Исцеляющие

Как только Фазыл Ахмед ступил на землю Топкапы, его тут же приказали проводить в покои Падишаха. Вспоминая о янычарах накануне у мечети Михримах, он ничуть не удивился. Турхан, несмотря на настоятельную просьбу сына покинуть султанские покои, всё же осталась. Ей крайне не терпелось своими глазами увидеть, как этот ненавистный ей мужчина отправится в темницу. Но на лице младшего Кепрюлю была такая ухмылка, что она испугалась. — Паша, потрудитесь объяснить, как так получилось, что на месте погрома сектантов кадизадели вчера ночью нашли ваш портсигар? — требовательным тоном спросил юный Мехмед. — Повелитель, это недоразумение, поверьте мне. Да, я в юности был последователем этого движения, также как и ваш дядя, Султан Мурад, но все в прошлом. Портсигар у меня украли несколько дней назад. Это могут подтвердить бастанджи и Паши. Я искал его и поднял на ноги весь Совет Дивана. Смею предположить, меня хотели оболгать и обвинить в поддержке религиозной смуты. — Ты всё врёшь! — не выдержала Турхан. — Вчера тебя видели у мечети, где проповедует Тюрк Ахмад! — Так же как еще примерно три сотни других мужчин, пришедших на молитву. Но почему-то никто ни в чем их не обвиняет. Повелитель, вы можете опросить всех Пашей Совета и они подтвердят, что портсигар был утерян. А также я могу доставить во дворец примерно шестьдесят человек, которые были свидетелями того, как вчера вечером я вкушал ифтар при мечети Сулеймение, где по вашему указу во время Рамазана велено кормить всех желающих после захода солнца. Сразу после я отправился домой, что может подтвердить мой отец, уважаемый Мехмед Паша Кепрюлю. — Я прикажу всё проверить. Если тебя оклеветали, пусть это будет на совести этих нечестивцев. — Турхан разочарованно и зло сжала кулаки. — Повелитель, позвольте сказать еще кое-что. Мне вчера крайне не понравилась проповедь Тюрка Ахмада. Он сеет сомнение в сердцах мусульман и раздор между братьями. Считаю, что его, как и других последователей Кадизаде, стоит выслать на Кипр. — Я услышал твоё мнение, можешь идти. Фазыл Ахмед удовлетворенно покинул султанские покои. Вчера, почувствовав неладное, после вечерней молитвы он отправился в самое людное место города, где очень долго беседовал с духовенством, стараясь попасть на глаза как можно большему числу людей. Панику с исчезнувшим портсигаром он тоже устроил неспроста, ведь эта вещь пропала с его стола сразу же после визита Валиде. «Турхан Султан, вам ли со мной тягаться!» Султанша вошла в свои покои разъяренной. Последняя её надежда на то, что свадьба дочери расстроится, рухнула. Выгнав всех девушек, она заперла дверь и стала сметать всё, что попадалось на пути: столик для приема пищи, шкатулки с украшениями, канделябры, бумаги со стола. А когда устала, обессилено опустилась на пол в центре большого шелкового ковра. Турхан не любила проигрывать, а этот мужчина заставлял её чувствовать себя слабой, беспомощной, уязвимой. «Ненавижу!» — она закричала так, что охрана у дверей снаружи вздрогнула. — Сестренка, ты проснулась. — Ягмур открыла глаза и увидела, что Нефес уже не спит. — Тебе очень больно? — ответ на вопрос был очевиден. Девушка пол ночи не могла найти себе места и будила старшую сестру своими неловкими движениями. — Я могу попросить дать тебе опия или морфина, но ты знаешь, как они влияют на сознание, к тому же, вызывают сильное привыкание. Потерпишь? Нефес согласно закачала головой, хотя ногу раздирала адская боль. Прошло примерно полчаса, пока Ягмур приводила себя в порядок, но девушка всё это время металась по постели, не находя себе места. — Нет, всё-таки нужен морфин. Сейчас тебе принесут, подожди. Убедившись, что сестра успокоилась и, наконец, задремала, Ягмур поспешила в дом Гевхерхан, чтобы узнать, как себя чувствует Мустафа. Весенний день был теплым и солнечным, поэтому нарушая наказы отца, она опять пошла пешком одна. Благо улицы, соединявшие Топкапы и дом брата Хасана, днем были очень людными. Её мысли путались и перескакивали с Мустафы на Нефес, с Нефес на родителей, с родителей на… Эзеля. Почему вдруг она стала о нём думать? С какой стати? Неужели у неё мало своих проблем, чтобы еще размышлять об этом напыщенном самовлюбленном индюке? Вдруг кто-то сзади взял её за ладонь. И она уже не испугалась и не удивилась, увидев перед собой густые светло-соломенные волосы, голубые глаза и статную высокую фигуру. — Только не кричи, ради Аллаха! — предваряя её реакцию, взмолился мужчина. Сегодня его тон был каким-то совершенно иным. — Чего тебе? — спросила на ходу. — Давай попробуем быть просто друзьями. Представим, что ничего не было. Этих ссор, недопонимания, резких слов. — Ты думаешь, мне нужен такой друг, как ты? — Я почему-то в этом уверен. Давай начнем с малого. Расскажи, что тебя беспокоит сейчас? — Ты действительно хочешь это знать? — Ягмур встала посреди улицы и уперлась руками в бока. — Тогда слушай. У моего племянника лихорадка от скарлатины, сестра угодила ногой в капкан, лежит сейчас в Топкапы, корчится от боли, и вообще не известно, может хромой остаться, родители в панике, я две ночи не спала в своей постели, да и вообще толком не спала… И потом появляешься ты, то с любовью, то с дружбой. — выпалила. — Прости. Это правда, про сестру? — Нет, я пошутила! — Ягмур резко дернулась в сторону и ускорила шаг. — Подожди. — остановил её, схватив за руку. — Помощь нужна? — Нет. — девушка чуть притихла. — Ты уже помог. Книга, которую подарил мне тогда, оказалась как нельзя кстати. Надеюсь, я всё правильно сделала, хотя у меня не было инструментов, как у Паре. — Послушай, у меня есть очень хороший знакомый кузнец. — Эзеля осенило. — Принеси мне сегодня вечером эту книгу, я покажу ему эскизы, и он выкует тебе точно такие же инструменты. — Серьёзно?! — воодушевилась, но вдруг вспомнила, что перед ней мужчина, который имеет на неё виды. — Мне от тебя ничего не нужно! — Может тебе и не нужно. Но представь, скольким людям ты сможешь помочь, сколько жизней спасешь? Не ради меня, ради них, прими мою помощь. — Хорошо. Вечером в шесть встретимся у Голубой мечети. Только к дому не подходи, иначе мой папа спустит тебя с самой крутой лестницы! Кеманкеш вышел на площадь Султанахмет недалеко от своего дома в ожидании азана на вторую молитву. Кесем с утра поехала навестить внука и о чем-то хотела поговорить наедине с Гевхерхан, а после они вместе должны были отправиться во дворец к Нефес. На площади шла бойкая торговля — овощи, фрукты, другие продукты питания, что производили местные мелкие земледельцы и животноводы в окрестностях Стамбула и желали сбыть среди городских. Кепрюлю старшему не очень это нравилось, и он пытался обязать всех торговать на рынках, где нужно было платить налоги. Но, как и в те времена, когда Великим Визирем был Кеманкеш, уладить этот вопрос не получалось — платить не хотели. Несколько раз в день на площадь приходили янычары и торговцы в панике разбегались, но уже через полчаса все снова были на своих местах. Вот и сейчас вдали показалось несколько янычар и все бросились врассыпную, хватая свой товар. Кеманкеш решил подойти поближе к мечети, но в этот момент в него с силой влетела торговка яйцами, раздавив о его кафтан пару десятков сразу. — Аллах! Смотрите, куда идете! — рассердился мужчина, убирая с груди скорлупу и вязкую местами оранжевую, местами прозрачную субстанцию. — Простите, Господин, я не хотела! — затараторила женщина, пытаясь помочь очистить кафтан. — Какая уже теперь молитва? Пойду домой переодеваться. — Послушайте, а может быть вам нужны яйца? У меня осталось еще много. — женщина вопрошающе уставилась на свою жертву, прижимая к груди корзину. На вид ей было около пятидесяти или чуть меньше, но она была свежа, хороша собой и даже привлекательна. — Пойдемте со мной, спросим у домработницы. Мой дом находится недалеко отсюда, почти напротив Айя Софии. Чичек сразу же оценила качество товара, она давно сетовала, что яйца на рынке стали всё мельче, а цена за дюжину росла от недели к неделе. С радостью взяла всю корзину и передала её Дерье, дочке Али, чтобы та унесла на кухню. — Хотите, я буду приносить вам свежие, прямо домой? Я здесь бываю три раза в неделю, мне не сложно. И скидку хорошую сделаю. — Это было бы прекрасно! — обрадовалась женщина. — Как вас зовут? — Синем. — Очень приятно, я Чичек. С нашим хозяином Господином Кеманкешем вы, видимо, уже познакомились. — Очень неудобно получилось. Не могли бы вы принести мне полотенце и мыло, постараюсь спасти кафтан, на вид он очень дорогой. — когда Чичек пошла за тем, что попросили, Синем развернулась к Кеманкешу и скомандовала: — Раздевайтесь! — Как мой любимый внук, доченька? — Температура всё еще держится, но уже не такая сильная. Надеюсь, он поправится, Валиде. Я жду Ягмур, думала, что она приедет с вами. — Она ночевала во дворце. С нашей Нефес случилось несчастье. На охоте она попала в капкан и сильно поранила ногу. — Всевышний, помоги ей! Обязательно навещу сестру на днях. — Она будет в Топкапы, это приказ Султана Мехмеда. — Вы видели его, Валиде? — Да, он показался мне очень приятным и умным. Может быть благодаря Аллаху, у нас вырастет сильный Падишах. Я не смогла, может у Турхан и Атике получится. — Кесем загрустила, вспомнив своих сыновей. — Валиде, не надо. Всё в прошлом. — Я приехала поговорить с тобой, Гевхерхан. — О чём? — О Ягмур и Мустафе. Я всё знаю, слышала вчера ваш с Хасаном разговор. — Нет, не может быть…- женщина подскочила, заламывая пальцы на руках. — Не переживая, родная, я больше никому об этом не скажу. — Валиде, Ягмур ведь не передумает? Не заберет моего сыночка? Я его очень люблю. К тому же, это то, что сильнее всего связывает меня с Хасаном. Я боюсь, что если потеряю Мустафу, он найдет другую женщину, которая родит ему ребенка. — Что за глупость, Гевхерхан? Твой муж любит тебя и никогда не бросит. Хотя, я тебя понимаю. Когда мы с Кеманкешем только что поженились и я думала, что у нас не будет совместных детей, тоже боялась, что у него будет другая, которая, которая подарит ему счастье отцовства. — Вот видите… — Ягмур не сделает этого. Она пообещала мне, поклялась. — Сестра меняется, я вижу это. С годами она становится сильной, уверенной женщиной, переосмысляет все поступки юности. Но у неё всё еще нет опоры за спиной. А если Ягмур встретит хорошего человека, который женится на ней и предложит забрать Мустафу к себе? — Даже если и найдется тот, кто несмотря на позор твоей сестры захочет взять её в жены, вряд ли она расскажет ему о сыне. Она понимает, что Мустафа любит вас с Хасаном, считает своими родителями и здесь, рядом с вами, ему будет лучше всего. — Только на это я и надеюсь. Валиде, вы когда-нибудь простите меня? Это ведь я недосмотрела за сестрой. А вы с Кеманкешем доверили её мне и Хасану. — Такое могло произойти даже если бы мы были рядом. Не вини себя, дочка. Демир плохо спал ночь, всё время прокручивая в голове трагедию, что случилась на охоте. Теперь он точно знал, что влюблён и это чувство сильно ранило его. Как смириться с тем, что любимая будет отдана другому? Повелитель на ней женится, он даже не сомневался. Как он будет жить, видя её и не смея даже приблизиться? Придя утром в Топкапы, ноги сами понесли мужчину к гостевому павильону. — Пропустите, я хочу узнать о здоровье Нефес-ханым. Девушка крепко спала. Демир набрался смелости и сел на кровать рядом, взяв её ладонь в свою. Он снова ощутил нежность её бархатистой юной кожи, как и тогда, в библиотеке, когда их руки встретились в первый раз. Потом ему захотелось прикоснуться к её лицу и волосам. Убедившись, что никого нет, провел рукой по щеке и подбородку, поправил прядь волос. — Нефес, ты не слышишь меня и даже не можешь прочитать по губам, поэтому я могу сказать всю правду. Я люблю тебя и буду любить всю свою жизнь, даже если ты никогда не будешь моей. — кожа вокруг карих глаз мужчины стала мокрой, но он сдержал себя. В прихожей послышались шаги и Демир подскочил, как можно дальше отойдя от ложа. — Повелитель! — немного растерялся, увидев Мехмеда. — Что ты здесь делаешь? — грозно спросил Султан. Ему очень не нравилось поведение Демира последние два дня, слишком сильно он переживал и заботился о Нефес, что настораживало Падишаха и заставляло ревновать. — Я спросил и жду ответа! — Пришел проведать Нефес-ханым. Я ведь чувствую свою вину после того что случилось. — И правильно делаешь. Я доверил тебе присматривать за девушкой, а ты бросил её одну и допустил эту трагедию. Не подходи к ней близко! Тем более, я не разрешаю тебе оставаться с Нефес наедине. Это непозволительно! — Я…я…обещаю… Я уже уходил. — Вот и уходи. Ты свободен. Скрепя сердце, Демир вышел из покоев. Теперь уже он испытывал ревность, оставляя свою любовь с Султаном, но ничего поделать не мог. На улице его ждала Айлин — юная светловолосая дочь Султана Мурада, воспитанная Атике Султан. — Может быть, ты мне объяснишь, что происходит, Демир? Кто эта девушка, с которой все носятся? И ты, и брат-Повелитель как сумасшедшие второй день бегаете вокруг этого павильона. — Султанша, вы наверняка слышали, случилось несчастье на охоте… — Да, но тебе то какое до этого дело? — Я виноват. — Ты виноват, Повелитель виноват… Что-то слишком много виноватых. Я хочу с ней познакомиться. Она ведь какая-то дальняя родственница нам. Хочу посмотреть на нарушительницу спокойствия Топкапы. — Пока не стоит, Султанша. Она еще редко приходит в сознание, всё время спит. — Ну хорошо, я подожду. Синем ловкими движениями очищала кафтан Кеманкеша, в то время пока он смущенно сидел на диване в одной нижней хлопковой рубахе и посматривал на свою новую знакомую. Женщина была темноволосой, подтянутой и, можно сказать, красивой на свой возраст. Простое коричневое платье подчеркивало стройную фигуру, волосы были аккуратно уложены на затылке. В какой-то момент Кеманкеш даже засмотрелся. Хоть он и любил только свою жену, не был настолько слеп, чтобы не заметить и не оценить истинную женскую красоту. Кесем вернулась от Гевхерхан и не найдя мужа в назначенном месте, решила зайти в дом. Каково же было её удивление, когда она обнаружила Кеманкеша в одной рубахе с незнакомой красивой женщиной. — Что здесь происходит? Кто вы такая? Что делаете в моем доме? — возмутилась до глубины души. — Простите. Я Синем. Я случайно испачкала кафтан Господину и вот решила исправить свою оплошность. — У нас есть слуги! Оставьте немедленно и уходите! Женщина опустила глаза и поспешила уйти. — Кеманкеш! — Что случилось, дорогая? — Это я у тебя хочу спросить! Что это за женщина, почему ты привел её в наш дом?! — Ты всё слышала. Она натолкнулась на меня на площади и оставила на моей груди две дюжины куриных яиц. — И что, обязательно нужно было приводить её сюда? — Не понимаю, что тебя так возмутило? — Кеманкеш, она красивая! И так на тебя смотрела! А ты ходишь перед её носом в одной тонкой рубахе! — Родная, ты что, ревнуешь? — Нет! С чего бы это? У меня самый верный муж на свете, мы черт знает сколько лет в браке, у нас дом, двое детей, внук… С чего мне ревновать? — Кеманкеш засмеялся, подошел сзади и крепко обнял жену. Убирая наполовину седой локон с уха, он прошептал: — Давно я тебя такой не видел. Даже вспомнил молодость. Но неужели ты думаешь, что я вот это всё, что ты только что перечислила и мою самую любимую Кесём променяю на какую-то женщину? — Смотри у меня! Я забуду о возрасте, о твоем, о своем, о всех приличиях, если кто-то посмеет покуситься на моего мужа. — Как ты, малыш? — Уже лучше, Ягмур. Новые болячки больше не появляются. Я изо всех сил стараюсь не чесать тело, когда совсем невмоготу, стискиваю зубы и мну простынь. — Молодец, ты же мужчина, Мустафа. Сильный и смелый. Жар стал уже меньше, еще пару дней и ты пойдешь на поправку. После болезни я попрошу родителей, чтобы они отвезли тебя на остров. Там ты будешь целый день на свежем воздухе и быстрее восстановишься. Главное, чтобы кашель прошел и не было осложнений на лёгкие. — Спасибо, Ягмур! Я тебя очень люблю. — на лице девушки отразилась грусть, однако она очень быстро её прогнала. — И я тебя, Мустафа. Нефес очнулась и увидела в комнате у окна силуэт молодого мужчины. Он быстро подошел, и девушка различила в нем Султана Мехмеда. Попыталась приподняться, сесть. — Лежи, не вставай! Еще очень рано. Ты моя гостья, Нефес. Пока ты здесь, можешь ни о чем не переживать. Твои родные будут тебя навещать и я тоже буду приходить каждый день. Напиши, чего ты хочешь и это тут же принесут. Теперь, когда ты болеешь, не обязательно соблюдать пост. Аллах поймет и простит. «Мне ничего не нужно. Спасибо» — написала. — Тогда отдыхай и выздоравливай. Мехмед уходя встретился с родителями Нефес. — Валиде. — поцеловал руку Кесем. — Вы же помните, этот дворец — ваш дом. — Спасибо, дорогой, смотрю на тебя и не нарадуюсь, каким сильным, смелым и мужественным ты вырос. Дай Аллах тебе долгих лет правления, мой ястреб. — Через несколько дней мы будем праздновать Байрам по случаю окончания священного месяца и поста, а сразу после состоится свадьба моей сестры Бейхан и страшего сына Великого Визиря Кепрюлю. Я хочу, чтобы вы почтили нас своим появлением на этих праздниках. И вы, Кеманкеш, тоже приходите. — Это большая честь для меня, Повелитель. — Кепрюлю рассказывал о том, сколько вы сделали в свое время для Империи. Это самое малое, чем я могу вас отблагодарить. Мехмед ушел, а супруги поспешили к дочери. Нефес была несказанно рада родителям. — Доченька, как ты? Чичек приготовила твои любимые сладости, ты должна есть, набираться сил. — Кесем положила сверток с лукумом на столик рядом с кроватью. — Мы с нетерпением ждем, что ты поправишься и будешь бегать как раньше, радость моя. — поцеловал дочь в макушку Кеманкеш. В назначенный час Ягмур принесла к Голубой мечети тяжелую, замотанную в платок книгу. Эзель уже ждал. — Вот, как и обещала. Надеюсь, с ней ничего не случится. Очень жалко было бы потерять такой ценный экземпляр. — Тогда я обыщу весь мир, но найду тебе еще одну копию. — сказал, улыбнувшись. И как ему самому показалось, довольно искренне. Она тут же это почувствовала. — Как только будет готово, я найду тебя. — Я пойду, мне нужно к сестре. — протянула книгу и Эзель нарочно коснулся её руки. Ягмур, как обычно, не одернула её и на мгновение застыла, глядя на свои пальцы под мужскими. Через несколько секунд, спохватившись, она высвободила руку и пошла в сторону хамама Хюррем Султан. «А ведь Харун оказался прав» — подумал Эзель.