бы они вздумали высказать свои претензии. А Джуни не такой, полная моя противоположность, он был тихим, спокойным, уравновешенным, не лез в драки, избегал любого насилия и агрессии, более того, ему противопоказаны волнения и сильная нагрузка. Мне было очень страшно за него тогда, потому что всё могло закончиться очень и очень плохо, его сердце могло не выдержать и остановиться от испуга, стресса или болевого шока. Руку они ему сломали специально, чтобы не было повода нам вместе время проводить. Дети, пятнадцатилетние дети, а столько жестокости и ненависти, и всё из-за чего? Из-за того, что они чего-то не понимали, им что-то не нравилось. Они не думали о том, что фактически могут убить человека. И тогда я тоже не думал о последствиях, вообще ни о чём, для меня было важным, чтобы Джуни оставили в покое, нужно было его защитить. Итогом всего этого оказались перспектива реального уголовного наказания для меня и фактическая потеря Джуни, потому что его родители не оценили выбор и увлечение своего сына. Я не знаю, кто и что им наплёл, но они тоже не поняли и решили его увезти, переехали почти сразу, спустя несколько недель. Попрощаться они нам тоже не позволили, телефон заблокировали, никакой связи вообще. И я не знаю, как бы всё у нас с ним сложилось, если бы не тот случай и расставание на несколько лет. Скорее всего ничего бы не изменилось, я имею в виду, по-настоящему парой мы бы не стали. Я всегда уважал Джуни за его взгляды и стремления, и мне хотелось быть хоть чуточку на него похожим, сильным, несмотря на все проблемы вокруг. А он очень сильный и волевой человек, меня это восхищало тогда и сейчас тоже.       Из таких жестоких детей потом получаются не менее жестокие взрослые. И ситуация не меняется, потому что это какой-то замкнутый круг. У детей появляются свои дети, которые перенимают от них повадки и привычки, ведь от родителей напрямую зависят основы, которые и закладываются в гибкое и восприимчивое сознание. Ограниченность взрослых приводит к ограниченности следующего поколения, итогом, всё ещё никаких летающих машин, Плутон больше не планета, омега — недалёкая модель человека, воспитывать детей ремнём — правильно, да и чувства не играют никакой роли, всё решают деньги. Сострадание, взаимовыручка, взаимопомощь не модно и не круто, каждый сам за себя. Выживает сильнейший. Не дотягиваешь до стандарта, отличаешься от большинства? Лучше сдохни, не дыши, кислород тоже скоро может стать ограниченным ресурсом на планете. — И всё же я не любил его так, как люблю тебя, Чонгук. Это было детское, точнее юношеское очень чистое и светлое чувство, несколько больше чем дружеская привязанность. И мы оба её переросли уже очень давно, разобрались в причинах её возникновения. Джуни остаётся для меня одним из самых близких и дорогих людей. Я очень рад, что они с Джином смогли найти друг друга, пусть у них и не сразу всё сложилось хорошо. Мне же потребовалось больше времени, чтобы встретить тебя. И я ещё никогда и ни с кем не был так счастлив, как с тобой. Мне кажется, что только с тобой моя жизнь по-настоящему началась, а всё что до — какой-то очень долгий и затяжной сон. Временами мне становится страшно, я боюсь, что ты исчезнешь. Я не хочу тебя отпускать от себя, мне каждый раз плохо от того, что ты уходишь. Очень эгоистично и неправильно желать, чтобы ты смотрел только на меня, чтобы говорил только со мной, чтобы был всегда со мной рядом, я это понимаю, но я этого хочу.       Желания у них с Юнги в этом плане совпадали. Чонгук тоже временами боялся своей привязанности, почти зависимости, потребностей, необходимости постоянно находиться рядом и касаться. — Юнги, я смотрю только на тебя. — Нет даже слов таких, чтобы выразить насколько сильно я люблю тебя. — Больше всех на свете? — Нет, я люблю тебя больше жизни, ты и есть моя жизнь.       В тот момент сердце Чонгука забилось чаще, соглашаясь, вырываясь из груди. Только сейчас и с Юнги всё обрело смысл. Жизнь, настоящая, счастливая, со своей половиной души. Только так правильно, вместе. Навсегда.       Всегда ли цель оправдывает средство? Можно ли оправдать метод и способ, если всё делалось во благо? Оправдания Юнги Чонгук находил, он даже его не пытался в чём-то обвинить. Самозащита или защита близких — веский повод.       И последнее из непростительного. Убийство. Добавить тут больше нечего.       Насилие нельзя оправдывать. Око за око — очень нерациональный принцип, все в итоге останутся без глаз, ослепнут, но… всегда есть «но», нюансы. Однозначно нельзя судить, в ситуации для начала лучше разобраться досконально, рассмотреть со всех сторон и углов, чтобы не ошибиться, быть уверенным наверняка. Чонгук уже опытом научен, пусть и не горьким, но всё могло сложиться несколько иначе, и в его жизни не было бы Мин Юнги.       А вообще лучше людей не судить, для этого есть другие, специально обученные, которые наделены такими полномочиями. Ну а если допустить существование Бога и жизни после, то там всех и рассудят, каждый получит то, что заслужил.       И это, ошибки и прощение, тоже очень субъективная и сложная вещь, как красота или правда, потому что всё зависит от точки зрения. А ещё, возможно, слишком наивно Чонгук считал, что искреннее раскаяние — ключ на пути к получению прощения и второго шанса. Сам он не сталкивался с такой уж сложной дилеммой о прощении чего-либо. Всё, за что перед ним извинялись, простить и отпустить оказалось легко, потому что сожалели о содеянном искренне. А вот если бы Ли Джесон вдруг у Чонгука попросил прощения или кто-то из его дружков, то… да такого просто быть не могло. Люди не меняются так радикально, да и таким, как Джесон, на чувства других плевать, их они не заботят. Чонгук думал, что уже давно отпустил, как переехал в Сеул, так и отпустил всю ту ситуацию, только всё равно осадок никуда не делся, не вымылся, осел очень глубоко. Обида и непонимание, потому что, почему? И никому в итоге это прощение не нужно, легче от этого самому Чонгуку точно не станет. Прошлое нужно оставить в прошлом, а Земля круглая, всё возвращается.       Господин Мун оказался несколько старше, чем Чонгук себе представлял. Ему пятьдесят шесть, он трижды побывал в браке, у него двое сыновей и, по всей видимости, никакой любви, очень много денег и сердце, которое время от времени болит из-за кого-то. Почему такой человек пришёл за компанией и советом в кофейню неподалёку от студенческого кампуса, а не к крутому психоаналитику? Уж он-то мог себе его позволить. А ещё казалось, что господин Мун очень одинок и несчастен. Чонгук ему сочувствовал, сопереживал и даже расстроился. С одной стороны, он не понимал, зачем ему вот это всё вывалили, которое как бы и не нужно совершенно, чужие проблемы, чужие заботы. А с другой, по-человечески жалел, он же не бесчувственный, только чем тут поможешь? Может быть, действительно, работает этот принцип случайного попутчика или собеседника. Вероятность повторной встречи крайне мала, советов дельных Чонгук дать не мог, но выслушал. Видимо, иногда и этого достаточно.       До закрытия оставалось всего ничего, когда господин Мун засобирался. Он и Чонгука предлагал домой подвезти. Очень мило, но, во-первых, к незнакомцам, даже не вызывающим подозрения и прилично выглядящим, лучше в машины не садиться, а во-вторых, у Чонгука другие планы. Небольшая прощальная вечеринка в баре неподалёку. Господин Мун пожелал хорошего вечера, поблагодарил за всё, и за шоколад, и за десерты, которых он несколько разных назаказывал, и за компанию, оставил очень, ну очень щедрые чаевые. Опять что-то про увидимся сказал и ушёл, а следом за ним из зала вышли ещё двое в чёрных костюмах. Чем-то они на тех мальчиков-доберманов похожи, большие, здоровые и даже со спины опасные. Странный выдался последний рабочий день, ничего не скажешь.       И кое-чего наподумать прибавилось. Не нравились Чонгуку эти периодические вбросы из ниоткуда, у него и самого голова уже кругом шла от неугомонного роя мыслей и идей. Недавний случай на кухне у Юнги не давал покоя больше всего. А ещё стажировка, которая начиналась во вторник. Поход с Чимином по магазинам, адские пытки и муки. Очень много всего, у Чонгука очень насыщенная жизнь, а ведь он совсем недавно мечтал о тихой и спокойной.       Жизнь очень похожа на компьютерную игру или всё же игра на неё похожа. Новые уровни, испытания, противники, соперники, приятные бонусы и награды, поражения, разочарования, ещё одна попытка пробиться туда высоко наверх. В играх есть чит-коды, в жизни — люди, которые тебя поддерживают и помогают. В обоих случаях становится легче и проще справиться с миссией и даже самым сложным уровнем.       Волнительно Чонгуку в свой первый день на новом месте. Высокое стеклянное здание, электронные пропуска, охрана, большие и блестящие лифты, много совершенно незнакомых людей. Страшно? Да, есть такое, но ещё и очень интересно.       Новая одежда и новый стиль, очень непривычно. Рубашка, которая надевалась не на футболку и застёгивалась на все пуговицы, кроме верхних, без галстука, правда, это вроде не обязательно. Брюки, которые что-то уж совсем узкие, как на вкус Чонгука, и всего два кармана. Ботинки, которые не кроссовки. Пальто, а не куртка. Сумка, которая не рюкзак. Выглядел Чонгук во всём этом ничего так, неплохо. Непривычно просто ещё. А дома в гардеробной ворох новых рубашек разных цветов и оттенков, брюки нескольких различных фасонов, пиджаки. И всё это заслуга Чимина и Тэхёна, который тоже принимал участие в этой игре под названием «Модный приговор для Чон Чонгука» удалённо. Что ж, и это испытание было пройдено с достоинством, но мученически стонать никто Чонгуку не запрещал в процессе. Это был самый продолжительный визит в торговый центр, вероятно, он же и последний.       Стажировка началась со знакомства с наставником и куратором, оформлением документов, пропусков, допусков, небольшой экскурсии и представления коллегам, с которыми Чонгук будет трудиться в одном отделе. Вроде бы всё прошло неплохо, ему приветливо улыбались, он тоже. А вот дальше… интересного оказалось мало. В целом логично, никто сразу не поручил бы ему разработать проект элитного жилого комплекса, да Чонгук и сам понимал, что пока у него знаний недостаточно. Поэтому поручили ему возиться с бумажками, готовить и собирать материалы для презентаций и собраний, что-то кому-то отнести, принести. — Ты уже всё? Ну, посиди, сейчас что-нибудь придумаю.       Складывалось впечатление, что Чонгук тут явно лишний, и без него все и со всем справлялись, а тут лишь очередная головная боль свалилась в виде зелёного и неопытного стажёра, да ещё и омеги. Ну, открыто никто ничего не говорил, это Чонгук так думал, так это, наверное, выглядело со стороны.       Он старался, подходил к исполнению заданий со всей ответственностью, схватывал всё на лету, старался все поручения выполнять в срок и даже раньше, а потом сидел и скучал, лекции свои читал. Про него забывали, он о себе напоминал, а потом всё повторялось. И что делать? Ждать, когда выдадут очередное поручение. Чонгук понимал, что то, чем он тут занимался тоже важно и нужно, только всё равно ощущение своей какой-то бесполезности не покидало. Он мог сделать больше. И грех жаловаться, часы, проведённые в офисе, оплачиваются, работа непыльная, сказка, мечта, сиди и не возникай, радуйся. Чонгук расстраивался и грустил.       А коллектив, действительно, радушный, дружелюбный. В первый день на своём рабочем месте, которое тоже, по-видимому, появилось здесь совсем недавно, Чонгук обнаружил коробку шоколадных конфет. Красиво упакованная, перевязанная атласной лентой. Милый жест, только никто так и не сознался. Скромные ребята, взрослые альфы по большей части. Конфеты всем понравились и пришлись по вкусу.       Нюансы тоже очень быстро появились, что совсем не радовало. Видимо, новичок, да ещё и омега, даже такая, как Чонгук, воспринимался, как свежее мясо по спец цене. Внимания, очень пристального и совершенно ему ненужного, Чонгук получил сполна. Разные сладости в красивых коробочках каждую неделю появлялись по вторникам, в остальные дни его приглашали то на чашечку кофе, то в кино или бар после работы. И не дружной компанией с коллегами, а тет-а-тет. Да и вообще делали это совершенно незнакомые люди, с которыми Чонгук даже и не пересекался. Ну, они работали на одном этаже, в одном офисе, в одной компании, вот как бы всё, что было известно. Ненормально это как-то, в кофейне совсем всё по-другому, спокойно.       А здесь? Работы толком не дают, зато все хотят с ним пообщаться и куда-нибудь вместе сходить. Это, что ли, съёмки какого-то реалити-шоу? Построй свою любовь на двадцать пятом этаже? Чонгук вежливо объяснял, что несвободен, что у него есть альфа. Юнги его после работы забирал, точно кто-то это должен был видеть, и хоть бы что. Кто-то понимал с первого раза, некоторым приходилось объяснять повторно и чуть жёстче. Только сплетни почему-то не распространялись, внимание и интерес к нему не пропадали. Кто-то пари, что ли, заключил? И это ужасно раздражало. Он не жаловался ни Чимину, ни Юнги. Юнги особенно огорчать не хотелось, он так радовался, что у Чонгука всё получилось. Только на деле работа мечты оказалась совсем не такой, какой её себе Чонгук нафантазировал. И никто в этом не виноват, но всё равно, хотелось как-то развиваться, а не деградировать.       Важное событие разбавило и встряхнуло суровые и скучные трудовые будни. Если на работе Чонгук скучал, то в универе преподаватели зверствовали, расслабляться ну никак нельзя. Так вот, событие. Чонгук официально познакомился с родителями Юнги, его папой и отчимом. И повод очень и очень важный. День рождения, юбилей Мин Сунхи. Сорок пять лет. Папа Юнги очень молодо выглядел к своим годам, да и родителей Чонгука оказался ненамного старше. А ещё он невероятно красив, по-королевски изящен. И он такой добрый, радушный, гостеприимный, внимательный. Тэхён оказался прав, сыновья внешне на своего папу не похожи, но всё остальное они унаследовали от него.       Разумеется, Чонгук волновался и паниковал перед этой встречей. Ещё бы, это очень важный шаг. Одежду тщательно подбирал вместе с Чимином, нужно хорошо выглядеть, произвести приятное впечатление, не подвести Юнги. А когда увидел Сунхи, то как он ему тепло улыбнулся и обнял, сразу после стало легче. Ким Дживон тоже к себе располагал, пусть его приветствие и было более сдержанным. И о Чонгуке они, конечно же, уже очень много раз слышали от Тэхёна, и очень рады, наконец, познакомиться.       Домашний тихий ужин без посторонних, обычные разговоры, никаких каверзных и сложных вопросов. Чонгук расслабился и чувствовал себя комфортно, слушал с упоением истории из детства Юнги и Тэхёна. Никакой неловкости, а за окном дивный ухоженный сад и пруд в окружении красных клёнов.       Всё в этом доме пропитано уютом и теплотой. Фотографии, поделки и картины, фигурки и статуэтки. Да, о состоятельности семьи Мин-Ким Чонгук знал, но в интерьер вложены не только деньги, это не просто элегантное дизайнерское решение.       В гостиной стоял белый рояль, за которым Юнги оказался сразу после ужина. Он играл, все, затаив дыхание, слушали. Это часть его подарка, душевное и чувственное произведение, которое он сам сочинил для своего папы.       Когда один из работников по дому принёс огромный и невероятно прекрасный букет белых лилий, почему-то никто не обрадовался. В душевной и лёгкой атмосфере что-то изменилось. То есть нет, никто и не расстроился, не заплакал, его сразу же унесли куда-то в другое место, но Чонгук заметил, как на всё это отреагировал Юнги. Он снова уверовал в его демоническую природу, букет лишь чудом не воспламенился. А дракон-то у Чонгука огнедышащий. Возможно, у Сунхи или Дживона аллергия на цветы?       Прощаясь Сунхи просил их обоих приезжать почаще, пожаловался ещё немного и тихо Чонгуку, что Юнги их совсем редко навещал и только по особым поводам и праздникам, Сунхи скучал. Старший сын очень много работал, младший сейчас очень и очень далеко. Да, это Чонгука тоже огорчало.       Возможно, Чонгук всё ещё плохо разбирался в людях и их эмоциях, но надеялся, что он смог понравиться и произвести хорошее впечатление на одного из самых важных для Юнги людей. И Сунхи, и Дживон оказались лёгкими в общении, они оба казались Чонгуку искренними.       Спустя почти месяц скучной рутины с раздражающими спецэффектами в перерывах и слегка поехавшими преподами в универе, за обедом в офисном кафетерии Чонгук снова повстречал господина Муна.       Нет, ну какова вероятность, а? Эта встреча уже почему-то не казалась случайностью или совпадением, третий раз — это уже закономерность. Или всё-таки Сеул очень-очень маленький город. Но нет, у господина Муна здесь проводилась рабочая встреча, после которой ему захотелось съесть что-нибудь сладкое. Спросив разрешения, он присоединился к Чонгуку. Десерты, кстати, здесь роскошные, и это только на вид, Чонгук сам ещё не пробовал. Возможно, у него стало меньше свободного времени, и в зал он стал ходить реже. Это не диета, но лучше без сладкого пока обойтись. А это сделать очень сложно, когда на твоём столе будто по волшебству каждый вторник материализуется какой-нибудь сладкий сюрприз. Чонгук так и не выяснил, кто этим промышлял.       Разговор у них с господином Муном ни о чём, никаких философских рассуждений. Близилось Рождество, поэтому господин Мун поинтересовался планами. И Чонгук ничего плохого не видел в том, чтобы ими поделиться.       В этом году всё по-другому. Первое Рождество не дома и не в компании родителей. Их первое с Юнги Рождество вместе. У Чонгука с ним очень много всего впервые. Праздничного настроения, на самом деле, пока никакого, нагрузка возросла, сессия на носу, но все уже потихонечку готовились. Витрины украшались, подарки придумывались и покупались, и от этого радостно, хотелось улыбаться. Господин Мун тоже собирался отмечать праздник в компании близких. Видимо, с мужем и сыновьями.       И тоже как-то случайно получилось, Чонгук, отвечая на вопрос о своей новой работе, пожаловался, что её почти и нет, а он думал, что будет выезжать на объекты, принимать участие в исследованиях, замерах, расчётах, а он всего лишь с принтером дружит, и куратора своего он уже, кажется, достал просьбами и вопросами о том, что ещё нужно сделать, и такое ощущение, что альфы тут не работают совсем, а ищут себе омегу, и почему-то этой омегой является Чонгук. Вот куда их руководство смотрит? Господин Мун на это рассмеялся. Весело ему, а Чонгуку вот что-то ни капельки. Ему скучно, и он устал уже говорить всем «нет». Да и не понимал он, что тут смешного. — Ты очень необычный юноша, Чонгук.       Как раз-таки всё совсем наоборот, если не брать в расчёт внешние нетипичные для омеги данные. Переубеждать и возражать Чонгук не стал, мало в этом толку и смысла.       Отведённое на перерыв время подошло к концу, сработал таймер на телефоне, пора возвращаться к бумажкам и принтеру.       Распрощавшись с господином Муном, Чонгук огляделся по сторонам, кафетерий совсем пуст, только они тут вдвоём, не считая персонал, который тоже что-то притих и не отсвечивал. Странно. Чонгук даже подумал, что опоздал и засиделся больше, чем полагалось, но нет. Вымерли, что ли, все или резко сели на диету? Омеги ещё ладно. А с альфами и бетами-то что? Новый тренд? Еда больше не в моде? Глупости какие, еда — лучшее, что есть у человечества.       Декабрь выдался очень насыщенным месяцем. На работе активности повысились, наставник вспомнил, что есть ещё одни руки, у которых ещё и голова имелась, и если объяснить, что конкретно нужно сделать, немного подсказать, то Чонгук мог справиться с важной и невыполнимой миссией, а не только файлы в печать отправлять. Ну а в универе… там вообще очень страшно, к безумным преподам добавились и сумасшедшие студенты на грани нервного срыва.       А за пределами офисных стен и студенческого кампуса жизнь-то бурлила. Следуя устоявшимся дружеским традициям, Хосок и Юнги выступали в GOT-7. Почему именно это место? Владелец клуба — их общий друг с необычным для Кореи именем или фамилией Джексон.       Пожалуй, кое-что ещё Чонгук понял о Юнги, наблюдая за его выступлением в GOT-7. Он не сдерживался на сцене, и это не совсем образ, это такая же часть его самого, страстная, сильная, уверенная. Всё, как и тогда, год назад, только без Тэхёна и Чимина, который сегодня тоже выступал. Тот же клуб, тот же коктейль, который совсем не холодный чай. И Чонгук все также не мог оторвать взгляд. Он смотрел заворожённо и мыслей своих больше не боялся.       Очень и очень порочных мыслей, совершенно неприличных, развратных. С таким Юнги хотелось согрешить вот прямо сейчас, да хоть в том же туалете ночного клуба нарушить все правила. Кроличья похоть и ненасытность хотели получить своё незамедлительно. И кровожадность ядовитого чудовища внутри не дремала, потому что и все остальные, кто пришёл сюда повеселиться, тоже смотрели на Юнги. Чонгук стал больше понимать Тэхёна и все его заморочки с ревностью в отношении Хосока, подозрения каждого, кто рядом, в самых пошлых мыслях, ну а если ещё и прикосновения случались, то всё, хотелось убивать.       Разница в том, что Мин Юнги со сцены смотрел в ответ только на Чонгука. А после мощного и дерзкого выступления Юнги придёт к нему, никуда не сбежит и не скажет, что устал и хочет домой. Он поцелует на зависть всем именно Чонгука, и потом они вместе уйдут, держась за руки. И грешить будут не в туалете ночного клуба, а на заднем сидении его машины, потому что ни сил, ни желания немного потерпеть до дома ни у кого из них не окажется. Всё именно так, и никак иначе. Никаких сомнений.       А за неделю до Рождества Чонгук даже побывал на балу, настоящем. Может быть, сейчас это и по-другому называется, просто вечеринка, например, но Юнги приглашал его именно на бал. Закрытое мероприятие, которое проводил Бан Шихёк для коллег и близких друзей.       Что ж, Тэхён об этом, видимо, знал заранее или провидцем на полставки подрабатывал, потому что его подарок на двадцатилетие Чонгука пришёлся очень кстати.       Сопровождать Юнги очень волнительно, хотелось выглядеть соответственно случаю, роскошно. С размерами Тэхён тоже не прогадал, всё село просто идеально. Магия снова заработала, потому что то, что Чонгук видел в зеркале, ему нравилось. Человек в отражении красивый. Блеск и сияние чёрного, подчёркнутая поясом-корсетом талия, о да, она всё-таки есть. Как и Золушке, Чонгуку ещё нужны туфли, не хрустальные, конечно, но и подходящей обуви у него не оказалось. Снова поход по магазинам. Может и не так плохи были времена, когда люди не заморачивались, листочками прикрывались, а?       В гардеробной по-прежнему оставались вещи, которые принадлежали Тэхёну, кое-что он всё-таки не увёз. В планы Чонгука не входило в них рыться, хотя Чимин совершенно без стеснений что-то себе забирал. Немного не рассчитав, Чонгук задел одну из секций. Да, именно так и появлялись в большинстве случаев на его теле синяки. Плечом больно стукнулся, ещё и коробка какая-то сверху свалилась. Большая, тяжёлая, такая могла и убить.       Можно было поправить съехавшую крышку и поставить всё на место, а можно сунуть свой большой и любопытный кроличий нос в коробку. Чонгук сунулся. Он не сразу сообразил, что это такое, кроме веера, здесь всё понятно. Набор дорогих аккуратно уложенных слоями тканей, почему-то хранящихся не в мастерской? Белый, чёрный, тёмно-синий, вышивка ещё золотая, цветы и лиственные узоры по краю. Очень мягкая и гладкая, наверное, шёлк. Потом дошло. Это не просто ткани, это кимоно, то самое, которое Хосок подарил Тэхёну. И казалось, что это не просто сувенир, купленный в первой попавшейся лавке для туристов. Чонгук не специалист и не эксперт, но это роскошь. Тэхён тогда был в восторге, и теперь Чонгук понимал почему. Очень красиво и, наверное, дорого. И запах… Лаванда. Эту деталь, мешочки саше, пожалуй, добавил уже сам Тэхён. И маленькая карточка с надписью «Будь счастлив», на её обратной стороне «Hope». Был ли у Тэхёна тогда повод надеяться и видеть во всём этом что-то большее, какие-то намёки? Да, Чонгук бы не стал его винить.       И в день предстоящей вечеринки Чонгук чувствовал себя Золушкой с его чудесными преображениями. Незадолго до этого он вернулся к своему естественному цвету волос и немного убрал длину. И выбрил правый висок. Времена меняются, Золушки тоже. Готичная Золушка в исполнении Чонгука сегодня отправится на бал.       После того, как Чимин закончил с наведением красоты на лице, сказал, что выглядел Чонгук очень порочно и что-то там про кипяток. Возможно, всё это слишком? Перебор? Вульгарно?       Настолько открытый шок на лице Юнги Чонгук тоже в тот день увидел впервые. Мин Юнги лишился дара речи. — Ты… Бэмби… ты фантастически шикарно выглядишь.       Самое главное, что Юнги понравилось, очень понравилось.       С цветом Чонгук не прогадал, Юнги тоже предпочёл чёрный костюм. — Когда приедем, пожалуйста, не отпускай мою руку, я не хочу, чтобы тебя кто-нибудь у меня украл.       Да это нужно быть полностью на голову отбитым психом, чтобы попытаться что-то украсть у огнедышащего дракона. И если уж кто-то бы и отважился, без боя и добровольно Чонгук не сдастся.       Золушка хотел просто попасть на бал, а между делом произвёл впечатление на принца, но Чонгук смог покорить сердце короля.       Даже если бы Юнги не попросил, Чонгук всё равно его не отпустил. Столько незнакомых людей вокруг, знаменитостей, артистов, ну и остальные, надо полагать, тоже не просто так с улицы зашли на огонёк. Журналистов здесь, конечно, нет, но всё равно, это их первое совместное появление на публике. На них смотрели.       С Юнги многие хотели пообщаться, а он с ними нет, время своё он попусту не тратил. Чонгука он представил только самому Бан Шихёку, его спутнику и ещё парочке коллег. Некоторых из присутствующих Чонгук уже встречал, кого-то видел на большом экране.       И первый для Чонгука парный танец случился на балу и с Юнги. Сказка. Очень красивая сказка.       Рождество — семейный праздник, правильно его проводить с самыми близкими и важными людьми. Были у Чонгука некоторые опасения на этот счёт, потому что Юнги на протяжении многих лет отмечал Рождество с Хосоком. Но не в этот раз.       Хосок вместе с Джином и Инсу уехали на горнолыжный курорт кататься на сноубордах. Намджун в этом году праздники в кругу семьи пропускал, если честно, похоже, что вообще никто не знал в какой части земного шара он его встретит. А вот Чимин наоборот. Он решил впервые за долгое время быть в этот день вместе со своим папой. Тэхён тоже не один, Дживон и Сунхи улетели к сыну в Париж.       Ёлку в квартире Юнги украшали вместе, Ёнтан тоже участвовал. Ему нравились огоньки и зеркальные круглые шарики, один он даже куда-то утащил и спрятал.       Без глупых свитеров и красно-белых шапок с пампонами никуда. Традиции, очень милые традиции.       Чонгук научился делать глазурь. Вместе с Юнги они испекли имбирное печенье в виде ёлочек, снежинок и медвежат.       В своих желаниях Чонгук не оригинален, он загадал то, что и множество раз до этого. Сам он счастлив и любим, пусть и все остальные смогут испытать эти прекрасные чувства.       А вот с подарком он, кажется, прогадал, потому что то, что подарил Юнги, не шло ни в какое сравнение с пусть и не совсем обычной, но ручкой. Идея до этого казалась неплохой, Юнги любил делать заметки на бумаге, в блокнотах, а не в телефоне или компьютере, но как-то уж это слишком просто, практично, что ли, и без глубокого смысла. Если это настоящий бриллиант, Чонгук точно не сможет принять столь дорогой подарок. — Это горный хрусталь, — и чуточку легче стало. — Одна из легенд гласит, что этот камень, на самом деле, застывшая слеза дракона. Чонгук, я хочу, чтобы это была единственная слеза в твоей жизни.       После этих невероятно трогательных слов Юнги помог надеть и застегнуть цепочку с кулоном по форме напоминающим каплю. Самое время пролить последнюю, поддавшись эмоциям? Юнги невероятный человек.       Счастливое рождественское утро и половину дня они провели в постели за просмотром, возможно, глуповатых, но тёплых и добрых рождественских фильмов. Лениво вообще чем-то ещё заниматься, кроме поцелуев и обнимашек. Но планы на остаток дня и вечер всё-таки они себе придумали. Всё те же комедии поспособствовали. Каток, коньки и горячее какао с зефирками. Праздник продолжался.       Сборы проходили тоже лениво и неспешно. А куда торопиться?       Возможно, если бы они уехали хотя бы на полчаса раньше, их отличные и гениальные планы не были бы нарушены. Незваные гости позвонили в дверь.       Юнги пошёл открывать, Чонгук остался в гостиной досматривать «Холодное сердце» и доедать имбирное печенье, которое, кстати, очень вкусно получилось.       Шум из холла заставил прерваться и прислушаться. Юнги не просил, нет, он требовал, чтобы кто-то немедленно убрался из его дома. Беспокойство и любопытство одержали верх, Чонгук решил посмотреть, а при необходимости ещё посодействовать и выставить кого-то за порог. — Юнги… — Ты мне никто. Проваливай сам, иначе я вызову охрану. — Не порти людям праздник, с моей им не справиться. — Зачем ты его испортил мне?       Ещё не доходя Чонгук увидел рассыпанные по полу мандарины, которые укатились в разные углы помещения. Затем красно-белую или скорее розовую кучу, из которой торчали ягоды клубники. Видимо, несколько мгновений или минут назад куча была тортом. Подняв взгляд, он увидел совершенно недружелюбно настроенную спину Юнги. Да, поза и напряжённость мышц просто кричали, что гостю не рады. И его феромон, вырвавшийся из-под контроля, заполнял воздух тяжестью. Чонгук будто бы на стену напоролся. Не подходи, так это интерпретировал мозг. Угроза, опасность. Переборов этот глупый и трусливый порыв, он сделал ещё несколько шагов. И этого хватило, чтобы увидеть причину, которая стояла напротив Юнги в дверном проёме.       Очень странная закономерность, которой здесь однозначно не место. — Господин Мун? — непроизвольно вырвалось от удивления. — С Рождеством, Чонгук, — дружелюбно улыбнулся, приветственно кивнув. — С Рождеством, — ответил, всё ещё не отойдя от шока.       Что здесь вообще происходит?       Юнги обернулся, и от такого его тяжёлого взгляда хотелось убежать и спрятаться.       А дальше всего каких-то несколько секунд, и Юнги вплотную подошёл к гостю, вытолкнул его и следом захлопнул дверь. — Юнги? — Не сейчас, Бэмби, — сказал и, совершенно не обращая внимания на беспорядок и самого Чонгука, прошёл мимо, обратно в гостиную.       Чонгук тормозил, потому что совершенно ничего не понимал. Ещё раз окинул взглядом мандарины и бывший торт. Да какого чёрта? И что делать? Однозначно, идти за Юнги. Только вначале Чонгук камеру проверил, за входной дверью никого.       В гостиной Юнги тоже не оказалось. Что ж, вместо катка они сегодня будут играть в прятки. Тайным убежищем оказалась ванна на первом этаже. Дверь не заперта и неплотно прикрыта. Чонгук постучал, ответа не услышал, но вода шумела, поэтому всё же решил зайти. Юнги стоял перед зеркалом, руки под струёй воды, волосы частично мокрые, видимо, он умывался, капли стекали с лица и шеи на футболку. В отражении Юнги, которого ещё не доводилось Чонгуку видеть. Злой. — Юнги, что случилось? — Откуда ты его знаешь? — вместо ответа череда вопросов. — Что он тебе сказал? Чего хотел? — Ничего? Мы… мы познакомились осенью в парке, когда я гулял с Ёнтаном. И потом ещё несколько раз случайно встретились. — Ну, конечно, случайно. Господи, да когда же это закончится, а? — спросил у своего же зеркального отражения. — Я не понимаю. Ты тоже с ним знаком?       Юнги проигнорировал, прихватил полотенце и снова проскользнул мимо. Да что это за беготня-то такая!       Чонгук тоже хорош, зачем очевидное спрашивать? Конечно, они знакомы. Мандарины и торт из воздуха появиться не могли, а господин Мун называл Юнги по имени, он пришёл к нему в гости. Только… только зачем?       Следующим местом, где Юнги попытался уединиться, оказалась терраса. Без куртки, с мокрыми волосами, в домашних тапочках. Какой же глупый альфа. Чонгук попытался его обратно завести, а получил сопротивление. — Оставь меня, пожалуйста, ненадолго. — Ещё чего. Чтобы ты заболел?       Поддался Юнги или Чонгук всё-таки оказался сильнее, но на диван в гостиной его усадить удалось. А чтобы больше никаких побегов, рядом пристроился, не отпускал, обнимал, сердце слушал, которое совершенно неспокойно. Юнги молчал, успокаивался, кажется, постепенно, а Чонгук не знал, что сказать.       Ёнтан показался из-под ёлки, всё проспал и, видимо, решил исправить ситуацию, обстановку разведать. Прикатил один из мандаринов. И сколько счастья. Юнги любил мандарины, только почему-то не обрадовался. — Господин Мун… он чем-то тебя обидел? Вы поругались? — Нет, Чонгук. Он не меня обидел. Я ему очень многим обязан. Например, своим появлением на свет. — Что? — Мун Хесон мой биологический отец.       Ещё раз, что? Отец? Отец, который умер до рождения Юнги? Информация в голове совершенно не хотела укладываться.       Чонгук не давил и не торопил, просто продолжал быть рядом. А Юнги, немного погодя, всё-таки решил доверить ему очень и очень личное. Об этом даже Тэхён не знал. — Мой папа был очень талантливым и подающим большие надежды пианистом из обедневшего и потерявшего всякое влияние императорского клана Мин. Да, мы с Тэхёном потомки когда-то правящей династии. Аристократия, как сейчас модно говорить, только без короны и королевства. Гордиться особо тут нечем, всё это было столетия назад, и никакого отношения к реальности не имеет. А родители у папы были очень строгие, с нереализованными амбициями и королевскими запросами. Бедные, как финансово, так и духовно. Считали, что им все что-то должны, включая своего собственного ребёнка. К сожалению, родителей не выбирают. Папе было семнадцать, когда его пригласили выступить на благотворительном вечере, на котором он и познакомился с моим биологическим отцом, он был одним из меценатов. И мой папа ему приглянулся, а такие, как Хесон, слова «нет» не понимают, им известно только «хочу». Ты видел папу сейчас, представь, каким он был в юности. И, как ты понимаешь, у всего этого были последствия. Разбитые надежды, нежелательная беременность, отсутствие поддержки и понимания со стороны родителей, небольшая сумка с вещами, пустой кошелёк и жирный крест на блестящей карьере, никакого светлого будущего.       Осознание услышанного, лишило всех возможных слов. Что-то подобное Чонгук себе даже представить не мог. И Юнги всё это очень непросто давалось, он подавлен. — Взрослые ошибаются, думая, что дети ничего не понимают. Эмоционально они гораздо чувствительнее и интуитивно оценивают ситуацию. А ещё дети любознательны, они тянутся ко всему новому. Любят слушать взрослые разговоры, и если что-то не понимают, в силу того, что значения некоторых слов не знают, то всё равно запоминают, в голове откладывается мысль подумать об этом потом. И когда возвращаешься подготовленным к теме, картина проясняется, ты делаешь вывод, для себя решаешь, как в итоге к этому относиться. Я плакал по своим детским причинам, которых не помню, а папа плакал над осколками своей разбитой жизни. Говорят, что первое воспоминание ребёнка, это голос его родителя. Я помню только слёзы. С детства думал, что альфы — зло, худшее, что создано природой. Больше всего на свете боялся презентоваться альфой. Судьба меня не любит, чем-то я ей всё же насолил. Мои мечты не сбывались, а вот страхи преследовали постоянно. Разумеется, папа ничего плохого о Хесоне не говорил, вообще о нём не говорил, его нет, он умер, такова легенда. Но, как я уже сказал, дети очень любопытны. Выводы и свою картину произошедшего я со временем нарисовал. Не знаю, почему папа не оставил меня в каком-нибудь приюте или под мостом, не отказался от ребёнка, который сломал ему жизнь, лишил мечты. И я никогда не наберусь смелости спросить, потому что очень боюсь услышать ответ. Сильнее человека по духу, наверное, я не встречал никогда. И даже не могу себе представить, как он с этим со всем справился. Да, ему помог с жильём один из его преподавателей, и с репетиторством тоже всё он устроил, но папа был совсем один. Дживона он встретил, когда мне было четыре, кажется. И у них не сразу всё получилось, моё непринятие особо не помогало. Дживон альфа, значит, по умолчанию плохой и нам не нужен. Вот что-то такое у меня в голове тогда было, я его даже покусал как-то раз, причём, очень сильно, швы накладывали. Но всё же моё расположение он смог получить, папа с ним улыбался. Даже втроём было нелегко, когда же родился Тэхён стало ещё сложнее. Но папа больше не плакал, несмотря на то, что приходилось сутками напролёт работать. Я старался помогать, не быть обузой. И я не хотел, чтобы плакал Тэхён.       Не хотелось огорчать Юнги ещё больше, но Чонгук сам в шаге от того, чтобы заплакать. Он держался и Юнги за руку держал, убеждал и подтверждал, что тот не один. — Хесон нашёл нас, когда мне было тринадцать. Может, совесть проснулась, хотя её у таких людей нет от рождения. Может, подчищал свои косяки и хотел откупиться, он собирался в политику, а может, озаботился вопросом наследника, детей в официальном браке у него не было. Не знаю и не хочу знать, это неважно. Факт в том, что он пришёл. Что им двигало? Отцовский инстинкт, только я никогда не поверю ни единому его слову. Он хотел меня забрать. Кусать незнакомых альф на тот момент я уже считал неправильным, поэтому уведомил его, что забрать он сможет только мой труп. И я много чего ещё сделал, чтобы донести свою мысль до него. Мне не нужен был такой отец, и никуда уезжать с ним я не собирался. Мои заявления и наглядная демонстрация были услышаны, но он решил помогать, участвовать в моём воспитании и моей жизни. Я не могу обвинять Дживона и папу за то, что они согласились и приняли деньги, положение у нас действительно тогда было плачевное, но мне было так тошно от того, что я ел еду, купленную на деньги Хесона. Благодаря ему же дела у Дживона пошли лучше, он смог раскрутить своё дело, но опять же, этому способствовал Мун Хесон. И тот случай с дракой, Хесон вмешался. Отчасти, та жизнь, которой я живу сейчас, получается, тоже его заслуга. Нужно быть благодарным? Но я его ненавижу, так сильно ненавижу, что даже не могу на него смотреть, мне противно с ним рядом находиться. Я теряю контроль и самообладание, потому что инстинкт мне настойчиво твердит вцепиться зубами ему в горло, разорвать на куски. И, возможно, ты меня осудишь, ведь он мой отец, но ему нет прощения. И что ещё хуже, я почти его точная копия в молодости, разве что ростом не вышел. Мне двадцать восемь, как и ему тогда, и я не представляю, каково папе смотреть на меня, а видеть того, кто ради развлечения и своей похоти сломал ему жизнь.       Может быть, Чонгук не так внимательно рассматривал господина Муна, но он не видел явного сходства. Да, конечно, возраст, и может быть, что-то общее и имелось, но не настолько. И однозначно Чонгук уверен в том, что Сунхи смотрел на Юнги с любовью и теплотой, гордостью, а не разочарованием или презрением. И Чонгук Юнги не осуждал за его ненависть к человеку, которого, на самом деле, сложно назвать отцом. Не всё решается деньгами. — Многие родители ломают своим детям жизни, калечат, причём, осознанно. Вообще, люди портят друг другу жизнь. Взрослые детям, дети взрослым, взрослые взрослым. Моё появление на свет испортило жизнь моему папе. Решение родителей Хоби обзавестись потомством в будущем подрезало ему крылья. Моя идея с браком, конечно, подпортила им планы, но выход есть всегда. Нет человека — нет проблемы. На кону стояли очень большие деньги. Я знал, кто мог помочь решить этот вопрос раз и навсегда. Тогда мне пришлось переступить через себя и обратиться за помощью к человеку, которого ненавижу всей душой. Я пришёл к нему сразу после больницы и попросил. И он выполнил мою просьбу с лёгкостью. Его возможности очень и очень обширны, в Корее почти безграничны. Он обанкротил несколько их предприятий, лишил их того, что они ценили больше всего — денег и власти. Красивым жестом намекнул, что лучше не беспокоить молодожёнов своим вниманием. Никогда. Только у всего же есть цена, взамен от тоже попросил меня об одолжении. Общение. Он по-прежнему хотел, чтобы мы смогли найти общий язык, поладить. Совместные ужины, телефонные разговоры, прогулки. Тебе может показаться, что это пустяк, мелочь, ну что в этом такого? Но для меня это оказалось пыткой. Америка же оказалась спасением, временным, конечно. А потом у него наконец-то родился сын, Лиён. Даже вникать не хочу, были ли у него какие-то проблемы со здоровьем или карма так распорядилась, лишила потомства, ибо нечего таким, как он, размножаться, а потом отчего-то передумала. И я подумал, что теперь-то он оставит меня в покое. Зачем ему я, если есть сын, которого можно правильно воспитать, который не будет сдерживать отвращение при нахождении в одном пространстве. Только Хесон до сих пор преследует меня, лезет в мою жизнь, хочет принимать в ней участие. Но больше всего меня пугает, что он лезет к тебе.       Чонгука это не пугало, скорее озадачивало. — Он ничего плохого мне не сделал. — Бэмби, поверь, от него нельзя ожидать чего-то хорошего. Люди не меняются, а внешнее добродушие, обаяние и харизма за собой скрывают чудовище и монстра.       Рождество — семейный праздник, атмосфера которого очень быстро испарилась, несмотря на ёлку и Ёнтана, играющего с шариком и мандарином. Господи, Тани ещё и в креме испачкался.       Далеко не всегда понятие семьи определяется кровным родством. Бывают случаи, когда чужие люди становятся ближе, чем родные, с которыми кровь общая. Юнги и Хосок, Чимин и Тэхён — яркие тому примеры. Мун Хесон, как и говорил Чонгуку, хотел провести праздник со своим сыном, только сегодняшним визитом всё испортил.       И с прощением, пожалуй, всё гораздо сложнее. Сожалений и раскаяния может оказаться мало.