Исцеляющие

— Кеманкеш! Что ты творишь? Немедленно выходите из воды! Вы простудитесь оба! О, Аллах, ну и мужа ты мне послал! — подняла глаза к небу Кесем. Но в следующий момент её мысли заставили её засмеяться. Супруг вышел на берег с головой мокрым, сгребая в охапку такого же мокрого пятилетнего мальчишку. — Бабушка, вы только не ругайтесь! — Мустафа! Что я скажу твоей матери, если ты заболеешь? — Ягмур и Нефес вылечат меня! — Хитрый какой. На все у тебя есть ответ. Весь в деда! — Душа моя, все будет хорошо. Не сердись. — Быстро в дом! Тепло одеться и к камину! Чичек сейчас принесет вам чай. — Слушаемся и повинуемся, Султанша! — смеясь, хором ответили дед и внук. Чичек работала в семье уже много лет с тех самых пор, как удрученный горем Али нашел её на невольничьем рынке Стамбула и привез на остров. Незадолго до этого Гюнеш родила их долгожданную дочку Дерью, но после родов слегла и через три дня сгорела от послеродовой лихорадки. Девочке нашли кормилицу в рыбацкой деревне, но все заботы по дому легли на плечи Чичек и Эбру. Старшая дочка Гюнеш подросла и решила уехать в Орду, на родину отца, где бабушка оставила ей в наследство дом. Теперь она уже была замужем и воспитывала двоих детей. Али же нашел свое утешение в дочке, которой исполнилось уже одиннадцать, и она вовсю помогала Чичек по хозяйству. Мальчика укутали и унесли наверх, в комнату, Кеманкеш же все еще оставался у камина. Прошедшие годы оставили немало седин на его голове и бороде, руки стали не такими сильными, а глаза не такими метким как в былое время. Но он старался держать себя в форме, много плавая в теплое время года и гуляя в зимнее. Холмы Хейбелиады за годы были им изучены досконально, он знал здесь каждый тропинку, каждое дерево. — Обсох? — Почти. Не надо было так волноваться за нас. — Я переживаю за Мустафу. Ты же знаешь, как тяжело он достался нашим детям. Гевхерхан много лет не могла родить ребенка и вот, наконец, Аллах послал нам нашего долгожданного внука, единственного. Моя дочь всегда с неохотой отпускает его от себя, и я чувствую особенную ответственность за этого мальчика. Случись что, никогда себе не прощу. Кеманкеш с любовью оглядел жену и улыбнулся уголками губ. Седина очень благородно вплелась в её каштановые пряди, овал лица стал более мягким, глаза окружила сеть мелких морщинок. Единственное, что мало изменилось за годы — осанка. Она была все такой же величественной и гордой, как и раньше. — Что ты так на меня смотришь? — Любуюсь. — Я постарела… — Для меня ты все та же, какой я увидел тебя впервые. Возраст ничего не меняет. Осень нашей жизни оказалась прекрасной порой. Внук нас радует, да и девочки выросли. Ягмур совсем взрослая, людей лечит. Со всех островов к нам едут. — Кеманкеш, она меня беспокоит. В её возрасте все девушки давно замужем и имеют несколько детей. Но наша дочь на всех парней смотрит с презрением. — Ты же знаешь, что случилось. У неё в юности была несчастная любовь, которая закончилась большой трагедией. После этого она просто боится впустить кого-то в свое сердце. Сосредоточилась лишь медицине. — Может нам помочь ей, найти достойную партию? — Кесем! Я тебе сразу сказал, еще много лет назад, что не буду выдавать дочерей замуж по принуждению, они выберут себе пару только по любви, причем взаимной. Я хочу, чтобы они были также счастливы, как мы с тобой. — поцеловал руки жены, чтобы смягчить свой эмоциональный выпад. — Здесь, на островах, только греки. По нашей традиции она не сможет связать жизнь с неверным. Возможно, причина еще и в этом. Ей нужен более широкий круг общения. Может тогда она встретит кого-то, кого снова полюбит. — Я не отпущу её одну в Стамбул. Ты помнишь, чем это закончилось в прошлый раз? Пока я не передам моих дочерей в руки их мужей, не оставлю не на день! — Гевхерхан сказала, что Хасан покупает новый дом, поэтому наш они освобождают. — Ты согласна вернуться в Стамбул, дорогая? Ты ведь почти двенадцать лет ни разу не покидала остров. — Нам придется это сделать ради детей, Кеманкеш. Это вопрос не только их замужества. Стамбул дает больше возможностей и для их профессии. Нефес должна учиться дальше. После того как Лея переехала с Абазой в Бурсу, а Фериха умерла, она учится только у сестры. Но этого мало! — Ты права. Хотя мне и не хочется покидать наш рай. — Мы всегда сможем сюда вернуться, как только судьба наших дочерей будет определена. — Атике Султан! Вас в кабинете ожидает Кепрюлю. — Подождет. Дайте мне вон то ожерелье с бриллиантами. И серьги в комплект к нему. Атике исполнился сорок один год и она вошла в пору пышного женского цветения, какое характерно перед началом увядания. Годы регентства оставили неизгладимый след на её характере и манере поведения. Сначала было тяжело, и Султанша часто заглядывала на Хейбелиаду, чтобы получить совет матери и отчима по тому или иному вопросу. Но потом постепенно Атике вошла во вкус. Как и Кесем, она относилась к тому типу людей, которых власть затягивает и зачаровывает. Не отдав на откуп Великому Визирю многие государственные вопросы, она все эти годы активно во все вникала и в критической ситуации сама принимала решения, не полагаясь на других. — Султанша! — поклонился Мехмед Паша Кепрюлю. Ему было уже семьдесят один и последние двенадцать лет он провел на посту Великого Визиря. Немало было сделано за это время: выиграны важные сражения Критской войны, османам удавалось успешно отбиваться от венецианцев на суше и на море. Была упразднена система девширме, по которой мальчики из семей неверных насильно отрывались от семьи и отправлялись в янычарский корпус. Теперь набор был строго добровольным и немало знатных стамбульских семей готовы были отдать своих сыновей на службу Империи, зная, какое будущее это может сулить. — На днях Султан Мехмед, его Валиде и шехзаде возвращаются с охоты в Эдирне. Я чувствую, что на следующем Совете Дивана снова могут поднять вопрос о прекращении моего регентства. — Повелителю уже шестнадцать. Он давно достиг возраста половой зрелости и по закону может сам прекратить ваши полномочия в любой момент. — Да, но это совсем не означает, что Мехмед в состоянии полноценно управлять Империей. Моя Валиде была регентом при брате Мураде пока ему не исполнилось двадцать, и он сам не взял власть в свои руки. Да, мы с вами учим его понемногу, но вы сами видите, что он пока не готов. Лишив меня регентства, Мехмед просто передаст власть в руки Турхан и её брата. Этого они и добиваются, настраивая племянника против меня. Мой покойный брат Султан Ибрагим не хотел допускать Турхан до власти, это было его главным условием отречения. Но страшна не столько она, сколько Юсуф. Этот проныра запудрил мозги моей Исмихан и мне пришлось согласиться на никях. Но я вижу в этом браке повторение своей собственной личной трагедии. Юсуф Паша корыстен и подвержен множеству пороков. Как и я когда-то, его юная жена тратит лучшие годы жизни на ожидание, вечера в одиночестве, пока муж шляется по тавернам и играет в карты. Неизвестно, что за женщины крутятся вокруг него в этих злачных местах. — Ваш зять игрок, это не для кого не секрет. Хоть Коран этого и не одобряет. Признаться, когда он был юн, я возлагал на него очень большие надежды. Парень был очень умен и целеустремлёнен. Но Юсуф пошел по неправильной дороге. Очень жаль. — Уже два года мне удается отстоять свое регентство. Даст Аллах, эта ситуация продлится и еще какое-то время. Но нам нужно подготовить благодатную почву, на которой взойдут крепкие ростки, способные в дальнейшем дать плоды. — Я уже стар и уйду в отставку вместе с вами. Все эти годы я старался исполнить слово, данное Кесем Султан и Кеманкешу Паше, но всему есть предел. — Мы не можем оставить Юсуфа Пашу у власти. Я помню, Кепрюлю, у вас есть старший сын. — Фазыл Ахмед? Он уже много лет управляет Дамаском. — И с большим успехом, насколько я знаю. Видела его только один раз, когда он приезжал в Стамбул. Но его способности заставили меня сильно поразиться. — Да, мой старший — моя гордость. Его мать умерла довольно рано, и он рос с няньками, пока судьба мотала меня по провинциям. Сам удивлен, какой сильный стержень заложен в этом мужчине. — Я подпишу указ о прекращении его полномочий в Дамаске. — Но Султанша… — Пусть возвращается и займет место Первого Визиря рядом с вами. Будете обучать его, готовить на свое место. — Но эта должность не передается по наследству. — Всё когда-то случается впервые. Кстати, он женат? — Вдовец. Дети погибли от чумы. — Тогда чтобы закрепить его положение, пользуясь своей властью, я отдам за него свою племянницу Бейхан. Никому еще не повредила женитьба на сестре Султана. — Благодарю вас, Султанша. Но Бейхан Султан всего пятнадцать, а моему сыну тридцать пять. Было бы разумнее выдать её за моего младшего, Демира. — Это случается нередко. Мой муж тоже был намного старше меня. К тому же, на вашего Демира у меня тоже есть планы. Есть одна молодая особа, которая уже несколько лет вздыхает по нему. — Догадываюсь, о ком речь, Султанша. Гевхерхан проснулась, когда Хасан уже собрался в Топкапы. Несколько лет как он получил должность Паши в Совете Дивана и был надежной опорой Атике Султан. Старая история с его преступлениями забылась. Люди, преследовавшие его в молодости, уехали в Албанию, считая что Хасан умер. — Любимая, я все-таки разбудил тебя. Прости! — Ничего страшного. Возвращайся скорее. Мне грустно одной в этом доме. Старшие дети разлетелись кто куда, а наш Мустафа гостит на острове у родителей. — на этом Гевхерхан заметно помрачнела. — Не переживай так. Мы должны делать вид, что всё хорошо. — Я боюсь, Хасан. Моя ошибка слишком дорого мне стоила. Я хотела подарить тебе много детей. Но так получилось… — У нас есть Мустафа и этого достаточно. Я очень люблю его. Как и тебя, жизнь моя. Собирайте с прислугой вещи, ты же помнишь, что через два дня мы переезжаем в новый дом. — нежно поцеловал супругу и спустился вниз. Гевхерхан оделась и спустилась вниз, раздумывая, с чего начать сборы. В двери постучали и одна из девушек поспешила их открыть. — Мама! — Сафие! Дорогая! — Султанша не верила своим глазам. На пороге стояла её повзрослевшая восемнадцатилетняя дочь. Она с радостью обняла её. — Мама, вы меня простите? Примите в своем доме? — Конечно, доченька. Ты же знаешь, как сильно я люблю тебя. Черноволосая кареглазая девушка опустила взор в пол. Шесть лет назад, когда она была подростком, узнала страшную правду о том, что Гевхерхан не была ей родной матерью. С тех пор что-то сломалось в душе Сафие, она начала капризничать, истерить и устраивать всякие проблемы матери и её мужу. Когда девочка узнала, что в семье появится еще один ребенок, очень ревновала и попросила отправить её к отцу и Лее, которые только что переехали в Бурсу. С тех пор уже пять лет они не виделись. — Как твой отец? Братья? — Слава Аллаху, хорошо. Папа не болеет, держится. Лея следит за его здоровьем. У Селима уже трое сыновей. А Баязид учится, отец ему во всем помогает. Обещал навестить тебя до конца года. — Прекрасно. Хорошо, что ты приехала. Мне не будет так одиноко. — А где Мустафа? — О, этот вихрь умчался на Адалары. У него огромная любовь с Кеманкешем. Они просто не разлей вода! — Мустафа! — Ягмур бежала от пристани, завидев любимого племянника. — Ягмур! — мальчик повис на шее девушки. — Как ты вырос! Я так по тебе соскучилась! — расцеловала в обе щеки и потрепала за золотистые кучерявые волосы. — И я! — прижался к плечу. — Рассказывай! Сколько дел ты уже успел натворить за этот день? — Нуууу… Я стащил у деда лук, еле поднял его и чуть не застрелил Бату… — Аллах! — Еще чуть не утопил котят в молоке, когда пытался напоить. Рассыпал муку на кухне у Чичек. Дернул Дерью за платье и оно порвалось… — Впечатляющий список! И это все пока я была на Бююкаде? — Я шустрый, ты же знаешь. — Шустрый, если ты еще раз возьмешь оружие деда, я сама тебя накажу. Договорились? — Хорошо. — опустил глаза, в которых все же мелькал хитрый огонёк. Ягмур, Нефес и Мустафа ворвались в гостиную, в то время когда Кесем с мужем мирно сидели у камина, наслаждаясь обществом друг друга. — Смотри-ка, наша банда вся в сборе! — засмеялся Кеманкеш. — Папочка, мы с Нефес уже выросли. А вот этот молодой человек стоит десятерых! — Мы уже заметили. Бедная старушка Бату чуть не пострадала. Мустафа, иди к Хаджи, он тебя искал. А вы, дочки, садитесь сюда, мы с мамой хотели с вами поговорить. Девушки сели напротив родителей и Кеманкеш с удовлетворением про себя отметил, как по-разному красивы его дочери. Ягмур с самого рождения была точной копией своей матери. Настолько, что изрядно постаревший Хаджи иногда спросонку звал её «Кесем Султан». Круглое лицо, выпирающая линия скул, пухлые губы, каштановые волосы, глаза невероятного цвета Босфора, казавшиеся иногда то голубыми, то зелеными, то аквамариновыми в зависимости от падающего света. Характер она тоже унаследовала материнский — немного вздорный, но решительный и очень сильный. Это помогало ей бороться с невзгодами, да и в профессии не было лишним. Терпеть людскую боль, видеть физические страдания и смерть каждый день не каждый сможет. Ей часто приходилось приподнимать людей, поворачивать и удерживать при осмотре. Оттого как и Лея, Ягмур имела сильные выносливые руки. В целом девушка создавала впечатление крепкой духом и телом. Но только самые близкие могли увидеть в её глазах боль и тоску, которую оставила первая несчастная любовь, сделавшая её женское сердце недоверчивым и недоступным. Нефес же всегда была нежным цветком. Родившись очень маленькой, она сохранила эту хрупкость на всю жизнь. Худая, среднего роста, с овальным лицом и правильными чертами, с длинными, почти черными волосами и огромными карими глазами, обрамленными густыми ресницами. Кеманкеш всегда видел в ней свою мать, образ которой сохранил с детства. Но с годами девочка неизбежно приобретала повадки Кесем и старшей сестры. Иногда смотря, как она держит спину, поворачивает голову, поднимает глаза, отец с улыбкой подмечал, как сильно оказалось влияние его любимой жены на Нефес. Девушка была глухонемой от рождения и этим обуславливалась её замкнутость от внешнего мира, ранимость, излишняя чувствительность. Кроме всего прочего, у Нефес был особый дар, о котором знали все родные. Она узнавала о несчастьях раньше других, предчувствовала их, особенно когда это касалось очень близких людей. За день до смерти Гюнеш она принесла Али рисунок с птицами, которые взмывали вверх, а на земле маленькими точками оставался стоять одинокий мужчина с двумя дочками, одна из которых была совсем маленькой. Со временем окружающие привыкли к этой странности девушки и серьезно обращали внимание на то что она хочет сообщить своими рисунками и письмами. Родители всегда оберегали Нефес больше старшей сестры и с настороженностью относились к её будущему, понимая, что их младшего ребенка каждый может обидеть. — Дочки. — начала Кесем. — Ради вашего будущего мы с папой решили вернуться в Стамбул. — повисла пауза. — Я не хочу! — погрустнела Ягмур. — Понимаю. Но там у вас будет больше возможностей. У меня есть связи и я постараюсь найти хорошего наставника для Нефес в её дальнейшем обучении. И у тебя будет больше шансов и в профессии, и в личной жизни. — Мама! — Ягмур вскочила. — Я, кажется, тысячу раз просила не затрагивать эту тему! Я не выйду замуж никогда! Посвящу себя медицине, заботе о вас, о Нефес, о Мустафе… — Пусть так. Но здесь, на острове, тебе не достичь высот в своем мастерстве. Ты должна работать с опытными лекарями, продолжать учиться, узнавать новое. Медицина развивается и ты должна шагать в ногу со временем. К тому же, подумай о сестре! — Хорошо, мы переедем, если вы так хотите. — успокоилась. — Но НИКОГДА, слышите, НИКОГДА не поднимайте вопрос о моем замужестве! Кеманкеш вздохнул и сжал руку Кесем, которая с беспокойством смотрела на их дочь. Юсуф сидел в таверне, окутанной дымом и благовониями. За игральным столом собралось пятеро. Двоих из них он видел впервые. Высокий молодой мужчина благородной внешности и его друг держались нарочито высокомерно. На столе лежала колода карт, появившаяся у осман несколько веков назад из Китая и Индии через Персию. Коран запрещал наносить изображения людей, поэтому среди карт четырех мастей — Мечей, Посохов, Кубков и Пентаклей пролегали только строгие геометрические орнаменты — арабески, а также цифровое и буквенное обозначение. Партия поначалу складывалась удачно, и Юсуф испытывал радостное предчувствие от предстоящей победы. Он играл не столько ради денег, сколько ради удовольствия. — У меня «каре» — Юсуф удовлетворенно положил на стол четыре пятерки разных мастей. — Поздравляю. Но удача сегодня на моей стороне. Мужчина перевернул пять карт одной масти от семерки до вольта. — Этого не может быть! Как вам это удалось! — вскрикнул мужчина. — Судьба любит меня, Юсуф Паша! — сказал мужчина, сгребая выигранные золотые монеты в тряпичный мешок. — Вы знаете мое имя? — Конечно, кто же его не знает. — Тогда позвольте поинтересоваться вашим. — Эзель. Меня зовут Эзель.Запомните это имя.