Исцеляющие

— Кто нарисовал эту картину? — спросил Мехмед, не спуская глаз с девушки. — Ты? — ответа не последовало. Вместо этого юная незнакомка смущенно опустила глаза. — Да, это моя сестра нарисовала. — вмешалась Ягмур. — А почему она сама не отвечает? — Нефес глухонемая от рождения. — Вот как… Очень красивая. — произнес тихо Султан, глядя при этом совсем не на холст. — Что за пейзаж? — Это Адалары. Один из заливов Хейбелиады. — Никогда не видел, чтобы кто-то так рисовал. Можно я возьму себе? Ягмур слегка толкнула сестру в бок и та, наконец, подняла свои испуганные глаза. — Повелитель спрашивает, можно ли ему взять твою картину? — девушка захлопала длинными ресницами и согласно закивала на вопрос Ягмур. — Мы хотели отдать её в дар библиотеке, но раз она вам понравилась, для нас будет большой честью, если вы оставите её себе. Сзади подошла Атике с Турхан, Бейхан и Демиром. Увидев сестер, Султанша обрадовалась, но и забеспокоилась. — Что здесь происходит? — Смотрите, какое чудо! Ничего прекраснее никогда не видел. — Мехмед показал картину тетке. — Действительно… У художника талант. — отметила Атике. Из-за её спины Демир также с удовлетворением рассматривал полотно, на котором красовались скалы, море, сосны и заходящее за горизонт солнце. — У художницы. — поправил Султан показал в сторону Нефес. Все посмотрели на девушку, которая в этот момент хотела стать такой маленькой, чтобы ей никто не разглядел. Демир про себя отметил, что юная Госпожа похожа на ангела. Хрупкого, невинного, нежного ангела. — Завтра в полдень приходите с сестрой во дворец. — Мехмед обратился к Ягмур. — Я закажу ей несколько полотен для моего кабинета в Топкапы. — Как прикажите, Повелитель. Уже несколько дней Хасан был обеспокоен. Он попал в очень неловкую ситуацию, и поговорить об этом ни с кем не мог. Все началось после переезда в новый дом. Как-то вечером он зашел в хамам, чтобы совершить омовение перед вечерним намазом. Освободив от обуви ноги, закатав рукава и расстегнув рубаху, мужчина устроился на каменной лавке перед краном с водой. Вдруг дверь скрипнула и кто-то вошел. — Гевхерхан, это ты? Мустафа? Через секунду перед ним предстала Сафие, укутанная в одно лишь полотенце. — Аллах! Что ты здесь делаешь? — Я не знала, что вы здесь. Пришла помыться. — Теперь знаешь. Выйди скорее и оденься. Я сейчас закончу, и ты зайдешь. Но девушка не торопилась покинуть помещение. Вместо этого она с любопытством рассматривала голый торс отчима. — Что такое, Сафие? Выйди немедленно! — она стояла как вкопанная. — Хорошо, тогда выйду я. — Хасан как подорванный вылетел из хамама. «Если Гевхерхан узнает, разразится скандал. И ладно я, она Сафие убьет. Они же только что помирились после стольких лет разлуки». С этого момента что-то изменилось в поведении падчерицы. Хасан чувствовал, что она как-то странно смотрит на него, все время старается остаться наедине, коснуться невзначай рукой. Пользуется каждой минутой, когда Гевхерхан и Мустафы нет рядом. Надо было бы с ней поговорить, но он боялся все еще сильней испортить. Вдруг это игра его воображения? Так или иначе, но он стал теперь допоздна задерживаться во дворце, не желая проводить вечера дома, как это было раньше. «Может с отцом поделиться? Нет, у него и так сейчас много хлопот с сестрами. Упаси Аллах, он расскажет Кесем Султан, а она Гевхерхан». За этими мыслями его застал Фазыл Ахмед. — Вы ведь Хасан Паша, верно? — Да, он самый. А вы, извините, кем будете? — Я сын Великого Визиря Мехмеда Паши Кепрюлю. Меня зовут Фазыл Ахмед. — Ах да, я слышал. Вы назначены на должность Первого Визиря, ведь так? — Точно. Вы тоже считаете, что я пользуюсь положением отца? — Ну почему же? У вас слава очень хорошего управляющего. Вполне логично, что Атике Султан захотела видеть вас в Совете Дивана. — Мой отец охарактеризовал вас как одного из самых опытных, трудолюбивых и верных династии людей. — Это большая честь, узнать о себе такое, тем более со слов самого Визиря Кёпрюлю. — Мой отец очень занят, а мне нужно как можно быстрее войти в курс дела. Вас не затруднит, пояснить мне некоторые моменты, которые вызывают у меня вопросы? — Конечно. С превеликим удовольствием. Хасан был рад, что у него появился повод не идти домой. — Как всё прошло, дочки? — поинтересовалась Кесем. — Хорошо, мама. Повелитель нас заметил. — Да? А в связи с чем? — Ему понравилась картина Нефес. Завтра Султан пригласил её во дворец, хочет сделать заказ еще на несколько полотен. — О Всевышний! Только не это! Я не хочу, чтобы вы были связаны с Топкапы! — Мы обещали и не можем ослушаться приказа Повелителя. Ничего страшного не случится, мы же одной крови. Хоть он этого и не знает. К тому же, это пойдет на пользу сестре. О ней узнают все. — Твоя сестра хочет продолжать учиться на лекаря. Рисование это всего лишь увлечение. — Все мы знаем об особенном даре Нефес. Два года назад я брала её с собой в госпиталь. Она способна верно поставить диагноз даже там, где опытные лекари сомневаются. Но проблема в том, что она не сможет работать одна. В нашем деле важно общение, разговор с больным. А чтобы рисовать, этого не нужно. Что плохого, если у сестры будет выбор в жизни? — Кесем, наша дочь права. Нельзя упускать такой шанс. В конце концов, во дворце Атике, а значит, с ними ничего не случится. Не переживай так. — вступился Кеманкеш. — Не знаю, у меня душа не на месте. Если что-то произойдет… — Все будет хорошо, мама, уверяю тебя. Я с Нефес. Сестра Атике всегда рядом. Кесем ничего не ответила. Кеманкеш и дети приводили разумные доводы, а её страхи выглядели как обычное упрямство. С тех пор, как Атике рассказала Турхан о скором замужестве её дочери, та не унималась. Несколько раз пыталась говорить об этом с Мехмедом, но он старался перевести разговор на другую тему. Падишах хоть и был молод, но при этом обладал хорошей смекалкой. Первое, чему научил его старый Кепрюлю: как угодить сразу всем. Во время их длительных бесед Мехмед понял, что та ситуация, в которой он находится, пока его полностью устраивает. При нем мудрая властная тетка, сильный Визирь и любящая Валиде. Лишись он хоть кого-то из них и равновесие в его жизни нарушится. С матерью он никогда не спорил, но и не уступал, если это противоречило тому, что говорили Атике Султан и Кепрюлю. Турхан в отчаянии обратилась за помощью к Юсуфу. — Нужно что-то делать! Так эти Кепрюлю вместе с Атике Султан навеки вечные приберут Империю к своим рукам. Мехмед как зачарованный ими. — Что ты предлагаешь, сестра? Я могу припугнуть этого Фазыла Ахмеда, покалечить, убить, в конце концов. — Это не выход. Нас сразу вычислят. — Тогда что? — Не знаю, но нужно что-то делать. — Пусть Бейхан скажет свое слово. Может её Повелитель послушает. — А это мысль! Турхан долго разговаривала с дочерью, пытаясь убедить её, что этот брак ей не нужен. Устав от этого вопроса, Мехмед решил собрать всех заинтересованных лиц вместе и все выяснить раз и навсегда. Атике, Тухран и Бейхан находились в султанских покоях, когда твердым шагом туда вошел Фазыл Ахмед. По непонятной причине, Турхан нервировало не только присутствие этого мужчины, но и даже его шаги, раздававшиеся вдалеке. С того момента как умер Силахтар, никто не вызывал в ней таких негативных эмоций. — Итак, Бейхан. Этот мужчина должен стать твоим мужем. Скажи, что ты об этом думаешь? — начала Атике. — Я не знаю. — растерялась. — Я не хочу. Еще не думала о замужестве. — Пятнадцать лет — хороший возраст для создания семьи. Твой будущий муж очень опытный в этом вопросе, при этом достаточно молодой. Все при нём. Скажи, что ты найдешь кандидатуру в мужья лучше, и я откажусь от своих планов. — не унималась регент Османской Империи. Бейхан посмотрела на Фазыла Ахмеда. Да, он годился ей в отцы. Но все же был очень привлекательным на вид и по-мужски крепким. Это подкупало. Ведь девушка, зная свою судьбу с детства, втайне всегда боялась, что однажды её выдадут за старого, лысого и с отвисшим брюхом. — Говори, Бейхан. Я даю тебе право сказать свое последнее слово. — обратился к сестре Мехмед. — Согласна ли ты выйти за этого мужчину? — Я…я…- мялась, смотря то на Валиде, то на Фазыла Ахмеда. — Согласна. Турхан вспыхнула красной краской и бросив злобный взгляд сначала на дочь, потом на будущего зятя, поспешно удалилась. Фазыл догнал её в коридоре. — Думаю, лучше если мы достигнем согласия как будущие родственники. — Никогда я с этим не смирюсь, слышишь? Ты не станешь мне зятем никогда! — она подняла указательный палец и потрясла им у подбородка мужчины. Это был устрашающий жест, но его он отчего-то очень насмешил. Эта маленькая женщина, строившая из себя грозную Валиде, почему-то вызывала в нем странное чувство. Ему нравилось, как она злится. Кесем вошла в хамам своего старого любимого дома. Он был полностью отделан коричневым мрамором, с потолка до пола. Посередине стояла огромная восьмиугольная ванна, напоминавшая христианскую купель для крещения. Сейчас она была наполнена водой. Скинув с себя халат, женщина медленно погрузилась в горячую пену. В их скромном хамаме в доме на острове ванны не было и она уже стала забывать это блаженство. Кеманкеш пришел следом. — Ну как? Моя Султанша счастлива? — Только ради этого стоило переехать в Стамбул. — засмеялась. — О, этот хамам очень многое помнит. Не так ли? — стоя сзади положил свои руки на её обнаженные плечи и стал массировать. — Лучшие дни нашей жизни. — Мне кажется, все дни рядом с тобой были и есть лучшие. В каждом возрасте своя прелесть, свое очарование. — Не утешай меня, мой любимый муж. Лучше раздели со мной это блаженство как в былые времена. Кеманкеш разделся и устроился рядом, приобняв жену за плечо и уткнувшись губами в её висок. — После визита Атике тебе стало легче? — Она отчитала меня, что мы не сообщили о своем переезде. Но уверила, что намерения Мехмеда в отношении Нефес чисты. Хочется верить. — Ну вот и прекрасно. Если что-то пойдет не так, я сам вмешаюсь, никого не побоюсь. Ты знаешь, что ради детей я способен на всё. — Демир, поздравляю тебя! Идея с открытием библиотеки была превосходной. — Спасибо, Повелитель. — Я хочу, чтобы ты не останавливался на достигнутом. Продолжай подбирать книги. Теперь это твое детище и ты за него отвечаешь. — Как прикажите. — У меня появилась одна идея. Шехзаде Сулейман и Ахмет маются от скуки в кафесе. Я прикажу, чтобы они занялись переписью и оформлением священных текстов. Что-то передадим в Мечети, а что-то в твою библиотеку. — Это было бы превосходно. — Скажи, ты знаешь ту немую девушку с картиной? — Нет. Сегодня я увидел её впервые. Полагаю, как и вы. — Она лишила меня покоя, с самого утра думаю только о ней. Демир ничего не ответил, ведь испуганные глаза этого ангела не выходили из головы и у него. Но раз Повелитель обратил на неё внимание, значит, ни у кого другого шансов просто нет. — Вы хотите…сблизиться с ней? — Да. Узнать получше. Валиде приготовила для меня целый гарем и некоторые наложницы давно будоражат мой разум. Но матушка всегда настаивала, чтобы я не торопился с этим. Окреп физически и морально. Но рядом с этой девушкой я испытываю что-то особенное. Какой-то волшебный трепет. Хочется защитить её, укрыть от всех. Не могу описать словами своих чувств. — Вы влюбились, Повелитель? — Возможно. Вечером Али привез Ягмур по уже знакомому адресу в Лалели. — Жди здесь. — Вы уверены? — Ты же видел дыру размером в яйцо в груди этого мужчины. В таком состоянии он не опасен. Девушка нашла своего больного там же, где и раньше — на кровати. — Ягмур-ханым? — Ну, как вы? — Болит. Но уже гораздо меньше. Я начинаю верить в ваши способности. — Покажите рану. — скомандовала и мужчина расстегнул рубаху. Лекарша провела рукой по шраму, слегка надавив, чтобы проверить, нет ли там гноя и сукровицы. Тут же горячая мужская ладонь накрыла её ладонь. — Что вы делаете? Не смейте прикасаться ко мне! — Простите. — Еще раз такое повторится… — Почему вы такая колючая? Все время защищаетесь и нападаете. — Не ваше дело. Я выполняю работу, за которую вы мне заплатили, остальное вас не касается. — Хорошо. Давайте хотя бы познакомимся. Меня зовут Эзель. — Эзель? Странное имя, никогда такого не встречала. — Оно означает вечность, время без конца и начала. — Красиво. У вашей матери тонкая душа, раз она вас так нарекла. — Она назвала меня по-другому, именем моего отца. Я сам себя переименовал. — Разве так можно? — Как видите. Ягмур поменяла повязку на ране. Чтобы прибинтовать её к телу, мужчине пришлось приподняться. Девушка касалась обнаженных плечей и торса, груди. Ей приходилось видеть множество тел — мужских и женских и они почти никогда не рождали в ней никаких ощущений. Но этот мужчина был особенным. Каждый раз Ягмур хотелось одернуть от него руку, словно от огня. Его взгляд был таким пристальным и пронзительным, что она с трудом выдерживала. Лечить его было мучительно. — Я приду послезавтра, поправляйтесь. — Я буду ждать. Очень сильно ждать…