Колдберг еще не узнал, что Аксарильма все-таки уехала в город. Голди успела застать ее уход, на пороге Акса бросила сестре короткий взгляд и выскользнула за дверь. Голдельмина, как и остальные, была против встречи с ведьмой, но странное чувство правильности момента удержало ее на месте. Уход Аксарильмы имел какое-то отношение к недавним видениям, и спорить с собственным чутьем девушка не хотела. Она могла только отвлекать Колдберга от пустующего места за столом.
Лекстар Колдберг все же быстро понял, что сбежавшая от него Акса в столовую не спустится. Он перестал поддерживать вежливую беседу с Арьяной о прошедшем маскараде, отказался раскрывать подробности поимки Заграи Пебры и таинственных поисков чего-то важного в стенах усадьбы. Чашка чая Аксы уже остыла, а она так и не появилась. У Голди вера в необходимость отъезда сестры сменилась неприятным чувством тревоги. Оно комом стояло в горле, и девушка успокаивала себя тем, что где-то в Коралладе Акса всего лишь волнуется из-за предстоящей встречи с Заграей Пеброй. На вопрос об отсутствии Аксарильмы Арьяна предположила, что девушке не здоровится.
– Сейчас мы с вами знаем друг о друге достаточно, чтобы я не велся на подобные оправдания, – нахмурился Колдберг.
– Может быть, она не хочет тебя видеть, с тех пор как знает, что ты ей голову морочил, – сказал Фил.
Арьяна шикнула на младшего брата и призвала его к большему уважению Колдберга.
– Это ни к чему, – покачал головой тот. – Фил моложе любого из нас и кровь у него, соответственно, горячее. Других слов я бы от него и не ждал. Я даже не стану возражать и отмечать, что вы сами обманывали меня с самого начала.
Фил нахохлился, не понимая, встал ли Колдберг на его сторону или оскорбил. Джереми подал ему знак молчать и сам повернулся к аристократу:
– А что же вы не привели с собой Марко Беллера?
– Мой брат хотел
поблагодарить вас за то, что вы приехали один, – снова вмешалась Арьяна.
– Голдельмина пригласила только меня. Если честно, – он повернулся к Ханне, – мой друг хотел приехать, но я отговорил его. Сказал, что я лишь хочу убедиться, что захват Заграи Пебры никак не вас не отразился.
– Но он может приехать позже, – Голдельмина развела руками. – Учитывая род его занятий, я не поверю, что он отнесется к нашим сущностям так же легко, как это делаете вы. Если он что-то поймет, мы сидеть сложа руки не будем.
– Мы будем защищаться, – добавила до сих пор молчавшая Лемони.
Ханна будто хотела что-то сказать, но передумала. С утра она молчала, делая вид, что случайное знакомство с Марко Беллером не имело к ней никакого отношения.
– Без меня Марко здесь не появится, я ручаюсь за это, – Колдберг покосился на Лемони. – Со дня на день делегация Маннмании покинет Кораллад, и, если вы того пожелаете, я удержу Марко от визитов в усадьбу. Он не знает всех особенностей нашего с вами знакомства, для него ваши семьи – всего лишь мои арендаторы. Учитывая род его занятий, как выразилась Голдельмина, поговорить откровенно нам бы не удалось.
– Мы и сейчас не говорим откровенно, – фыркнул Джереми.
– Пока Аксарильма не сядет за стол, вы не услышите ничего полезного. И пока она не придет, я с этого места не сдвинусь.
– Чай остыл, – сказал Джереми, – идем, Голди, помогу тебе с новым. С таким настроем господину Колдбергу предстоит долгое чаепитие.
Девушка вопросительно посмотрела на него, но все же покинула столовую вслед за старшим Стихийным, успевшим лихо собрать пустые чашки и заварочный чайник. Остальные Стихийные и Колдберг провожали их с одинаковым подозрением в глазах.
– Приготовь для него отворот, – потребовал Джереми, едва они оказались на кухне. – Пусть он и хозяин усадьбы, приезжать ему сюда необязательно. Выгони его колдовством, пока я не выбросил его за порог.
– Аксе это не понравится.
– У Аксы будет время подумать, хочет ли она видеться с ним. Если нет, вернешь ему возможность приезжать сюда, когда мы оставим усадьбу.
– Мы... что?
– Мы больше не можем притворяться, – Джереми всплеснул руками. – Знает Колдберг, наверняка знают его люди, Марко Беллер – вопрос времени. Он уже привел к нам охотника, Голди. Наши сущности больше не секретны. Готовь отворот, или я вытащу его из дома за шиворот.
Голди устало прикрыла глаза и вздохнула. Может быть, отворот обезопасит Колдберга от столкновений с Джереми. Может быть, это даст Аксарильме время все обдумать. Может быть, зависимый от решений своего друга, Марко Беллер и в самом деле не покажется на пороге усадьбы, не потревожит бедняжку Ханну.
Перед Голдельминой в ряд стояли чашки для домочадцев и Колдберга, теперь каждому нужно было приготовить чай отдельно, чтобы перед Колдбергом оказался нужный. Шалфей для Джереми, Фила и Арьяны, для Лемони – пустырник, для Ханны – зверобой, для себя она заварила эрву и кусочки яблока, для Гретты добавила цветки липы и отставила ее чашку в сторону, рассчитывая, что облик догадается заглянуть на кухню, пока Колдберг будет в столовой. Она задумчиво осмотрела склянки и пучки высушенных трав. У нее уже был готов сбор, который она называла «для отвода глаз». Иногда они с сестрой или Стихийные пили его перед поездкой в Кораллад, и у посторонних не возникало чрезмерного желания с ними поговорить или даже посмотреть в их сторону. Сбор трав Голдельмина придумала, пользуясь материнским рецептом обычного отворота. Прежде Голди считала, что он ей не пригодится. «Заклинания и зелья вроде отворота – занятие темное, – говорила ей Рамора Литакторо. – Но ведьму редко можно встретить с оружием в руках, а защищаться ей приходится, как и любой другой сущности. Если нам доступен океан силы, нужно этой силой пользоваться».
Лекстару Колдбергу не удастся даже толком подумать об усадьбе. Обстоятельства не позволят ему приехать сюда. Он не сможет никого направить в усадьбу. Голдельмина склонилась над его чашкой и прошептала указания, впитывающиеся в отвар, затем бросила и в него кусочек яблока, как в своей чашке, и собрала все на поднос.
В столовой Арьяна снова разговорила гостя, теперь они обсуждали фермеров Пембертонов, и Колдберг рассказывал, как Шевелушские сумели рассориться с трудолюбивыми соседями. Голдельмина с заботливо-деловитым видом останавливалась возле каждого за столом и протягивала ему чашку. Поддавшись Арьяне, увлекшей его беседой, Колдберг потянулся за своим чаем и почти прикоснулся к нему губами, Голди с замиранием сердца следила за его движениями. Но гость вдруг отставил чашку и поднял на девушку пристальный взгляд:
– Что вы добавили в чай?
– Яблоко? – голос Голди не дрогнул.
– И все?
– Вас интересует рецепт или мои намерения отравить вас, господин Колдберг? – она сощурилась. – Чай вам не навредит.
– Почему же в этот раз вы раздали всем определенные чашки?
– Кое у кого лекарство, а кому-то достался всего лишь вкусный чай, – она демонстративно отпила из своей чашки.
– Если бы ваш друг, – Колдберг кивнул в сторону Джереми, – не смотрел на меня с таким ожиданием, я бы не усомнился в вашем гостеприимстве. Пожалуй, я откажусь.
– Вы же не думаете, что Голдельмина действительно хочет вас отравить? – покачала головой Арьяна.
– Надеюсь, мы еще не дошли до той близости знакомства, когда такие желания уместны, – от его выражений Джереми заскрежетал зубами, а сам Колдберг окинул оценивающим взглядом всех в столовой и остановился на Ханне. – Если кому-то достался вкусный чай, значит, им можно легко обменяться с кем-то еще?
Ханна и бровью не повела, только требовательно протянула руку Колдбергу. Голдельмина еще в Рассаднике уверяла друзей, что на любую ошибку у нее найдется противоядие или, на худой конец, материнский совет. Уже готовя отворот для Колдберга, Голди знала, как обратить вспять собственное колдовство. И Ханна, полностью доверяя ведьме, не боялась попробовать изобретенный ею напиток. Но Джереми не мог до конца довериться колдовству и по возможности проверял все на себе первым. Он вскочил, перехватил чашку Колдберга, едва Ханна коснулась ее пальцами, и залпом выпил содержимое.
– Как видите, господин Колдберг, в чае не было ничего особенного, – процедил он. – Рога у меня не растут, кожа не зеленеет, дышать и ходить я могу.
С этими словами он развернулся к двери и пошел прочь из столовой.
– Чертов Стихийный, ни с места! – рявкнула Голдельмина.
Ее слова зазвенели в наступившей было тишине комнаты. Друг задержался на пороге и скрестил руки на груди, смотря на нее с небывалым презрением.
– Куда ты? – спросила Арьяна, медленно поднимаясь из-за стола.
По ее неуловимому знаку Фил и Лемони тоже встали, обходя стол с разных сторон и шаг за шагом приближаясь к старшему брату. Они будто собрались вести охоту на Джереми, догадываясь, что он не мог столь внезапно решить уйти. Голди пыталась представить, как успеет добежать до кухни и вернуться со всеми нужными ингредиентами для обратного зелья. Колдберг смотрел на Стихийных с нескрываемым любопытством.
– Кажется, в чай вы все же добавили что-то лишнее, – с улыбкой протянул он.
– О, тебе нечего опасаться, Колдберг, – огрызнулся Джереми. – Лишним всегда был я, Голдельмине будет только в радость мой уход. Мое мнение не вписывается в ее планы жить здесь до тех пор, пока нас всех не арестуют.
– Большей чуши за одну минуту я от тебя не слышала, – заявила Лемони. – Голди?
– Отворот от усадьбы и от нас, я все исправлю, как только попаду на кухню, – отчеканила та, не сводя с Джереми глаз.
– Джереми, будь добр, присядь, – ласково попросила Арьяна, – не спеши.
Она переглянулась с братом, и оба, должно быть, одновременно поняли, что Джереми не станет ее слушать. Отворот требовал, чтобы он убрался как можно дальше от усадьбы, желательно, куда-нибудь за стены Кораллада. Если бы не обстоятельства, Голди бы похвалила себя за безупречно изготовленное зелье. Секунда промедления, и Джереми выскочил из столовой и в мгновение ока очутился возле дверей дома. Голдельмина беспорядочно взмахнула руками, пытаясь удержать друга, не дать открыть ему дверь или даже притянуть его обратно в столовую. Но из-за спешки ее действия не возымели успеха: под крики семьи Джереми выбежал на крыльцо и хлопнул дверью. Арьяна и Фил бросились за ним, но их старший брат, словно получив дополнительные силы, мгновенно отвязал коня Колдберга от перил веранды и поскакал из усадьбы.
– А он прав, – разозлилась Голди. – С его желанием уехать отсюда отворот сработал лучше ожидаемого. Джереми такое мог и без колдовства сказать.
– Если бы отворот выпила я, вы бы успели меня схватить, – невесело пошутила Ханна.
– А если бы отворот выпил я? – подал голос Колдберг, лениво переходя от стола к окну и уступая Стихийным место для действий.
– Мы бы с плохо скрытым удовольствием проводили вас до порога, а ваше возвращение в усадьбу было бы только во власти моей сестры. Молчите, господин Колдберг, я могу приготовить для вас что-нибудь еще, – Голдельмина мрачно посмотрела на него. – Ханна, воды. Лемони, нагрей чашку. Приготовлю обратный отвар, и поедем в Кораллад искать вашего прокля́того братца, чтобы...
Одно из окон столовой разбилось, засыпав пол брызгами стекла. Под ноги Колдбергу вместе с осколками упала небольшая птица. Забив крыльями о пол, она стала увеличиваться в размерах, на ходу терять перья и в итоге превратилась в Гретту в ее обычном домашнем платье. Посмотрев на нее, Голдельмина подумала, что Гретта наряжалась в это платье, когда у нее не было желания придумывать что-нибудь особенное или когда она была совсем обессилена. Скорчившись у ног Голди и пораженного Колдберга, Гретта зарыдала и закрыла голову расцарапанными руками.
– Кто это? – выдавил Колдберг, не сводя с нее глаз.
– О, владельцу дома известно не о всех жильцах? – прошипел Фил от дверей.
– Гретта, в чем дело? – хрипло спросила Голдельмина.
Она помогла облику подняться с пола и пересесть на стул, а сама встала перед ней на колени. Ей еще никогда не приходилось видеть подругу в таком плачевном состоянии. Растрепанная, раненная,
испуганная. Вытирая ее слезы, Голди чувствовала, что тоже вот-вот расплачется. Пока Аксарильмы не было дома, Гретта тоже отсутствовала, а не пряталась где-то в усадьбе.
– Акса, – прошептала Гретта, уставившись на девушку круглыми от ужаса глазами. – Ведьма сбежала, а вместо нее схватили Аксу! Ведьма околдовала тюремщиков.
Все разом зашумели, Колдберг требовал объяснений, Ханна расплакалась раньше Голдельмины. А та только смотрела в глаза облика, глядя через них на собственное отражение, и вспоминала, как совсем недавно в смутном видении заметила тюремную решетку. Стоило вспомнить об этом раньше и всеми способами удержать сестру в усадьбе.
Паника зазвенела в голове, заглушая окружающие звуки. Аксу арестовали, следившая за ними ведьма на свободе и знает, что о ней известно другим. Она заметила, что с сестрой что-то происходит, но не придала этому чувству должного значения, пошла на поводу у Джереми. А Джереми, готовый рискнуть здоровьем Колдберга, не доверил ей здоровье Ханны и только усложнил ситуацию.
Голдельмина не сразу поняла, что Гретта снова говорит.
– Загнала ее в тупик, хотела запугать... А она призвала собак со всех окрестностей, и мне пришлось бежать.
– Почему ты не помогла Аксе? – гневно спросил Фил. – Для чего тебе быть обликом, если ты не можешь в кого-то превратиться, чтобы защитить подругу?
– Хорош план, – выплюнула Гретта ядовито. – Мне стоило превратиться в какого-нибудь зверя на глазах у людей и показать всем, что якобы обыкновенный человек водится с другой сущностью?
– Аксарильма в тюрьме? Она поехала к Заграе Пебре? – Голдельмине показалось, что Колдберг задает эти вопросы не первый раз, но никак не может добиться ответа. – Одна?
–
Я была с ней, – Гретта ударила себя кулаком в грудь, – она запретила мне показываться, но потом все полетело к чертям, а я...
– Бросила ее, – подсказал Фил.
– А что же ты до сих пор стоишь здесь, а не спасаешь Аксарильму? – вскинулась Гретта. – Ждешь команды брата? Не можешь ничего решить без его приказа? А я сама сделала свой выбор и предупредила вас. Если об Аксе узнают вне тюрьмы, люди придут и за Голди, и за остальными. А Джереми? Почему он не стоит рядом с Филом и не обвиняет меня в том, что случилось?
– Джереми выпил отворот от усадьбы, – фыркнула Лемони. – Фил, если бы не Гретта, мы бы ни о чем не знали еще долгое время.
– Вода, тепло, – Голдельмина резко поднялась на ноги и кивнула Стихийным. – Готовим отвар, силой вливаем его в Джереми, забираем Аксу.
– Мы с Филом сразу же поедем в тюрьму, а уже потом разыщем Джереми, – возразил Колдберг и выразительно посмотрел на Голди. – Безопасность и честь вашей сестры важнее отравления вашего жениха.
Ведьма хотела сказать, что Джереми никогда не был ее женихом и что отворот – не яд, чтобы им можно было отравиться, но промолчала. Она только кивнула и побежала на кухню, собирая все необходимые для нового отвара ингредиенты. Уже вернувшись с ними в столовую и увидев, как Лемони держит чашку с водой над горящей ладонью, она поняла, насколько проще стало действовать и разговаривать с Колдбергом, едва выяснилось, что он знает об их сущностях. Сам мужчина не обращал внимания на Стихийных, занятых согреванием воды, он смотрел на Гретту так внимательно, будто пытался что-то вспомнить. Арьяна стояла тут же с мазью, обрабатывая раны Гретты.
– Я облик, господин Колдберг, мне все равно, – устало говорила та.
– Любое животное? – спросил Колдберг.
– Любой человек, любой зверь, любое
что угодно, – отозвалась вместо облика Арьяна и отошла в сторону. – Я закончила, Гретта. Если хочешь, покажи ему, что значит быть обликом.
Бросая в нагретую чашку травы, Голди краем глаза наблюдала, как Гретта с тяжелым вздохом в мгновение ока меняет черты лица и одежду и превращается во второго Колдберга, откинувшегося на спинку стула. Настоящий Колдберг не смог сдержать пораженного возгласа. Волосы Гретты из темных стали небесно-голубыми, а человеческие уши поползли куда-то на макушку, вытягиваясь в длину.
– Я облик, – повторила Гретта голосом Колдберга, а затем наклонилась вперед и добавила нечто, на взгляд Голди, странное: – Так ты колдуешь? Жестикулируешь?
Она превратилась в пеструю кошку, в образе которой Аксарильма вынесла ее из столовой по приезду Колдберга. Тот застыл, в его глазах мелькнуло какое-то понимание. Под конец Гретта обратилась мужчиной, вместе с которым Аксарильма танцевала на маскараде. «Мы танцевали всего лишь прошлой ночью, – подумала Голдельмина, – а кажется, что так давно».
– Не переживайте, господин Колдберг, я не злоупотребляю своим даром, – Гретта снова стала собой.
С тех пор как Гретта открыла в себе сущность облика, удивлять незнакомых с ее силой людей было одним из ее развлечений, но сейчас, разбитая и переживающая за Аксу, она не испытывала никакого удовольствия от вида впечатленного ее умениями Колдберга. Она еще раз тяжело вздохнула и встала.
– Я найду эту ведьму. Она натравила на меня собак, теперь я натравлю на нее себя.
– Не говори глупостей, ты не станешь ее искать, – одернула ее Арьяна.
– Фил, что удивительно, прав. Я облик, я разыщу ее и... что-нибудь придумаю. Она выглядит так, – Гретта превратилась в Заграю Пебру так неожиданно, что даже стоявшая рядом Арьяна отшатнулась.
Голдельмина вгляделась в новое лицо и представила, как Аксарильма оказалась с этой женщиной один на один, как совершила какую-то ошибку и поплатилась свободой. Теперь, видя ее перед собой, Голди было легче вообразить, как Заграя Пебра стоит у границы кармана, в котором прячется от внешнего мира, и наблюдает за жильцами усадьбы.
– Опять плачешь, – с грустью сказала ей Гретта, вернувшись к обычному облику. – Мне пора.
– Подожди! – торопливо выкрикнула Голди и крепко обняла подругу, чтобы прошептать ей на ухо: – Оставайся живой. Оставайся здоровой. Не попади под проклятье.
– Вместо оберега в дорогу? – та мягко усмехнулась. – Будто мало прочей колдовской защиты.
– Считай это моим личным напутствием.
За годы знакомства с обитателями Рассадника Гретта успела получить благословение и защиту от ведьмовских семей: Литакторо, Сной, Баркинсы, Что-С-Востока и прочие в разное время делали заговоры для облика, даруя ей защиту в путешествиях и обыденной жизни. Гретта, располагая к себе совершенно разных по характеру людей, была окутана чужим колдовством и благодаря этому часто избегала опасностей. По-настоящему Голдельмина за нее никогда не переживала, зная, что однажды Гретта вернется домой и сама расскажет, в какие переделки угодила во время своих странствий. Но в этот раз ведьма навредила подруге и могла навредить в будущем. Голди должна была хоть
что-то противопоставить чужому колдовству.
Подруга посмотрела на нее с непривычной решительностью, кивнула и снова стала птицей, вылетев через разбитое ею окно. Трясущимися руками Голди растерла по щекам слезы.
Отворот был готов. Ханна успела отыскать для него флакон, Арьяна принесла теплый плащ для Джереми, уехавшего без верхней одежды, и теперь Фил сжимал в руках эти вещи, готовый ехать в город вместе с Колдбергом. Эти двое ни от Голди, ни от оставшихся Стихийных никаких напутствий не получили, девушки торопили их, чтобы те скорее вернули домой Аксарильму и Джереми. Но стоило им уехать, тревоги навалились на Голдельмину с новой силой.
– Колдберг поможет ей, – сказала Арьяна, обнимая ведьму. – На моих братьев никакой надежды нет, но Колдберг вытащит Аксу из тюрьмы в мгновение ока. Аксу арестовали! Безумие. Я бы скорее дождалась, что арестуют Джереми. Тот каждый день готов доказывать, что он идиот.
Голдельмина отступила от старшей Стихийной и приблизилась к целому из окон столовой, вяло махнув перед ним рукой. Прозрачное стекло сменилось зеркальной гладью.
– Он выпил отворот из-за меня, – вступилась за брата Ханна, – если бы я не согласилась выпить отворот, когда его отдал мне Колдберг, Джереми бы ничего не делал.
– Это вопрос доверия, Хани, – возразила Арьяна. – Ему было плевать, что приготовила для Колдберга Голди. Ты не побоялась испытать что-то на себе. А он не доверил тебя мастерству Голди.
– Конечно, Голди бы не сотворила с Колдбергом ничего страшного, – поддержала ее Лемони, – он и Акса слишком уж понравились друг другу, чтобы избавляться от него по-настоящему.
Голдельмина вглядывалась в свое отражение, спрашивая о заточенной в тюрьме Аксе, о сбежавшем Джереми, об искавшем его Филе, о спешащем на помощь Колдберге. Но, пока она чувствовала новые слезы на щеках, в зеркале те не отражались.
– Сегодня никто из них не вернется в усадьбу, – прошептала она, но Стихийные ее не услышали.
***
Аксарильма слушала, как рядом переговариваются тюремщики. Те, что попали под колдовство Заграи Пебры, делали в речи неожиданные паузы, будто на ходу пытались вспомнить, как очутились возле ее камеры и почему ведут этот разговор. Они знали: ту, что сидела в заточении, нужно отпустить, ту, что придет из усадьбы, нужно задержать. Это задание они выполнили, но из-под указаний Заграи Пебры в памяти всплывали старые требования какого-то человека, приезжавшего в тюрьму глубокой ночью. …Ведьму нужно отправить в Корицию, чтобы быстрее избавиться от ее присутствия в королевстве. …Колдберг ошибается на ее счет, ему не стоит говорить с ведьмой. Эти слова наверняка принадлежали Марко Беллеру, они проскальзывали в разговоре тюремщиков вперемешку с решением держать Аксу под замком. В глубине души та надеялась, что они всего лишь запрут ее в камере, так оставался шанс, что здесь ее обнаружит Колдберг или кто-то из семьи, получив вести от Гретты.
Еще до того, как ее завели в камеру, Аксе завязали глаза, заткнули рот, связали руки так, что она даже пальцем пошевелить не могла. При желании она могла бы избавиться от всех пут, но продолжала поддерживать образ растерянной, испуганной девушки. На самом деле она была лишь расстроена из-за собственной доверчивости и наивности.
Ее мысли лихорадочно скакали от тюремщиков к Голди, от Колдберга к Заграе Пебре, не удавалось придумать ни одного подходящего для самостоятельного спасения плана. За бесполезными размышлениями она не заметила, что тюремщики, раздираемые противоположными приказами, все же быстро решили выслать новую заключенную прочь и уже открывали дверь ее камеры.
– Лошади уже готовы?
– Как мальца привели, так и лошадей приготовили.
– И его в Корицию? Указаний не было.
– Бумаги…
Когда ее подхватили под руки, Аксарильма захныкала и попыталась обмякнуть в руках тюремщиков, помешав им вывести ее из здания. Но они, не смущаясь, выволокли ее наружу и затолкали в повозку. Оставшись у самого ее края, Аксарильма плечом почувствовала, с какой силой за ней захлопнули дверцу, с обратной ее стороны зазвенела цепь, щелкнул замок. Девушка ухватилась за зрение и слух лошадей, запряженных в повозку. Они стояли во дворе тюрьмы, ворота внешней стены были полностью открыты. Те из тюремщиков, что были заколдованы, стояли в стороне и хмурились, будто боролись сами с собой. Заграи Пебры во дворе не было. Акса предприняла последнюю попытку и направила свою волю остаться в лошадей. Те заржали и разом встали на дыбы, но тюремщики тут же убедились, что нужно скорее избавиться от ведьмы. Аксарильма с тоской подумала, что должна была остаться в усадьбе и выслушать любое признание Колдберга, которое он принес с собой.
Она через лошадей иногда наблюдала, как городская дорога сменяется на проселочную. Аксарильма помнила примерное расположение Кориции на карте Радталии: та лежала на юге региона, но не могла похвастать близостью к границам Людского королевства, как и Кораллад – к границам Радталии. Должно было пройти несколько дней, прежде чем повозка доехала бы до земель Пяти Океанов, за это время кучеру пришлось бы делать остановки, давать отдых лошадям или менять их. Если родным не удастся помочь Аксе за это время, она возьмет спасение в свои руки и начнет действовать уже вне королевства.
Погруженная в свои мысли, она едва не подскочила, когда из глубины повозки раздался тихий звон цепей. Тюремщики говорили между собой про какого-то «мальца», но тот не давал о себе знать, будто до сих пор даже не дышал, и Аксарильма успела позабыть о нем. Холодные пальцы прикоснулись к ее лицу, и с нее спали все повязки, Акса заморгала и с облегчением глубоко вздохнула. В полумраке крытой повозки перед ней сидел парнишка. От железного браслета на его правой руке вглубь их временной камеры тянулась цепь.
– Меня зовут Винс.
Он протянул ей руку для знакомства и словно только тогда заметил, что обе руки Аксы были закованы и для верности стянуты путами. Винс пожал плечами, ничуть не смущенный, и принялся развязывать узлы и петли, сдерживающие кисти девушки. Та наблюдала за его действиями, затаив дыхание.
– Я мог бы и цепи снять, – заявил Винс, – но тогда стража решит, что мы пытаемся сбежать. Но мы же якобы беспомощны, да?
Аксарильма с наслаждением несколько раз сжала в кулаки онемевшие пальцы. Винс перебрался в дальний угол повозки.
– Не думал, что повстречаюсь с настоящей ведьмой, – он улыбнулся.
– Я не... – Акса захрипела после долгого молчания и махнула рукой, показывая, что спорить не станет.
– Ты боялась не по-настоящему, да? Как будто думала, что бы еще попробовать, чтобы спастись. В тюрьме этого и не поняли, наверное, но я увидел.
Он с минуту смотрел на Аксу, но та больше не пыталась заговорить. Ее охватило странное спокойствие, она готова была выслушать все доводы Винса. В парне чувствовалась уверенность, граничащая с самодовольством: он распознал ведьму, но не так, как тюремщики, слепо последовавшие чему-то приказу, он во всем разобрался сам. Но Аксарильма не реагировала на его слова должным образом, и Винс продолжил:
– Когда в тюрьме взбесились лошади, за секунду до этого ты мотнула головой в их сторону. Ты управляла ими, да? – в очередной раз не дождавшись от девушки ответа, он сел ближе к ней. – Как только тебя закрыли тут, ты перестала ныть, подобралась, как будто маску сняла.
Акса про себя невесело усмехнулась, вспоминая вчерашний маскарад. Она не могла не похвалить Винса за неочевидные догадки, но, с другой стороны, он мог все придумать, узнав, в чем ее обвинили и куда везут. Она уже хотела сказать о последнем вслух, но Винс вдруг заговорил дальше:
– Я видел ту, другую ведьму. Она шла, как хозяйка, перед ней даже сторожевые псы скулили. Ты не такая. Простые люди часто ошибаются, когда подозревают в ком-то другие сущности, это все от глупости. Вас можно почуять, если только быть повнимательнее. От вас идет какая-то сила, и от тебя тоже. В простых людях ее нет, но ты и сама это чувствуешь, да? Во мне ее тоже нет, я знаю, но у меня всегда было такое ощущение, что мне чего-то не хватает. Может, этой самой силы? Ночью в тюрьме был Колдун-Тюремщик из Маннмании, я слышал про этого охотника. Он приходил из-за другой ведьмы, но даже не приближался к ней, только сказал: «Ведьму в Корицию, не говорить с ней». Он-то в сущностях разбирается, – в его интонации появилось некоторое уважение. – Я родом из такой глуши, что у нее и названия нет. Еще в детстве ушел на фермы работать, там наловчился фокусы и трюки разные показывать. Так какой шум подняли! Монетку из воздуха достал! Я же говорю, эти страхи от глупости. Ушел в Кораллад, думал, тут люди умнее. Но нет, денег больше, а глупость все та же.
– За что тебя арестовали? – откашлявшись, смогла спросить Аксарильма.
– Воровал, – беззаботно ответил Винс, – в дома попадал, кто-то сказал, не иначе как колдовством. Да все равно попался. А Колдун-Тюремщик даже не взглянул в мою сторону, я же простой человек, – он вздохнул.
– В землях Пяти Океанов полно людей, которые не могут похвастать определенными умениями или сущностью. Их зовут особенными людьми, но их главное отличие от тебя только в том, – ведьма вдруг поняла, что все услышанное Винс примет за ободрение, но останавливаться было поздно, – что они живут по ту сторону королевских границ.
– Хочешь сказать, что для меня нет разницы, где жить, да? – Винс тихо усмехнулся. – Ты, я погляжу, уже побывала и там, и там, но мне такая возможность только выпала. Я уже давно при себе бумагу хранил, мол, подлежу отправке в Корицию, и нужно было вовремя ее подсунуть в какие-нибудь документы. Я буду ближе к вам.
Акса прикрыла глаза. Кто в здравом уме будет пересекать границу, только чтобы оказаться среди других сущностей, потому что дома чего-то не хватает? Но она тут же одернула себя, со стыдом вспомнив, что они с Голдельминой немногим отличались от Винса.
– Винс, – девушка попыталась подобрать правильные слова, – нет никакой радости, чтобы угодить из одной тюрьмы в другую. Тем более, в Кориции.
– Там поймут, что я простой человек, да? И выгонят. Но я
уже буду в Кориции. В тюрьму я не попаду. Или выберусь оттуда. И помогу тебе убежать. Ехать осталось всего ничего.
– До Кориции полно времени, чтобы ты одумался и сбежал раньше.
– Ты не заметила, как мы пересекли границу Пяти Океанов, да? Говорят, простые люди чувствуют, как попадают в Пять Океанов, а вы наоборот, когда приходите к нам. Ты не знала, что лет десять назад нашли новый коридор крылатых людей между Людским королевством и Радталией? Теперь и дня не проходит, а ты уже в Кориции.
Аксарильма не на шутку разволновалась. Она, должно быть, все-таки задремала и не заметила перехода границы, но, если они действительно воспользовались коридором небесного народа, она могла и не почувствовать изменений. Однако сейчас ей показалось, что стало легче дышать, и в целом она почувствовала себя свободнее, пусть и была по-прежнему закована. Но близость к Кориции означала и другое: она была гораздо дальше от родных и Колдберга, чем подозревала.
А Винс говорил легко, и в самом деле не понимая, на что обрекал себя. Может быть, он и умел подстраиваться под окружающий мир, но что он мог предложить людям, которые простых в большинстве своем сторонились? Аксарильма вздохнула, щелкнула пальцами и очертила рукой дугу, добавляя в повозку света и тепла. Только теперь она могла рассмотреть худого, взъерошенного мальчишку, едва ли старше ее брата Бартоломью. Представила, как Мью исполняется шестнадцать лет и он добровольно идет под стражу, и содрогнулась.
– Как я помню из рассказов отца, – заговорила она, – тюрьма Кориции – одна из самых надежных на свете. И говорят так не ради устрашения, а потому что так оно и есть. Радталия и Сценнация – два региона, разделенных хребтом Бесчестных гор, но океан силы и тяга к разбойной жизни всегда по крутым склонам стекали в сторону Радталии. Оттуда родом лучшие наемники, чаще возникают новые неопределенные сущности, половину пиратских команд раньше составляли радталийцы. Поэтому и тюрьма в Кориции соответствующая, чтобы удерживать
таких.
– Мы что-нибудь придумаем, – Винс снова улыбнулся ей, будто ничего не услышал. – Прежде в моем плане не было ведьмы.
***
Повозка резко остановилась, и Аксарильма открыла глаза. Все ее мышцы ныли от долгого пребывания в одной позе, но пары коротких жестов хватило, чтобы внутри опять стало темно и холодно. Винс забился в свой угол повозки.
– Стража говорит с кем-то, но ничего не разобрать, – прошелестел он.
– Я могла бы подслушать их через лошадей, – тихо предложила ведьма.
Но снаружи загремел замок, в повозку ворвался неровный свет фонаря, и Акса, до сих пор сидевшая возле дверцы, отпрянула от него, зажмурившись. Кто-то схватил ее за руку и вытащил из повозки, оковы сняли, и девушка пошатнулась на ослабших ногах. Снаружи стояла глубокая ночь, и Аксарильма никак не могла сориентироваться, где находится. Человек с фонарем поддерживал ее и не давал упасть. Стража опять закрыла дверцу, и Винс остался внутри. Не теряя ни минуты, повозка продолжила путь.
– Подождите, – крикнула Акса, слепо смотря вслед исчезающей в темноте повозке, – там остался мальчик!
– Аксарильма, ему я не смогу помочь.
– Что?
– Аксарильма, ты слышишь меня? Как ты себя чувствуешь?
Человек поставил фонарь на землю и развернул девушку лицом к себе. Акса попыталась вырваться и побежать за Винсом, но человек не отпускал ее и удерживал за плечи, а у нее не было никаких сил сопротивляться его хватке. Наконец, она подняла глаза, чтобы посмотреть, кто пытается удержать ее на месте, и ахнула.
– Лекстар!
В мгновение ока она забыла, как холодно рассталась с ним в усадьбе, как переживала, что он раскрыл их с сестрой тайну. Именно Колдберг разыскал ее и сумел вызволить еще до Кориции. Внутри будто лопнула натянутая струна, и Акса расплакалась, с благодарностью крепко обняв Лекстара Колдберга.
– Если бы ты только сказала, что задумала, я бы тебя ни за что не отпустил, – протянул он, Акса почувствовала, как его руки осторожно обвили ее в ответ. – Не нужно бежать от меня всякий раз, Аксарильма. Иногда меня стоит слушать.
Девушка горячо закивала, заливая слезами его дорожный плащ. Поддалась на зов Заграи Пебры, приняв его за собственное чутье. В самом деле убежала от Колдберга, когда он хотел всего лишь поговорить с ней. О чем она только думала?
– Нам пора возвращаться, – сказал Колдберг после некоторого молчания, все еще не выпуская Аксарильму из своих объятий. – Этим людям я заплатил, а тюремщиков оставил Марко Беллеру. Не будет ни слуха о вашей с сестрой сущности и твоем аресте.
– Но там остался Винс, – Акса снова обернулась к дороге.
– Сейчас мы должны вернуться в Кораллад, – Колдберг нахмурился. – Позже я узнаю о его судьбе и помогу ему, если получится.
«Если получится» – этого девушке было достаточно, чтобы вообразить, как быстро Винс сгинет в тюрьме или на улице среди иных сущностей.
– Нет, – заспорила она и попыталась оттолкнуть Колдберга. – Отпусти меня! Если Кориция близко, я сама узнаю, что с ним, и помогу.
– С самостоятельными решениями вам не везет, госпожа Литакторо, – усмехнулся Колдберг, удерживая ее за руку. – Ты только что была согласна прислушиваться к моим словам и снова споришь. Я сделал все возможное в кратчайшие сроки, чтобы не дать тебе попасть в Корицию, а теперь ты туда рвешься?
– Отойди от нее! – крикнули издалека.
Колдберг разжал пальцы и обернулся навстречу двум всадникам. Узнав голос одного из них, Аксарильма пошла в их сторону, но запнулась, и Колдберг вновь терпеливо поддержал ее. Стихийные, Джереми и Фил, выглядели так, будто именно Колдберг похитил Аксу и от него нужно было спасать девушку. Едва они подъехали и спешились, Фил сразу же перехватил руку Аксы и отвел ее в сторону, а Джереми налетел на Колдберга:
– Кажется, я сказал отойти от нее, почему ты все еще стоишь здесь?
– Похоже, Голдельмина никак не может правильно рассчитать силу своих колдовских напитков, – усмехнулся тот. – Что она добавила туда на этот раз, щепотку острой ненависти ко мне?
– Я тебя и без того ненавижу, – прорычал Стихийный.
– Джереми, прекрати! – позвала его Акса и сбросила руку Фила. – Он только что выручил меня.
– Втолкуйте Аксарильме, что ей нечего делать в Кориции, – вздохнул Колдберг. – Придется передать ее в ваши
надежные руки. А я поеду в Кораллад…
– И не смей приближаться к усадьбе! – прошипел Джереми.
– И хотел бы вернуть своего коня.
Колдберг поднял с земли фонарь и с ожиданием посмотрел на Джереми. Глаза обоих Стихийных сверкнули отразившимся огнем, и Фил с кривой усмешкой повернулся к старшему брату. Не изменившись в лице, тот передал поводья Колдбергу и отвел к братниной лошади ту, на которой приехал аристократ. Аксарильма наблюдала за их действиями не без удивления.
– Понравился? – спросил Колдберг, гладя коня по морде.
– Хорош, – нехотя признал Джереми, – не уступает нашим.
– Потому что он с ваших земель, – ухмыльнулся аристократ. Он оседлал коня и повернулся к Аксарильме: – Ты не передумала?
Акса покачала головой. До появления Колдберга она успела придумать несколько вариантов, как выпутаться им с Винсом, которого она сумела убедить не рваться в тюрьму Кориции. Ей не хотелось вслух признавать, что она не верила, что кто-то поможет ей еще до радталийского города.
– Ты снова убегаешь, – Колдберг сник, – с первого дня бежишь.
– В последний раз, – пообещала она зачем-то и прикусила язык. – Лекстар, спасибо. Я искренне благодарна тебе и ценю, что ты сделал. Но я…
– Чувствуешь, что должна ехать? – он печально улыбнулся. – Я могу сопровождать тебя.
– У меня есть защита, – Акса кивнула на друзей.
– Сомнительная защита.
Колдберг достал из-под плаща небольшой кошель и протянул его Аксе. Затем взглянул на Стихийных, будто хотел удостовериться, что они смотрят, и поцеловал девушке пальцы. Та не сомневалась, что отличное зрение поможет Джереми и Филу рассмотреть даже в темноте, как она покраснела. Фил с шумом втянул воздух через стиснутые зубы.
– Посмею приблизиться к усадьбе, сообщу, что с вами все в порядке, – громко сказал Лекстар Колдберг. – Едва ли Голдельмина приготовит еще один отворот.
Он поскакал в обратном направлении, туда, где, должно быть, находился коридор между Радталией и Людским королевством. Стихийные проводили его мрачным взглядом и одинаково уставились на ведьму.
– Что за история с отворотом? – спросила она у Джереми.
– Что за история с Корицией? – в ответ спросил Фил. – Неужели ты собираешься ехать дальше?
Акса быстро рассказала Стихийным о Винсе, но те тоже решили, что ей стоит вернуться в усадьбу. Фил даже признал, что на этот раз был согласен с Колдбергом, а Джереми, убедившись в том, что одна из Литакторо уже была в безопасности, теперь спешил заняться защитой другой. Пока они говорили очевидные вещи, Акса прислушалась к своим внутренним чувствам. В землях Пяти Океанов ей снова даже думалось легче, она будто расправила крылья и могла лучше толковать свои ощущения. Да, в Кориции действительно ее не ждало ничего хорошего, но она непременно должна была попасть в город. Ее будто снова кто-то призывал, но это был даже не оставшийся в одиночестве Винс, а кто-то еще. Кто-то, кому нужна была помощь ведьмы. И пусть Аксарильма меньше часа назад сама была в бедственном положении, она намеревалась выяснить, что уготовила ей Кориция.
– Хорошо, я поеду с тобой, – неожиданно сказал Фил.
– А вы оба с ума сошли? – возмутился Джереми. – Нам нужно сейчас же возвращаться в усадьбу. Ты, наверное, забыла, что Заграя Пебра сбежала, а наши сестры остались одни. Фил сказал, что твоя Гретта погналась за ней, но у меня нет никакой уверенности в облике.
Аксарильма потянулась мыслями к подруге. Ей захотелось тотчас обнять ее, поблагодарить за то, что предупредила семью. Но ей ничуть не понравилось, что Гретта в одиночку решила выступить против Пебры. Гретта была слишком далеко, чтобы ведьма могла понять, все ли было с ней в порядке.
– И вы не остановили Гретту? – Аксарильма скрестила руки на груди. – Тогда я прошу не останавливать меня. Голди и твои сестры не дадут друг друга в обиду, Джереми.
– Неужели тебе нравится ошибаться? – процедил Джереми. – Мы проезжали указатель на постоялый двор. Останемся там до утра, а потом я уговорю тебя оставить затею с Корицией.
– Спорим, не уговоришь? – улыбнулась Акса, подражая Голдельмине.
Джереми скривился, и ночь вдруг стала на крупицу лучше.
