Исцеляющие

Эзель безуспешно бился в закрытую дверь и в его мозгу уже всплывали страшные картины происходящего внутри. «Нет! Я должен успеть! Пожалуйста, нет!». Наконец он просто выворотил с корнем металлические держатели, на которых крепилось деревянное полотно. Ягмур лежала на полу, кажется, без сознания, в то время как Юсуф шарил руками под её многочисленными юбками, будто бы не замечания больше ничего вокруг. Его штаны были уже слегка приспущены и на первый взгляд казалось, что страшное уже случилось. — Мразь! — Эзель схватил Пашу сзади и с силой ударил об стену головой, от чего он осел на пол. Разъяренный мужчина не контролировал себя. На глаза попалась кочерга, стоявшая у растопленной печи-камина. Опустив её в огонь, он со всей силы припечатал оголённый детородный орган Юсуфа, отчего тот заорал во всю глотку. В воздухе запахло паленой человеческой кожей. — Больше ты никогда никого не изнасилуешь! Не сможешь! — насильник потерял сознание от раздирающей плоть боли. Эзель посмотрел на тело Ягмур, которое было в ужасающем состоянии: верхняя часть платья разодрана в клочья, через них виднелась обнаженная грудь, юбки задраны, руки исцарапаны, на лице следы от удара мужской тяжелой рукой. Сняв в себя кафтан и немного прикрыв наготу, он поднял девушку на руки и пошел к карете, которую оставил на соседней улице, чтобы не привлекать внимание. — О, Аллах, что с ней? — спросил кучер. — Не спрашивай. Гони что есть силы ко мне домой. Кесем и Кеманкеш сидели в гостиной своего дома. — Ты весь день молчишь. В чём опять дело? Мы же вроде всё выяснили… — Я больше не буду ничего говорить, ничего спрашивать. Не буду унижать ни себя, ни тебя подозрениями. Но знай, я всё вижу и всё замечаю. Если однажды получу доказательства того, что это всё было правдой, последствия для нашего брака будут самыми печальными. — Мы не можем жить в таком недоверии. Скажи, что мне сделать, чтобы всё было как раньше? Я хочу снова засыпать, чувствуя твоё дыхание на своей щеке, слышать, как бьется твоё сердце рядом с моим, а не видеть, как ты, отвернувшись ко мне спиной, лежишь на другом краю кровати, будто чужая. Мне нужно постоянно ощущать твою любовь, твою ласку, твою нежность, я не могу жить без этого. Это смысл моего существования. — Прости, я не могу притворяться. Возможно это пройдёт со временем, забудется, но только не сейчас. — Спасибо, хотя бы что не гонишь меня прочь. — погрустнел, но тут же увидел Нефес с тревожным лицом, спускающуюся вниз. — Что такое, доченька? — протянула листок. «Я чувствую, что с сестрой беда. Найди её». — Аллах! Али! Иди сюда, немедленно! — Что такое, хозяин? — Где Ягмур? Почему ты опять не с ней? — Сказала, что у неё больной где-то рядом, в Султанахмете, и она пойдет пешком. — Когда это было? — Три часа назад. — ЧТО?! — Ну, может сложный случай, бывает. — Али! Я не знаю, что я с тобой сделаю… Найди мне мою дочь, немедленно! — Кеманкеш, успокойся. — вмешалась Кесем. — Надо прочесать район. Кто-то наверняка её видел. Нефес тем временем что-на снова писала на бумаге и протянула матери. «Эзель. Он знает, где сестра». Когда Ягмур пришла в себя, она лежала на коленях Эзеля в карете, которая на полной скорости неслась через весь Стамбул. Он смотрел на девушку с нескрываемым сочувствием. Поймав его взгляд, она ощутила стыд, отвернула голову и зарыдала. — Не надо, не плачь. — пытался утешить, поглаживая по каштановым волосам. — Куда мы едем? Только не домой! Папа не должен увидеть меня такой! — Нет, нет. Я везу тебя к себе, успокойся. Ягмур поднялась, села и оглядела себя. Поняла, что с её платьем и осознала, что именно в таком виде нашел её Эзель. От этого ей стало ещё хуже, и она зарыдала навзрыд, закрыв руками лицо. — Всё закончилось. Успокойся. Теперь он очень долго не сможет даже думать о женщинах. Скажи, он сделал это с тобой? Не бойся, скажи правду. — взял её за плечо. — Нет. Думаю, что нет. Когда он меня ударил, и я потеряла сознание, ничего не было. — Спасибо, Всевышний! Я уже думал, что опоздал. — она зарыдала ещё сильнее, упав на колени на пол кареты. — Ну же, всё же обошлось! — пытался утешить и поднять. — Ты ничего не понимаешь! — одернула его руку. — Сегодня он, а завтра это будет другой. Каждый, кто узнает, что я потеряла невинность незамужней, будет считать меня доступной, уличной девкой, захочет воспользоваться. Может, и ты тоже… — Я догадывался после того разговора. Скажи только одно — ты его любила? — Очень. Я ему верила… — Не хочу знать подробностей. Этого достаточно. — Ты ведь теперь тоже поменяешь свое отношение ко мне? — Уже поменял. Я понял, как сильно ты страдаешь. И наконец точно знаю, что скрывается за этой маской самодостаточной молодой женщины, которой никто не нужен. Там прячется испуганная девчонка, преданная любимым, растоптанная, боящаяся, что никто и никогда её больше не полюбит. Но это не так, слышишь? Ты достойна самого лучшего, самой большой любви. — их разговор прервал резко затормозивший кучер. Они приехали. — Прикройся. Сейчас ты умоешься, обработаешь ссадины, и мы найдем тебе новую одежду. Али вёз Кеманкеша и Кесем к дому Эзеля. Внутри Султанши всё дрожало, но глядя на мужа она понимала, что ему сейчас ещё хуже. Забыв о проблемах между ними, она, как могла, пыталась его поддержать. — Хозяин, мы приехали. Здесь он живёт. Кеманкеш выпрыгнул из кареты и пока Али помогал Кесем выйти, он уже вовсю колотил в дверь. — Открывай, немедленно! Я знаю, что моя дочь здесь! Открой, иначе я разрушу этот дом до фундамента! Эзель открыл, понимая, что за этим последует. — Господин Кеманкеш, позвольте… — Не позволю! — схватил мужчину за кафтан. — Где она? Говори немедленно! Ягмур! Доченька! — бросил Эзеля и пошел искать по комнатам. Кесем уже бежала вслед за ним, как и хозяин дома. — Выслушайте меня, прошу! Она здесь, но к ней пока нельзя… — Ягмур! — с грохотом открывались все подряд двери дома. В какой-то момент, предчувствуя бурю, молодой мужчина обогнал Кеманкеша и закрыл собой вход в очередную комнату. — Стойте! Она здесь. Но пусть сначала войдет Кесем Султан. — Почему я не могу видеть своего ребенка? Прочь с дороги! — хотел оттолкнуть. — Не надо. Я войду. Жди здесь. — остановила мужа, которого распирала ярость и отчаяние. Эзель чуть отодвинулся, и Султанша проскользнула внутрь, плотно закрыв за собой дверь изнутри. Ягмур сидела на тахте в одном нижнем платье, с распущенными спутанными волосами, на лице, шее и руках были царапины, ссадины и синяки. — Аллах Всемогущий! Что с тобой сделали, доченька моя? — Кесем упала на колени рядом. — Мамочка, не надо, вставай. Всё хорошо, ничего плохого не случилось. Не волнуйся, тебе нельзя. — Как это не случилось? Кто сделал это с тобой? — Один негодяй. Эзель его уже наказал. — Он тебя…. — Нет, не успел, слава Аллаху. Но это было так мерзко! Он грязно лапал меня везде, порвал одежду… Кесем целовала ладони дочери и плакала. — Главное, что ты живая… — Мамочка, хватит, не плачь… — Там папа. Эзель его еле сдерживает. Что ты ему скажешь? — Я не знаю. Мне так стыдно! — Но за что? Это ведь не твоя вина, Ягмур! — Моя. Я была плохой дочерью, не оправдала ваши надежды. И в итоге каждый может сделать это со мной. — Насилие ничем нельзя оправдать, слышишь меня? Обе женщины плакали обнявшись. — Что ты сделал с моей дочерью? Если ты хоть пальцем её тронул, я убью тебя самым страшным, самым извращенным способом, какой только существует. — Я тут не причем. Хочу поговорить с вами как мужчина с мужчиной. Ягмур попала в беду. Когда-то давно у неё был молодой человек, который бросил её. Между ними были близкие отношения. Очень близкие. Вы понимаете? — Нет, не может быть…- растеряно произнёс. — Это стало известно одному негодяю, который начал шантажировать вашу дочь, пытаясь принудить её к близости с ним. Он её избил, но я успел в самый последний момент. Самого страшного не случилось. — Где он? Я поеду и убью его. Прямо сейчас. — сжав кулаки прошипел. — Не стоит. Я разобрался с ним самым жестоким способом. Вряд ли он когда-нибудь станет отцом, да и вообще, сможет разделить ложе с женщиной. — Но он жив! Я хочу, чтобы он умер! — Этот человек знает тайну вашей дочери. Неизвестно, кому еще это известно. Не рискуйте её репутацией, прошу вас. — И что теперь делать? — Если вы дадите своё согласие, я женюсь на Ягмур и как можно скорее, пока не поползли слухи. Если она не полюбит меня, через год дам ей развод. Разведенную женщину уже никто никогда ни в чём не упрекнёт. Еще до приезда родителей Эзель нашел для Ягмур скромное синее платье его тётки. Кесем помогла дочери одеться. — Мама, мне страшно. — Твой отец больше не кричит и не рвется, должно быть Эзель уже всё рассказал ему. И хорошо. Не знаю, как бы ты сама с этим справилась. Я позову его. Кеманкеш вошел и посмотрел на дочь, на её избитое лицо. Ягмур заплакала и тут же упала ему в ноги. — Папочка, прости меня, умоляю. Только не выгоняй меня из дома, прошу! Мне очень стыдно. — Что ты…доченька…я… мне хочется разрушить этот мир до основания, зная, что ты страдаешь. Я хочу уничтожить каждого, кто причинил тебе боль. — Кеманкеш сел на пол рядом с дочкой и прижался к её лбу своим. Потом поцеловал ссадины на лице, на руках. Как я тебя отпущу от себя? Ты же моя родная, моя любимая. Моя плоть и кровь. — Что мне теперь делать, папа? Как жить с этим дальше? — Послушай, этот мужчина, Эзель, он предложил выход. Он готов жениться на тебе. Ты сама решишь, будет этот брак фиктивным или настоящим. Потом, если захочешь, он тебя отпустит, и ты сама будешь решать свою судьбу, ничего не боясь и ни на кого не оглядываясь. Это лучшее решение сейчас. Соглашайся, родная. — Папа…я не знаю. Зачем я ему такая? — прижалась к отцовскому плечу. — Завтра утром я поеду к имаму, пусть поженит вас как можно быстрее.