Исцеляющие

— Спасибо тебе, Эзель, за нашу Ягмур. Страшно даже представить, что было бы, если бы ты не пошёл с ней в тот дом, если бы не успел вырвать из лап мерзкого извращенца. Мы с её отцом сошли бы с ума от горя. Эзеля передернуло от этих слов. Он бы очень легко мог отомстить этой женщине и сейчас она бы посыпала голову пеплом от страданий за своего ребенка, но человеческое, мужское, оказалось в нём гораздо сильнее ненависти и жажды мести. Он не мог позволить, чтобы у него на глазах обесчестили девушку. Тем более, бедную Ягмур, на долю которой и так выпало немало горя. — Не нужно благодарности. Так поступил бы каждый на моём месте. Я хочу помочь вашей дочери и, если она согласится, женюсь на ней, чтобы избавить от греха юности и сегодняшнего позора. — Вот как. Ты любишь её? — Я бы не стал произносить тех громких фраз, которыми бросался перед вашим мужем при нашей первой встрече. С тех пор многое изменилось. В конце концов, любовь выражается не только красивыми словами, но в первую очередь поступками. Время покажет. — Верно. Если ты сможешь залечить её сердечные раны, станешь для нас любимым зятем. Если же нет, мы просто будем признательны тебе за помощь. Кеманкеш и заплаканная Ягмур вышли из комнаты к Эзелю и Кесем. Девушка жалась к отцу и была одновременно такой испуганной и такой потерянной, что внутри молодого мужчины снова всё перевернулось. Как можно одновременно испытывать такие разные чувства: злость и жалость, обиду и нежность, ненависть и любовь? Последнее особенно не давало покоя. Нельзя было позволять себе полюбить эту девушку. — Говори, дочка. — Я благодарна, что ты спас меня и что проявил жалость и милосердие, решив взять в жены. Я принимаю твое предложение. Только пусть не будет никаких праздников и торжеств, лишь церемония и поздравления в кругу самых близких. — Я бы тоже хотел высказать одно пожелание. — Кеманкеш сделал паузу. — Может ты и хороший человек, но мы не знаем тебя, Эзель, пойми. Я хочу быть уверен в спокойствии и безопасности моей дочери. Это против традиции, когда муж идёт жить в дом родителей жены, но пока не решится дальнейшая судьба этого брака, я хотел бы чтобы дочь была у меня на глазах. Если уживётесь, возникнут чувства и желание завести полноценную семью, переедите. Либо мы с женой оставим вас и вернемся на Хейбелиаду. В течение года, надеюсь, наша младшая дочь тоже выйдет замуж и тогда можно будет спокойно доживать старость в окружении внуков в нашем маленьком раю. — Как скажите. Я на всё согласен. — Как твоя семейная жизнь, сынок? — поинтересовался Кепрюлю-старший у Фазыла Ахмеда. — Всё хорошо, отец. — Не вижу радости в твоих глазах. — Это всё так…так обыденно что ли. Не то, что было в юности, когда сердце выпрыгивало из груди. Ты готов был свернуть горы, достать луну с небес, переплыть океан ради любимой. Сейчас всё просто. — Не любишь её? — Нет. Я делаю всё, что должен, но не люблю. Бейхан милый ребёнок: озорной, веселый, нежный. Но всё же ребёнок. Делает, всё, что я скажу, беспрекословно. А я хотел бы быть со своей женщиной на равных: чтобы она спорила со мной, говорила, если я не прав, убеждала, советовала, хвалила за то, что имеет истинную ценность, вдохновляла, толкала на поступки. — Твоя мать была такой. Без неё всё стало неважным. Фериде ведь тоже мне в дочери годится и всё что ты сейчас говоришь, я хорошо понимаю. Поначалу было сложно, но потом привык. Появятся дети и Бейхан повзрослеет, станет другой, возможно, ты хотя бы частично найдешь в ней то, чего так ищешь. — А ты нашёл в Фериде? — Не знаю. Но к чему теперь эти рассуждения, жизнь подходит к концу. — Не говори так, отец. — Я чувствую как быстро истекает время, отведенное мне Аллахом, сынок. Молю только о двух вещах — увидеть первого внука и дождаться тебя с Крита. — Ох… Нужно еще успеть женить нашего влюблённого Демира. Крепись! — похлопал по колену. — Не бросай своих младших, прошу. Будь брату наставником во всём, а сестре опорой. И Фериде не оставляй… — Можешь на меня положиться во всём. Хасан вернулся домой поздно вечером, как обычно. В доме было темно и тихо. «Должно быть, Сафие и вся прислуга уже легли» — подумал. Зажег несколько свечей и пошёл на кухню. Кухарка по обыкновению оставила ужин на столе, под толстым полотенцем. Мужчина налил сливового щербета из кувшина, отломил кусок свежего хлеба и приступил к бараньим рёбрам, тушёным со свежими овощами и ароматными травами. Ещё не закончив трапезу, почувствовал себя странно: лёгкое головокружение соседствовало с неимоверным приливом сил. С трудом собрав мысли, поднялся в спальню и увидел там…жену. — Гевхерхан? Как, ты вернулась? Еще же рано. — Да, я вернулась, дорогой. Очень скучала по тебе. Не смогла больше быть от тебя вдали. — женщина обвила руками шею, стала целовать, потом расстегивать кафтан и снимать одежду. — Я не могу понять, что со мной. Всё не такое, как прежде. Ты какая-то не такая… — Тебе кажется, любимый, ты просто очень утомился. Сейчас я приласкаю и всё пройдет. Ты ведь хочешь этого? Скажи! — Очень хочу! Безумно! Меня словно поглотило адское пламя, я не понимаю…- пошатнулся. — Не надо ничего понимать. Просто следуй зову своей плоти, она не обманет. — повалила на кровать. Всё, что происходило потом, было словно за туманной пеленой. Хасана охватило безумие, бешеная страсть, какой он никогда не знал раньше. Он не видел и не понимал, кто рядом с ним. В дымке он видел лицо Гевхерхан, которое иногда почему-то превращалось в лицо Сафие. Тогда он протестовал, отталкивал женское тело от себя, но спустя мгновение снова искал его. Кошмары в эту ночь мучили и Турхан. Ей снилось, как она идет по Золотому пути, наряженная в самые дорогие шелка и украшения. Вот она подходит к султанским покоям и медленно открывает двери. Внутри никого. Устав, она ложится на широкое султанское ложе и закрывает глаза. В этот момент чьи-то губы касаются обнаженной шеи, ласкают её, спускаясь всё ниже и ниже. Ничего более приятного она никогда не испытывала. Мужские руки завязывают ей глаза атласной лентой, потом расстегивают платье и прикасаются к возбужденной груди. Дальше — ниже. Неземное наслаждение, о котором раньше ей приходилось только слышать, испытывать — никогда. В висках стучит, в горле пересохло, а тело изгибается, словно через него многократно прошёл грозовой заряд. Но в самый волнующий момент он отстраняется от неё. — Ибрагим, почему ты раньше никогда таким не был? — шепчет. — Я хочу ещё, не уходи, не останавливайся. — Но мужчина отдаляется. Она стягивает повязку с глаз и в ужасе видит рядом с собой полуобнаженного Фазыла Ахмеда, который за руку держит Бейхан. — Мне пора, Султанша, за мной жена пришла. Турхан в холодном поту подскочила с подушек и, задыхаясь, стала ловить ртом воздух. — Нет! Нет! Нет! — била руками по белым простыням. — Этого не может со мной случиться! Не может! Это наваждение! Уйди прочь! Из моей жизни, из моей постели, из моих снов! Хасан проснулся рано утром от ужасной головной боли. Солнце уже вовсю светило в окно, и он понял, что проспал утренний намаз. «Аллах, когда такое было? Что со мной?». Поднял голову, но сил не было, снова обессиленно упал на подушки. — Дорогой, ты уже проснулся? — ЧТО ПРОИСХОДИТ?! Сафие, как ты тут оказалась? — девушка была абсолютно обнаженной, как и он сам. Тут же подскочил с кровати, прикрывшись рубашкой, которая попалась под руку. — Разве ты ничего не помнишь? Мы провели чудесную ночь вместе. Ты был таким безудержным, я не смогла отказать и подарила тебе свою невинность. В этой постели ты найдешь доказательства, что был у меня первым и единственным. Хасан зажмурился, потом закрыл лицо ладонями, потёр глаза, открыл — ничего не изменилось. Это не сон. — Я ничего не помню. Я этого не хотел, не мог хотеть! У меня жена, которую я люблю больше жизни. — Думаю, у тебя больше нет жены. — Сафие! Это какая-то ошибка, я не мог так поступить! Это был не я! Что ты сделала со мной? Чем опоила? — Любовью, я опоила тебя любовью. Со мной тебе будет намного лучше, поверь. — Нет! Даже не думай. Я не могу оставить свою семью. Это самое дорогое, что у меня есть. — Ты ещё не понял, что теперь я твоя семья? Ты меня испортил, теперь должен жениться. — Я женат. У меня никогда не будет другой жены, кроме твоей матери. Я во всём признаюсь, и она меня простит, обязательно. — Думаешь мама поверит тебе, а не мне, своей любимой доченьке? Что будет со мной? Кому я теперь нужна? И как ты объяснишь это моему отцу? Все эти вопросы разрывали мозг Хасана. Земля буквально уходила из-под ног. Кто бы не был виноват в том, что случилось, это случилось. И теперь ему предстоит нести ответственность. — Что сказал имам? — Свадьба состоится послезавтра здесь, в нашем доме. Поговорю с Хасаном, пусть будет свидетелем со стороны невесты. — Думаешь, мы правильно поступаем, Кеманкеш? — Не знаю, Кесем. Не о таком замужестве я мечтал для своей дочери. Второпях, тайком от близких. Даже твоих старших дочерей не оповестили. — Этот человек, которого покалечил Эзель, может заговорить в любой момент. Возможно, не один он знает правду. — Я бы его убил, если б знал кто. Но Ягмур молчит, словно боится, что мне станет известно что-то ещё. Ты ведь знала про то, что наша девочка и тот юноша шесть лет назад… — Недавно узнала, боялась тебе сказать. Ты такой сумасшедший, когда дело касается детей. — Что ещё ты узнала? Ведь это ещё не всё? — Больше ничего нет, не придумывай. — Нужно найти его и преподать хороший урок. Как он посмел бросить нашу дочь после того как лёг с ней в одну постель? Она была наивной, полюбила, поверила. Даже мы с тобой верили, что он всё решит и женится, ведь выглядел таким искренним, таким влюбленным. Но в итоге оказался трусом. — Не надо ворошить прошлое. Этим ты всё испортишь. Пусть Ягмур живёт со своим мужем, может быть у них что-то выйдет. По глазам вижу, что Эзель влюблен в нашу дочь. Но я не уверена, что она испытывает к нему такие же чувства. Если вернется её первая любовь, она снова может потерять голову и наделать кучу глупостей. — Ты права. Нельзя этого допустить. Второй день лекари суетились вокруг Юсуфа. Несчастная Исмихан никак не могла понять, что за недуг у её мужа. Паша строго-настрого запретил говорить об этом хоть кому-либо. — Почему боль никак не проходит? — Сильно большое повреждение, нужно время. — Но это ведь пройдет? — К сожалению, детей у вас уже никогда не будет. А мужская сила… Даже если она когда-нибудь восстановится, боюсь, боль будет сильнее удовольствия. Как и боль при мочеиспускании. — Что ты несёшь? Как такое может быть? Я что, кастрат какой-то? — Что-то вроде. — Пошёл прочь! Вон! Юсуф швырнул на пол разнос с едой и напитками. — Вы оба мне за всё заплатите сполна! Днём к отцу зашел Хасан. — Сынок, что с лицом? У тебя неприятности? — Похоже, я совершил ужасный поступок — изменил своей жене. — тяжело вздохнул, ведь даже произносить это было тяжело. — Как ты мог?! У вас такая любовь, такая семья, сын растёт! Понимаешь, что сейчас будет? Разразится целая буря! Гевхерхан тебя не простит. А Кесем… Я даже думать об этом не хочу! Я понимаю, что это нечестно, но может быть удастся скрыть? — Не получится, отец. Это Сафие. — Аллах, помоги мне! У меня нет слов! Хасан, если бы ты не был мне сыном, я бы прямо сейчас разбил тебе лицо. — Я бы сам себя покалечил за такое… Но уверен, она мне что-то подсыпала. Я всё помню, как в тумане. Но кого это будет интересовать? Гевхерхан прогонит меня, а Абаза переломает ребра. И они оба будут правы. — Будет много слёз, но, возможно, если ты поговоришь с женой первым, она поймёт? Поступите с Сафие как с Ягмур, отдадите за кого-нибудь замуж, а там будет видно. — Боюсь, что не поймёт. Ведь речь идёт о Сафие, а не о какой-нибудь чужой девушке! Подожди, что значит «как с Ягмур»? — Твоя сестра послезавтра выходит замуж, чтобы спасти свою честь. Не буду вдаваться в подробности, тебе сейчас не до этого, но ты должен быть свидетелем на никяхе. — Если ты так спокоен, значит, вы знаете, что делаете. Я буду. Два дня пролетели незаметно. Ягмур надела элегантное кремовое платье и украсила прическу живыми цветами. Нефес всё утро была рядом с сестрой, очень переживая за неё. Внутреннее чутьё подсказывало девушке, что с Эзелем что-то не так, есть какая-то тайна, что-то темное в этом человеке, но бедная Ягмур и так настрадалась и свадьба с этим странным мужчиной казалась меньшим из зол, которые могли постигнуть сестру, поэтому она не стала ничего писать, ни о чем предупреждать. — Ты такая красивая, доченька. — Кесем провела рукой по волосам. — Пусть Аллах пошлёт тебе счастье. — Мама, кто бы знал, что моя свадьба будет такой… — Я понимаю. Но никто ни к чему тебя не принуждает. Этот брак может быть фиктивным, если ты не захочешь стать ему настоящей женой. Эзель согласился и с этим. Он не будет настаивать и торопить, ты сама решишь. — Знаю. Но всё же, моя душа плачет от несбывшихся надежд. — Ты должна думать о будущем. Не получится, значит не получится. Любовь можно найти и в более зрелом возрасте, у тебя перед глазами наш с папой пример. — Мне никогда не быть такой же счастливой, как вы… — Не грусти, родная. Счастье, что на твоем пути встретился мужчина, готовый подставить свое плечо, защитить, принять тебя с твоим прошлым. Иногда это стоит дороже всего остального. — Вот ты и добился, чего хотел. Почему я не вижу радости на твоём лице, брат? — спросил Харун, надевая праздничный кафтан. — Поверь, я уже не знаю, чего хочу и к чему стремлюсь. Ещё буквально несколько дней назад всё было иначе. Я был уверен, что буду мстить. А потом, когда ехал в карете с Ягмур на руках, думал о том, каким нужно быть подонком, чтобы причинить ей такую боль. — Без этого не получится. — Знаю. От этого мне ещё тяжелее. — У тебя есть план действий? — Нет. Тот, который мы с тобой придумали раньше, после того что случилось, уже не годится. Но я буду жить в их доме. Возможно, что-то придет на ум. — Твоя тётя знает о свадьбе? — Да, я ей сообщил. Но по понятным причинам, она не может пока появиться в доме Кеманкеша. — Послушай, может пока ты не запутался окончательно, лучше всё бежать прочь отсюда? Не ходи на свадьбу, брось её с данным обещанием. Пусть ей будет больно сейчас. Это и будет твоя месть. Иначе потом всё может зайти слишком далеко. Я чувствую, что ты влюбился в Ягмур. Но как ты будешь жить с дочерью женщины, которая виновна в смерти твоей матери и твоего брата? Назначенный час настал, а Эзеля и Харуна всё не было. Имам напряженно ждал. Кеманкеш нервно ходил взад-вперед по гостиной, Хасан пытался его успокоить. Нефес сидела в саду с Демиром, который, как всегда, пришёл её навестить и с удивлением узнал о предстоящей свадьбе. Но больше всего волновалась невеста, руку которой не на минуту не отпускала Кесем. — Он не придет, мама. Он решил отказаться от меня в день свадьбы. Понял, что не сможет пережить такой позор. Его жалость ко мне оказалась недостаточной. — Успокойся, родная. Может что-то случилось и он вот-вот приедет… — Не приедет. Завтра весь Стамбул будет шептаться, что жених дочери Кеманкеша бросил её потому что она недостойна быть женой приличного мусульманина.