Большой Секрет

Однажды Вайсмеш Стихийный без тени шутки сказал: «Надеюсь застать тот день, когда Хани и Лемони приведут в дом женихов». Он был спокоен за Арьяну, уверен в Джереми, не торопил Фила, но будущее самой робкой и самой вспыльчивой его дочерей было для него туманным. Услышав отцовские слова, Фил дразнил сестер несколько дней, пока Ханна не расплакалась, а Лемони в отместку едва не подпалила ему брови и ресницы. Когда к вечеру Ханна вошла в дом вместе с Марко Беллером, смеясь над его шуткой и весело щебеча, увидевший их первым Джереми чересчур громко закашлялся, привлекая к себе ненужное внимание. Он и Голдельмина были у перил на втором этаже, молодой человек за руку тянул на себя Голди, а та хохотала и притворно вырывалась, пытаясь убежать к себе в комнату. Она неудачно поставила ногу, потеряла опору, и Джереми тут же прижал ее спиной к себе, зарычав ей в шею. Голди взвизгнула и снова заливисто рассмеялась, и как раз в этот момент дверь на первом этаже открылась. Услышав мужской голос, оба в первую секунду подумали о Тинге и отпрянули друг от друга. Увидев Беллера, идущего вслед за его сестрой, Джереми поперхнулся. Голдельмина нырнула за угол стены, с трудом сдерживая смех и приводя себя в порядок. Подоспевшая из кухни Арьяна пригласила гостя пройти дальше, но Беллер только покачал головой и протянул девушкам сверток, который нес за Ханну. Он поднял голову и встретился взглядом с Джереми. «Не смей приближаться к Хани», – Голди читала это в глазах Джереми, ощущала угрозу, идущую от старшего брата перед лицом опасности в виде увлечения младшей сестры. «Ты опоздал, и я тебя не боюсь», – смеялись глаза Беллера. Он низко поклонился Стихийным и Голдельмине и покинул дом. – Хорошо, что отец не видит, – пробормотал Джереми. – Кого именно? – уточнила Голди. – Всех нас, – фыркнул он. Всякому веселью пришел конец, когда из города вернулись Аксарильма и Лисианна. Обе выглядели подавленными, Лисианна попросила разрешения уйти к себе, а Акса позвала семейство на улицу, чтобы хоть на минуту оказаться в стороне от прочих обитателей усадьбы. Забравшись на перила веранды, она долго молчала и напряженно всматривалась в лес за усадебной оградой, пока Арьяна не тронула ее за плечо, возвращая к друзьям. И тогда Аксарильма заговорила. Ее рассказ оказался еще печальнее, чем тот, который она принесла с собой из Кориции. В тот раз незнакомые Голдельмине радталийцы мало значили для ведьмы и лишь вплетались в канву сестринских приключений. Теперь же выясненное Аксой затрагивало их семью, и Голди чувствовала связь с личной историей Лекстара. Таких секретов, таящихся в его памяти, она не могла даже предположить. Его больше не хотелось называть по семейному имени. Несмотря на документы, на детство в Людском королевстве и полученное здесь воспитание, в ее глазах отныне он не был Колдбергом. Он был дальним родственником, он был Лекстаром Кеннетом-от-Иасактов, о котором родители никогда не упоминали из уважения к отчужденности этой семьи. Голди подумала, что стоило бы расспросить мать о приезде Мелании и о том, общались ли они после, знала ли Рамора об участи родни. Словно намеренно усложняя жизнь самим себе, при передаче писем брату и родителям ни Голди, ни Акса никогда не упоминали имени Лекстара, не давали никому в Рассаднике шанса найти это имя в закоулках памяти. Тинг, их замечательный брат, совершил чудо, выудив из воспоминаний голос незнакомой ему женщины. Голдельмина готова была бы даже поверить ему на слово, если бы он лишь сказал, что видел Меланию, Тинг не ошибся бы. Но поверил ли Лекстар, что Лисианна не придумала и вложила удобную историю в его голову, а извлекла наружу его собственную память? Аксарильма не сказала, но Голди не сомневалась: он сейчас должен был чувствовать себя уничтоженным, обретшим и потерявшим все в одно мгновение. Самые близкие люди разрушили его прежнюю жизнь. – Незаслуженная участь, – подытожила Арьяна. – Многое в его поисках шкатулки встает на свои места. Может, остатки совести побудили Колдберга рассказать Лекстару о его настоящем наследстве, пусть он и не объяснил, чем она так важна. Колдберг мог выбрать ферму его родителей, потому что его тоже привлекло мнимое богатство. Лучше бы они вовремя послушали вашу маму, девочки. – Я чуть не навредила ему, – Лемони закрыла лицо руками, – теперь мне точно придется перед ним извиняться сотню раз. – Ты великолепно себя проявила, – возразил Джереми, – ты не знала правды. Когда мы отсюда уедем, позовем его с нами. – Его? С нами? – переспросил Фил. – Ты не слушал Аксу? Он один из нас, да еще и из колдовской семьи. Он – часть их семьи, – Джереми указал на ведьм. Голди посмотрела на него с благодарностью. Она прекрасно понимала, что Джереми-то Лекстар по-прежнему не нужен и он был бы рад лишний раз не видеться с ним, но рассказанная Аксой история, которой он поверил мгновенно, заставила его иначе посмотреть на аристократа. – Он может не согласиться, – Акса замотала головой, – здесь вся его жизнь, и другой он не знает. Зачем ему ехать с нами? – За тобой, – Джереми подсел к ней на перила и толкнул ее плечом, – если он выберет Кораллад, потому что здесь вся его жизнь, нечего и вздыхать о нем. – Джереми, – Арьяна строго посмотрела на него. – Я могу остаться, – Аксарильма прикусила губу. – Или… как он решит, так и поступлю. Поддержу. И я должна выяснить, что произошло с Греттой. Беллер поймал Заграю Пебру. Хани, ты не рассказывала? Он… Выпутавшись из мыслей о Лекстаре, она ухватилась за рассказ о Гретте и ее исчезновении. Слушая ее, Голдельмина прикрыла глаза, пытаясь представить, чем могла быть занята их подруга, вообразила себя бегущей по дороге или порхавшей над землей, но ее мысли вдруг словно перехватил кто-то другой, представив иную картину. Она скакала верхом в сторону фермы Пембертонов, а Акса мчалась в перелесок, туда, где был сокрыт коридор небесного народа. «Ты не останешься здесь, Акса», – подумала Голди, но побоялась говорить вслух при остальных. В секундном видении она ощутила собственный страх и уверенность, что увидит сестру еще не скоро. Рядом были родные, но Лекстара среди уезжавших она не заметила. – Кажется, Тинг возвращается, – сказала Арьяна, водя рукой по воздуху, – и не один. – Лекстар, – Акса вскинула голову, ее взгляд был пустым, пока она следила за их приближением. Голдельмина услышала нарастающий топот копыт. Стихийные один за другим поспешили спрятаться в доме, не зная, как вести себя с Лекстаром после стольких стычек и подозрений. Только Арьяна осталась с ведьмами на веранде. Когда Тинг и Лекстар спешились перед домом, она взглянула на последнего и сказала мягко и приветливо: – Здравствуйте, Лекстар. Тот, смущенный новой правдой и ее по-прежнему простым, открытым отношением к себе, сумел только кивнуть в ответ, а затем сразу же перевел вопросительный взгляд на Аксарильму. Голди тут же вызвалась помочь брату и подруге с лошадьми. Уже сворачивая к конюшне, она обернулась и увидела, как Лекстар подсел к Аксе на перила, а та опустила голову ему на плечо. – Тинг! – воскликнула Голди, присоединившись к брату. – Что ты скажешь? Что вы решили? – Мы? Ничего, – Тинг усмехнулся в ответ, – как видишь, он не остался в Коралладе, а приехал к Аксе. Ему нужно время, Голди, как и всем нам. – Джереми рвется домой, – напомнила Арьяна, развешивая сбрую, – и даже предложил позвать Лекстара. – Как щедро с его стороны, – фыркнул Квертингол. – Он спросил, уедем ли мы, и я ответил твердо, что верну вас домой. Вы отдохнули от старой жизни, но мы не можем жить в этом доме вечно. Если бы не случившееся с Аксой, я бы приехал лишь за Арьяной. К тому же, здесь поселился этот Ромпер, и нам нужно избавиться от него. Голдельмина позволила себе на время забыть о Ромпере и от слов брата скривилась. Арьяна отвлеклась от дел и уставилась на них, но Голди отвела взгляд, не готовая отвечать. – Надеюсь, под «избавиться» вы двое не подразумеваете какое-нибудь преступление? – протянула Арьяна. – Тинг? Тот несколько секунд стоял, глядя в потолок, а затем вздохнул: – Соберите семейство на кухне. Арьяна еще не успела ответить ему, а Голди с готовностью выскочила с конюшни, будто только и ждала указания брата. Вне зависимости от причины, ее всегда охватывал детский восторг, когда именно ей выпадала возможность созвать всех на обсуждение какого-нибудь вопроса. Вайсмеш Стихийный завел привычку разом называть себя с женой и всех детей «семейством», это прозвище вслед за Стихийными подхватили и Литакторо, и было что-то торжественно-секретное в том, чтобы причислять себя и лишь еще нескольких человек в это семейство, их маленькое общество. Акса и Лекстар так и не ушли с веранды, только теперь стояли, обнявшись и не двигаясь. Голдельмине не хотелось их тревожить, она бы позже вернулась за ними, но Лекстар первым повернул к ней голову, и девушка выпалила: – Семейный совет! Вы оба. Акса округлила глаза и перевела взгляд на Лекстара. Уже забегая в дом, Голди на ходу кивнула ей: кем бы ни был Лекстар, отныне он был частью нечто большего, чем родня или близкий друг. На кухне едва хватало места для большой компании, но они все же закрыли за собой дверь и колдовством заглушили все идущие с кухни звуки. Сбросив ботинки, Лемони с ногами забралась на пустой стол, подражая Гретте, Ханна примостилась рядом на самом краешке столешницы. Их братья и Голди сели на скамье, Акса – в открытом окне, опираясь на подставленное плечо Лекстара, Арьяна осталась у дверей. Тинг вышел в центр оставшегося свободного места, как предводитель, и оглядел родных. – Когда я приехал, произошло уже достаточно событий, чтобы пропал всякий шанс оставить Кораллад с легким сердцем, – он говорил тихо, неторопливо, и все затаили дыхание, ловя каждое его слово. – Я говорил уже некоторым из вас и повторюсь: мы уезжаем. Я знаю, целью Аксы и Голди было проверить, воспримут ли их как простых людей, считаю, что любопытство свое они удовлетворили. Они хотели доказать отцу, что справятся с жизнью в чужих краях, – Тинг с легкой улыбкой поглядел на Аксарильму. – Отцу они доказали все с лихвой. Не спорю, жить здесь неплохо, я и сам был рад отдохнуть. Но я напомню, каждый день, в конце которого вам не нужно поспешно бежать отсюда, – большая удача, не более. Все, что он говорил, находило отклик в сердце Голдельмины, и в то же время ей хотелось возражать брату, спорить ради спора. Она даже подалась вперед, готовая вставить слово-другое против, но тут почувствовала на руке теплое прикосновение Джереми. Стихийный чуть заметно покачал головой, и Голди, вздохнув, отступила. Тинг был прав, и Джереми поддерживал его во всем, лишь бы быстрее наступил час, когда он увезет из усадьбы семью. – Вопрос, который я оставляю Лекстару, – брат не повернулся к нему, но Лекстар застыл, словно приготовился защищаться, – это вопрос, что делать с новыми знаниями. Мы с ним уже разговаривали, и я прошу вас не вмешиваться. Остаться, уехать с нами, ни капли не поверить увиденному – его личное решение, в котором он не ищет вашей помощи. Где нужна наша помощь, так это в поисках той шкатулки. У меня не осталось сомнений, что она хранится наверху, и нам нужно выудить ее с чердака раньше других. – Раньше кого? – спросил Фил. – Того, кто почувствует, что здесь хранятся богатства. Когда мы откроем ту дверь, вместе с ней мы освободим что угодно, о чем даже не догадывались, считайте мои слова легким пророчеством. Дверь заколдована, и я постараюсь снять заклятие. Голди и Акса помогут мне, вы за нами присмотрите, а Мерл и наши новые друзья попробуют попасть внутрь со всех возможных сторон. Найдем шкатулку, и дел в Коралладе у нас не останется. Ханна вдруг подняла голову и тут же отвернулась, но ее движение не осталось незамеченным. Тинг печально улыбнулся. – Хани, «у нас» не значит «у каждого». То, что я увидел сегодня в доме Лекстара... Я не в праве решать за тебя или торопить, я даже не твой брат, чтобы дать совет. Но уж Марко Беллера мы в Рассадник не пригласим. – Я все понимаю, – отозвалась Ханна убитым голосом, Лемони сжала ее плечо, – вам не о чем беспокоиться. – И последний вопрос, – Тинг тут же отвернулся от нее, чтобы не досаждать Ханне лишним вниманием, – Ромпер. Надеюсь, у всех из нас хватает порядочности, чтобы понимать, что мы не можем уехать и бросить здесь Ромпера и Лисианну. Они могут потянуться за нами в Рассадник, а могут остаться здесь и испортить жизнь всему Коралладу. – Что же нам с ними делать? – Джереми невесело усмехнулся. – На заднем дворе закопать или заколдовать? Голдельмина шикнула на него, хотя он почти попал в цель. Акса хотела вернуть Ромпера в Корицию, хотела снова привязать его к городу, отдать Лоренцо Серра и тем самым примириться с ним. Голди не верила пересказанным слухам, будто бы Лоренцо настигал любого, кто перешел ему дорогу, – все-таки и с Аксой, и со Стихийными, и в первую очередь с Ромпером и Лисианной ничего не случилось. Но сестра не желала проверять, как долго или как далеко простирается готовность Лоренцо мстить. Когда Акса в первый раз озвучила свой план, Голди испугалась. Она никогда бы не подумала, что Аксарильма может устать от обстоятельств или каких-то людей настолько, что решится на темное колдовство, которое потребует сил и однажды – расплаты. Акса знала, что ей не хватит ни опыта, ни своего колдовства. И поэтому в следующий раз Голди испугалась, когда Тинг, обдумав все, согласился ей помочь. Теперь же, слушая брата, говорящего о Ромпере, девушка вдруг поверила, что у них все выйдет наилучшим образом, что нет в идее Аксарильмы ничего ужасающего. Стихийные молчали. Они, не колдовавшие, но жившие с ведьмами бок о бок, чувствовали, что Литакторо затеяли нечто опасное. Украдкой оглядывая их, Голди уже понимала, кто напуган не меньше нее когда-то, кто согласен, кто категорически против. Но никто из них не успел еще и слово сказать, а Лекстар повернулся к Аксарильме и с возмущением спросил: – Ты хочешь рисковать здоровьем ради него? – Ты про колдовство ничего не знаешь, – фыркнула Акса, тут же защищаясь. – Сегодня ты проклянешь Ромпера, а завтра превратишься в эту Пебру! – Ого, – тихо выдохнул Джереми. – Арьяна? – нарочито громко позвал Квертингол. Арьяна все так же стояла у двери. К ее прежнему беспокойству добавилась и как будто вернувшаяся память, что ее любимый был прежде всего колдуном, и печаль, что Тинг намеревался взяться за проклятие, и понимание, что его решение было вызвано необходимостью. Голди вдруг залюбовалась подругой, словно увидела ее впервые: уставшая и погруженная в заботы, но все такая же сильная и прекрасная. Арьяна не глядя открыла кухонную дверь и скользнула в коридор, взглядом приглашая Тинга последовать за ней. – Тинг не спрашивал, он сказал лишь, как будет, – как ни старалась Голди, в ее голосе слышалось оправдание братниной речи. Лемони опомнилась первой. Она соскочила со стола, подтолкнув в спину Ханну, и потянула за рукав Фила, проходя мимо него. Джереми, неумело изобразив кашель, тоже встал, и Голдельмина с готовностью присоединилась к нему. Выходя с кухни, она взглянула на сестру. Та все так же сидела в оконном проеме, а Лекстар стоял на расстоянии пары шагов от нее, скрестив руки на груди. Акса невесело усмехнулась Голди, и та оставила их одних.

***

У Тинга был такой деловой вид, что незнакомому с ним человеку могло показаться, будто он занимался разрушением чужого колдовства регулярно. Он не предпринял ни одной попытки в одиночку открыть чердачную дверь, уверенный, что чужая сила больше не подпустит его к решению этой загадки. Он рассказал, какие заклинания потребуются сестрам и какие будет использовать сам, прошелся по их кухонным запасам трав и сам приготовил для себя и девушек отвар из сердечной травы, «чтобы подольше держать голову ясной», который они вместе выпили перед ожидавшей их работой. Лекстар, считавший, что еще переубедит Аксарильму насчет судьбы Ромпера, сейчас не мог делать вид, что возможное содержимое чердака его не интересует. Он внимательно наблюдал за приготовлениями Квертингола, и по его взгляду было видно, что в голове у него зреет какой-то вопрос. Акса, в глубине души понимавшая его протест против того, чтобы заколдовать Ромпера, и саму себя корившую за то, что дело из-за нее самой приобретало такой поворот, не желала принять возражения Лекстара. Поэтому она будто бы терпеливо, а на самом деле от досады молчала и не спешила помочь ему облечь вопрос в слова. Она по-настоящему боялась, что после всего знания, свалившегося ему на голову и перечеркнувшего прежнюю жизнь, особенно после объявления, что Литакторо все вместе проклянут Ромпера, их с Лекстаром пути разойдутся. Он смотрел, как Тинг перебирает склянки и порой, задумавшись, не ставит их на место сам, а разжимает пальцы и взмахом руки отправляет банки на место, взявшись за следующие. Он тянул шею, пытаясь разглядеть, что́ Тинг записывает на бумаге, иногда советуясь с сестрами, но ни произнесенное вслух, ни написанное невозможно было разобрать. Акса вдруг осознала, что Лекстар никогда не видел, как по-настоящему колдует она или Голди, он узнал лишь несколько ее жестов и едва не выпил отворот. Но он не представлял, как они, вплетая песни и заклинания, мастерили обереги, как Голди со Стихийными в танце сотворила защитный купол, как Аксарильма, подстегнутая страхом, сразилась с Лоренцо Серра на мосту Тронки, как Голдельмина испытывала свои силы на чужой и собственной внешности, изменяя ее то успешно, то издевательски, как по взмаху гусиного пера они прятали и извлекали из воздуха предметы. Акса увидела, что Лекстар был попросту заинтересован происходящим и занятием Тинга. Его внимательность шла от любопытства. Наконец, он повернулся к девушке и спросил то, что давно вертелось у него на языке: – Почему вам нужно действовать вместе? Идти на чердак втроем. Втроем… ехать в Корицию. Заграя Пебра натворила столько дел в одиночку. – Мы из Рассадника, – Акса улыбнулась ему, как ребенку, задавшему очевидный для взрослого вопрос, – в семьях из Рассадника могут колдовать поодиночке, конечно. Но если требуется нечто, – она взмахнула руками, подбирая слова, – нечто грандиозное, серьезное… – Опасное, – подсказал Лекстар. – …то мы черпаем силу друг друга, как сейчас, – она сделала вид, что не слышала его замечания. – Заграя Пебра может быть родом из деревни Мед-Мед. Говорят, ведьмы из Мед-Меда могут творить великое добро и великое зло по щелчку пальца, они сильны сами по себе. Пора. Она уловила новое движение Тинга, готового идти к чердаку, и по его короткому кивку последовала за ним. Голди, Лемони и Ханна, сидевшие на лестнице, при виде них тоже поднялись и потянулись к чердаку, где уже стояли Джереми, Мерл и пес Джомари. Арьяна и Фил стояли снаружи под чердачным окном, наблюдая за сидевшими на крыше Ромпером и Лисианной. Лекстар, предчувствуя разрешение еще каких-то тайн, связанных с его жизнью, сомневался, стоит ли ему присутствовать при открытии чердака. Не имея ни особенных сил, ни умений, уже давно подверженный влиянию чужого колдовства, отталкивавшего всех от чердачной двери, он хотел остаться на первом этаже или даже выйти на улицу. – А мать? – вырвалось у него, когда они уже приближались к нескольким ступенькам, ведущим на чердак. – Если мы из одной семьи, ей тоже нужно было?.. – Я бы сказал, что наша часть Пяти Океанов не знала никого самостоятельнее От-Иасактов , – вместо Аксарильмы ответил Тинг, услышавший его. – Если не боишься, Лекстар, присоединяйся. Бери Аксу за руку вот так, – он переплел свои пальцы с пальцами Голдельмины, – и держи ее на земле. Тебя, Джереми, это тоже касается. Он говорил без улыбки, но Голди прикусила губу, чтобы не засмеяться. Лекстар несколько мгновений колебался, переводя взгляд с серьезного лица Тинга на протянутую руку Аксы, а Джереми ворчал о том, что его снова втягивают в ведьмовские дела, хотя он собирался лишь «посмотреть». Но оба взяли Аксу и Голди за руки одновременно, переборов сомнения и нежелание разом, не дав одному опередить другого. Тинг уже не смотрел на них. Поднявшись к чердаку, он уперся ладонями в дверь и тут же заговорил, вплетая в заклинание на всеобщем языке слова мертвого языка ведьм. Он призывал чужое колдовство обнаружить себя, повторял составленное заклинание снова и снова, но затем начал замедляться, замолкать и трясти головой. Аксарильме к тому времени наскучило стоять у него за спиной. Она знала, что Тинг возится с дверью, потому что это было нужно Лекстару, потому что она и Голдельмина с дверью не справились, но она также знала, что за дверью не найдется ничего стоящего. Наверное, и Тинг готов был сдаться, если смолкал все чаще и чаще. Голдельмина стояла рядом, о чем-то задумавшись, лишь иногда поднимала взгляд на брата и чаще смотрела на Джереми. Следуя ее примеру, Аксарильма обернулась к Лекстару. Тот рассматривал их сцепленные руки и поднял голову, чувствуя, что девушка наблюдает за ним. В его глазах вновь читался невысказанный вопрос. Акса склонила голову на бок, ожидая его слов. Тинг снова замолчал. – Почему Квертингол сказал, что я должен держать тебя на земле? – спросил Лекстар. – Потому что… – Акса обернулась за подсказкой к Голди, но та только пожала плечами. – Потому что витать в облаках бушь, да? – Мерл пробрался к ним и встал на лестнице между Литакторо. – Братец-то, вишь, сдался. Я ж говорил, толку от вас никако. – Потому что его тоже нужно удержать на земле, – прошептала Аксарильма, завершив мысль. Не отпуская руки Лекстара, она поднялась выше, пройдя сквозь Мерла, поспешившего убраться с лестницы, и положила свободную руку на плечо брата. Тот сделал глубокий вдох, словно ему не хватало воздуха, и продолжил читать заклинание снова. Голди встрепенулась и повторила действия сестры. Чужое колдовство заставляло их отвлекаться, и даже Тинг начал сдаваться под его натиском. Он знал, что наступит момент, когда он не сможет бороться в одиночку. «Возьми нашу силу. Открой дверь. Ты откроешь дверь», – начала твердить Акса про себя, попутно вспоминая заклинания, отобранные братом. Ей казалось, будто она пытается пробудиться от вязкого сна, в который ее затягивало обратно против воли. Мысль, что чердак им не нужен, боролась с намерением помочь брату выстоять. – Что, госпожа Пебра, не ожидала, что твои козни разрушатся отваром для ясности ума? – вдруг спросила Голдельмина, глядя на дверь. Вопрос прозвучал нелепо в сравнении с происходящим, и Аксарильма с трудом подавила смешок. Но сестра была права: пусть и со временем, но приготовленный Тингом отвар наконец стал действовать так, как должен был. Акса уже не сомневалась в их занятии, она всей своей энергией делилась с братом, чтобы ему доставало сил завершить начатое; Голдельмина делала то же самое. Все трое Литакторо ощутили между собой крепчайшую связь сродни той, что испытывают танцующие Дар Жизни. И в то же время Аксарильма чувствовала, как натягиваются невидимые нити, связывающие ее с Лекстаром и заставляющие его встать еще ближе к ней и сильнее сжать ее пальцы. Квертингол прочитал заклинание в последний раз. Завершающие слова он выкрикнул, ударил кулаками по двери, и та ответила ему невидимой волной, едва не сбившей молодого человека с ног. Волна окатила с головы до ног всех, кто стоял у него за спиной, и растеклась по лестнице, оставшись незамеченной для тех, кто до сих пор лишь наблюдал за происходящим. Тинг осторожно спустился ступенькой ниже, взяв сестер за руки. Вместе они смотрели на дверь, ожидая, произойдет ли что-нибудь еще. Изменения не заставили себя ждать. Раздался стук в дверь со стороны чердака. Кто-то яростно заколотил по дереву, будто хотел привлечь к себе внимание, дверные петли жалобно заскрипели. Аксарильма подумала, что у Ромпера могло получиться проникнуть на чердак через крышу. Но новый, громогласный голос быстро заставил ее отбросить это предположение. – Я еще раз говорю: убирайтесь прочь! Это мой дом! Здесь все принадлежит мне! – Чего?! – воскликнул Мерл. Он взлетел вверх по лестнице и впервые проник на чердак сквозь злополучную дверь. Тут же раздались новые выкрики и грохот, едва Мерл повстречал обладателя незнакомого голоса. – Поверить не могу, – пробормотал Лекстар, не сводя глаз с двери. – Это граф Альфред Шевелушский.