Большой Секрет

Почти все, что Голдельмина могла делать, это ждать вестей. Ожидание было тревожным и безрезультатным: глаза ведьмы покраснели от постоянных слез, пролитых ради гадания, но ответов она не получала. Заново склеив стекло в окне столовой, она оставалась в этой комнате дотемна и не зажигала свет, пока не перестала видеть свое отражение. Бросив гадание, Голди обнаружила, что снаружи пошел снег, мягко застилающий сад и подъездную дорогу. В Коралладе Аксарильмы не было, в этом Голди не сомневалась и только надеялась, что там, где находилась сейчас сестра, снег не шел или у нее хотя бы была крыша над головой. Она надеялась, что снег не застал спасителей Аксы в дороге. Мысли о Стихийном, обидевшем ее своим недоверием, в очередной раз едва не натолкнули ее на пару легких проклятий в его адрес. Чтобы поддержать ее, Лемони сама кляла брата на чем свет стоит, но быстро остановилась, видя, что и это злит ведьму. Ханна бродила по дому с несчастным видом, не зная, чем себя занять. Арьяна на какое-то время заперлась в комнате, обычно она могла так затаиться, если писала Квертинголу. Голдельмина не была бы против, если бы ее старший брат тут же объявился в усадьбе и забрал бы их под свою защиту, оградив от дурных поступков Джереми, беспричинных нападок Фила, самодовольства Лекстара Колдберга, интереса Марко Беллера, злобы Заграи Пебры. Где ни окажись, всюду кто-то действовал наперекор их планам. За спиной звякнула посуда. Обернувшись, Голдельмиа увидела Ханну, собирающую оставшиеся с обеда чашки. – Мы будем ужинать на кухне, присоединяйся. Мерл снова ушел в лес, следит, не появится ли ведьма. – Оставь пять, – Голди кивнула на чашки, выставленные на поднос, – и добавь в них воды, пожалуйста. Ханна поочередно накрыла каждую чашку ладонью, пока они не заполнились до краев, и покинула Голдельмину. Та нависла над чашками, рассматривая сквозь мутную воду собравшиеся на дне листочки и лепестки. Прижала друг к другу большой и указательный пальцы и потянула руку вверх. Все содержимое чашек всплыло на поверхность. – Пока они живы, здесь вам быть, – сказала она. С этого момента ведьма и Стихийные могли в любое время заглядывать в столовую и проверять, не изменилось ли что-то внутри чашек. Лепестки в чашке Гретты безостановочно плавали по кругу, словно кто-то только что размешал чай, в остальных чаинки тянулись друг к другу, как будто пытались собраться вместе, пока листья в чашке Колдберга не отплыли по поверхности в другом направлении. – Что это значит? Акса с мальчиками, а Колдберг их покинул? Они поехали в усадьбу, а Колдберг – домой? – спрашивала Ханна, когда они вместе наблюдали за происходящим почти в полночь. – Они не в Коралладе, – пробормотала Голди. – Я бы сделала так, – предложила Лемони, игнорируя ее замечание, и отодвинула чашку Аксарильмы ближе к чашке Колдберга, но чаинки ведьмы все равно тянулись к тем, что плавали в чашках Стихийных. – Это не игра, – напомнила Арьяна строгим тоном. – Главное, что все они живы и держатся вместе. Что один ваш непутевый брат смог разыскать другого. Мерл в очередной раз зашел в дом, уверяя девушек, что Заграи Пебры в лесу не было. Голдельмина не чувствовала ее присутствия, но не могла избавиться от опасений, что кто-нибудь нагрянет в усадьбу. Подруги тоже то и дело оглядывались на окна или стояли на веранде, закутавшись в шали, пока снежные хлопья не загоняли их внутрь. Никто не хотел засыпать. После полуночи Голдельмина вывела Стихийных на улицу. Прабабка Голди, Старая Элла Сной, однажды рассказывала, как под конец Великого Прошения Призраков вымотанные противостоянием с мертвецами ведьмы ограждали от остального мира весь Рассадник. Вместе ведьмовские семьи колдовством создали купол, полностью накрывший город-лес, и купол этот пропускал на территорию Рассадника только живых. Призраки, упрямо тянувшиеся к ведьмам за воскрешением, не могли пробиться сквозь защиту. «Однажды разъедетесь по своим домам и оградите их так же, как мы закрыли весь Рассадник. Не сделаете этого, и вся ваша родня будет гостить у вас до скончания времен», – смеялась Старая Элла. Голдельмина решила, что до возвращения родных сюда не стоило попадать кому-то из простых людей, а также Заграе Пебре и околдованному ею Талботу Шевелушскому, если бы ему взбрело в голову снова приехать в усадьбу. Повторяя для себя запреты, Голди принялась колдовать. Она взмахнула рукой по широкой дуге, и собравшихся в саду девушек укрыло обычным колдовским теплом. Нащупав кончиками пальцев границу кокона, ведьма оттолкнула ее от себя, заставляя растягиваться вширь и вверх. Выпавший снег под ногами таял, и по растущему на земле бесснежному кругу было видно, как купол медленно рос, пока не достиг ограды усадьбы. Голди не заметила, что начала бормотать заклинания вслух. В Рассаднике ее голос слился бы с десятками голосов других ведьм, но сейчас рядом не было даже сестры для колдовской поддержки, многое нужно было придумывать на ходу. Голдельмина, закрыв глаза, проговаривала заклинания снова и снова, чтобы они облепляли купол, вплетались в него нитями и никого не пропускали на территорию усадьбы. Погрузившись в свою работу, она вдруг поняла, что слышит знакомый мотив Дара Жизни. Она открыла глаза и увидела, что подруги хлопают в ладоши и кружатся рядом с Голдельминой, сосредоточившись на танце. Как давно в Рассаднике, так и сейчас ведьме не нужна была настоящая музыка, чтобы танец был полноценным. Стихийные встали вокруг Голди и продолжали танцевать, и девушка заметила в их глазах слезы. Она начала раскачиваться вместе с ними. – Арьяна, ветер, – крикнула она. Арьяна, не переспрашивая, вскинула руки над головой, и всех четверых едва не сбил с ног порыв ветра. Аксарильма делала так редко, но, если хотела создать что-то новое, предпочитала это что-то представлять, рисовала в воображении подходящий образ и направляла в него всю энергию. И Голдельмина представила, что хватает ветер Арьяны руками, как дикого за зверя за хвост, раскручивает его и направляет на купол. Представила, как ветер обволакивает купол и клубится по его поверхности вместе со снегом. Она и Арьяна в танце повернулись друг к другу и соприкоснулись ладонями. В то же мгновение Голди почувствовала, что может управлять ветром, что подарила ей Стихийная. Подобно ей, ведьма взмахнула руками, и вихрь взвился в небо над усадьбой и растекся по куполу. Падающий снег завитками оседал на его вершине. – Хани, – позвала Голдельмина. Ханна, рукой мягко выписывая в воздухе волны, провела ребром ладони по щеке и вытерла слезы. Когда в танце они с Голди оказались напротив друг друга, Ханна сделала еще один изящный жест, и ее слезы перетекли к кончикам пальцев, откуда тонкой струйкой потянулись к Голдельмине. Ведьма повторила движение руки подруги, сжала руку в кулак. «Пусть мерзнет, пусть никто из них не пройдет сквозь лед», – проговорила Голди про себя. Она разжала пальцы, вода отдельными каплями потянулась к куполу. Тот засверкал, как горный хрусталь на свету. – Лемони, твой черед. – Мой? – выдохнула та, подскочив на месте. – И я?.. Голди усмехнулась. Когда она танцевала с Джереми, Дар Жизни так захватил ее, что она готова была воспарить, не только душой, но и телом почти перенеслась в неизвестные ей края. Арьяна и Ханна всего один раз поделились с ней частью своего дара и теперь танцевали с горящими глазами, их слезы, вызванные рвущимися наружу переживаниями, высохли. А Лемони, которую ругали за то, что часто не справлялась с огнем, что должна была держать свою силу в узде ради безопасности родных и своей собственной, будто не ожидала, что может потребоваться и ее помощь. Танец подходил к концу. Голдельмина сделала полный оборот через правую руку, затем еще один, и приблизилась к Лемони. Они обхватили друг друга за предплечья, выполнили очередной круг, шагнули назад, затем снова приблизились и в последний раз дотронулись друг до друга ладонями. Между их пальцами тут же замерцали искры. «Пусть греет», – решила Голди. Она широко развела руки, подняла их ладонями вверх, и по куполу из его центра пошли яркие волны, как круги на воде. Стало еще теплее, копившийся на куполе снег растаял. Купол на мгновение побелел, затем снова стал прозрачным, но можно было разглядеть всполохи синего и оранжевого, перекатывающиеся по его поверхности и набегающие друг на друга. Ханна что-то радостно пискнула и захлопала в ладоши в похвалу сестрам и Голдельмине. Арьяна обняла ликующую Лемони. Голди, истратив все силы, легла на мерзлую землю, рассматривая свое творение. Она сцепила руки в замок на груди, представляя, как левой крепко держит Джереми, а правой – Аксу, и оба гордятся проделанной работой. – Да если б было кому сказать, я б только об этом и трепал, – заявил с веранды Мерл. Девушки рассмеялись, глядя, как призрак с открытым ртом изучает переливчатый купол. – А говорил, нича не можем, – крикнула ему Голдельмина. Но Мерл, завороженный новым зрелищем, даже не обратил на нее внимания и не ответил никакой колкостью. Лемони протянула ведьме руку. – Ты превзошла саму себя, – серьезным тоном произнесла она, – но все будет напрасно, если ты замерзнешь под окнами дома. – Дай мне пару минут, – попросила Голди и подивилась, насколько ослабшим был ее голос. – Мне нужно восстановиться.

***

Голдельмина почувствовала жар, обволакивающий ее тело. Едва она открыла глаза, ее тут же ослепил яркий свет огня, подобравшегося к ней почти вплотную. Осознав, что она действительно окружена огнем, девушка подскочила на месте, и пламя тут же погасло. Из темноты на нее вылетела Лемони и, заключив в объятия, едва не сбила с ног. – Ну, восстановила силы? – грозно спросила Стихийная. – Я уснула? – Уснула?! – взвилась Лемони. – Мы сперва подумали, что ты умерла! Закрыла глаза и перестала дышать. Сердце еле билось, едва услышали, – она отвернулась к сверкающему куполу, пытаясь скрыть подступившие слезы. – Мы не могли сдвинуть тебя с места, как будто земля тебя держала. Такая холодная... Лемони покачала головой и заплакала. Пораженная, Голдельмина прильнула к ней и погладила по голове, безуспешно пытаясь вспомнить, как потеряла связь с действительностью и отдалась чистой силе, чтобы прийти в себя после ночного колдовства. Она и не думала, что создание защиты дастся ей так тяжело. – Ты согревала меня? – спросила она и огляделась. Ночь вот-вот должна была уступить рассветным сумеркам. – Столько часов? – Что мы отдали бы твоей сестре и Джереми, ведьму-ледышку? – проворчала Лемони. – Иногда девочки и Мерл проверяли нас с тобой, но я старалась не спать, честно! – Немедленно идем в дом, – остановила ее ведьма, – ты тоже заслужила отдых. Обняв друг друга за плечи, они побрели к веранде, когда вдруг в лесу заухала сова, потревоженная чьим-то появлением. Девушки сразу же развернулись к воротам усадьбы, надеясь увидеть кого-то из родных. С замиранием сердца Голдельмина различила среди деревьев мелькающий свет фонаря, но это был всего один огонек, как и всадник, приближающийся к усадьбе. Не сговариваясь, подруги быстрым шагом направились обратно к воротам, высматривая незваного гостя. – Да это же Колдберг! – ахнула Лемони, узнав человека. – Почему он один? – заволновалась Голди. – Нужно задержать его у ворот, он не пройдет через защиту. Она пошла посреди дороги, размахивая руками и прося Колдберга остановиться. Но тот, заметив девушку, только оживился и подбодрил коня ехать быстрее. Когда он приблизился к границе купола, Голдельмина зажмурилась, чтобы не видеть, как конь ударится о барьер. Но вместо лошадиного ржания она услышала крик Лемони. Приоткрыв один глаз, она увидела, что Колдберг пересек границу и спешился прямо перед ней. Взвизгнув, девушка отбежала в сторону, а Лемони наоборот подскочила к мужчине и без раздумий окружила его огнем со всех сторон. Конь в испуге кинулся в сторону усадьбы, а сам Колдберг повалился на землю, едва не угодив в разгоревшийся вокруг него пожар. – Так ты не человек! – воскликнула Лемони. – Кто ты такой? Лекстар Колдберг, кто ты такой?! Колдберг, прикрывая голову руками, только кричал и просил ее прекратить. Голдельмина вцепилась Лемони за шиворот и потянула на себя, чтобы отвлечь от Колдберга, но подруга вывернулась из ее хватки. То единение, которого они достигли во время Дара Жизни, испарилось, Лемони стала неуправляема и ни с кем бы сейчас не разделила возможность повелевать огнем. – Кто ты такой, черт бы тебя побрал! – вопила она. – Где Акса?! Где мои братья? – Они вместе! – Колдберг старался сжаться еще больше. – В чем дело? Стихийные не могли похвастать полным доверием к Колдбергу, да и Акса столько раз твердила, что с ним что-то не так. Но госпожа Шейб в первый же день рассказала Литакторо о благородном происхождении Колдберга. Кем он был на самом деле? Не будь он простым человеком, разве общество Кораллада позволило бы ему подняться так высоко? Голди не сомневалась в прочности своего заклинания, и Лемони, очевидно, тоже не допускала мысли, что ведьма могла в чем-то ошибиться. Акса рассказывала Голдельмине, что видела Лемони в тот момент, когда та открыла в себе способность управлять огнем. Она ругалась с Филом из-за сломанной игрушки, трясла ею перед носом брата, и игрушка вдруг воспламенилась. В ужасе Лемони отбросила игрушку от себя, попыталась стряхнуть огонь, словно прилипший к руке, и тут же загорелось что-то из мебели в комнате. Акса говорила, Лемони была похожа зверя, угодившего в пожар и не понимающего, что огонь распространяет он сам. Сейчас Голдельмина увидела, что имела в виду сестра, описывая тот день. На этот раз страх придал Стихийной ярости, но казалось, что она снова не может справиться ни с контролем эмоций, ни с огнем. Продолжая удерживать Колдберга в горящей ловушке, она вдруг наотмашь ударила рукой по воздуху, и с купола на аристократа посыпался огненный дождь. – Лемони!!! – Голди закричала так, что сорвала голос. Все силы она потратила на то, чтобы хотя бы задержать летящие с неба комья огня, но этого было недостаточно. Но неожиданно ей на голову будто вылили ведро ледяной воды. Голдельмина судорожно вздохнула и убрала с лица прилипшие волосы. Лемони с открытым ртом стояла рядом, тоже мокрая насквозь. Колдберг лежал на обугленной грязной земле, его плащ был залит водой вперемешку с пеплом, он что-то бессвязно бормотал. Голдельмина даже не заметила, как возле них оказались Ханна и Арьяна. Первая побледнела как мел, вцепившись себе в волосы. Старшая же сестра схватила Лемони за плечи и посмотрела на нее так, будто собиралась ударить. Но тут губы Лемони задрожали, она всхлипнула, и Арьяна прижала ее к себе. С облегчением выдохнув, Голдельмина опустилась на колени. – Он прошел... – приглушенно лепетала Лемони. – Арьяна! Как он?.. Он что-то задумал, он обманывал. – От девки, чесслово, дуры! – мимо них прямо к Колдбергу прошагал Мерл. – С вами и второй раз подохнуть можно. Э, вставай, буря миновала, ты помилован, хе-хе, – он попытался потянуть Колдберга за плащ, но тот прошел сквозь пальцы призрака. – От как всегда! Поднимайся, бедовый, вишь, не получается помочь тебе? Голдельмина думала, что после «теплого» приема, устроенного Лемони, он уже едва ли чему-нибудь удивится. Но, увидев склонившегося над ним призрака с торчащей из груди саблей, он вытаращил глаза и попытался убраться подальше от мертвеца. Он хотел подняться на ноги, но только запутался в плаще и снова плюхнулся в грязь. Голди перебралась ближе к нему. – Встаньте, Лекстар, – хрипло попросила она, – идем в дом. – Отведи сестру в постель, – Арьяна подтолкнула дрожащую Лемони к Ханне и тоже подошла к мужчине. – Господин Колдберг, возьмите себя в руки. Хотели связаться с ведьмами? Вы свое получили сполна. Идем. Он сглотнул, послушно встал, на этот раз удержался на ногах и побрел к дому вслед за Голдельминой. Девушка заставила его бросить у входной двери плащ, представлявший из себя жалкое зрелище, и провела в столовую. По полу за ними тянулись две цепочки мокрых следов. Голди заглянула в чашки на столе. У Колдберга листочки плавали точно в центре чашки. – Вам что-нибудь?.. – Ничего, – выдавил Колдберг. – Я в дороге с того момента, как оставил вас вчера. Мне нужен только сон. Мой конь… – Арьяна отведет его на конюшню и накормит. – Я думал, что загоню его. В итоге вы чуть было не загнали меня. – Вы поверите, если я скажу, что Лемони сама до смерти испугалась и уже жалеет о случившемся? – Я верю, что Марко Беллеру очень повезло, когда ему понравилась другая из близнецов. – Как вы можете шутить в такой момент? – Голдельмина всплеснула руками. – Вы поняли, почему Лемони так поступила? Вы знаете, почему? – Потому что я не тот, кого она ожидала? Не знаю, – Колдберг на несколько секунд закрыл глаза и с силой надавил на них пальцами. – Я ехал к вам, только чтобы сообщить, что Аксарильму вместо Заграи Пебры увезли в Корицию, но я успел перехватить ее в Радталии. Ваши друзья догнали меня, и Аксарильма заявила, что по своей воле поедет в Корицию вместе с ними. Не смотрите на меня так, Голдельмина. Я же не мог, как дикарь, перекинуть ее через плечо и повезти домой. Радталия – уже ваша территория, там я бессилен. – Как сказать, – Голди невесело усмехнулась, – Лекстар, совсем не приятно задавать этот вопрос, и все же, к какой сущности вы относитесь? Он поднял на нее тяжелый взгляд, и по нему ей стало ясно, что он совершенно не понимает, о чем идет речь. В своей сущности простого человека Колдберг не сомневался и никаких секретов не таил. Это означало, что Лемони набросилась на него напрасно, а выстроенная Голди защита не сработала должным образом. Но у ведьмы оставался еще один способ проверить, кто из них ошибался в своих суждениях. – Господин Колдберг, последняя просьба, и я оставлю вас в покое до тех пор, пока вы не наберетесь сил. Выгляните в окно. Вы видите что-нибудь необычное? Колдберг покорно подошел к окну и прижался лбом к стеклу. Он без интереса оглядел сад, очертания которого вырисовывались все яснее с приближением утра. А затем он поднял глаза и сразу нахмурился. – Небо, – сказал он. – Небо переливается синим и каким-то… рыжим? Я прошел проверку? Голдельмина, с вашего позволения, если вы не решите сжечь или отравить меня, я посплю хотя бы пару часов. – Конечно, – Голдельмина криво улыбнулась. Колдберг, протирая глаза, чтобы не уснуть на ходу, прошел мимо Голди в следующую дверь, ведущую из столовой в гостиную. Ведьма посмотрела, как он скидывает обувь и, даже не пытаясь устроиться удобнее, без сил падает на диванные подушки. Она тихо закрыла дверь и, подумав, наложила на нее запирающее заклятье. Простой человек не смог бы увидеть купол, накрывший усадьбу.