Большой Секрет

Голдельмине снилось, что кто-то рассыпал перед верандой серый песок. Он так плохо смотрелся во дворе усадьбы, что Голди захотелось немедленно пожаловаться родным на чей-то плохой вкус. Она обернулась к дому и обнаружила вместо входной двери зияющий черный провал, из которого тянуло сыростью, как в первый день, когда Голди и Акса только приехали в усадьбу. Пожав плечами, девушка решила спуститься с веранды, но споткнулась и упала, едва успев выставить перед собой руки. Поднеся ладони к лицу, она поняла, что двор был засыпан не песком, а мелкими хлопьями серого пепла. Где-то над ухом всхлипнула Лисианна. Голди проснулась, как от толчка. Утренние сумерки еще не рассеялись, стояла звенящая тишина. Девушка выбралась из постели и прошлась вдоль кровати. Сон слетел с нее, но дело было не в привидевшемся пепле. В спящей усадьбе должно было случиться что-то нехорошее раньше, чем того ожидал Квертингол. Она выбралась из комнаты и босиком прошагала к лестнице. Здесь она задержалась, вспоминая, как утешала тут Ханну, как валяла дурака с Джереми, как дала отпор хотевшему напугать ее Мерлу, как по ступенькам и перилам каталась Гретта, убегая от Стихийных. Голди прислушалась к дому. Ей почудились голоса на первом этаже. Она спустилась, заглушая звук своих шагов, и покрутила головой. Совсем рядом, в столовой говорили два человека. – Они держат меня взаперти, как преступника, господин Шевелушский, – бормотал Ромпер. – Они применили ко мне колдовство, и я не могу выбраться из комнаты. Голди фыркнула про себя. Уж графа Шевелушского, превратившегося в призрака и еще при жизни знакомого с Заграей Пеброй, едва ли можно было впечатлить заявлением, что они с Аксой колдовали. Неужели Ромпер так сильно повредился рассудком, что жаловался призраку? – Потому я не могу вас впустить, – продолжал Ромпер, – если только вы не влезете сами в окно. – А шкатулка здесь? – спросил второй голос. – Я ощутил... – Вот зачем ты пришел?! Собеседником Ромпера был не граф-призрак, а Талбот Шевелушский. Запертые на замки и колдовство двери в усадьбе не пустили его в дом, но никто и вообразить не мог, что он окажется один на один с Ромпером в предрассветный час. Голди поспешно распахнула дверь в столовую. Ромпер за плечи тянул несчастного Талбота в окно и даже не обернулся, когда понял, что кто-то их заметил. – Ромпер, – Голдельмина постаралась звучать спокойно, – он заколдован, отпусти его. Он простой человек. – Ведьма сказала, что я могу помочь забрать ее шкатулку, – принялся оправдываться Талбот, упираясь руками в оконный проем. – Я никому не хотел зла. – Ромпер, мы не знаем, что случится, если навредить ему. – О, так даже интереснее, – вкрадчиво ответил Ромпер. Из голоса пропала и слезливость, и нервозность. Он отпустил плечи Талбота, только чтобы тут же схватить его за голову и уставиться ему в глаза. – Господин Шевелушский, вы забудете, зачем пришли. Но вы немедленно расскажете всем в Коралладе, что Литакторо – ведьмы, что они держат в плену доброго человека. Столица должна об этом знать, верно? Талбот покорно кивнул с открытым ртом. Ромпер разжал пальцы, и он тут же побежал прочь от дома. Голдельмина закричала во весь голос, призывая родных, и выскочила на веранду. Талбот вприпрыжку пересек двор и оседлал лошадь. Голдельмина поскользнулась на веранде и упала, как в недавнем сне. Когда она подняла голову, Талбот Шевелушский уже исчез за деревьями. Ромпер захохотал, выглядывая из окна. Джереми появился на веранде первым. Он помог Голди встать и прижал ее к себе, еще не разобравшись, что произошло. Другие спускались на первый этаж, просыпаясь на ходу. – Талбот был здесь, Ромпер влез ему в память! – выпалила Голди. Джереми зарычал. Он отпустил ее, передав в руки подошедшей Аксарильмы, и в мгновение ока оказался возле окна, из которого до сих пор высовывался Ромпер. Стихийный схватил его за рубаху и через оконный проем выволок Ромпера на улицу. – Где чертовы призраки, где Лиса? – воскликнул Джереми. – Почему он остался один? Ромпер, не пытаясь встать, скрючился у его ног и тихо рассмеялся. Будто в ответ на его вопрос из леса показалась компания: оба призрака, Джомари и Лисианна. Последняя, почувствовав неладное, изменилась в лице и бегом добралась до веранды. Увидев Ромпера, она привычно вскрикнула от жалости к нему, но Тинг преградил ей дорогу. – Верни его внутрь, Джереми. Фил, помоги ему. Мы уходим. Где шкатулка? – У меня, – ответила Голди. Краем глаза она увидела, как Лисианна сорвалась с места. Фил еще не успел прийти на помощь брату, как Ромпер проворно поднялся, забыв про больную ногу, выскользнул из рук Джереми и ворвался в дом. Перед лестницей на его пути по случайности оказалась Ханна, и Ромпер толкнул ее. Стихийная упала на ступеньки, ударившись о них спиной. Ромпер почти перешагнул через нее, но перед ним возникла Лисианна, уже спускавшаяся со второго этажа. Она наотмашь ударила его шкатулкой по голове и бросила ее в руки бежавшей к ним Лемони. Словно во сне Голдельмина наблюдала, как ее брат и Джереми навалились на Ромпера, Тинг громогласно читал заклинания, и те стягивали Ромпера невидимыми путами, затыкали ему рот и обездвиживали. Акса и Лемони помогали Ханне подняться. Голди думала, даже надеялась, что с Ромпером вот-вот что-нибудь произойдет. Откуда столько зла накопилось в одном человеке? Почему он так легко поступался жизнями других и сам притягивал к себе беды? Почему не вызывал никаких других чувств, кроме ненависти к себе? Как же действовало проклятье? Было мгновенным или подступало постепенно, чего нельзя было заметить так быстро? Голди закусила губу, впервые подумав, что неверно истолковала слезы, по которым гадала на Талбота Шевелушского. Он мог лишь находиться под сильной защитой Заграи Пебры, и причинить ему вред означало бы, что ведьма отомстила бы за это собственноручно. Голдельмина спиной почувствовала легкое дуновение ветерка, но не придала этому значения. Как и прочие домочадцы, она оказалась на улице в одной ночной сорочке и не позаботилась ни о колдовском тепле, ни о верхней одежде. – Гля на них, это что за сороки? – воскликнул Мерл. Голди все же оглянулась через плечо и ахнула. Во двор к ним спустились четыре небесных человека. Все, как один, с бумажно-белой кожей и вьющимися черными волосами, со сложенными черными крыльями, в одинаковых мешковатых одеждах. Голдельмина подумала, не были ли это предвестники или посланники проклятья Пебры. – Чем могу помочь? – осипшим голосом спросила она. Небесные люди разом повернули к ней головы, и тот, что стоял ближе прочих, произнес: – Мы пришли за Лисианной. – Надо же, – Голдельмина нервно улыбнулась и попятилась к дому, мимо нее проплыли Мерл и Шевелушский. – А мы вас не ждали. Не подготовились. Фил, все уже внутри? Заходи сам. Джомари, хороший пес, в дом! Небесный человек двинулся на нее, Джереми дернул Голди за плечо, утащив с веранды, и захлопнул дверь перед ее носом. Аксарильма взмахнула перед дверью рукой, и со стороны улицы тут же послышались яростные удары небесных людей, которые не сумели прорваться через колдовство. – Вы же знаете, что небесный народ взмахом крыла прорезает пространство? – прошептала Ханна. – Они больше не строят коридоров и разучились таким трюкам, – возразила Арьяна. Все оглянулись на Лисианну. Та сидела, съежившись у лестничных перил, и с сожалением смотрела на лежавшего на полу Ромпера. Почувствовав на себе чужие взгляды, она подняла голову и пролепетала: – Я не знаю, зачем понадобилась им. Ромпер что-то замычал, за что получил от Лемони тычок в ребра. Снаружи по-прежнему колотили в дверь. Ромпер продолжал выразительно мычать, и Тинг, закатив глаза, позволил ему говорить. – Они всегда так поступают! – затараторил тот. – Они могут изгонять, проклинать, но наблюдают, наблюдают, наблюдают. И когда решат, что нельзя иначе, что могут потерять свое возлюбленное дитя навечно, они приходят. Приходят и забирают обратно, и жалеют его, пока не подвернется случай снова его выбросить. – Что ты несешь? – спросил Джереми. – Ни одна моя проблема не угрожала ее жизни, так? Так? – Ромпер оскалился. – Но сейчас все иначе, верно? Я в беде, она в беде, вы все в беде. Они хотят спасти тебя, Лиса, вот зачем ты им понадобилась. Повисло напряженное молчание. Не сводя с Ромпера глаз, Лисианна завела руку за спину. Голди вспомнила: Акса говорила ей, будто видела у девушки шрамы в том месте, где могли расти крылья. Губы Лисианы задрожали. – Но я же помню, что мы с тобой с детства были вместе, – осипшим голосом сказала она. – Я помню! Ромпер презрительно фыркнул. – Что ты со мной сделал, Ромпер? – тихо спросила Лисианна. – Я? Ничего плохого, Лиса. Я забрал твою боль. Голдельмина слушала их разговор, боясь вздохнуть. Она никак не ожидала, что в такой напряженный для всего семейства момент начнут открываться секреты, о которых они даже не подозревали. Она вдруг заметила, что в дверь перестали стучать. В доме вновь воцарилась тишина. Лисианна попыталась сдержать рвущиеся наружу рыдания, вскочила и убежала по лестнице на второй этаж. – Уходим, – сказал Квертингол. – Никаких лишний действий. Оделись, забрали последние вещи, лошадей и ушли. – Но Ромпер… А Лекстар? – заспорила Акса. – Мы уходим, Аксарильма! – вскричал брат. – Если он прав, – Тинг кивнул на Ромпера, – если он прав во всем, а небесный народ знает о чем-то большем, то нам нужно немедленно убираться из усадьбы. Или проклятье догонит Ромпера и зацепит нас, или этот Талбот растрезвонит по всему Коралладу о том, кто мы. Пока он говорил, все Стихийные, кроме Джереми, уже разбежались по дому. Голди взяла сестру за руку и потянула к лестнице, но та не двигалась с места и смотрела на Ромпера с отвращением. Акса жалела, что пошла на поводу у собственного чувства долга и освободила Ромпера от Кориции, – в этом Голдельмина не сомневалась. В ее голове возникла неприятная мысль: если этот страшный человек сейчас серьезно пострадает от проклятья Заграи Пебры, то у них отпадет необходимость ехать ради него в Корицию. На улице прогремел гром, такой сильный, что задрожал весь дом. Мерл просунул голову сквозь стену. – Крылатые умчались, – выдохнул он. – Всё, что ль? А на кой Лису просили? – Они злятся, что мы ее не отдали, – Аксарильма подняла взгляд к потолку, будто сквозь перекрытия могла увидеть небо. – Стращают нас грозой. – Марш наверх, – рявкнул Тинг. – Мерл, туманная твоя башка, и граф. Следите за Ромпером. Глаз с него не спускайте. Голдельмине требовалось только забрать из-под подушки гусиное перо и одеться. Она вихрем еще раз пронеслась по спальне, проверяя, не оставила ли что-нибудь после себя. Заглянула под кровать и чертыхнулась: на полу остались защитные символы, которые они чертили вместе с Аксой. Голдельмина с силой дунула на них, как на пламя свечи, и рисунки облачком пыли разлетелись над половицами. Она заправила перо в волосы и побежала к сестре. Аксарильма стояла у окна, уткнувшись лбом в стекло. Голди приблизилась к Аксе и тронула ее за плечо, и та сразу же кинулась ей в объятья. – Когда мы только поселились здесь, мы придумали, как будем уходить, если что-то пойдет не по плану. Помнишь? – прошептала Голдельмина, гладя сестру по волосам. – У нас никогда не было плана, – буркнула Акса. – Кто же мог подумать, что придется бежать из-за своих? – Он не «свой», – Аксарильма отстранилась и сердито вытерла подступившие слезы. – Ты под кроватью… – Все убрала, – Голдельмина не смогла сдержать улыбки. – Где же Лекстар? – сестра снова повернулась к окну, напряженно всматриваясь в темный лес, и вдруг шумно вздохнула. Голди встала рядом с ней и сразу же определила, что взволновало Аксу. Меж деревьев двигалось яркое белое свечение, вытянутое вверх, будто очень высокий человек. Если это и был человек, то он не шагал, а парил над землей, плавно приближаясь к ограде усадьбы. Чем дольше Голдельмина на него смотрела, тем больший животный ужас испытывала, хотя и не могла объяснить, чем вызвано это ощущение. С трудом отвернувшись от свечения, она покосилась на Аксарильму. Сестра с остекленевшим взглядом следила за перемещением силуэта. Молния разрезала небо, и силуэт растворился в белой вспышке. Он вновь объявился с раскатом грома, теперь в воротах усадьбы. Голдельмина уже уверенно могла сказать, что его очертания действительно похожи на человеческие. Он будто был обрисован дрожащим светом, но Голди не видела ни лица, ни одежды, словно внутри свечения была лишь тьма. Проклятье пришло за Ромпером. *** Светящееся существо медленно подняло голову в сторону окна, из которого выглядывали сестры, и Акса тут же дернула Голди вниз, заставляя спрятаться на полу. Если небесный народ хотел забрать Лисианну, значит, они считали, что проклятье могло навредить любому, оказавшемуся рядом. Аксарильме не хотелось, чтобы оно даже заметило кого-нибудь еще в усадьбе. Голди мелко трясло, Акса и сама чувствовала дрожь в коленях и руках. Облизав сухие губы, она поползла на четвереньках к двери, поддавшись страху, что силуэт увидит ее в окне. Голдельмина последовала ее примеру. Выбравшись в коридор, Аксарильма вскочила на ноги. – Тинг! – закричала она. – Тинг, сюда! Отойдите от окон! Слышите? Отойдите от окон, не спускайтесь вниз. – Ты тоже почувствовала? – Квертингол выскользнул из комнаты вместе с Арьяной, остальные тоже высыпали в коридор. – Мы с Аксой видели его, – выдохнула Голдельмина. – Нам бы не помешала защита, чтобы он не прошел в дом. – Не выходите к лестнице, – Тинг поймал за шиворот Лисианну и оттолкнул ее к Филу. Сам он первым вышел к перилам и широко развел руками. Аксарильма тут же встала рядом с братом, забормотав про себя все заклинания защиты, какие только знала. Она представляла, как непробиваемые стены одна за другой встают перед домом, преграждая силуэту путь, как толстые цепи-чары опутывают дом. На двери она вешала замки, на окна цепляла решетки, опускала купол над крышей. Только бы силуэт не прошел. Не дотянулся до Ромпера, не забрал никого невиновного с собой. Краем глаза она увидела, как Голдельмина шагнула к ним. Джереми схватил ее за локоть и потянул обратно в коридор. Голди обняла его за шею, поцеловала и скользнула к брату и сестре, тоже взявшись за защиту усадьбы. Аксарильма хотела бы, чтобы рядом оказался Лекстар. Подумав о нем, она содрогнулась. Если он увидел послание Тинга, он мог быть уже на пути к усадьбе, мог столкнуться с силуэтом-проклятьем. Мысленно Акса выбралась из дома и толкнула силуэт в грудь, требуя убраться из усадьбы. «Я найду на тебя управу!» – зло пообещала она проклятью. Ей почудилось, что она наткнулась на крупицы сознания. Внутри проклятья, принявшего форму человека, была не только воля Заграи Пебры, было что-то некогда живое. – Это не чистое колдовство, – проговорила Акса. На первом этаже у лестницы все так же лежал Ромпер. На груди у него, не создавая никакого веса, сидел Мерл, граф вышагивал вдоль стены с входной дверью, Джомари, сложив голову на лапы, лежал на первой снизу ступени. Он первым ощутил опасность и глухо зарычал. Стало слишком тихо. Гроза прекратилась так же резко, как и началась. Призраки и Джомари замерли, на втором этаже все тоже застыли. У Аксарильмы хватило сил, только чтобы медленно опустить руки и обхватить перила. Она не смела дышать, ей казалось, что бешеный пляс сердца выдаст ее. Тинг предупреждающе приложил палец к губам, сверкнув глазами на все семейство, а затем зашептал заклинание, освобождающее Ромпера от колдовских пут. С последним словом послышался звук разрываемой ткани. Акса представила, что это светящийся силуэт на улице продирается сквозь защиту, хотя звук раздавался где-то над ухом. Голди рядом зашипела и стиснула зубы. Снова стало невыносимо тихо, а потом подобие светящегося хлыста пролетело сквозь входную дверь и опуталось вокруг поврежденной ноги Ромпера. Призраки бросились от хлыста врассыпную, Джомари перескочил на ступеньки выше. В то же мгновение, как его схватили, Ромпер почувствовал свободу движений и рванулся вверх по лестнице, но не успел ни за что ухватиться. Хлыст резко потащил его обратно на улицу. Ромпер ударился спиной о закрытую входную дверь, и та разлетелась в щепки, как хлипкая перегородка. Аксарильма успела перехватить удивленный взгляд Ромпера. В мгновение ока Лисианна оказалась на первом этаже и вылетела из дома. Тинг приказал всем оставаться на месте и последовал за ней, но его сестры и не думали стоять в стороне. Втроем они выскочили на веранду, за спиной у них на чужом языке, которого они никогда от него не слышали, не то ругался, не то молился Мерл; заскулил Джомари. Акса схватилась за голову. Рассвет все не наступал, небо было затянуто грозовыми тучами, и в темноте отчетливо виднелся огромный человеческий силуэт, точнее, его светящийся контур и черная пустота внутри. Перед ним на спине лежал Ромпер, хлыст теперь был обмотан вокруг его шеи, и силуэт, наступив ему на грудь ногой, тянул хлыст на себя. Ромпер беспомощно взмахивал руками, то хватался за натянутый хлыст, то колотил по ноге силуэта, скользил ногами по земле. Силуэт склонил к нему голову, будто ожидал, когда Ромпер задохнется, и тянул хлыст все сильнее и сильнее. Другой рукой он держал за горло Лисианну, оторвав ее от земли. – Это колдовство, это проклятье, – заговорила Акса, – от всякого проклятья можно избавиться. Тинг! Тинг, что нам делать? – Я ищу, – процедил тот. – Не привлекайте к себе внимание. Акса сощурилась, бегло рассматривая силуэт. Оказавшись ближе к нему, она вновь почувствовала заточенное внутри светящегося контура сознание, слишком слабое, чтобы управлять фигурой, но еще теплящееся в ней. Прячась в Людском королевстве, Заграя Пебра не имела доступ ко особым ингредиентам или волшебным предметам, но силы ее слова могло быть достаточно, чтобы призвать кого-то, связать его с заклинанием и облечь в проклятье. Акса вообразила, как Заграя сидит в кармане реального мира и читает проклятье, слова срываются с ее губ и по черточке принимают силуэт человека. – Нам нужно разрушить его! – выпалила Аксарильма. – Разорвать границу свечения. Тинг тут же рубанул по воздуху ладонью, свечение на руке силуэта задрожало и восстановилось. Лисианна завизжала. Акса перевела взгляд с нее на Ромпера и вцепилась в стоявшего рядом Тинга. Кожа Ромпера начала сереть и трескаться. Силуэт еще раз дернул хлыстом на себя, его нога проломила грудь Ромпера, и тот рассыпался, превратившись в пепел. Силуэт повернул голову к Лисианне. Голдельмина упала на колени, в глазах Аксы начало темнеть. Она услышала чьи-то шаги за спиной, ее оттолкнули к Тингу. Во двор выскочила Лемони и вскинула руки, от ее пальцев пролетел огненный шар, прошедший сквозь силуэт безо всякого вреда для последнего. Силуэт разжал пальцы, и Лисианна повалилась на землю. Кашляя и заливаясь слезами, она поползла к пепелищу, которое раньше было ее Ромпером. Силуэт наступил ей на спину, заставив распластаться в грязи, а затем замахнулся на Лемони бесконечно длинным хлыстом. Квертингол кинулся к Лемони, на ходу пытаясь изменить движение хлыста, но никакое колдовство, казалось, не влияло на проклятье Заграи Пебры. Тинг не успел добежать до девушки, но ее братья вовремя будто выросли из-под земли. Джереми сбил Лемони с ног, закрыв ее собой, а Фил выбросил вперед руку и поймал конец хлыста. Он тут же вскричал от боли, но только крепче сжал кулак. Джереми вскочил и бросился ему на помощь, тоже схватился за хлыст, но силуэт не двинулся с места. Аксарильма мысленно вцепилась в хлыст вместе с ними и ощутила, как горит кожа на ладонях, прожигаемая свечением. – А ну, пшел вон отсель! Мерл проскользнул между Аксой и Голди. Не веря своим глазам, Аксарильма смотрела, как призрак хватается за рукоять торчащей из груди сабли и на бегу вытаскивает ее, оставляя на ее месте лишь рваную дыру. Мерл подбежал к натянутому хлысту и обрушил на него саблю. Стихийные и Тинг повалились на землю, кусок оставшегося у них в руках хлыста растворился в воздухе. Силуэт пошатнулся и отступил от Лисианны. Размахивая саблей, Мерл бросился к нему. Силуэт замахнулся остатком хлыста и несколько раз наотмашь ударил им пирата-призрака. А тот, не остановившись, налетел на силуэт с саблей и одним широким движением рассек силуэт пополам. Продержавшись пару секунд, свечение исчезло, сдерживаемая им темнота вырвалась на свободу, просочилась через Мерла и с шипением рассеялась. Мерл повернулся к своим товарищам. Сабля выпала из его руки и клочком тумана растеклась по земле. – Он попрощался, слыхали? Проклятущий заарканенный дух попрощался, – хрипло рассмеялся призрак. Улыбка вдруг сползла с его лица, он посмотрел себе под ноги, коснулся раны в груди и сглотнул. Бегло оглядев людей во дворе, он добавил: – И вы прощайте, ребята. Славные были день... Мерл превратился в туман. Он и раньше так делал, когда хотел нагнать жути, или уйти от ответа, или из вредности развести в доме сырость. Но в этот раз, еще до конца не сменив форму, он начал растворяться, блекнуть, пока совсем не исчез из виду. Сам того не зная, он нашел второй шанс уйти на покой. – Не должно все так закончиться, – прошептала Аксарильма. – Это не весь пепел, – вдруг пробормотала Голдельмина. Сестра оцепенело смотрела в сторону Лисианны. Девушка так и не встала, она по-прежнему лежала на животе, погрузив руки в оставшийся от Ромпера пепел. Лемони, выбравшись из объятий братьев, побежала к ней. Утерев слезы, Аксарильма поковыляла следом. Достигнув Лисы, Лемони вскрикнула и резко отвернулась, закрыв лицо руками. Обойдя ее, Акса закусила губу, чтобы сдержаться. На месте, куда силуэт наступал Лисианне на спину, виднелся провал, края которого пепельными хлопьями опадали внутрь. Ведьма задрала голову к небу и закричала: – Вы же смотрите на нас! Почему вы это допустили, когда Лиса хотела спасти Ромпера? – Я безнадежна, да? Аксарильма посмотрела на Лисианну. Та дрожала всем телом, как в лихорадке, лицо ее посерело. Но она нашла в себе силы повернуться к Аксе и вымученно улыбнуться. – Мы тебя вылечим, – заявила Аксарильма, опустившись к ней вместе с Лемони, новые слезы ручьем потекли по ее щекам. – А потом вместе узнаем о твоем настоящем прошлом. – Я не хочу жить без него, – Лисианна прикрыла глаза. – Я всегда знала, что Ромпер меня погубит, только надеялась, что будет не так больно. Тони, малыш Тони, почему я не воспитала его сама? Возле них очутился Джомари. Пес принялся вылизывать щеку Лисианны в знак поддержки и вдруг отпрянул. На его языке остался пепел. – Помоги ей, ты же ведьма! – взмолился пес. Аксарильма взяла Лисианну за руку, но не почувствовала ни тепла, ни жизненной силы. Она словно коснулась призрака во плоти. – Запомните, прошу, – снова заговорила Лиса, – дворец Томази над Белостенным каналом. Он там, он не знает. Прошу… – Мы навестим его, – пообещала Лемони, шмыгнув носом. Лисианна больше не смотрела на них. Она уткнулась лбом в землю, с шумом вздохнула в последний раз и рассыпалась, и в ладони у Аксы остался только пепел. Джомари запрокинул голову и горестно завыл. Сгорбившись, Аксарильма рыдала, грязными от пепла руками гладила плакавшую у нее на плече Лемони. Перед глазами у нее стояли ночные улицы Кориции, она снова слушала историю Франчески, решала освободить Ромпера, бежала по мосту от Лоренцо, прощалась с Церием и Винсом. Где она в первый раз допустила ошибку, приведшую к стольким смертям? Когда помогла Ромперу или когда поехала к заключенной в тюрьме Заграе Пебре?.. Когда оставила Рассадник? Кто-то помог Лемони встать, Аксарильму потянули за руку, но она не могла сдвинуться с места, не могла уйти и позволить лежать Лисе и Ромперу пепелищем. Игнорируя чьи-то руки и уговоры, Аксарильма низко опустилась к земле и зачерпнула две горсти пепла, еще не понимая, что собирается с ними делать. – Акса, Акса, пойдем же, дорогая моя, – как ни странно, голос с мягкими интонациями принадлежал Джереми. – Все закончилось, нам нужно уходить, помнишь? Нам… ну, нет! Он перестал тянуть ее за собой, только тяжело опустил руку ей на плечо. Аксарильма подняла голову и сквозь пелену слез всмотрелась вдаль. В воротах усадьбы стояли два мужчины. Одним из них был Лекстар Колдберг, которого Акса так жаждала увидеть. Вторым был Марко Беллер, охотник на иные сущности.