Исцеляющие

Эзель не стал будить Мустафу. Он аккуратно взял ребенка на руки и переложил на кровать, закрыв сверху теплым одеялом. Гевхерхан и Ягмур тем временем уже поднялись и в нетерпении ожидали за дверью. — Тихо! Он спит! — Я хочу к сыну! — заплакала Султанша. — Дорогая, его и правда лучше не будить. Пусть поспит до утра, а там возможно ему всё будет видеться в другом свете. — не пустил Хасан. — Хотя бы взглянуть на него. — взмолилась. Сёстры очень тихо вошли в покои. Гевхерхан по-матерински заботливо поправила подушку и провела рукой по светлым кучерявым волосам. Ягмур просто стояла рядом и смотрела на мальчика. Слёзы у обеих женщин сами наворачивались на глаза. — Пойдём, сестра! — скомандовала младшая. Четверо взрослых собрались в гостиной. Им нужно было поговорить. — Сестра, ты, наверное, ещё не знаешь. Этот мужчина, Эзель, теперь мой муж. — сказала Ягмур. — Муж? — удивилась. — У меня не было время рассказать тебе, любимая. Мы скоропостижно выдали нашу сестру замуж. Так получилось. — Очень рад с вами познакомиться, Султанша. — склонил голову Эзель. — Что ж, значит ты теперь наш зять. — Да. И вы можете рассчитывать на меня во всём. — Понимаю, что вы в курсе всего и поступили благородно. Надеюсь, не обидите нашу Ягмур. Она и так многое пережила. Не делайте ей больно никогда. — Я обещаю…- голос сорвался, мужчина понимал, что выполнить это обещание не в его силах. — Сделаю всё для этого. — Завтра утром мы все должны будем поговорить с Мустафой и всё объяснить ему. Как взрослому, а не как ребенку. Пусть больше не будет лжи и недомолвок. — предложил Хасан. — Другого выбора у нас нет. — согласилась Гевхерхан. — Мне очень страшно, сестра. У меня трясутся поджилки, когда я думаю, что Мустафа прогонит меня, не захочет больше видеть. Поговорите с ним сначала вы с Хасаном. Я буду ждать его на пляже. Это место очень много значит для меня. Там много лет назад родители признались, что Кесем моя мама. Я бы хотела, чтобы Мустафа почувствовал то же самое, что я чувствовала тогда. Но так не будет. Я хочу, чтобы он не держал на меня обиду, не вырос с ней. — Мы с Хасаном очень любим его, Ягмур. Он нам родной и так будет всегда. — Знаю и очень благодарна. Я обещала, что никогда не отниму его у вас и сдержу своё слово. Его мама ты, сестра, и я никогда не займу этого мета. Но хочу всегда быть рядом, как раньше, хотя бы в качестве тёти. Для меня это очень важно, жизненно необходимо. Не судите за это. — Я мать, и я тебя понимаю, Ягмур. К тому же, мы с мужем тебя тоже очень любим, наша маленькая отважная сестрёнка. — женщины обнялись со слезами на глазах. Хасан подошёл, заключил обеих в свои могучие руки, оставив поцелуй на макушке каждой. — Родные мои, давайте ложиться, завтра будет сложный день. Эзель наблюдал со стороны, и эта сцена его очень трогала. В этой большой семье, в которой все невероятным, причудливым образом приходились друг другу родственниками со всех сторон, он сразу почувствовал себя своим. Это то, о чем он мечтал в детстве и юношестве, когда все дни проводил только с Харуном и тёткой, объятой тоской и печалью по умершему сыну. Перед походом нужно было хорошо выспаться, но Фазыл Ахмед не мог найти себе места. Ситуация, в которую он попал, казалась безвыходной. Как только он закрывал глаза, всплывали картины одна за другой: вот Турхан кричит на него у султанских покоев, вот она угрожает расправиться с ним, потом она же на маковом поле корчась от боли сидит на его кафтане. Следом эти странные объятья, когда она, такая сильная и одновременно беззащитная, искала спасения у него, своего врага. «Аллах, вытерплю ли я это? Зачем Ты посылаешь мне это тяжелое испытание? Зачем позволил зародиться самому невозможному из всех невозможных чувств? Забыть уже не получится. Ниспошли мне терпения и силы воли, остуди моё сердце, укрепи мой разум». Время шло и наступил рассвет, а тоска и тревога так и не отступали. В эту ночь не спалось многим. Кесем и Кеманкешу, Гевхерхан и Хасану, Ягмур и Эзелю. В доме на острове оказалась свободной лишь одна спальня с общей кроватью. Эзель посмотрел на небольшой диван в углу и направился к нему. — Там неудобно. Давай я. — предложила Ягмур. — Ни за что. Ложись на кровати. — Тогда давай ляжем вместе. — почему-то не задумываясь предложила. Он видел, как в темноте девушка снимала платье, слышал, как шуршали многочисленные юбки и щёлкали застежки. Не нужно было смотреть, но он смотрел, не на секунду не отрываясь. Вот в лунном свете появился женский силуэт в облегающей сорочке, подчеркивающей тонкую талию и красиво выступающую чувственную грудь. Ягмур легла рядом. Впервые они спали вместе, на одном ложе. Оно было небольшим и супруги слышали и чувствовали дыхание друг друга в темноте. — Почему ты не спишь? — спросил Эзель примерно через полчаса. — Мне страшно, я боюсь завтрашнего дня. — Но я же с тобой, я рядом. — Спасибо. — произнесла шёпотом, и он понял, что Ягмур снова заплакала. Тогда повинуясь своему инстинкту, мужчина придвинулся ближе и, взяв жену за талию, притянул к себе. Она не сопротивлялась. Положив её голову себе на грудь, он почувствовал, как через несколько минут рубашка стала мокрой от слёз. Эзель больше ничего не говорил, не спрашивал, он просто нежно поглаживал её волосы до тех пор, пока девушка не заснула. Ему же так и не удалось в ту ночь сомкнуть глаз. В Топкапы был знаменательный день. С самого утра огромное войско янычар во главе с Агой построилось в большом дворе Алай Мейданы. Султан Мехмед восседал на троне, рядом, по правую руку стояла регент Атике Султан, по левую — Великий Визирь Мехмед Паша Кепрюлю. Отец с гордостью окинул взглядом своего старшего сына, возглавлявшего очень важный поход на Крит. — Повелитель, для меня честь исполнять вашу волю в любом уголке Империи. — Да прибудет с тобой Аллах, Фазыл Ахмед. — Благодарю, Повелитель! — Мы возлагаем на тебя большие надежды. Возвращайся с победой над венецианцами, гордо неси имя Аллаха и пророка Мухамеда над землями неверных! — напутствовала Атике Султан. — Я жду от тебя скорых благих вестей. — Так и будет, Султанша. Турхан с дочерью и Айлин наблюдали за церемонией сверху, через резное окно. Каждый думал о своём. Бейхан — о муже, Айлин — о Демире, но больше всех душа горела у Валиде Султан. Та последняя фраза, так осознанно произнесенная Фазылом Ахмедом во время их недавней встречи, словно огнём была выжжена в её сознании. «Пожалуйста, только вернись живым, прошу…» Он словно почувствовал и поднял голову вверх. Бейхан радостно защебетала, думая, что муж пытается увидеть именно её и только двое знали, чьи глаза они ищут. Первым в доме на острове проснулся Хасан. Еще не рассвело, когда он устроился на диване в комнате Мустафы, боясь пропустить его пробуждение. Когда мальчик зашевелился, он немедленно подошёл и сел рядом. — Доброе утро, сынок. — Папа! — спросонья вскрикнул и повис на шее, но тут же вспомнил всё, что случилось накануне и отстранился. — Что такое, мой родной? Кто обидел тебя? Что тебе наговорил этот человек? На голоса прибежала Гевхерхан, ещё не одетая, но уже встревоженная. — Мой Мустафа! — поцеловала в макушку. — Это правда, что вы не мои родители? — Сынок, прости нас, так получилось. Не всегда родители те люди, которые дали жизнь. Иногда это те, кто любит тебя всем сердцем и растит с большой заботой. Мы с мамой поняли что ты наш с самого первого дня, как увидели, как взяли на руки и так будет всю жизнь, до последнего вздоха. — Это правда, папа? И вы не разлюбите меня если у вас родится свой родной ребенок? — Ни за что. Потому что ты тоже наш родной ребенок. — заплакала Гевхерхан. — Мамочка не плачь, береги моего братика. — Мустафа повис на шее Султанши и прислонился к её лицу теплой детской щекой. Утром Кеманкеш взял карету и снова поехал в еврейский квартал. За поясом у него торчал остро наточенный кинжал, и он был готов на самый отчаянный поступок. — Открывай дверь, иначе я её выломаю! Открывай, ублюдок! — но ответа не последовало. Тогда мужчина сильным ударом плеча выломал дверь. Аарон только что проснулся и с трудом понимал, что происходит. — Я тебя предупреждал, чтобы ты не подходил близко к моей дочери, к моему внуку, но ты, кажется, ничего не понял. Поэтому я пришёл проучить тебя, сопляк! — двинул со всей силы в пах, отчего молодой мужчина согнулся пополам. В это время Кеманкеш ударил ещё сильнее, и Аарон завалился на пол. — Не надо… — Не надо? Не надо было так поступать с моей дочерью. Не надо было ездить на остров и пугать ребенка. А это — надо! Кто ты после этого? Какой ты мужик? Какой отец? — с силой пнул в ребро. — А разве вы бы так не поступили, если бы в своё время узнали о Хасане? — Я не знаю, как бы я поступил, но последнее дело вырывать маленького мальчика из семьи, которую он любит. — ударил еще раз в область паха. Ярость Кеманкеша достигла невероятного размера, он вынул нож и уже готов был им пырнуть Аарона, но чья-то мужская рука схватила его сзади. Ягмур сидела на берегу и ждала. Эзель был рядом, но решил не подходить близко, когда жена будет говорить с Мустафой. Мальчик ещё не знал, какой разговор его ждёт. Хасан вёл его за руку под предлогом прогулки. Около пляжа он отпустил ребенка и сказал: — Ты уже большой, Мустафа. Я хочу, чтобы ты вырос настоящим мужчиной и принимал в жизни правильные решения и самое важное, самое первое, ты должен принять сегодня, сейчас. — на этом он развернулся и пошёл обратно в сторону дома. Мальчик растерялся, не понимая, что это значит и сначала хотел бежать за отцом, но повернув голову, увидел одинокий женский силуэт на пляже. Он хорошо видел кто это и побрёл в сторону девушки с длинными распущенными каштановыми волосами. — Привет! — сказала она, не решаясь подойти. — Привет. — Я знаю, что тебе тяжело, Мустафа. Знаю, что ты сильно переживаешь… — Почему ты меня бросила? Я тебе совсем-совсем не нужен? — Это не правда. Просто есть вещи, которые тебе ещё тяжело понять, ты слишком маленький. Я не могла поступить по-другому. Твой папа уехал, не захотел, не смог жениться. Если бы ты остался со мной, тебя бы все обижали, потому что у мамы нет мужа. Я не хотела этого. Я хотела, чтобы ты вырос в счастливой семье. Всегда была рядом, когда ты болел, видела, как ты сделал свой первый шаг, слышала, как сказал в первый раз «мама», пусть даже и не мне. Я тебя очень сильно люблю, сынок. — Не называй меня сыном! Я не хочу! Ты мне не мама! — мальчик побежал прочь и Ягмур зарыдала во всю силу. Эзель, ходивший среди прибрежных сосен в ожидании, увидел со всех ног несущегося плачущего мальчишку и поспешил его догнать. — Стой! Подожди! — Пустите! Кто вы? — Я Эзель, муж Ягмур, твой ма…тёти. — Я не хочу с вами разговаривать. И с ней не хочу. — Можешь не говорить ничего, просто послушай меня. Пять минут. Всего пять. Обещаю. — Мустафа притих. — Пойдём. — Эзель усадил ребенка на большой камень. — Когда я был маленьким, мечтал о большой семье, в которой бы все друг друга любили. Но у меня была только мама. Мне сказали, что отец умер. Однажды, когда я был чуть постарше тебя, меня обозвали страшным словом, которое до сих пор ранит меня. Я не буду его произносить, но оно означает, что я «незаконнорожденный», понимаешь? Что у меня нет папы, что мама была не замужем, когда меня родила. Это очень больно для ребенка, очень тяжело. Потом я ещё подрос и узнал, что папа у меня всё-таки был, а мама мне не мама вовсе, а тётя, так же как у тебя. И ты знаешь, я очень переживал. Вот также плакал, кричал, всех во всём обвинял. Но потом понял, что мне очень повезло, что в жизни был человек, который меня не бросил, который меня любил. Своих родных маму и папу я не помню, но если бы они оказались живы, я был бы очень счастлив. Каждый человек должен знать свои корни, свою историю. Надо быть благодарным Аллаху за всё и за всех. За тех людей, которые дали тебе жизнь и за тех, кто тебя воспитал. У тебя большая семья, Мустафа, и все тебя очень любят. Ты счастливчик. У тебя две мамы, такой замечательный отец. Может быть и я стану тебе другом когда-нибудь. Не отталкивай Ягмур, она очень переживает и много плачет из-за тебя. Всё, что она сделала, было только ради того, чтобы ты был счастлив. Когда ты вырастешь, ты это поймёшь. Лодка ударилась о деревянный причал. Кесем больше не могла ждать. Кеманкеш уехал искать Аарона, а она быстро собралась и приказала Али отвезти её на Хейбелиаду. — Валиде! — Гевхерхан, дочка, как ты? Как Мустафа? Ягмур? — Не знаю, они разговаривают. Его уже давно нет. Я переживаю, боюсь за него. И за сестру боюсь. Это всё так тяжело, так больно… — Понимаю, но ты должна быть сильной. Всё пройдет. Гевхерхан стала присаживаться на диван и почувствовала, как что-то сильно кольнуло внизу живота. -Ай! — закричала. — Что случилось? Что с тобой? Где болит? Поток слёз не прекращался. Ягмур думала, что они уже давно иссякли, но новая волна эмоций накрыла её с головой. Вдруг маленькая рука легла ей на плечо и детский тонкий голосок произнёс: — Ягмур, не плачь больше из-за меня. Я тебя тоже очень люблю.