Исцеляющие

— Доченька, Сафие! — Султанша упала на колени рядом с окровавленным бездыханным телом девушки. — Посмотри на меня, ты должна жить! — приподняла голову и стала её трясти. — Гевхерхан, не надо! Ей уже ничем не помочь, она умерла. — растерянно произнёс Хасан. — Неееттт! — закричала и бросилась на грудь покойной. Руки и одежда безутешной матери мгновенно стали багровыми от сочившейся из раны крови. — Пойдём. — попытался поднять. Она резко повернулась, и Паша увидел в глазах жены такую боль, какую не видел за все годы совместной жизни. — Зачем? Зачем ты это сделал? — Гевхерхан, это не я, клянусь… — А кто? Ты кричал, что убьешь её, если увидишь! И ты выполнил свою угрозу! — Я не убивал! Я нашёл её здесь, мертвую. Пытался помочь, по было уже поздно… — Я ведь привела её в наш дом совсем маленькой. Ты носил её на руках, спать укладывал, в куклы играл… Почему? — стала бить руками в грудь мужа, который не знал, что ещё сказать в свою защиту. — Успокойся. — схватил её за плечи. — У тебя на руках два младенца, ты должна быть сильной. Мы обязательно найдём того, что это сделал. Найдём и накажем. — Кого искать? Я сама всё видела и слышала. Ты её убил! Отпусти! — началась истерика. На крики прибежали соседи. — Аллах! За что же её, такую молодую? — Нам понадобится помощь. Её нужно переодеть, помыть и приготовить к похоронам. Я поеду в мечеть, чтобы договориться о церемонии и всем сообщу. Две пожилые женщины вызвались выполнить просьбу Хасана, но Гевхерхан преградила им путь. — Не трогайте! Не подходите к моей дочери! Я сама. — Я тебя прошу, умоляю…- сердце Паши разрывалось на части. — Уйди, не прикасайся! — оттолкнула. Тело покойной перенесли в хамам, вытащили из живота нож, освободили от одежды. Мать сама смыла кровь, обтёрла влажным полотенцем лицо, руки и ноги. Гевхерхан не знала, откуда у неё взялось столько душевных сил, за всё время омовения она не проронила и слезинки. Только воспоминания возникали в памяти одно за одним. «Это моя дочь Сафие. Если ты согласишься быть её мамой, я буду всю жизнь валяться в твоих ногах и вымаливать прощение» — сказал Абаза Мехмед, и хорошенькая темноволосая девочка восьми месяцев от роду протянула к ней свои маленькие ручонки. «Мамочка, почему ты такая грустная? Давай я тебя обниму и всё пройдёт!..» «Дети, это дом моего отца. Теперь он ваш. — Хасан пропустил вперед Баязида и Сафие. Они осмотрелись и устроились на диване. — Нравится?» Когда всё было готово, девушку одели в светлое длинное платье и уложили на кровати, скрестив руки на груди. Султанша попросила всех выйти. — Доченька, Сафие, это платье, оно так тебе идёт. Ты сегодня как невеста. Уходишь от меня… Я тебя так любила, никогда не отделяла от Баязида и Селима. Это моя вина, что ты выросла такой. Не усмотрела, не смогла воспитать, не нашла нужных слов, чтобы ты знала, как дорога для меня. Но я бы всё отдала, всё, что у меня есть, чтобы ты жила, дышала… Я бы всё тебе простила. Мы бы начали всё с начала. Но ничего больше нельзя исправить. Ничего нельзя вернуть. — Султанша, там за вами карета приехала. Ваши дети плачут, их нужно кормить. — Дети… Да, мои дети. Дочка Сибель и сынок Тахир. Дайте ещё минуту, и я иду. — снова повернулась к телу Сафие. — Обещаю тебе, дорогая, что не совершу с твоим сыном тех ошибок, которые совершила с тобой. Он вырастет достойным человеком. Нефес невольно отошла к самой дальней стене, вжавшись в неё, словно это могло её спасти. — Не бойся меня. — тихо произнес Мехмед и приблизился вплотную. — Я не сделаю тебе зла, ведь я так сильно люблю тебя. С первого взгляда, с первой минуты. Это злая шутка судьбы, что в наших жилах течёт одна и та же кровь. Так не должно было быть. Но мы обманем судьбу, всех обманем, правда, моя милая Нефес? Девушка задрожала, понимая, чего от неё хочет Султан. Она отчаянно замотала головой, показывая, что не согласна на то, что он предлагает. — Никто ничего не узнает. Это будет наша с тобой тайна, только твоя и моя. Ты подаришь мне свою любовь, а я положу весь мир к твоим ногам. Дам тебе всё, что ты пожелаешь и даже больше. Станешь самой влиятельной женщиной в Империи, будешь вершить судьбы людей, купаться в золоте и роскоши. Я буду боготворить тебя, не притронусь больше ни к одной наложнице. — Мехмед начал поглаживать руку Нефес, потом обнял её за талию, и почувствовал, как земля уходит из-под ног от нахлынувшего счастья. Но она со всей силы оттолкнула его, бросилась к двери, стала дёргать за ручку, биться, как птица в клетке. Падишах разочарованно вздохнул и снова подошёл к своей пленнице. — Ещё раз хорошо подумай. Я хочу, чтобы ты согласилась на это по доброй воле, чтобы мы оба получили неземное удовольствие, слившись в любовном экстазе. Это будет самая прекрасная ночь в нашей жизни. — испуг Нефес рос с каждой секундой, превращаясь в ужас. Она всегда знала, когда опасность грозила близким людям, но не чувствовала, когда ей самой грозила беда. Мехмед поцеловал её в губы, крепко прижав к своему телу. Она не ответила, крепко сжав рот. Когда его губы коснулись её шеи, она отвернулась и заплакала. Он, казалось, этого не замечал, в угаре спускаясь ниже, к нежной девичьей груди, срывая пуговицы и стягивая шёлковое платье. Её плечи были уже оголены, когда девушка решила, что сдаваться нельзя, нужно сопротивляться. Выскользнув из объятий Султана, она подбежала к растопленному камину, схватила кочергу и опустила в оранжевые языки пламени. — Ты хочешь причинить мне боль? Давай! Ради тебя я всё стерплю! Моя боль без тебя гораздо сильнее. — продолжал идти вперед, понемногу приближаясь. Но то, что она сделала потом, заставило Мехмеда остановиться. Нефес поднесла кочергу к своему лицу, очень близко, так что кожа на щеке стала пощипывать от раскалённого металла. — Нет, ты этого не сделаешь! Не смей! — закричал, но тут же прочитал в её глазах, полных решительности, что она пойдёт на всё, если не останется другого выхода. — Брось, я не трону тебя, обещаю. Слово даю. Кочерга со звоном упала на пол. Девушка бросилась в дальний угол, забилась в него, усевшись на пол и закрыв руками голову. Опустошённый Мехмед опустился по стене и сел рядом. У Гевхерхан не было сил, но она собралась, успокоилась и покормила детей. Держа на руках слабого маленького Тахира, она вновь расплакалась. Потом, отдав малышей на попечение нянек, пошла к Баязиду, чтобы всё рассказать. Он был ошеломлён ужасной новостью. — В последние годы мы не были особо близки, но она ведь мне сестра. Какой-то кошмар! Неужели Хасан мог такое сделать? — Он всё отрицает, но кому ещё могла помешать моя девочка? Самое страшное случилось поздно вечером, когда к Гевхерхан приехал Абаза Мехмед и Лея. Не обнаружив в своём доме дочь, он поехал разузнать, где её найти к бывшей жене. Смерть Сафие была для него настоящим шоком. Лея даже испугалась, помня, что муж уже однажды пережил удар, от которого тяжело оправился. — Моя дочь не была ангелом, но это слишком суровое наказание для неё. Клянусь, виновный за всё заплатит. После мечети Хасан заехал во дворец. Было уже поздно, но он попросил передать письмо для Атике, в котором коротко сообщил о случившемся. Она быстро оделась и вышла. — Как это произошло? — Не знаю, я приехал, она уже истекла кровью и была мертва. Гевхерхан думает, что это сделал я, но клянусь, я к ней не прикасался. Да, я был зол из-за сына, но на убийство не пошёл бы никогда. Она же росла у меня на глазах, как дочь мне была. — Ты хоть понимаешь, что будет, когда Абаза Мехмед узнает? Он наместник Бурсы, очень важный для Империи человек. Если обвинит тебя в смерти дочери, янычары будут обязаны заключить под стражу, чтобы потом судить. За то, что ты сожительствовал со свободной мусульманкой из знатной семьи, лишил её чести и жизни, тебе могут вынести смертный приговор. — Аллах… Нужно срочно что-то делать. Это будет самая большая несправедливость. — Ты нужен мне в Топкапы. На тебе всё держится, пока нет Фазыла Ахмеда. Но я не могу позволить, чтобы тебя казнили. Бери лодку и уплывай на Хейбелиаду, сегодня же. Вряд ли тебя додумаются там искать. — Но я не могу бежать как трус. Будто я скрываюсь, потому что виновен. — В тюрьме не будет ни малейшего шанса что-то доказать. Беги. Пусть всё успокоится, все трезво начнут думать и обязательно найдётся какая-то зацепка, которая приведёт к убийце. А пока несколько недель просто не появляйся в Стамбуле. — Наверное, вы правы. Спасибо. Я только к отцу заеду, предупрежу его. Кто-то должен заняться похоронами. — Не переживай, я обо всём позабочусь. На рассвете сразу поеду к сестре. Кеманкеш уже спал, когда кто-то громко постучал в дверь. — Иду! — Отец, открой скорее! — Что случилось? — Беда. — Проходи, рассказывай. Кесем же не спалось, она как привидение бродила по дому. — Что такое, мама? — Ягмур услышала шаги и вышла посмотреть. — Не знаю, душа не на месте. Мне не нравится, что Нефес осталась в Топкапы на ночь. И вообще беспокоит вся эта затея с реставрацией покоев Летнего дворца. Твоя сестра должна учиться медицине и в свободное время отдыхать, а не просиживать там все вечера. Странно, что она сама не написала записку, а передала известие через охранника. Не могу дождаться рассвета, чтобы поехать туда. Надо было сразу ехать, ещё с вечера. — Не нервничай так, тебе нельзя. Давай дождёмся утра и вместе поедем во дворец. — Турхан Султан, Повелитель пропал. — сообщил Сулейман ага. — Как это пропал? — Утром в покои принесли завтрак, а его там нет. Хранитель сказал, что вечером он велел всем уйти. — И они послушались? Оставили моего сына одного? — Султанша, как можно было перечить Повелителю? — Хорошо, нужно расспросить дворцовую стражу, узнать, кто видел его в последний раз. Вдруг ему где-то стало плохо? У него же диабет! — Уже ищут. Там Кесем Султан вас ожидает с Ягмур Ханым. Нефес Ханым, которая восстанавливает изразцы в Летнем дворце, вчера не пришла ночевать домой. Они беспокоятся. — О, нет! — схватилась за голову, пулей вылетев из своих покоев. — Турхан, мы пришли…- начала Кесем, но её резко перебили. — Мне уже сказали. Боюсь, что случилось непоправимое. — Не понимаю. Говори ясней! — Пойдёмте! Три женщины вышли на улицу, пересекли сад и двор и вышли к Летнему дворцу, находящемуся ближе всех других строений к Босфору. Там уже была стража, узнавшая предполагаемый вечерний маршрут Мехмеда. — Откройте дверь! Немедленно! — Турхан Султан, она заперта изнутри. — Значит, ломайте. — Но как же… — Выполняйте приказ, ломайте! — не выдержала Кесем. Когда две Султанши и лекарша вошли внутрь, увидели Нефес в порванном платье, спавшую в углу покоев, обхватив руками ноги и положив голову на колени. Мехмед сидел рядом в кресле и смотрел на девушку, как безумный. Пуговицы его рубахи были расстегнуты, волосы взъерошены. По уставшим глазам можно было понять, что в эту ночь он не спал ни минуты. — Что ты с ней сделал?! Отвечай! — подлетела разъяренная Кесем, но ответа на свой вопрос не получила. Между тем, Ягмур, которая была не менее взволнована от увиденного, растормошила сестру и увидев в каком состоянии верхняя часть её платья, пришла в ужас. — Сестра, что это? Что с тобой? Что тебе сделали? Неужели… Мама! Посмотри! — Нет! Ты не мог так с ней поступить! Не мог! — развернулась в сторону дочери. — Милая моя, хорошая, любимая девочка. — Кесем гладила дочь по голове, видя её подавленное настроение. — Мехмед, почему ты молчишь? Неужели ты стал таким же, как твой отец! Неужели это сумасшествие коснулось и твоей души? Ты же никогда не был таким! Что с тобой случилось? — допрашивала Турхан сына. — Ягмур, уведи сестру отсюда. Турхан, выйди. Я хочу остаться с внуком наедине. — Но… — Выйди, я сказала! Когда дверь за женщинами закрылась, Кесем подошла и со всей силы ударила Мехмеда по щеке. Так, что он чуть наклонился в сторону, схватившись за лицо. — Знаю, что за эту дерзость я могу оказаться в темнице. Если хочешь, запри меня там, как твой дядя Мурад. Или в крепости, как твой отец Ибрагим. Вы все очень разочаровали меня. Ранили в самое сердце. Что ты наделал? Как посмел преступить закон, прикоснуться к той, кто для тебя под запретом? Ты хочешь разделить участь отца? Чтобы тебя объявили неверным и отстранили от власти? Или ты хочешь, чтобы твоя бедная мать хоронила тебя как я похоронила всех своих сыновей? — Я ничего не сделал. Не смог. Нефес хотела изуродовать себя. Я не мог допустить, чтобы это ангельское лицо покрылось мерзкими шрамами. — последовала ещё одна пощёчина. — Теперь можешь позвать стражу. Пусть меня уведут. — Не буду. Вы свободны. Кесем поняла, в каком удручающем состоянии находится её внук. Он любил Нефес той безумной, грешной, маниакальной любовью, которая и ему самому причиняла страшную, невыносимую боль. Мехмед встал и хотел выйти из покоев, но покачнулся и снова сел. — Я скажу Турхан, она позовёт лекаря. Нефес сидела на кровати в лазарете, прикрывая ладонями грудь на том месте, где были вырваны пуговицы. — Понимаю, тебе стыдно, но ты должна написать, что случилось. — Ягмур протянула бумагу и грифель. «Он меня целовал, трогал, обнимал». — А дальше? Это всё? «Всё». — Сестра, от меня ты можешь ничего не скрывать. Я помогу тебя. Если что-то было, нужно предотвратить беременность. «Ничего не было, клянусь». — Хвала Аллаху! — облегчённо вздохнула. Новости быстро разлетелись по дворцу и через час весь гарем обсуждал, что Повелитель провёл ночь с глухонемой девушкой, дочерью Кеманкеша и падчерицей Кесем Султан. Беременная Гюльнуш была очень раздосадована и со злости уронила кувшин с щербетом. Вторая фаворитка Султана, Гюльбеяз, недавно получившая статус «гёзде», тоже была не в духе. Тревожные вести дошли и до Атике, которая собиралась ехать к Гевхерхан, но отправилась на поиски сестёр и матери. — Валиде, я не понимаю, как Мехмед мог так поступить. Поговорю с ним. — Оставь. Пусть придёт в себя, у него приступ. Я влепила ему две пощёчины, пусть подумает о том, что чуть не натворил. — Чуть? — Вроде обошлось. — Слава Всевышнему! Как Нефес? — Испугана, сгорает от стыда и отвращения. Как она ещё может быть? — Вы собираетесь что-то делать? Подавать жалобу улемам? — Нет, раз он её не тронул. Я всё понимаю, сама была регентом и Валиде. Смена Падишаха сейчас ни к чему. Он молодой, может ещё одумается после всего, что случилось. Надеюсь, это не дойдёт до Кеманкеша. Отвезу дочь домой. — Вы не едите на похороны? — Какие похороны? — Так вы не знаете, что вчера вечером была убита Сафие? — О, Аллах! — Самое страшное, что подозревают Хасана. Гевхерхан его застала на месте преступления. Абаза Мехмед уже поднял янычар, занимающихся общественным порядком. Сюда приходили. — Час от часу не легче. Увезу Нефес домой и приеду поддержать твою сестру. Дома Кесем уже ждал Кеманкеш. Она ничего не сказала ему о случившемся во дворце, был неподходящий момент, да и она очень надеялась, что дело удастся замять без скандала, который навредит всем. — Где Хасан, ты знаешь? — На Хейбелиаде. Ночует в доме, днём прячется в заброшенной хижине Фотия. Он не виноват, но кто будет в этом разбираться? Абаза, должно быть, в ярости. Нужно помочь детям, найти убийцу. — Всё опять навалилось на нас, любимый. А всего несколько дней назад мы были так счастливы вдвоём. — Мы всё преодолеем, жизнь моя. — нежно коснулся её руки. — Теперь от нас многое зависит, мы должны быть сильными. Сафие похоронили на кладбище для членов знатных семей. Гевхерхан и Абаза были безутешны. Исмихан, Айлин с мужем и Баязид держались все вместе. Убитый горем отец дождался, пока могилу зарыли и схватил Кеманкеша за рукав. — Где твой сын, говори! — Я не знаю! Отпусти. — Где Хасан? Где он? Я всё равно его найду! — Мехмед, мы с тобой знакомы много лет. Не пори горячку, сначала нужно во всём разобраться. — Твой сын уже был замешан в чём-то подобном в молодости — изнасиловал и убил молодую девушку, дочь имама. — Не тогда, не сейчас он не виноват. И я докажу это, клянусь! В расстроенных чувствах Кеманкеш шёл по кладбищу, Кесем молча шагала рядом. Их окружали десятки надгробий, выполненных из камня и представлявших собой каменные столбы с выгравированными надписями: имена, годы жизни умерших. Вдруг Кесем остановилась как вкопанная. — Кеманкеш, смотри! — Что? — Надломленная роза! — на одном из надгробий был выбит цветок со сломанным стеблем. — Конечно! Как я сразу не догадался? Их часто делают на могилах молодых девушек, погибших до замужества. — Значит, нам нужен не сад? Нам нужно кладбище! — Верно. Причём такое надгробие бедняк не поставит. Значит нужно искать там, где похоронены богатые и знатные. — Ты представляешь, сколько таких могил в Стамбуле? — Меньше, чем роз в садах. И это уже обнадёживает. Мехмед Паша Кепрюлю тяжело поднялся с постели и расположился за письменным столом в своём доме. — Войдите! — Великий Визирь, я привёз документы. — доложил помощник. — Наконец-то! Я думал, ты сегодня заблудился! — Просто во дворце был переполох, и Атике Султан не успела подписать вовремя. — Что за переполох? — Повелитель пропал. Но его быстро нашли. Оказывается, он провёл ночь с дочкой Кеманкеша в Летнем Дворце. — С Нефес? Кошмар! Эта девушка должна была стать моей невесткой. Какой позор для родителей! Мой бедный Демир, если бы он узнал, умер бы ещё раз. Спустя неделю. — Меня очень расстроила смерть Сафие. Пусть она и не была нам сестрой по крови, но тётя Гевхерхан очень любила её. — сказала Айлин. — Да, очень жаль. — опустила глаза Исмихан. — Послушай, я давно хотела спросить. Откуда у тебя синие пятна на руках? Юсуф что, бьёт тебя? — Нет, конечно! Такого он себе не позволит. Просто у меня сосуды близко к коже и когда меня хватают за руки, остаются следы. — И ты позволяешь ему себя хватать? — А что остаётся? Он приходит очень поздно и если проиграл, напивается, а потом рвётся в мои покои. — Какой ужас! — Нет, это не ужас. Ужас был раньше, когда он начинал приставать. Сейчас, слава Аллаху, он охладел ко мне. Забеременеть я всё равно не могу, поэтому так даже лучше. — Зачем же ты живёшь с ним? Давай поговорим с мамой, она поможет! — Не надо. Не хочу терпеть позор. Не хочу быть разведённой. Не хочу, чтобы меня снова выдали невесть за кого. Пусть лучше Юсуф. — Но он чудовище! — Не всем так везёт как тебе, Айлин. — Ах, Исмихан если бы ты только знала… — Твой Махмуд чудесный муж. — Я его не люблю. Не могу полюбить. Стараюсь, стараюсь, а ничего не выходит. И в голове, и в сердце только Демир, хоть его и нет давно в живых. — Может, когда ребёнок родится, ты изменишь своё решение? — Айлин ничего не ответила. Откуда было взяться детям в их браке? Кесем нежно обвила руками шею Кеманкеша. — Как ты? Какие новости, дорогой? — Мы с Али обошли три кладбища. Пока ничего. Возможно, мы просто пропустили нужную могилу или не поняли, как открыть тайник. Боюсь, это займёт немало времени. Но сдаваться я не намерен. — А по делу Хасана что-то выяснилось? — Кое-что. Перед смертью Сафие ездила на пристань, чтобы с кем-то встретиться. Мы нашли извозчика, который её отвёз. Но обратно она вернулась одна, это совершенно точно. Значит, убийца либо ждал её в доме, либо караулил где-то рядом с ним. Хатун, которая ухаживала за Тахиром, уехала на два дня к больной матери, поэтому свидетелей не было. Это всё усложняет. Как ни странно, никто из соседей ничего не видел, ничего не слышал. — А нож? — Очень необычный. Показал его нескольким мастерам по оружию, в Стамбуле такие точно никто не делает. Сталь, дерево — всё не местное. Как Гевхерхан? — Плачет, но держится. У неё на руках два спасательных круга, которые не дают уйти под воду. Ещё Мустафа и Баязид, который приехал как нельзя кстати. Внук очень её поддерживает. — Хорошо. Пусть пройдёт ещё немного времени и я поговорю с ней сам. Кесем взяла в руки накидку. — Мне пора. — Может, останешься сегодня со мной? — Что подумают дети? — Обрадуются за нас. — Нет, я пойду. А то возникнут подозрения. — поцеловала в губы. Раздался стук в дверь. — Кто это в такое время? — Не знаю. Давай, спрячься на кухне. На пороге стояла Синем, что немало удивило Кеманкеша. — Прошу прощения, что пришла так поздно. Просто я задержалась в городе и теперь по ночи уже опасно возвращаться. Не могу ли я переночевать здесь, в свободных покоях? Я не помешаю, обещаю.