***
Когда утро полностью вступило в свои права, в зал для завтрака потянулись постояльцы. Кто-то из них громко рассмеялся, и Аксарильма едва не подскочила на месте от шума. Она обнаружила, что уснула под мерное дыхание Джереми, скрестив руки на груди, а голова Джереми так и покоилась у нее на плече, но от движений подруги он тоже проснулся. Фил сидел напротив, смотря на них с укором. Акса сразу же ощутила, что что-то изменилось в младшем Стихийном, он стал больше напоминать ходячую тьму, с которой его сравнивали ведьмы Рассадника. – Выспались? – проворчал он. – Узнáю, что подают на завтрак, – Джереми потянулся и встал. Акса и Фил остались вдвоем. Девушка чувствовала, что в рукаве появился написанный Голди или Греттой ответ, а может быть, и оба послания, но она не решалась проверить их, пока Фил выглядел так, будто за последние часы что-то произошло. Акса потянулась к нему, чтобы взять за руку, но Фил сразу же отстранился от нее. – Ты ведьма, и у тебя бывает предчувствие, – резко сказал он. – Оно всегда работает? Что-то чувствуешь, и это что-то происходит в будущем? – Нет, – девушка посмотрела на него с удивлением. Обычно Фил и Джереми упрямо держались в стороне, когда речь шла о колдовстве, и редко о нем спрашивали. – Чтобы по-настоящему предвидеть будущее, нужно уметь гадать на каких-то предметах и толковать знаки. А предчувствие – случайность для остальных и имеет значение только для тебя. Но в нем можно ошибиться, неверно понять его. – Откуда ты знаешь, что не ошибаешься, выбирая сейчас Корицию? – Ниоткуда, – Акса пожала плечами, – я знаю, что Кориция окажется ошибкой, Фил. Но я должна туда попасть. Почему ты спрашиваешь? – Возможно, я чувствую, что Кориция будет моей личной ошибкой. Что мои дни будут сочтены. – Не говори глупостей! – воскликнула Акса. Фил посмотрел ей в глаза, и ведьма ощутила такой колючий холод, будто Стихийный и в самом деле знал что-то мрачное о своем будущем. Ведьмы Рассадника никогда не говорили, за что именно невзлюбили юношу, но Аксарильме впервые показалось, будто и ей известно, что Филу ничего хорошего не уготовано. Он, похоже, заметил смятение в ее взгляде, и отвернулся. Аксарильма неловко притворилась, будто только сейчас вспомнила о записке, коловшей кожу в рукаве рубашки. Она выудила два клочка: скомканный и аккуратно свернутый, по их состоянию легко можно было определить, какой из них принадлежал Голдельмине, а какой – Гретте. Из свертка Голди выпал тонкий браслет из буковой коры. «Мы ждем вас, – писала сестра. – Колдберг гостит у нас, он тоже ждет тебя. Ты не поверишь, что мы узнали! Вернешься, тогда расскажу. В усадьбе все в порядке, но я не знаю, где Гретта, она отмахнулась от меня». Аксарильма сложила записку в карман, надела браслет на правую руку и прижала ее к груди. Уезжая в Кораллад, она по-прежнему оставляла дома все обереги, чтобы не привлекать внимание их видом, и на пути к Кориции не имела никакой колдовской поддержки. Затем она развернула ответное послание Гретты и чуть не застонала от разочарования. «Рада, что жива. Не мешай». Во время путешествий от облика едва можно было дождаться развернутых писем. «Переехала в...», «Сегодня впервые видела настоящего...» – по таким посланиям можно было отследить маршрут Гретты и гадать, куда она отправится дальше. Но сейчас, когда Аксе было известно, что подруга погналась за сильной ведьмой, девушке было мало скупой отписки. По крайней мере, она знала, что Гретта жива. В полдень от постоялого двора «Перед бездной» отъехала открытая коляска с несколькими пассажирами, желающими попасть в Корицию. Лошади Аксарильмы и Стихийных остались на конюшне, и каждой из них ведьма шептала на ухо, чтобы они не сдвинулись с места, пока не вернутся хозяева. Акса и Фил больше ни словом не обменялись после зловещего разговора. Стихийный не отказался ехать в Корицию, даже несмотря на возникшее чувство приближающейся беды. По дороге Аксарильма думала о том, какой секрет приберегла для нее сестра, что происходило с Греттой, что должно было произойти с Филом. Когда коляска прибыла на переправу Кориции, она так и не подняла головы, размышляя о друзьях, и нараставшее вокруг нее волнение сперва обошло ее стороной. Джереми ткнул ее локтем в бок. Они очутились на мощеной площади, их окружали одноэтажные постройки из серого камня. Каждый угол у всех зданий венчался декоративной квадратной башенкой с зубцами, и везде среди зубцов мелькали голуби. Вся площадь была огорожена проржавевшей насквозь решеткой, к которой никто даже не думал приближаться. Прибывавшие на переправу уводили внутрь зданий лошадей или забирали оттуда новых, сновали с багажом и бумагами. Они выстраивались на краю площади в очереди, во главе которых стояли люди в соломенных шляпах и выкрикивали указания. В стороне от них стояла уже знакомая Аксе повозка, ее владельцы громко препирались с двумя соломенными шляпами. – Вот проклятье, – прошипела девушка, отводя Стихийных к противоположной стороне площади. – Неужели едут обратно? Джереми быстро затолкал ее в ближайшую из очередей, он и Фил встали по бокам от ведьмы, закрывая ее своими телами. Аксарильма вздрогнула. Колдберг помог ей освободиться, ей не нужно было опасаться тюремщиков Кораллада, но один их вид внушил ей ужас. Что было хуже всего, она не чувствовала присутствия Винса, а значит, тюремщики уже возвращались в Людское королевство с пустой повозкой. Подошла их очередь встать перед мужчиной в шляпе. Он бегло оглядел их и затараторил: – Трое? Багажа нет? Направо, на мост Тронки. Проходите, проходите же. Он замахал на друзей рукой, и те послушно повернули направо вслед за такими же сбитыми с толку путешественниками. Все они действительно шли налегке, у некоторых были лишь заплечные мешки. Обогнув здание, люди очутились перед подъемом на узкий подвесной мост. Только здесь Аксарильма поняла, почему площадь была окружена решеткой, почему в Корицию не пускали верхом и почему постоялый двор назывался «Перед бездной». Сразу за площадью начинался обрыв, земля словно раскололась надвое, отделив Корицию от переправы и остального мира. Черные цепи подвесного моста тихо раскачивались от легкого ветра. Под мостом был натянут трос, вдоль которого к площади переправы шел большой плот с пассажирами. В середине плота стояли мужчины, перебиравшие в руках трос и тем самым тянущие плот вперед. – Здесь такая прозрачная вода? – спросил Джереми, заглядывая через край. – Вода? – фыркнул кто-то спереди. – В каналах Кориции веками нет воды. – Плот идет по воздуху? И нам надо пересечь ущелье? Я н-не пойду, – запротестовал еще один человек и начал пробиваться обратно к площади. Аксарильма потянула Стихийных ближе к мосту. Те, кто явно бывал здесь не первый раз, по команде очередной соломенной шляпы запрыгивали на шаткие доски моста и уверенно шагали в сторону Кориции. Нерешительных подбадривали, объясняли, как идти, но в глазах и путников, и шляп явственно читалось: от страха первые ничего не понимают из слов вторых. Из их компании Джереми вызвался идти первым. Ширина досок едва позволяла поставить рядом две ноги, цепи-леера показались Аксарильме висящими слишком низко для рослого Джереми. Но у Стихийного вдруг будто появилась грация в каждом движении, он по-кошачьи легко сделал первые шаги и обернулся к Аксе, протягивая к ней руку. – Чего развернулся? Топай до конца, не стой! – прикрикнул на него мужчина в шляпе. Аксарильма решительно вскочила на первую доску, чтобы никого не задерживать, и тут же пожалела о своей поспешности. Ей казалось, что мост шатается из стороны в сторону, как огромные качели. Путешествие по облакам через коридор небесных людей не было таким жутким, как предстоящий проход над глубоким ущельем. Ноги примерзли к доске, руки до боли в пальцах вцепились в леера. – Плавать умеешь? – спросила шляпа, и Акса нервно кивнула. – Плот видела? Шлепнешься в воздух, как в воду, но плыть придется до самой Кориции, если сил хватит, ясно? Какая сущность? – Ведьма, – выдавила Аксарильма, думая, какими бы заклинаниями ей воспользоваться, чтобы облегчить себе дорогу. – Как, ведьма? – вдруг оторопело переспросил мужчина в шляпе. – Не разрешено... Фил тут же вскочил на мост вслед за Аксой и подтолкнул ее к Джереми, не дав опомниться ни подруге, ни шляпе. Другие люди тоже с нетерпением потянулись на мост, все больше разделяя Аксу и человека на переправе. Волнение и желание скорее добраться до Кориции придало девушке сил, хотя вся конструкция под ногами продолжала угрожающе раскачиваться. Идя почти вплотную за Джереми, она заставила себя отпустить цепи-леера с правой стороны и ухватилась за локоть друга, так почувствовав себя увереннее. Фил не отставал от них ни шаг. «По мосту ходят каждый день, – успокаивала она себя. – Может быть, и Гретта здесь бывала». Как назло, она не могла вспомнить, видела ли подруга Корицию, когда посещала Радталию, рассказывал ли об этом городе отец. Зато, копаясь в памяти, она отвлекалась от головокружительной глубины ущелья под ногами. Шаг за шагом они пересекли мост, и Аксарильма почти упала с него в руки Джереми. Люди в точно таких же соломенных шляпах добродушно рассмеялись. Подобную картину они наблюдали ежедневно, но вид побледневших путников не переставал их забавлять. Лишь здесь перешедшим мост сообщали, что в воздухе держались только заколдованные плоты и лодки, сорвавшимся же падение сулило лишь смерть на дне ущелья. Многие начинали причитать и ругаться с соломенными шляпами из-за ненадежного перехода. Стихийные подхватили Аксу под руки и свернули в ближайший проулок, пока вести о том, что в Корицию попала ведьма без разрешения, не донеслись до этой стороны моста. Довольно скоро они поняли, что город отличался от любого известного им места. Кориция находилась на мелких плоских островах рядом с берегами Радталии, и границы города омывались Неподступным морем. Многими улицами в городе служили каналы, по которым все перемещались на собственных лодках и плотах и через которые были перекинуты десятки мостов. Некоторые дома имели единственный выход лишь на эти каналы, имея перед дверьми подобие крошечного причала. Но морской воды, которая должна была проникать всюду среди островков Кориции, здесь не было, ниже уровня домов и редких узких тротуаров начиналась скалистая земля. При желании можно было свеситься с края тротуара, ничем не огороженного, и разглядеть далекое дно канала. Нигде не было видно лестниц, ведущих вниз. Многие белокаменные дома были украшены колоннами, арками и башенками с голубятнями. Возле входных дверей висели таблички вроде «Дворец Аллегро. Здесь живут семьи Аллегро, Бруно и Сатро». Дворцами звались все жилые дома, что повстречались друзьям на пути. Стены и ограды на многих улицах были оплетены вьюнками, чьи стебли тянулись куда-то вдоль тротуаров и никак не заканчивались, и вьюнки эти, казалось, были единственным растением во всей Кориции. В городе не было воды, и пустые каналы выглядели иссушенными, но над Корицией висела тяжелая грозовая туча, которая должна была вот-вот разразиться ливнем. То и дело вспыхивали молнии, хотя грома не было слышно. Почти черное небо и лежавшее на западе солнце делали городские постройки еще светлее, очерчивая их чистые силуэты. – Найти бы укрытие, пока не полило, – поежился Фил. – Не польет, это гнев небесного народа, они злы, так злы. Но они ждут, ждут. Друзья покрутили головами и обнаружили на выступе дома, рядом с которым стояли, голубя, косившегося на них янтарным глазом. – Вы не знаете, – Аксарильма вдруг почувствовала себя глупо, разговаривая с голубем, – как найти Лоренцо Серра? – Все знают, как найти Лоренцо Серра. Это Лоренцо Серра. – Мы гости в Кориции, – терпеливо пояснила девушка. – Тогда следуйте. К Лоренцо, к Лоренцо. Голубь вспорхнул со своего насеста, перелетел через канал и скрылся в проулке, будто люди тоже должны были расправить крылья и в самом деле последовать за ним. – Замечательно, – процедил Джереми. – У нас есть направление, – развела руками Акса. Они перебрались через канал по ближайшему мостику, свернули в тот же проулок, куда улетел голубь. Птица, к их удивлению, терпеливо ждала их на очередном насесте. Стоило приблизиться к голубю, как он снова снялся с места. Такими урывками он вывел их к саду, сильно запущенному и сразу напомнившему Аксарильме заброшенные заросли перед Шевелушской усадьбой. Сад удерживала очередная фигурная решетка, но она не справлялась под натиском веток и стволов, прижимавшихся к прутьям и пробиравшимся наружу. Кто-то грубо обрубал ветки, мешавшие ходить вдоль ограды, но сад будто специально продолжал выпускать новые растительные щупальца. По земле из-под ограды тянулись уже знакомые тонкие стебли со стреловидными листьями вьюнков. Сад примыкал к квадратной кирпичной башне, которая будто подпирала шпилем грозовое небо. Они прошли в распахнутые, покосившиеся ворота сада. Местами ветви деревьев переплетались так тесно, что создавали арки и навесы, а кустарники образовывали надежные стены. Под одним из древесных навесов, в самом темном углу стояла резная скамья, на которой сидел мужчина и задумчиво постукивал пальцами по колену. Увидев бродивших по саду незнакомцев, он медленно встал, но не вышел навстречу им из-под навеса, предпочтя остаться в сумраке. Аксарильма едва успела заметить, как цвет его волос из русого становится пепельно-серым, а глаза темнеют. Девушка оглянулась на друзей, но они не переставали смотреть на все и на всех с подозрением с того самого момента, как попали на переправу, и трудно было сказать, поняли ли они, что перед ними, возможно, облик. – Мне передали, что вы искали встречи со мной, – произнес мужчина. – Если вы тот, кого мы ищем, – Джереми задержался на почтительном от него расстоянии и взмахом руки остановил брата и подругу. – Стоит проверить. Я Лоренцо Серра, Кориция находится на моем попечении. Он представился так торжественно, что Фил не удержался от насмешливого фырканья. Акса подумала, что с таким отношением к человеку, которому подчинялся целый город, Стихийному действительно после придется то и дело оглядываться. Но Лоренцо Серра будто не заметил пренебрежения в свой адрес. Он сделал шаг назад, превратился в птицу, в таком образе опустился на скамью и вернулся к обличью, в котором говорил с пришедшими. Он посмотрел на них с подготовленной улыбкой человека, знавшего, что произведет впечатление. – Ну, вы облик, и? – Джереми пожал плечами. – Мы тоже не простые люди. Нас не ваша сущность волнует, а помощь. Ночью в Корицию должна была прибыть повозка из тюрьмы Кораллада с мальчишкой по имени Винс. Он простой человек и попался на мелком воровстве, но его по ошибке отправили в Корицию. Мы хотим помочь ему избежать вашей тюрьмы. Аксарильма посмотрела на него с благодарностью. Они не решали, чтобы Джереми говорил от лица всей компании, но он вел себя так спокойно и невозмутимо, что девушка готова была поверить: его по-настоящему волновала судьба Винса. Лоренцо не шевельнулся. Он все так же смотрел на них со снисходительной улыбкой, не предложил присесть для разговора. – Вот что я вам расскажу, – протянул Лоренцо. – Кориция живет несколько иным миром, здесь почти не бывает посторонних. Мы только заключили один занятный договор с королевствами простых людей. В Корицию никто не вторгнется, как это все чаще случается с прочими городами Радталии. Взамен мы предоставим тюрьму, где будут содержаться как люди, так и жители Пяти Океанов. – Он не станет нам помогать, – заключил Джереми. – Идем, на эту историю мы потратили больше времени, чем уйдет на спасение мальчишки. Он развернулся и нос к носу столкнулся с несколькими новыми людьми, перекрывшими выход из-под древесного навеса. Фил взял Аксу за руку. – Я еще не закончил! – Лоренцо повысил голос и встал. – Тюрьма Кориции ожидала ведьму этой ночью. Здесь не приветствуют ведьм и колдунов извне, но для нее готовы были сделать исключение. И как любопытно, – он приблизился к Аксарильме, и та уставилась ему в глаза, саму себя пытаясь убедить, что не испугалась. В его взгляде был тот же мертвый холод, что утром она увидела в глазах Фила. – Вместо нее из Кораллада привезли какого-то мальчишку. Говорят, на тюремную повозку напали еще до переправы. И где теперь этот мальчишка? – Лоренцо развел руками. – Зато на переправе сегодня объявилась ведьма. И вам хватило удивительной дерзости прийти ко мне в первый же день? Я и есть тюрьма Кориции. Я – сама Кориция. Взять их. Еще секунду назад Аксарильма боролась с желанием первой отвести взгляд, и вдруг на голове ее оказался мешок. Она попыталась взмахнуть рукой, чтобы колдовской силой оттолкнуть обидчиков, но все ее тело будто отяжелело, и Акса рухнула на колени. Где-то рядом послышалось сопение Фила и рык Джереми, тоже сбитых с ног чужой волей. – Меня отпустили от имени Лекстара Колдберга, – воскликнула Аксарильма, тщетно пытаясь вырваться, – он... – Лекстар Колдберг, – над ухом сквозь мешок послышался голос Лоренцо, он словно пробовал новое имя на вкус. – Здесь что-то значит лишь одно имя. Лоренцо Серра.***
– Ты оказался прав, Джереми, – прошептала Аксарильма, вместе с Филом поддерживая хромавшего Джереми. – Мне так жаль. И теперь мы все-таки в тюрьме. – Тебе же так хотелось здесь оказаться, – проворчал Джереми. – Когда выберемся, я буду ругать тебя за принятые решения денно и нощно. Руки у нее и Стихийных были связаны жгутами, заставлявшими их двигаться вперед и, очевидно, сдерживающими любые способности. Часть пути они преодолели с мешками на головах, но, когда приблизились к каналам, им вернули возможность двигаться самостоятельно. Они покорно прошлись по очередным улицам Кориции и остановились у широкого канала, тротуары которого были совершенно безлюдны, за исключением двух человек с хлыстами. Один из них приветственно кивнул Лоренцо и ткнул пальцем за угол ближайшего дома. – Лиса здесь. – Попробуешь приблизиться, Лиса, и будешь сидеть вместе с остальными! – тут же прокричал Лоренцо. Из-за дома настороженно выбралась девушка, и при виде ее Аксарильма невольно раскрыла рот. У названной Лисой волосы были ослепительно рыжими, словно очищенная морковь, ярче, чем у Лемони, и заплетены в длинную, тонкую косу, а большие глаза почти светились зеленью на бледной коже. Она носила легкую безрукавку и брюки, обрезанные выше колен, и стояла босой. – Небесный народ гневается, Лоренцо! – звонко воскликнула она и ткнула пальцем в грозовые тучи. – Мой гнев будет страшнее, если ты не уберешься отсюда немедленно. Только я решаю, кто может уйти, – медленно произнес Лоренцо. Лиса поджала губы и снова исчезла за зданием. Лоренцо сжал руки в кулаки. – Появится здесь снова, немедленно сообщите мне, – приказал он. – Ромпера видели? – Нет, – человек с хлыстом пожал плечами. – Только Лиса, она спрашивала про крылатую. – Если я узнаю, что вы забыли о Ромпере, будете вручную измерять глубину канала, ясно? – Лоренцо ткнул ему пальцем в грудь. – У меня нет времени проверять, есть ли здесь Ромпер. Берите этих и посадите их куда-нибудь до завтра. Лоренцо насмешливо поклонился Аксарильме и тут же ушел, будто всего лишь проводил гостей до порога. Его подручные ткнули в спину Аксу и ее друзей, заставляя начать спуск по лестнице, которую охраняли люди с хлыстами. По выдолбленным в скалистой стене ступенькам они попали на самое дно канала. Аксарильма огляделась исподлобья. Они шли вдоль лепившихся друг к другу камер, больше похожих на клетки для животных, только в них было полно людей и прочих существ, злобно смотревших на прохаживающихся мимо тюремщиков. Пустой канал упирался в волнующееся перед грозой море, словно огороженное от тюрьмы прозрачной стеной. Аксарильма видела, как иссушенная тропа под ногами уходила сквозь изумрудную толщу воды и превращалась в песчаное морское дно с ракушками и морскими звездами. Девушка запрокинула голову. Со дна канала казалось, что море вздымалось до самых туч. Оно нависало над людьми бесконечной поднявшейся волной, и давило, давило, давило. Каждую секунду оно точно собиралось вот-вот прорвать невидимую преграду, как хлипкую плотину, и смыть клетушки с заключенными и всех несчастных, оказавшихся на его пути. Их разделили и посадили в разные камеры. Фила первым затолкали к птице с лысым черепом и черными провалами глаз, Акса и Джереми оказались в соседних камерах на противоположной стороне канала. – Наверное, мне судьбой было предначертано попасть в эту тюрьму, – проговорила Аксарильма, когда тюремщики развязали им руки и оставили в покое, – спасение только оттянуло этот момент. – Глупости, – пробормотал Джереми, придвинувшись к разделявшей их решетке, – лучше бы мы вместе с Колдбергом убедили тебя не ехать сюда. – Спасибо за эти слова, – Аксарильма улыбнулась. – Надо придумать, как выбраться отсюда. Она сквозь прутья ощупала замок на двери. Решетка была заперта на обычный ключ, но при попытке применить к замку колдовскую силу ничего не произошло. Аксарильма чувствовала, что не лишалась способностей, но ее словно удерживали, не позволяли применить их. – Эта тюрьма заклинаниями защищена от, кхм, других заклинаний, – послышалось рядом с Аксой. – Если уж и хотите сбежать, придется применять грубую силу. В углу камеры кто-то зашевелился, и перед ними предстал небольшой пес, которого Аксарильма до этого принимала за кучу мусора. Его грязная черная шерсть топорщилась во все стороны, он был похож на пыльную щетку на коротких лапках. Говорящий зверь – сущность не особенная, но Аксарильму в нем что-то насторожило, словно пес был неправильно живым. Он уселся рядом с ведьмой и прочистил горло. – Позвольте представиться, меня зовут Джордано Марко Рикардо по именам моих прежних хозяев. Но с тех пор, как я стал свободным, а точнее сказать, бездомным, я зову себя Джомари. – Этот день с говорящими животными никогда не закончится, – простонал Джереми и в бессилии прикрыл глаза. – Не сердитесь на него, мы не пробыли в Кориции и нескольких часов и оказались в такой непростой ситуации, – сказала Акса псу. – Меня зовут Аксарильма, а это Джереми, здесь еще заключен его брат Фил. – Будем же обращаться друг к другу на «ты», – важно кивнул Джомари. – Да, Кориция всегда была не тем, чем кажется на первый взгляд. По крайней мере, пока здесь правит Лоренцо Серра, кажется, будто сам город готов обманывать своих гостей и даже жителей. – И тебя обманули? – хмыкнул Джереми. – Ты же собака, неужели тебя тоже в чем-то обвинили и посадили в тюрьму? – Я сам сюда пришел, – печально вздохнул Джомари. – Как я сказал, у меня нет своего дома, а здесь есть крыша над головой. Я пришел сюда именно за этим. Сперва меня не пускали, да и в сторожа я не гожусь, а просто так в тюрьму не посадят даже по собственному желанию, – на этих словах Джереми бросил на Аксу выразительный взгляд. – Я нарочно покусал одну даму, посещавшую Корицию в конце осени, и ее разгневанный муж приказал немедленно от меня избавиться. Выбрасывать меня в канал не было толку, да и раньше я никому не причинял хлопот, поэтому меня и отправили сюда. – Не согласен, дружище. Пожалуй, попасть сюда – это единственное желание, которое сбывается у любого в Кориции, – насмешливо заметил кто-то слева от камеры Аксарильмы. Она вместе с остальными обернулась на голос и увидела молодого мужчину, лежавшего на спине и заложившего руки за голову. Он выглядел совершенно беззаботно и с улыбкой смотрел в потолок, будто лежал где-нибудь на лугу под открытым небом, а не в тесной камере. – Мне нравится Джомари, – продолжил он, – ни разу не пытался сбежать из тюрьмы, но переживает за любого другого, кто здесь окажется. Выбрал свою участь и надеется избавить от нее других. Аксарильма, если я правильно расслышал? Я проснулся, когда ты называла свое имя. Меня зовут Ромпер. – Тебя Лоренцо искал, – заметил Джереми, через решетку потянув к себе Аксу, чтобы она оказалась дальше от этого человека. – Его ребята, наверное, позабыли, что я здесь, – Ромпер сел. Его глаза были льдисто-голубыми, а короткие темные волосы были выкрашены в белый. – Моя прекрасная Лисианна поможет мне бежать уже сегодня ночью. – Та рыжая, которую Лоренцо обещал запереть, если она здесь появится? – снова уточнил Джереми. – Моя кузина, – сказал Ромпер и добавил тихо, наклонившись к решетке: – Как только сменится вечерний караул, она придет. – Возьми их с собой, – вдруг попросил у него пес, кивнув в сторону Аксы и Джереми. – Они не заслужили этой тюрьмы. – Откуда ты знаешь? Может быть, это опаснейшие преступники, которых с трудом смогли поймать в королевствах и направили под наблюдение Лоренцо Серра! – Мы только хотели вытащить из тюрьмы одного мальчика, – пробормотала Аксарильма. – Его должны были привезти этой ночью из Кораллада, он простой человек. Винс, семейного имени я не знаю. Но мы зря приехали сюда, еще и... – она в бессилии вскинула руки, очертив границы камеры. – Подождите-ка, – Ромпер сел и вплотную прижался к решетке. – Я слышал, что в город должны доставить ведьму, но на повозку напали, а вместо ведьмы в ней оказался мальчишка. Наверное, он уже успел найти путь в Корицию и сейчас побирается где-то на наших улицах среди других сирот. Но он свободен от тюремных оков, что в его ситуации является лучшим исходом, – Ромпер сощурился. – Не ты ли та ведьма? – Нет, – сказал за нее Джереми. – Лоренцо невероятно повезло! – Ромпер хлопнул в ладоши. – Потерял и нашел. И я потерял и нашел, ха! – Найдем выход и немедленно поедем обратно в Кораллад, – торопливо прошептал Джереми. – Кораллад, ого! – Ромпер с любопытством посмотрел на них. – Ни разу не бывал в Коралладе. – И не попадешь туда, – огрызнулся Джереми. – Не говори с ним, Акса. Если Винса нет в тюрьме, он свободнее, чем мы. – Как он справится в одиночку в таком городе? – заспорила Аксарильма. Она помнила, с каким предвкушением Винс говорил о своеобразной поездке в Корицию, но едва ли он оказался готов к встрече с городом и людьми вроде Лоренцо и Ромпера. По одной Кориции нельзя было судить о всей Радталии, но Акса уже начинала понимать, почему отец стремился выбраться из этих краев. В течение дня пьянящее чувство свободы постепенно сменилось щемящей тревогой, к которой теперь примешивалось ощущение, что Аксарильма не выполнила все свои обязанности. Она перевела взгляд на Ромпера, продолжавшего изучать ее с примесью восторга. На мгновение весь мир вокруг поблек, остался только Ромпер, неотрывно смотрящий на нее глазами-льдинками. Он не открывал рта, но Аксарильма готова была поспорить, что наяву услышала его голос, злой и отчаянный: «Нам нужна ведьма извне». – Джереми, – пискнула она, – это он. Я приехала из-за него. – Ну уж нет, – Джереми крепко вцепился ей в руку, будто мог протащить девушку к себе в камеру сквозь прутья, – только не он. – Я-а все слы-ышу-у, – протянул Ромпер. – Не только я тебя нашел. Ты сама пришла ко мне на помощь! Он заливисто рассмеялся и повалился на спину, схватившись за живот. Пес Джомари заскулил и опустил голову на ноги пораженной Аксарильме. Та могла лишь радоваться, что ее и Ромпера разделяла решетка.